Через все времена

Едва проснувшись, еще не избавившись от утренней полудремы и не открыв глаз, Джури подумал, что сон, явившийся ему сегодня, был таким же реальным, как в первую после приезда ночь, когда Сойк еще не наложил защитные чары. "Закончится это когда-нибудь или нет?" – вяло подумал Джури, размыкая веки. И чуть не подскочил на постели. Сон как рукой сняло. Он был не в своей комнате, и он спал без одежды – этого хватило, чтобы осознать: сон вовсе не был грезой, а являлся самым настоящим воспоминанием. Джури резко сел и огляделся. В комнате он был один, и, судя по тому, как светло было вокруг, утро давно закончилось, перейдя в очередной серый зимний день. В теле разливалась приятная истома, мысли путались в голове, а еще было очень неловко осознавать, что все случившееся произошло на самом деле – и некрасивая сцена, которую устроил сам Джури, и те невероятные ласки, которые позволил себе Сойк. – Высшие Силы, что теперь будет... – пробормотал Джури и решительно откинул одеяло, хотя больше всего ему хотелось малодушно притвориться спящим и отсидеться в комнате ближайшие лет десять. Джури решил, что в первую очередь приведет себя в порядок, а потом сразу отправится на поиски Сойка, пускай ему страшно и одновременно волнительно было думать об этой встрече. Но стоило ему открыть дверь, как он застыл, позабыв обо всем, что планировал. В гостиной прямо за невысоким столиком восседал Агги и листал какую-то книгу, успевая при этом жевать: из глубокой тарелки Агги черпал что-то на вид мало аппетитное ложкой и отправлял в рот, ничуть не заботясь, как при этом выглядит. Увидеть Джури на пороге комнаты Сойка стало для Агги немалым удивлением – он не донес ложку до рта, застыв с открытым ртом, и с нее тут же капнуло на древний фолиант. В том, что книга старая и наверняка ценная, Джури даже не сомневался: Сойк других не читал, а найти какое-то иное чтиво моррону было просто негде. – Ты что здесь делаешь? – первым пришел в себя Джури. – Могу задать тебе тот же вопрос, – Агги ткнул ложкой, указывая на комнату Сойка, после чего с нее снова полилось что-то вязкое на стол. – Что ты там делал, Джуни? – Высшие Силы, ведешь себя как свинья, – поморщился Джури, но вместо того, чтобы отправиться к себе, прошел в гостиную и опустился на диван прямо напротив Агги. – Высшие Силы, говоришь уже как Айрас! – парировал Агги. Он все же соизволил отложить ложку, и Джури украдкой отметил, что завтракал тот какой-то кашей с мясом. Джури не сомневался, что разговора с издевками не избежать, потому решил не откладывать – с моррона сталось бы припустить за ним попятам, чтобы выяснить, как Джури попал в спальню Сойка. – Ты почему не в своей комнате? Если тебя увидит кто-то из слуг? – А почему ты в комнате Айраса? Вдруг Айрас увидит, что ты там хозяйничаешь, – Агги расплылся в довольной улыбке. Джури только мученически вздохнул и посмотрел в потолок, прежде чем перевести взгляд на моррона. – Давай ты сейчас выдашь все свои шуточки, и мы закроем эту тему, – устало предложил он. – Не получится, – мотнул головой Агги. – Я еще долго буду придумывать шуточки, как ты выразился. Сейчас же я просто не в состоянии – я поражен до глубины души и обескуражен тем, что целомудрие больше не в списке твоих добродетелей. – Ну начинается, – Джури угрожающе прищурил глаза, глядя на Агги, но тот не спешил пугаться. – Подумать только! – взмахнул рукой моррон. – Вот Айрас, вот старый негодяй! Покусился на ребенка... – Я давно не ребенок, Агги. – Хотя могу его понять. Ты же дохлого достанешь, Джуни. Старый хрен удалился на покой, торжественно крест на себе поставил, а тут появляешься ты со своими чреслами. – Все, заткнись! – скомандовал Джури. – Я не хочу это слушать. – А придется, – радостно отозвался Агги. – Не придется, я все же волшебник, если ты забыл. Лучше замолчи по-хорошему. – Каким ты вдруг дерзким стал, Джуни, – Агги изобразил притворное огорчение. – Угрожаешь хорошему другу. – Ты мне не друг, – серьезно ответил Джури. – И ты мне так и не ответил, какого демона ты не в своей комнате. – Что это ты так хочешь меня в комнату загнать, а? – теперь Агги заговорил обиженно. – Мне, между прочим, разрешили. И если уж на то пошло, у меня есть две новости, Джуни: хорошая и хорошая. С какой начать? Джури для вида пару секунд подумал, после чего кивнул: – Ну давай с хорошей. – Как скажешь, – просиял Агги. – Хорошая новость: Айрас поговорил с дряхлым козодоем Гарэлем, и тот разрешил мне гулять по замку. – Почему это он козодой? – растерялся Джури. – Похож, – развел руками Агги. – Вообще не похож. – Еще как похож. Представь его без барских нарядов на склонах южных гор. – Ладно, это неважно, – Джури отмахнулся, старательно гоня прочь вставшую перед глазами картину: советник Гарэль в длинной робе и с посохом пасет коз и овец на зеленом лугу. – Как он мог разрешить тебе это? А если кто-то узнает, что в замке живет моррон? – Обязательным условием было то, что никто не узнает, – подмигнул в ответ Агги. – Тебе ведь известно, Джуни, я могу быть неприметным. Старый сморчок упрямился, но Айрас его уговорил, наплел, что я могу быть полезен при подготовке к ритуалу. Джури знал, что возразить на это. Одно дело быть неприметным, расхаживая в большом городе с надвинутым на глаза капюшоном – совсем другое оставаться неузнанным в крохотном замке, где всех обитателей вместе со слугами было меньше трех десятков. Джури не верил, что Сойк пошел навстречу Агги просто по старой дружбе, и решил обязательно спросить у него при первой возможности, что на сей раз тот задумал. – Хорошо, ну а какая хорошая новость? – спросил Джури, понимая, что ничего полезного у моррона все равно не выведает. – А хорошая новость: Айрас сегодня меня осмотрел и сказал, что я могу ходить, бегать, даже скакать на лошади. Ай да я, ай да молодец! Поправился раньше, чем вы ожидали! Агги расправил плечи и посмотрел на Джури свысока, как будто в скором выздоровлении была лишь его заслуга. Джури на это хмыкнул и скрестил руки на груди. – Новость и правда отличная – наконец ты уедешь, – объявил он. Изображать радость даже не пришлось. – Когда собираешься? – Эх, Джуни-Джуни, дела сердечные да любовные утехи лишили тебя последних крох ума, – Агги скорбно покачал головой. – Как думаешь, зачем выбивать разрешение ходить по замку, если собираешься уезжать? – Та-ак, – вот теперь Джури напрягся всерьез. – И как надолго ты хочешь задержаться? – До самого ритуала, – Агги говорил таким воодушевленным тоном, будто делал Джури лучший подарок в его жизни. – Желаю посмотреть, как вы уничтожите мразь неведомую. – Ты же боялся, – опешил от этого заявления Джури. – И не зря боялся. Неизвестно, как пройдет ритуал. Неизвестно вообще, что будет, но ритуал однозначно опасен для всех, кто находится в замке. – Любопытство кошку сгубило, слышал такую поговорку? – Агги криво усмехнулся, и Джури вдруг подумал, что, несмотря на напускной веселый тон, Агги говорил более чем серьезно. – Я понял, что если уеду сейчас, с ума сойду, гадая, что же у вас тут произошло после. Вершится история, и я должен видеть это. – Мертвым история ни к чему, – заметил Джури. – Верно, но я удачлив, ты же знаешь. Кроме того, Айрас сильный маг, я верю в него. – Этот сильный маг уже однажды сжег больше половины своего войска так, что костей не осталось, – напомнил Джури. – Было дело, – легко согласился Агги. – Но сейчас он старше и мудрее. А я постараюсь держаться поближе к тебе, Джуни. Вот уж где будет безопасно, Айрас позаботится, я уверен. – Будешь много болтать – Айрас позаботится, чтобы тебя увезли в насильственном порядке уже сегодня. Джури и Агги дружно повернули головы. Сойк стоял на пороге гостиной, опершись рукой на дверной косяк, и внимательно наблюдал за ними. Возможно, он слышал весь разговор – когда он появился, они не заметили. – О, а вот и старый развратник, – обрадовался моррон. – Я-то думал, почему ты радостный такой сегодня, а тут Джуни из твоей спальни выплывает. – Приведи в порядок мою книгу, – холодно произнес Сойк, будто и не услышав слов Агги. – Последний раз предупреждаю: будешь читать за столом, даже драного свитка от меня не получишь. – Было бы из-за чего шум поднимать, – обиделся Агги и провел рукавом по перепачканной странице, что, естественно, не особо помогло. – Джури, я хочу с тобой поговорить, – продолжил Сойк, и Джури опустил глаза – смотреть прямо на Сойка, когда тот глядел в ответ, оказалось непросто. – Через четверть часа встречаемся в замковом дворе у башни. – Ишь, раскомандовался, – фыркнул моррон. – Айрас, будь человеком, Джуни только проснулся, дай человеку хотя бы нужник посетить. – Слушай, заткнись, а? – моментально вспыхнул Джури – если бы Сойк потребовал, он отправился бы на улицу прямо сейчас, даже плаща не накинув. Но Сойк, как ни странно, прислушался к словам Агги. – Тогда через полчаса у башни, – произнес он и, не сказав больше ни слова, скрылся в темном коридоре. – Как это очаровательно, – Агги широко ухмыльнулся Джури, когда шаги за дверью стихли. – Старые любовники как старые отцы – столько накопленной нежности и чувства... И тут Джури не выдержал. Он поднял правую руку, сомкнул пальцы и на миг прикрыл глаза. – Сдается мне, Джуни, Айрас сейчас... – продолжал тем временем Агги и вдруг осекся и замычал что-то невнятное, неуклюже взмахнув руками. Глаза моррона округлились в удивлении. – Формула Временной немоты, – охотно ответил на незаданный вслух вопрос Джури. – Не паникуй, пройдет через четверть часа, в худшем случае – через полчаса. – М-м-м! – Агги возмущенно замотал головой и вскочил на ноги, явно собираясь схватить Джури за шиворот и хорошенько встряхнуть, но Джури поднял руки в предупреждающем жесте: – Боевая магия – не мое, конечно, но, помимо формулы Немоты, я знаю еще формулу Нерушимых пут. Проверим, как она действует? От гнева глаза Агги метали молнии, и вместе с беззвучным движением его губ смотрелось это до того забавно, что Джури рассмеялся. – Бывай, Агги, – махнул он на прощание рукой, вставая с кушетки. И без того неплохое настроение Джури заметно подскочило вверх, и даже беспокойство перед разговором с Сойком отступило. Джури вдруг почувствовал твердую уверенность, что все будет хорошо. ~ Разговаривать во дворе, где они встретились, Сойк не захотел, а сразу направился к замковой стене. Стоя у невысокого поручня и кутаясь в плащ под пронизывающим ветром, Джури понимал, чем обусловлен выбор места, – даже при желании здесь их никто не смог бы подслушать. А значит, говорить Сойк собирался о деле. – Ты должен кое-что знать, это очень важно, – серьезно произнес Сойк. Он стоял перед Джури на расстоянии вытянутой руки, говорил негромко, и Джури видел, как от ветра немного слезятся его глаза. – Боишься, что в замке подслушают? – шмыгнул носом Джури. – Не боюсь – уверен в этом. Стены тем и плохи, что у них есть уши. Кроме того, я не могу никому доверять, кроме тебя. – Даже Агги? – вопросительно поднял брови Джури. – Даже ему, – серьезно кивнул головой Сойк. – Я не думаю, что наш старый друг предатель, но не могу быть ни в чем убежден. – Неужели ты наконец засомневался и в непогрешимости Гарэля? – решил уточнить Джури. Он очень старался, чтобы в его голосе не слышалось язвительности. – Я не сомневаюсь в его непогрешимости, – покачал головой Сойк. – Но у советника есть слабость, и зовут ее леди Орленой. Стоит ей только пожелать, и она будет веревки из него вить, а он расскажет ей все, что та попросит. Джури плотно сжал губы, сдерживая кривую усмешку. Уверенность Сойка в честности и порядочности старика Гарэля не переставала его поражать. И, думая об этом, Джури с запозданием в несколько секунд осознал, о чем именно сейчас говорил Сойк. – Постой... – произнес он, невольно понижая голос до шепота. – Ты что же, думаешь, что леди Орлена причастна ко всему этому? – Нет, Джури, я думаю, что леди Орлена как раз не причастна ни к чему, – Сойк горько улыбнулся. – Я думаю, что леди Орлена давно мертва. А та девушка, которую мы имеем счастье лицезреть уже не первую неделю, не имеет к ней никакого отношения. Джури оглушило – мир вокруг лишился звуков, и сам он, словно под воздействием недавно примененной формулы Немоты, несколько раз открыл и закрыл рот, как рыба, выброшенная на берег. – Спокойно, я сейчас все объясню, – опередил его вопросы Сойк, и Джури кивнул: – Будь так добр. Я, конечно, прежде чем слушать такие новости, предпочел бы присесть, да тут некуда. – Не строй из себя слабого и впечатлительного, Джури, – неожиданно мягко произнес Сойк. – Ты не такой. – Вот уж не знаю, – пробормотал Джури, хотя услышать такой своеобразный комплимент было приятно. Особенно учитывая тот факт, что Сойк вообще редко снисходил до похвал. – Я знаю, – непреклонно заявил Сойк, сделав ударение на слове "я". – А теперь слушай внимательно. То, о чем мы говорили вчера в гостиной леди Орлены. Ты помнишь? – Про няню-колдунью? Конечно. – Все, что я сказал, было чистой правдой, до последнего слова. Упомянутые бумаги я действительно нашел. Почти наверняка виновата няня. Однако я умолчал о том, что обнаружил в архиве еще кое-что. Джури во все глаза смотрел на Сойка, а тот, вздохнув, перевел взгляд за стену, в сторону зимнего леса и высоких гор. – Я нашел письмо в бумагах. Письмо от правителя, адресованное его жене. Запечатанное. Судя по дате, когда правитель отправлял его, супруга еще была жива. Но когда письмо пришло, та уже скончалась. Полагаю, что в переполохе письмо затерялось, а потом о нем никто не вспомнил. – И что было в этом письме? – нетерпеливо поинтересовался Джури. Мелькнула мысль, что Сойку не следовало вскрывать конверт, – помимо того, что это было некрасиво, такой поступок мог стать и небезопасным. Власть имущие не любят, когда в их дела суют нос, даже если это дела многолетней давности. – В письме на первый взгляд не было ничего особенного. Оно совсем короткое, меньше страницы. Правитель сообщал, что объехал несколько западных графств, что через месяц планирует навестить свою семью в Паманусском замке и что он просит жену поцеловать дочь. – Ну да, ничего особенного, – согласился Джури. – Кроме одного, – Сойк снова посмотрел на Джури, его лицо было сосредоточенным и строгим. – Никогда не угадаешь, как правитель назвал свою дочку. – Давай я и не буду гадать, – попросил Джури. "Чтобы не выглядеть идиотом", – мысленно закончил он. – Он назвал ее "нашей кареглазой принцессой", – сказал Сойк, как припечатал, и Джури, сам не ведавший, чего ожидал, не сразу сообразил, что в этом обращении было не так. – Я понял, – медленно протянул он. – У леди Орлены синие глаза. Но это такая мелочь... – Мелочь? – было очень неприятно осознать, что на лице Сойка промелькнуло разочарование. – Джури, неужели тебя не учили, что выражение "глаза – зеркало души" отнюдь не фигуральное? Неужели встреча с последним из морронов не убедила тебя в том, что можно как угодно перекроить свою внешность, но глаза всегда остаются неизменными? Джури уже сам понял, какую глупость сказал, и ругал себя последними словами. Разумеется, все это он знал и неоднократно об этом читал – некоторых потусторонних или враждебных сущностей только по глазам и можно было отличить от человека. Морроны, к слову, относились к их числу. – Я понял, мне стыдно, – поспешил покаяться Джури. – Сказал, не подумав. Просто у леди Орлены вполне человеческие глаза. Очень красивые и нереально синие, но ведь она вся такая необыкновенная, и... Джури замолчал на полуслове, когда понял, что сейчас сам все объяснил, а Сойк улыбнулся ему ободряюще. – Совершенно верно, Джури. Первое, о чем я подумал, увидев леди Орлену, – она слишком красива. Она нечеловечески красива. Ну и должен добавить, что ее покойные братья, которых мне довелось неоднократно видеть при дворе, отличались куда более скромной привлекательностью. У правителя, как и у его супруги, и вообще у многих правящих династий, присутствует в роду некоторое вырождение. Внутрисемейные браки никого не красят. – Но почему другие не обратили на это внимания? – выпалил Джури, который в этот момент спрашивал себя, почему он сам не задумался над тем, не чересчур ли привлекательной была леди Орлена. – Почему никто ничего не заподозрил? – А почему ты не сделал этого? – Сойк будто подслушал его мысли. – Посуди сам, леди Орлену видели очень немногие, а те, кто видел, в большинстве своем были очарованы ею. И если что и занимает умы немногих посвященных, это якобы проклятие – оно оттягивает на себя внимание, как пугало на маковом поле, уж прости за такое грубое сравнение. – У детей иногда меняется цвет глаз, – предположил Джури, все естество которого отказывалось принимать предложенную Сойком версию. – У младенцев бывает: с серого на голубой или с голубого на зеленый. Но не в таком возрасте. И уж точно карие глаза не могут стать синими. – Х-хорошо, пускай, – запнувшись, пролепетал Джури и поднял на Сойка совершенно несчастный взгляд. – Но кто же тогда эта девушка?.. Сойк развел руками, ничего не говоря, и Джури старательно замотал головой: – Быть не может, нет... Ты же не хочешь сказать, что она и есть иной? – Да, именно это и хочу. К слову, такой ответ логично объясняет, почему мы не могли найти предмет, к которому привязан иной. Потому что предмета нет – есть живое тело, и морок держится в нем как обыкновенная душа. – Поэтому выявляющая одержимость формула и не дала результата, – Джури с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. – Формула ищет чужое присутствие в теле человека, когда рядом с душой селится паразит. А тут не было никого лишнего, потому что в теле леди Орлены только одна душа... – И это и есть морок, – закончил за него Сойк. Джури, до этого увлеченной беседой, вдруг понял, как ему холодно. Он натянул рукава на кисти до самых пальцев и отстраненно подивился, почему Сойк не мерзнет без капюшона на ветру, который трепал его длинные волосы. – Но ведь это только догадки, да? – после недолгого молчания неуверенно спросил Джури. – У тебя ведь нет доказательств? – Догадки, основанные на моих знаниях о темной магии, – Сойк снова посмотрел в сторону, туда, где на линии горизонта терялись в облаках пики гор. – Призыв иных, воплощение их в человеческом теле – очень тонкая область темномагической науки, на подобные ритуалы мало кто решался даже в древности. Все это время я предположить не мог такого варианта развития событий, но когда прочитал о "кареглазой принцессе", словно головоломка сложилась. Веришь, Джури, это было как откровение. Я несколько дней обдумывал все, вспоминал, чему учил меня мастер Эйман, прежде чем выстроил логическую цепочку. "Несколько дней знал и молчал!" – больше всего хотел возмутиться Джури, но на эмоции не осталось сил – удивление и, вместе с ним, ужас подавляли все прочие чувства. – Мне все же не верится, – признался он, уставившись себе под ноги – в том месте, где Джури стоял, появился небольшой утоптанный пятачок в снегу. – Ведь именно леди Орлена сказала нам о погибшей девочке, ее детской подруге. Зачем было давать подсказку? – Я думал об этом, – Сойк ответил сразу, как будто ждал этого вопроса. – Быть может, она считала, что, узнав о ритуале замены, мы опустим руки и сбежим. Точнее, она могла понять, что мы уже догадались о ритуале, когда спросили, не умирал ли кто-то в ее окружении десять лет назад, и решила подтвердить эту догадку, чтобы мы испугались сил, которым придется противостоять. Подумала, что мы не найдем добровольную жертву для изгнания. Теперь же я склоняюсь к мысли, что той девочки не было вовсе, а если и была, то умерла она от банального воспаления легких или другой обыденной, но опасной болезни. А настоящей жертвой для ритуала замены была сама леди Орлена. – Я ничего не понимаю, – пробормотал вконец обескураженный Джури. – Точнее, я не представляю, как это все удалось провернуть. Почему маленькая леди Орлена согласилась пойти на смерть, если, как ты говоришь, именно ее сделали жертвой? – О, это самое простое, – едва заметно улыбнулся Сойк. – Ребенок любил свою няню и доверял ей, няня могла наговорить ей все что угодно. Что эта жертва нужна для ее родителей или еще для чего-то важного ребенку. И что на той стороне нет ничего страшного, что там ее ждут радуги и сладости... Или как там Агги сказал? – Пускай, – нетерпеливо кивнул Джури. – Но почему никто не заметил, что дочь правителя пропала? Я молчу уже о ее теле – тело всегда можно спрятать, но сама девочка? Правитель был далеко, однако ее мать? Она вроде как умерла уже после казни няни... – Полегче, Джури, не все сразу, – потребовал Сойк. Джури послушно замолчал, хотя это стоило определенных усилий: вопросы переполняли его. – К сожалению, я не могу объяснить все, – продолжил Сойк и даже на мгновение закусил губу, обдумывая что-то. – Именно потому я надеюсь найти ответы в древних книгах, когда их мне привезут. – Если привезут, – не удержался Джури. В том, что советник выполнил просьбу Сойка и не соврал, у Джури имелись весомые сомнения. – Если, – легко согласился Сойк. – А пока я могу только предполагать. Тела не нашли, потому что тела не осталось. Когда человек отдает свою жизнь в обмен на силу изнанки, тело сгорает, да так, что не остается даже праха. – А душа? – чуть дрогнувшим голосом спросил Джури. – Душа освобождается. Изнанка не может забрать душу. Джури, неужели ты думал, что я предложу пройти через ритуал советнику Гарэлю, если бы существовала угроза для его души? – Я вообще о его душе не думал, – честно признался Джури. – Хорошо, допустим, все так и было. Няня уговорила маленькую леди стать жертвой, провела ритуал, изнанка забрала жизненную силу ребенка, а от самого ребенка ничего не осталось. И? Что, жена правителя не спросила в тот же день, где ее единственная дочь? – А вот это тот самый момент, который я надеюсь прояснить, ознакомившись с книгами, – вздохнул Сойк. – Я не слишком хорошо помню, как иные обретают человеческую оболочку. Возможно, иной был до того силен, что принял облик убитого ребенка. А может, сильной была колдунья, которая все это устроила, и она помогла иному. – Мать все равно заметила бы, что глаза девочки поменяли цвет, – упрямо напомнил Джури. – Разумеется, – согласился Сойк. – Потому я предполагаю, что матери не было рядом, когда это случилось. Она могла отлучиться в столицу, например, или еще куда-то. Объяснение было логичным. Джури, который подсознательно искал аргументы против, не придумал, что можно возразить. – Это догадки, или ты нашел еще какие-то письма? – только и спросил он. – Догадки, – Сойк поморщился как от досады. – Я надеялся найти хоть что-то, подтверждающее, что незадолго до смерти мать леди Орлены уезжала и оставляла дочь, но ничего не обнаружил. Точно так же, как не нашел никаких записей о няне – где именно она умерла и точные даты ареста и казни. – Можно у Гарэля поинтересоваться, – предложил Джури. – Я спрашивал – он не помнит. Такие мелочи, как костры под очередными колдуньями, в то время его не беспокоили. Джури только вздохнул, а Сойк продолжил: – Похоже, придется смириться, что до конца наших дней большая часть этой истории останется загадкой. Однако если мои предположения верны, все концы сходятся. Колдунья убила дочь правителя, по вине которого погибли ее дети, призвала морока, наделила его силой, но сама была казнена. Когда жена правителя вернулась в замок, морок лишил жизни и ее, потому что мать точно заметила бы подмену. – Отец тоже заметил бы, он как-никак помнил, что его принцесса кареглазая, – хмуро заметил Джури. – Как и все остальные: прислуга, стража, какие-то придворные. Они тоже должны были заметить. – Разумеется, – кивнул Сойк. – Вот только ответь мне, Джури, на такой вопрос. Если бы ты не был волшебником, если бы ты был простым человеком, жил себе при дворе в качестве слуги или придворного – не важно – и вдруг у кого-то из окружающих изменился бы цвет глаз. А точнее – у одной маленькой девочки, присматриваться к которой у тебя не было нужды, она не являлась твоим ребенком, не была кем-то действительно близким и важным. Как бы ты поступил в такой ситуации? Джури уже открыл рот, чтобы ответить, но замер, когда понял, что именно хочет сказать. – Я бы решил, что мне кажется... Мерещится. И что это вообще неважно, – опустив глаза, нехотя признался он. – Подумаешь, глаза какие-то. – Вот-вот. А те, кто действительно могли придать этому значение, няня и мать, вскоре скончались. Отец же не видел дочь по полгода. Он вполне мог рассудить, как и ты – с возрастом цвет глаз изменился. – Но ты ведь говоришь, что леди так прекрасна, потому что она никакой не человек, – сделал еще одну слабую попытку возразить Джури. – Однако получается, иной должен был походить на настоящую леди Орлену... – Она была маленькой, Джури, дети растут быстро. Скорей всего в тот момент иной выглядел в целом так же. А в том, что обычная девочка подросла и расцвела, нет ничего удивительного. Поразительно то, насколько красивой и очаровательной она стала, насколько непохожей на других членов своей семьи. Но почему это никого не обеспокоило, мы уже обсуждали. Повисла недолгая тишина, и Джури только теперь заметил, что пошел снег – крупные влажные хлопья опускались на рукава его теплого плаща. Молчание было осязаемым, Сойк смотрел на Джури и наверняка ждал новых вопросов, а Джури предполагал, что так его учителю проще выстроить в голове всю историю событий. Он хотел, чтобы Джури сомневался и спорил, чтобы обосновать открывшуюся ему истину, пускай веских доказательств ей недоставало. – Ну а что теперь, Сойк? – спросил Джури, смахнув с ресниц снежинки, – лицо было уже мокрым от тающего снега. – Чего добился этот иной? Его заточили в замке на краю света, на трон ему не попасть, а колдун, его призвавший, все равно мертв. Это тупик. – Ты не прав, – в голосе Сойка слышалась печаль. – Пока все обстоит именно так, как ты говоришь. Но правитель не вечен, как не вечен и советник Гарэль. По сути, только они знают тайну леди Орлены, да теперь еще и мы. Может, найдется еще пара-тройка посвященных, но их все равно не много. Ничто не помешает леди Орлене устранить преграду. Она может убить советника – медальон защищает его от пагубного влияния изнанки, но его ничто не спасет, если леди Орлена подсыплет ему крысиного яда в чай. То же касается и правителя. Когда путь будет свободен, при живой наследнице никто не посмеет претендовать на трон, по крайней мере, в открытую. Леди Орлена окажется у власти и, как я полагаю, свершит то, ради чего ее призвали. – Месть? – Джури задумчиво потер лоб. – Но чего именно хотела колдунья? – Падения Хателиона? Восстановления правомочий темных колдунов? Горя отца, потерявшего последнего ребенка еще и таким жестоким, изощренным способом? – Сойк разве что пальцы не загибал. – Вряд ли мы узнаем теперь наверняка. Но ты не можешь не согласиться, что месть удалась. – Что толку от мести, когда не можешь наблюдать за ее плодами? – протянул Джури, в очередной раз поежившись от холода. – Не все так рассуждают, – флегматично отозвался Сойк. – Немало людей с улыбкой шли на смерть, думая о том, что их дело проживет дольше них. "Пора уходить отсюда, пока я не превратился в ледышку", – подумал Джури. Он не мог понять, какой холод сильнее – тот, что несла с собой сырая весна севера, или тот, что разливался внутри него. Джури не хотел признаваться даже себе, как сильно он боялся. Мастер Эйман никогда не рассказывал ему, каких невообразимых вершин может достичь могущество магии. А Джури теперь всерьез сомневался, что у них есть шанс победить. – У меня всего пара вопросов осталась, – сообщил он, и Сойк чуть заметно склонил голову к плечу, показывая, что слушает. – Зачем леди Орлена, если она никакая не леди, рассказала нам о библиотеке на чердаке? Зачем помогать нам? – Чем же она помогла? – удивился Сойк. – Мы не нашли ни одной стоящей книги, лишь пару учебников об основах темной магии. Я все это и так знал. Об архиве она не подумала, зато снискала некоторое наше расположение – ненадолго, но смогла пустить пыль в глаза. – Хорошо, пусть так. Тогда почему ты вчера заговорил о ритуале? Зачем ты выдаешь нас, если перед этим просил ничем с ней не делиться? – Провокация, – развел руками Сойк. – Девушка ничем себя не выдала, но я и не надеялся на это. Зато теперь, возможно, она начнет что-то предпринимать. Не забывай, все мои рассуждения – в большей мере лишь предположения. Нам не помешает хоть какая-то уверенность в моей правоте – Леди Орлена угробит нас раньше, чем мы дождемся нужной фазы луны для ритуала, – заметил Джури. – Попытка угробить нас, как ты выразился, будет прямым доказательством того, что я прав. "А удачная попытка – тем падче", – хотелось съязвить Джури, но он промолчал. Говорить о таком вслух было страшно. – Ну а зачем ты позволил Агги разгуливать по замку? Губы Сойка тронула ехидная улыбка, и Джури был готов поклясться, что его глаза весело блеснули. – Потому что кошки – самые любопытные существа на свете, а Агги – самый пронырливый из них. Я почти не сомневался, что он не сможет уехать, когда вокруг творится такое. И теперь, когда он остается и когда ему предоставляется свобода перемещения, он может быть полезен. – Это чем же? – озадаченно поглядел на Сойка Джури. – Пока не знаю, – пожал плечами тот. – Но Агги лучше всех умеет находить то, что хорошо спрятано, и вынюхивать секреты там, где другой пройдет мимо и не заметит. – Но, тем не менее, звать его сюда и рассказывать все это ему ты не стал, – прищурился Джури. – Не стал. Потому что, во-первых, допускаю, что где-то мог ошибиться, что Агги, несмотря на мою уверенность в нем, может оказаться не так чист. Это же касается советника Гарэля, к слову. – А во-вторых? – спросил Джури. – А во-вторых, я хотел поговорить не только о деле. Джури не успел до конца осознать услышанное, когда Сойк сделал полшага вперед, сокращая расстояние между ними до минимума, и неожиданно взял его озябшие ладони в свои. Руки у Сойка были такими теплыми, что в первую секунду это стало единственным, о чем подумал Джури. – Джури, ты волшебник или кто? – укоризненно покачал головой Сойк. – Для чего наши могущественные предшественники придумывали согревающие формулы? Джури едва вслух не выругался. Как он мог забыть о формуле? А в следующее мгновение его окутало магическим теплом, будто летний ветер подул в лицо, и Джури от удовольствия на секунду зажмурился. – Я – не волшебник, я – олух, – признался он. – Иногда да, – согласился Сойк, слабо улыбнувшись, и вдруг спросил: – Как ты себя чувствуешь? От его близости и от понимающего взгляда Джури делалось неуютно, пускай меньше всего на свете хотелось, чтобы Сойк отошел или отвернулся. – Нормально, как еще я могу себя чувствовать? – Джури недовольно передернул плечами. – Сначала, когда проснулся, подумал, что мне опять приснилось, потом увидел, что я в твоей комнате, и понял, что все взаправду. А потом на меня набросился Агги. Сойк ничего не говорил, он продолжал смотреть на Джури, некрепко сжимая его руки, и улыбался как-то странно. Если бы Джури увидел такую улыбку на лице другого человека, он назвал бы ее теплой, но представить, чтобы тепло улыбался именно Сойк, получалось плохо. – Что? – первым не выдержал молчанку Джури. – Тебе все это время снился я? – спросил Сойк. – А то ты раньше не догадывался, – с досадой пробубнил Джури, отворачиваясь. – Догадываться – это одно, а знать – совсем другое. – Я приду к тебе сегодня, – перебил его Джури и поглядел сердито исподлобья. Он не представлял, как следует вести себя в этой ситуации, не знал, что надо говорить, и ужасно смущался. Последнее было особенно тяжело выносить, Джури боялся, что начнет глупо краснеть или как-то иначе выдавать свое смятение. Впрочем, Сойк, скорей всего, и так догадывался обо всем, что его мучило. – Я буду ждать, – просто ответил тот. – И завтра приду, – решительно добавил Джури. – Звучит как угроза, – Сойк усмехнулся. – Вот только смеяться надо мной не надо, и без того паршиво, – предупредил Джури, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Тебе не должно быть паршиво, – негромко заметил Сойк. – И я ни в коем случае не смеюсь. Если ты хочешь быть со мной, для начала прекрати меня бояться. – Когда это я тебя боялся? – возмутился Джури, гордо дернув подбородком. – Не было такого! С самого первого дня не боялся. – С самого первого не боялся, – согласился Сойк. – А теперь начал. – Я не... – Это неважно, Джури. Я не собираюсь тебя отталкивать, и мне хорошо с тобой. В устах Сойка эти слова звучали почти как признание в любви и верности до конца дней – Джури даже не смел надеяться, что хоть когда-нибудь услышит нечто подобное. Долго – секунду или около того – он смотрел на Сойка, не веря своим ушам, но быстро взял себя в руки. Не хотелось выдавать собственную впечатлительность. – Отлично, – хмыкнул Джури, постаравшись, чтобы это прозвучало уверенно и даже весело. – Тогда заканчиваем тут с мороками, демонами и прочими и возвращаемся назад. На юге мне понравилось, потому я остаюсь с тобой. – Только лишь поэтому? – Сойк насмешливо поднял брови. – Разумеется. Еще я собираюсь у тебя учиться. И тебе меня не выгнать. – Ты можешь оставаться столько, сколько захочешь. – А если я захочу оставаться всегда? Джури говорил нахально, подсознательно оставляя себе шанс обратить все в шутку – страшно было даже думать о том, что Сойк сейчас скривит губы в своей привычной манере и спросит, что он о себе возомнил. Но Сойк не стал этого делать. – Всегда – это очень долго, Джури, – только и сказал он. – А ты еще молод и можешь сто раз передумать. – Вот еще, – фыркнул Джури. – Плохо ты меня знаешь. Сойк снова улыбнулся и хотел ответить что-то, но их перебили. – Мастер Сойк! – окрик послышался со стороны башни, и Сойк тут же выпустил руки Джури, оборачиваясь. У самого выхода на стену топтался молодой стражник. "Флюс, начинающееся воспаление легких и пара венерических болезней", – про себя отметил Джури, глядя на него. В последнее время все обитатели замка ассоциировались у него только со списком их хворей – имена Джури уже не запоминал. – В чем дело? – спросил Сойк. – Не хотел вас беспокоить, мастер, но вас ищут. Там... Несчастье приключилось. Джури только теперь обратил внимание на то, что стражник казался бледным и перепуганным, а следом подумал, что догадывается, о каком именно несчастье идет речь, когда Сойк, резко сорвавшись с места, поспешил к башне. ~ Лицо Алариса застыло мертвой маской, и оттого было жутко видеть улыбку на его губах. Светлые, почти бесцветные глаза смотрели в темный потолок, но Джури никак не мог заставить себя опустить ему веки, и никто другой не спешил ему помочь. – Сломал шею, умер мгновенно, – констатировал Сойк, применив диагностирующую формулу. Сбежавшиеся слуги тревожно перешептывались, советник Гарэль удрученно кивал головой, а Джури, глядя на мертвого слугу, чувствовал себя так, будто умер его близкий человек. Это было глупо и совершенно безосновательно, но он не мог ничего с собой поделать. Аларис спускался по лестнице с подносом – разбитые чашки и блюдца валялись вокруг. Очевидно, он оступился и упал, да так неудачно, что свернул шею. Теперь его бездыханное тело лежало в неестественной позе у самого входа в южное крыло замка, а улыбка придавала нереальности всей этой картине. – Не иначе, перед смертью ему тебя показали, Джуни, – послышался рядом еле слышный шепот, и Джури дернулся и взглянул через плечо. Агги стоял рядом с ним, капюшон плаща был надвинут на глаза, но эти предосторожности были излишними: никто не обращал внимания на моррона, да и в полутемном холле едва ли можно было рассмотреть его лицо. Сойк присел на корточки возле покойника, опустив ладонь на его широко распахнутые глаза, и Джури беззвучно выдохнул. – Ты выбрал плохое время для шуток, Агги, – его голос дрогнул. – Какие шутки, – моррон и правда говорил невесело. – Айрас сказал, что, кроме полоумного старика, все прочие почили со счастливыми лицами. Премилое создание наш иной, не находишь? Всем приятности перед смертью показывает, во снах желания воплощает. Замечательно, просто великолепно. Джури снова вздохнул: сарказм Агги он разделял. А еще не представлял, как теперь сможет общаться с леди Орленой и не выдавать себя. После объяснений Сойка, в правоте которого Джури практически не сомневался, при взгляде на девушку перед его мысленным взором должна была вставать неживая улыбка Алариса. Или гримаса ужаса на лице старика из деревни. – Пойдем, Джуни, у тебя уже рожа зеленая, – Агги потянул его за рукав. – Того гляди стошнит тебя. Джури покорно позволил себя увести. Перед тем как выйти за двери, он заметил, что Сойк смотрит на него, но не нашел в себе сил даже кивнуть. На улице он полной грудью вдохнул свежий воздух, и Агги терпеливо топтался рядом, ожидая, пока Джури придет в норму. – Эй, есть здесь кто живой? Джури еще раз вдохнул и обернулся, а Агги, напротив, опустил голову и натянул капюшон пониже. До этого Джури не заметил, что в небольшом замковом дворе стоял экипаж, а возле него переминался с ноги на ногу возница. – Безобразие какое-то, – возмутился он, обращаясь Джури. – Сначала стража пропускать не хотела, потом все разбежались, ничего не объяснили. Что у вас тут происходит? После мертвого бледного лица Алариса видеть недовольного, толстощекого и румяного возницу было как-то дико. Джури несколько раз моргнул – его глаза еще не до конца привыкли к слепящему дневному свету, в несколько раз усиленному белым снегом вокруг. – А вы кто такой? – спросил Джури, и его голос прозвучал хрипло. – Бробус меня звать, – охотно представился возница. – Я это... Книги какие-то привез, из самой столицы тащился. И еще свитков несколько. Не ждали, что ль? "Если честно, не ждали", – хотел ответить Джури, но лишь отвел в сторону глаза. – Еще как ждали, – отозвался Агги, и возница даже под капюшоном должен быть заметить его широкую улыбку. – Добро пожаловать в самый гостеприимный замок Хателиона. Чувствуйте себя как дома.