Книга тайн

1569 г. от заселения Мунгарда, Элам, Маракандское ханство Корабль довёз их до восточного берега Поднебесной южнее Снежных гор. Единоверцы ещё не успели прибрать здесь власть к своим рукам, и небольшие общины Сумеречников до сих пор оберегали древние традиции и уникальные техники востока. Их храмы служили пристанищами для тех, кто терял контроль над своими способностями. Чаще всего это случалось с огнежарами и мертвошёптами. Здесь их обучали медитации и боролись со страхами. Эглаборг рвался в эти места, желая перенять восточные знания, хотя в тайне надеялся, что мудрецы из Поднебесной если не помогут Николасу справиться с излишками, то хотя бы излечат от хандры. В одном из храмов на южных отрогах Снежных гор они провели несколько месяцев. С Николасом беседовали целители разума, отпаивали зельями и в три пары рук чистили ауру. Иногда краем уха он слышал их сетования: – Проблемы куда глубже, в отвратительной карме из предыдущих воплощений. Такое и за дюжину жизней не исправить. Как только чернота отпустила, и Николас начал немного различать окружающую обстановку, то сбежал из храма несмотря на недовольство Эглаборга. Из-за этого они разругались так, как не ругались никогда. В сердцах Охотник заявил, что готов продолжить путь один. Это заставило целителя умолкнуть, хотя и значительно охладило их дружбу. Прейдя границу с Эламом на западе, они ненадолго остановились в людном караван-сарае. Там их настигла весть, что Лучезарные взяли Эскендерию – бывшую столицу Сумеречников, где раньше располагались дворцы Совета ордена, Университет и Библиотека. Город находился на границе четырёх стран: Священной империи на юго-западе, Элама на юго-востоке, Веломовии на северо-востоке и Норикии на северо-западе, но всегда оставался независимым и самостоятельным. Стены древней твердыни считались неприступными. Эскендерия держалась даже после роспуска ордена, когда все силы Лучезарных были направлены на подчинение Авалора и подавление восстаний в Веломовии. Лишь после этого, лет пять назад, незадолго до того, как Николас покинул родной остров, внимание единоверцев привлекли южные земли. Осада длилась годами. Войска Голубых Капюшонов блокировали город, обрекая эскендерцев на голод, но те не сдавались, пока сам Белый Палач не оставил Авалор, чтобы возглавить штурм. Микашу Веломри хватило десяти дней, чтобы войти в город победителем. Он залил стены горючей смесью, используя устройства из медных труб и кузнечных мехов, и неприступная твердыня пала к его ногам. Николас видел подобные устройства в Поднебесной, а Эглаборг даже выпытал рецепт смеси. Когда целитель чем-то загорался, то с ним проще было согласиться, чем объяснить, почему нельзя. – С таким оружием огнежар и даже наше искусство фехтования неодарённым будут нипочём, – мрачно заключил Николас. – Войны станут куда разрушительней. Даже Норикия вряд ли выстоит, – согласился Эглаборг. – Раньше орден скрывал накопленные знания из страха, что в плохих руках они принесу много бед, – Охотник припоминал, как проходил посвящение в восемь лет. Теперь ему открывался новый смысл этого действа. И его бессмысленность одновременно. – Выходит, что оберегать знания нужно было в первую очередь от себя самих. Нет, всё-таки сильнее предательства оружия ещё не придумали. *** Раннее утро в Мараканде, столице ханства Саргала, выдалось прохладным. Глинобитные хибары на удивление хорошо сочетались с высившимся над ними пёстрым дворцом. Город стоял на берегу широкой и полноводной реки Пахчур-Су, которая несла жизнь в мёртвую Хаабскую пустыню. Несмотря на ранний час на берегу уже собралась толпа. Слух будоражили чужие разговоры. – Уверяю тебя, лорду Веломри сам Единый-милостивый помогает! Нашёптывает ему в уши мудрые советы и направляет его руку на врагов. Иначе как бы он Эскендерию сокрушил? «А почему ты мне не помогаешь?» – обратился Николас к Безликому. После того, как они покинули Острова Алого Восхода, Охотник чаще разговаривал с незримым богом, чем с Эглаборгом. Из-за этого они в очередной раз повздорили, и целитель решил остаться в лагере, который они разбили выше по течению реки. «Ты хочешь завоевывать города?» – деланно удивился бог. «Мне всего-то нужно было спасти Юки». «Я же предупреждал не задерживаться в храме. На двух стульях не усидишь даже ты». Николас недовольно прищурился и сложил руки на груди. Как же достала эта беспомощность! За ним пристально наблюдал пустынник. Темноглазый, лет двадцать пять от роду. Смуглые босые ступни выглядывали из-под светлого балахона. Лицо обветрилось, из-под платка, обтянутого плетёным обручем, выбивались каштановые кудри с тёмно-красным отливом. Встретившись взглядом с Охотником, пустынник спросил: – С кем ты так воодушевлённо беседовал? После деликатных манер островитян и жителей Поднебесной бесцеремонность эламовцев выбивала из колеи. – С самим собой... Иногда я так делаю, – Николас скопировал слащаво-хитрую улыбку пустынника. – Люблю беседовать с умными людьми. А что здесь происходит? – Хан Саргал недавно отправился по Сумеречной реке. Что за невезение! Николас надеялся напомнить ему о дружбе с дедом и попросить покровительства. Теперь удастся разве что прикоснуться к мощам хана в мавзолее. – Он не оставил после себя сыновей, – непрошено продолжил пустынник. – По местным суевериям это значит, что хан прогневал богов и обрёк свои земли на страшное проклятье. Если к дочерям Саргала не посватается могущественный владыка, то, оправдывая себя божественной волей, кровожадные соседи разграбят ханство. Дураком-женихом... прости, смельчаком оказался хан Фарзул, Алый Лев Хаабской пустыни. – То есть он возьмёт в жены сразу всех? – Николас сдвинул брови. – Если они выживут. Не смотри на меня так, по-моему, это очень глупая традиция. Одна жена – одна проблема, много жён – много проблем. – Ни одной жены – никаких проблемы, – заключил Николас, вспоминая Юки. – Это конечно, но очень тоскливо, – согласился пустынник. – Так вот, оказалось, чтобы искупить вину перед богами, одного сватовства недостаточно. Чтобы очиститься от проклятья перед свадьбой принцессы обязаны пройти испытание, которое назначат для них соседи. Если боги простят род хана Саргала, то оно завершится удачно. Естественно, наши жадные властители придумали нечто такое, что исполнить невозможно. Принцессы должны достать рубиновое яблоко с заповедного острова посреди реки. Идём, я покажу. Они вышли на высокий берег, откуда хорошо было видно окрестности. Толпа заволновалась и расступилась. Вперёд выступила высокая девушка в халате из красного бархата, расшитого золотыми птицами. Её лицо и волосы закрывал шёлковый платок. Слуги помогли ей разоблачиться, и она ласточкой нырнула в мутную речную воду. Следом выдвинулся внушительный плот с тяжело вооружёнными воинами. – Это старшая, принцесса Маяса, – пояснил пустынник. Когда она доплыла до середины реки, вода вспенилась и на поверхность высунулся покрытый зелёной чешуёй треугольник драконьей головы. Принцесса вскрикнула. Воины похватали луки и принялись обстреливать речного жителя. – Что они делают?! – Николас подался вперёд, желая остановить сражение до того, как произойдёт трагедия. – Стой – убьют! – загородил ему дорогу пустынник. – Ещё одна глупая традиция. Тонкий хвост со стрелкой на конце поднял плот в воздух на несколько ярдов. Воины упали в воду и камнем пошли ко дну. Принцесса продолжала оглушительно кричать. Дракон высунул из воды своё мощное тело и с шипением нырнул обратно, утаскивая за собой Маясу. – Если бы я только знал! – ужаснулся пустынник. – А у вас не так? – Нет, конечно. У нас всё просто: нравится тебе девушка – просишь у неё разрешения, платишь её отцу и отваживаешь других её ухажёров, если они имеются. А после забираешь её в свой шатёр и живёшь долго и счастливо. Николас вообще-то спрашивал не о свадебных традициях, но... Пустынник был явно не в себе. Он ухватил Охотника за ворот рубашки и заставил смотреть ему в глаза: – Ты обязан нам помочь! Станешь чемпионом младшей принцессы Инай и защитишь её от всех чудищ. Если справишься, маракандский визирь Салим даст тебе любую награду, какую попросишь... И хан Фарзул тоже, клянусь! Николас внимательно разглядывал его вытянутое обветренное лицо. Угольки глаз пустынника горели отчаянием и тревогой. А как он за всех решения принимает! Так ведут себя разве что могущественные владыки, не привыкшие к отказам. В последнее время Охотник всё больше гонял демонов по оврагам и пустошам. Как выглядят настоящие деньги, вовсе забыл, так что заработки пришлись бы очень кстати. Но... дракон?! – С чего ты решил, что я с этим справлюсь? – Николас принялся по одному отлеплять от себя пальцы пустынника. Мозоли на них походили на те, что бывают от стрельбы из лука. – Ты похож на опытного воина. Вон как рвался Маясу спасать, – подмигнул ему пустынник. – Подсоби, а? Принцесса Инай прекрасна, как лунный свет. Она не заслужила такой участи. Уговаривать он тоже умеет, пройдоха! – Что ж ты сам не сразишь чудищ ради неё? – Моё племя враждует с Маракандом, мне нельзя показывать заинтересованность, – он тяжело вздохнул и опустил плечи. – А так бы я за неё и в огонь, и в воду! Моё имя Камиль. Он протянул Николасу руку, но не успел Охотник её пожать, как пустынник потянул его за собой. – Вначале встретимся с визирем Салимом, а потом с Инай. Каков наглец! Да ещё и во дворец вхож, о государственных делах осведомлён в отличие от традиций, хм... Это при том, что он якобы из враждующего кочевого племени. Что-то тут нечисто. «Соглашайся! Сам с правящей семьёй подружишься, коня раздобудешь. Пора бы тебе перестать за дедовой спиной прятаться. Жениться он, видите ли, собрался, детей завести, а сам как был пустым местом, так им и остался», – издевался в голове Безликий. Николас стиснул зубы в бессильной злобе. Поколотить бы его, хотя бы зеркало разбить, но тут даже этого нельзя. Можно только молча делать вид, что всё в порядке, и омерзительный голос не властен над его рассудком. *** Они промчались по грязным кривым улочкам Мараканда, распугивая плешивых котов и собак. Показалась дворцовая стена, обрамлённая зарослями самшита. Отсчитав с две сотни шагов, Камиль раздвинул кусты. За ними притаилась дверь. Пустынник снял с шеи медный ключ и отпер им внушительный навесной замок. Стражники на другой стороне учтиво склонили головы, провожая Камиля перепуганными взглядами. Ничего себе, кочевник из враждебного племени! Они оказались на мужской половине дворца. Пустынник уверенно прошествовал в покои визиря, не отпуская руки Охотника. Салим сидел на цветастых подушках и потягивал из чашки ароматный напиток. Визирь был уже немолод. Невысокая, грузноватая фигура скрывалась под роскошным халатом из синего бархата, отсутствие пышной шевелюры возмещал большой тюрбан. В глазах цвета топлёного молока искрились янтарные хитринки. – Этот человек хотел бы стать чемпионом принцессы, – обратился к нему пустынник. Визирь кисло скорчился, отставил чашку и поднялся. – Мы не доверимся ещё одному чужаку. Надира уже выбрала Хасана. – Зато Инай никого не выбрала. Покажи ей его, – велел Камиль. – Ты забываешься! – рыкнул Салим, тоже недовольный его наглостью. – Пока ещё я тут всем распоряжаюсь. – О, великий и мудрый визирь, смиренно прошу вас показать Инай этого человека, – Камиль согнулся в раболепном поклоне. Салим разъярённо засопел, уловив издёвку. – С чего ты решил, что этот оборванец сможет стать чемпионом? Расул был знаменитым мудрецом и звездочётом. Хасан – придворный маг. А кто это такой? Маг? Что за маг? – Он разговаривает с богами, – с торжеством сообщил Камиль. – Как непобедимый Белый Палач. Он размажет по песку всех чудищ одним взмахом пальца! Николас поперхнулся: «Я смогу?» «Кто тебя знает? – не особо обнадеживающе ответил Безликий. – Ты даже на пустом месте умудряешься ошибаться». – Ладно, всё равно Инай его не выберет, – сдался визирь. Камиль кивнул и вышел в ту же дверь, из которой пришёл. Визирь повёл Николаса на женскую половину. Они выбрались во дворцовый сад с кипарисовыми аллеями и благоухающими персиковыми деревьями. На скамейке в тени широколистной пальмы сидела невысокая худенькая девушка в платье из голубого шёлка. Она кормила финиками маленькую обезьянку. Её лицо так же было скрыто полупрозрачным платком. Завидев мужчин, она встала. – Инай, этот человек хочет стать твоим чемпионом, – визирь указал на Николаса. Обезьянка прыгнула ему на плечо и начала обнюхивать. – Малала, прекрати, это невежливо! – Обезьянка, громко пискнув, прыгнула на руки принцессы. – Мне не нужен чемпион, не хочу губить невинного человека вместе с собой. – Но Маяса не справилась. Завтра настанет черёд Надиры. Ты обязана выбрать чемпиона, – попытался увещевать её визирь. – Его привёл Камиль. Он решил, что этот человек разговаривает с богами. Услышав имя пустынника, Инай расслабилась. – Хорошо, выдай ему узду, – приказала она визирю и повернулась к Охотнику: – Приведёшь ко мне тулпара из отцовского табуна – выберу тебя чемпионом. Заполучить тулпара так просто? Николас ведь даже попросить не успел! Визирь схватил его за руку и поволок за собой. Эламцы! Что за грубый, бесцеремонный народ?! *** Они отправились на луг у берега реки, где пасся табун в несколько сотен голов. Разморенные от полуденного зноя пастухи валялись на земле. При виде визиря они вскочили и начали самозабвенно кланяться. – Выдайте ему узду. Он будет ловить тулпара. Пастухи заржали так, что им позавидовали бы и лошади. Один вручил Николасу потёртую уздечку. Не обращая внимания на их веселье, Охотник двинулся к табуну. Гибкие и поджарые, эламские лошади как день и ночь отличались от грузных мохноногих лапийских обозников. Шерсть золотистых, медовых и кремовых оттенков лоснилась и переливалась на солнце. Тонкими сухими мордами с глазами навыкате кони напоминали щук. Когда Охотник приблизился вплотную, лошади вскинули головы и начали прядать ушами. Одно неосторожное движение, и табун помчался прочь, поднимая столбы пыли. Николас достал из кармана кусок хлеба, выбрал отбившуюся кобылу цвета слоновой кости и протянул к ней руку. Кобыла на хлеб даже не взглянула – всхрапнула, подобралась и побежала высокой летящей рысью. Сейчас бы веревку, да с арканом, эх! Высмотрев статного буланого жеребца посмелее, Николас сделал ещё одну попытку. Конь подпустил его к себе лишь для того, чтобы с визгом взвиться на дыбы и замахнуться передними копытами. Николас едва успел отскочить в сторону. Табун снова поднялся с места и полетел по пастбищу. «Позвени перед ними уздой, – устало посоветовал Безликий. – Для чего-то же тебе её дали». Николас взял уздечку в руку и потряс ею. Железные удила, ударяясь друг о друга, произвели не слишком звонкий звук. Кони посмотрели на него, как на полоумного, и снова принялись щипать траву. Охотник ещё раз позвенел, но ничего не произошло. Бред какой-то! Николас с досадой швырнул узду на землю и зашагал прочь. Сзади раздался детский голос: – Эй, погоди! Охотник удивлённо моргнул и обернулся. Никого, кроме лошадей, рядом не было. Точно, крыша поехала. Какая жалость! Николас сплюнул и побрёл дальше. Вдруг мохнатый нос пихнул его в спину и едва не сбил с ног. Не на шутку разозлившись, Охотник развернулся и увидел перед собой полугодовалого отъёмыша. Чёрная шерсть пополам с грязью клочьями свисала с тощих боков, неровная грива топорщилась в разные стороны. Косые лупатые глаза на полморды глядели с озорством. – Хозяин, хоть узду забери! – проблеял детский голос совсем рядом. – Тяжело тащить. Жеребёнок, словно собака, держал в зубах уздечку. Николас ошалело вытаращился. Очередной дух? – Чего тебе надо? – Ты же уздечкой звенел, меня звал. Вот я и тут... – смутился жеребёнок. – Так я не тебя звал, а большого взрослого тулпара, – замотал головой Николас. – Я взрослый! Мамкино молоко уже не пью, – с горячностью заверил жеребёнок. – Нет тут больше тулпаров. Мой отец Акбузат вместе со своим хозяином, ханом Саргалом, по Сумеречной реке отправился. – Что ж, соболезную. «Ты издеваешься?! Вначале проклятый меч, теперь сопливый жеребёнок», – возмутился про себя Николас. «Не нравится, проваливай на Авалор. Белый Палач спит и видит, как бы с тебя шкуру живьём снять», – огрызнулся Безликий. – Ты, и правда, с богами разговариваешь? – восхитился жеребёнок. – Меня, кстати, Харысай звать, а тебя? – А ты никому не скажешь? – Нет! Тулпары – лучшие хранители тайн в Мунгарде! К тому же, нас не слышит никто, кроме хозяев. – Что ж, тогда зови меня Николас Комри. – Вечерний всадник! – восхитился тулпар и изобразил поклон, вытянув переднюю ногу. – Это такая честь! – Ладно, идём. Нужно ещё решить, что делать с драконом. – Ух ты, мы будем сражаться с драконом! Ура! – жеребёнок принялся скакать на месте козлами. С такими длинными ушами-мельницами ему, поди, и крылья не нужны. Завидев жеребёнка, пастухи притихли. Визирь помрачнел, на лбу между глаз залегла тревожная морщинка. – Идём к принцессе? – спросил Николас самым высокомерным тоном, на который был способен. – И-идём, – заикаясь, ответил Салим. *** Во дворце все удивленно озирались на тулпара, перешептывались, даже кланялись. Салим проводил их в сад и удалился по своим делам. Харысай обгладывал все встреченные растения, и никто даже не думал ему препятствовать. Одна лишь обезьянка принцессы щёлкнула его по лбу, когда жеребёнок стал покушаться на её любимое финиковое дерево. Инай встретила Охотника гораздо более радушно, чем в прошлый раз. – Камиль был прав! Ты действительно герой, если смог приручить тулпара, – она сняла с пояса белую ленту и повязала Николасу через плечо. – Приходи завтра на рассвете на смотровую площадку. Там ты познакомишься с чемпионом моей средней сестры Надиры и узнаешь, в чём состоит испытание. До этого рассказывать о нём запрещают традиции. Инай грустно вздохнула и вернулась на скамейку. – Вас что-то тревожит? Если это дракон, то не беспокойтесь, я всё решу, – подбодрил её Охотник. – Если я не погибну, то мне придётся выйти замуж за ужасного Фарзул-хааба. О его жестокости слагают легенды. Песок вскипает под его ногами и становится алым от крови его врагов. У Фарзула уже была жена. Говорят, он казнил её, заставив выпить расплавленный свинец. Инай перешла на шёпот с вкраплениями нежных ноток: – Ах, если бы милый Камиль меня спас! Я встретила его на базаре. Мы с отцом сильно повздорили. Он часто корил меня за непослушание и гордыню. Однажды я сбежала, переодевшись служанкой. Первый раз выбралась за пределы дворцовых стен без стражи. В сумерках на меня напали лихие люди. Камиль опрокинул на них телегу с навозом, подхватил меня на руки и отнёс обратно во дворец. Я сделала для него ключ от потайного хода, и теперь он часто меня навещает: сообщает о том, что происходит в мире, приносит диковинки. А какие чудесные истории он рассказывает! Ни один человек не знает их столько. Камиль обещал выкрасть меня и увезти в свою цветущую пустыню, но тут отец умер, и нам назначили это жуткое испытание! – Ты слишком добра, моя госпожа, – ответил невесть откуда взявшийся пустынник. – Я всего лишь смиренный раб моей принцессы. – Камиль! Инай прильнула к нему и начала нашёптывать что-то на ухо. Тот щурился и млел по-кошачьи счастливо. Может, этот пустынник и не такой кровавый, но головы кружить умеет знатно. На традициях оседлого сватовства погорел, а, герой-любовник? – Мне пора, – поспешил ретироваться Николас, так как к горлу подступил удушливый комок. Влюблённые его даже не услышали. *** Эглаборг помешивал суп в котле, когда Охотник вернулся в лагерь. – Есть несколько хороших новостей и одна плохая, – поприветствовал его Николас. – Давайте сразу плохую, чтобы хорошими можно было её заесть, – ответил целитель, поднеся ко рту ложку с супом. – Получить покровительство хана Саргала у нас не выйдет, потому что он умер. Но я нашёл непыльную работёнку, за которую пообещали хорошую награду. И даже заплатили вперёд – подарили одного из небесных аргамаков. Целитель уронил ложку обратно в суп и оглянулся по сторонам в поисках чудесного коня. Харысай подкрался к нему сзади и боднул пыльным лбом. – Ай! – вскричал Эглаборг и уставился на жеребёнка во все глаза. – Какой-то он плешивый и неказистый для породистого скакуна. К тому же вороной. Вы ведь не любите вороных. – Ты просто не видел, как ему во дворце кланялись. Не обижай священное животное, – Николас потрепал коника по шее. – Кстати, а где твои крылья? – Так они только на третьем году вырастут, – помахивая куцым хвостом, ответил жеребёнок. – Вы теперь ещё и с конями разговариваете? – Эглаборг встревоженно навис над ними. – И с конями, и с богами, а скоро вообще с драконом придётся парой слов перекинуться, – пожал плечами Охотник, выгребая всё содержимое своей седельной сумки. Моток верёвки по обыкновению оказался на самом дне. Николас принялся отмерять её локтями. – Дракон?! Да вы верно бредите! Настоящий живой огнедышащий дракон? – целитель в недоумении воззрился на него. – Нет, это речной змей, судя по виду, из Поднебесной. Найди нашу выходную одежду. Завтра на рассвете надо при параде явиться на ханскую смотровую площадку. Охотник поймал Харысая и начал наматывать верёвку на его крохотную морду. – Что ты делаешь?! – тот со всей силы дёрнул головой. – Недоуздок. Стой спокойно, а то я в петлю не попадаю, – укорил его Охотник. – Любому взрослому коню нужен недоуздок. Ты же хочешь быть взрослым? Услышав волшебное слово, коник встал смирно, и Николас завязал узел у него под подбородком. – Вы что-то сказали? Или это опять кому-то из ваших?.. – встрял Эглаборг. Николас загадочно улыбнулся и принялся выковырять репейник из жеребячьего хвоста. – Я надеюсь, вы не собираетесь драться с драконом? – не унимался целитель. – Может, ну его? Обойдёмся и без этих денег. Лучше пощиплем жар-птичек. Их перья можно продать за кругленькую сумму. – Нет! Нельзя мучить добрых духов без веской причины, – возразил Николас. – А дракона можно уболтать, но для этого нужны красноречие и мудрость. – Я! Я знаю, кто самый мудрый и красноречивый в Эламе. Это птица Гамаюн, – вставил своё слово Харысай. Да, птички тут повсюду, даже на гербе. Закончив с хвостом, Охотник взялся за ножницы и принялся остригать замусоленные пряди из обчёсанной гривы. – Всё равно его года три доращивать придётся, прежде чем можно будет заездить, – покачал головой Эглаборг. Николас положил в карман мыло со щёткой и потянул Харысая к реке. Жеребёнок упирался всеми четырьмя ногами, но в воду заходить не соглашался. – Проваливай тогда в табун! – крикнул Охотник и отвернулся, сложив руки на груди. – Мне такой грязный и трусливый тулпар не нужен. С опаской ступая по топкому дну, Харысай вошёл в воду. Охотник принялся счищать грязь с его тощих боков и шеи. Жеребёнок терпел пытку щёткой с мученическим видом. Стоило Николасу его отпустить, как Харысай помчался обратно в лагерь. Охотник умылся сам и последовал за ним. Хорошо бы лечь спать пораньше. Следующий день обещал быть очень трудным. *** – Надо перешивать всю одежду, – досадовал Николас. Его щиколотки выглядывали из-под льняных штанов, а рукава рубашки доходили лишь до середины запястий. – Я вам говорил. Вы подросли чуть ли не на полторы головы и хотите, чтобы одежда, которую вы носили до обучения в Храме Ветров, была вам в пору? – ответил Эглаборг. – Ну и ладно, – отмахнулся Охотник. – Подумаешь, чуть короткое. Сделаем вид, что так и надо. Главное, что чистое. После купим более подходящее. – При условии, что вас не съест дракон, – напомнил целитель, и они поспешили на смотровую площадку. Там их уже ждали шестеро человек. Визирь Салим перешёптывался с неизвестным мужчиной. Две принцессы стояли поодаль и тревожно вглядывались в мутную гладь реки. Надира оказалась невысокой и плотной, но под ворохом зелёной парчи и шёлка разглядеть её не получалось. Принцесс охраняли два молчаливых конных стражника. – А вот и наш последний чемпион, – поприветствовал Николаса визирь. – Господин... – Мортимер Стигс из Авалора, – подсказал Охотник. – Хасан, думаю, самое время поведать твой план, – обратился Салим к незнакомцу. Его аура была мутной, как вода в реке, с вкраплениями болотной ржавчины и островками ряски. Значит, дар у мага всё-таки есть. Если приложить к нему недюжинную смекалку, то Надира спасётся. Денег хоть и не дадут, если другой чемпион победит, но и тулпара тоже не отберут. Сожалеть не о чем, лучше искренне болеть за среднюю принцессу. Хасан бочонком выпятил грудь и заговорил, накручивая на палец чёрный ус: – Когда принцесса Надира войдёт в реку, я отвлеку дракона «чудесным огнем», состав которого знаю только я. Он показал несколько бамбуковых снарядов. Эглаборг с Николасом переглянулись. Такие они уже видели в Поднебесной, похожим способом Белый Палач сломил неприступные стены Эскендерии. Вот только подействует ли такой трюк на дракона? Хасан продолжил: – Когда принцесса ступит на остров, то скормит василиску этот яд. Его изготавливают по тайному рецепту великие мастера севера. Хасан протянул им маленький кожаный мешочек. – Молотый волчий корень, – Эглаборг удостоил яд всего одним взглядом. – Тоже мне тайный рецепт. Мы им грызунов травим. Только василиска он не усыпит. Николас вздохнул и заложил руки за спину. Час от часу не легче. Ещё и ящер-переросток! – Когда яд подействует и принцесса сорвёт с дерева яблоко, я сотворю иллюзию каркаданна, который обратит гнев птицы Рух на себя, – подобрался к концу Хасан. – И принцесса беспрепятственно вернётся в безопасность. Рух?! Хуже некуда! Огромная, как скала, стремительная, как стадо взбешенных грифонов, Рух – эманация ярости в чистом виде. Как с такой справиться? – Не бойся, малыш, – похлопал его по плечу чемпион Надиры. – Сумеречник Хасан победит жуткую птицу, ты и глазом моргнуть не успеешь. Если так можно назвать слабенького мороча, который развлекает придворных потешными иллюзиями. Надиру тоже ждёт гибель! Николас подался вперёд, но Салим упредительно выставил руку: – Дождись своей очереди, горячая голова. Нарушение древних традиций карается казнью. Николас яростно сверкнул глазами. Как можно безучастно смотреть на расправу?! Надира во главе торжественной процессии спустилась к реке, разоблачилась и нырнула в воду. Хасан остался на берегу готовить снаряды. Не успела принцесса проплыть и половину пути, как на поверхности снова показалась чешуйчатая голова. Хасан поджёг фитили. Загрохотали снаряды и подняли в небо снопы жёлтых искр. Дракон вытянулся в полный рост, глядя на тусклую при дневном свете шутиху. Он оказался крупнее сородичей из Поднебесной, с синим гребнем и плавниками-крыльями на спине. Голову венчали светло-фиолетовые пятна, наподобие седых волос. Похоже, дракон был уже в почтенном возрасте. Когда дневной фейерверк истлел, огромная туша упала в воду, поднимая волны. К счастью, Надира уже добралась до острова и, выбросив наживку, спряталась за валуном. Из пещеры выполз василиск, принюхался и проглотил отраву. Принцесса дождалась, чтобы он упал на землю, и, выбравшись из укрытия, побежала к яблоне. Плоды висели только на верхних ветках. С трудом вскарабкавшись по скользкому стволу, Надира протянула руку к ближайшему яблоку. Небеса разверзлись, и с облаков вылетела исполинская птица, напоминающая коричневого орла. Из речной воды соткался каркаданн. Он походил на крупного тяжеловоза с короткими когтистыми лапами. Мощное тулово покрывали пластины толстой серой кожи. Из грузной треугольной морды рос длинный закруглённый рог. Каркаданн оглушительно затрубил. Птица закричала и спикировала на своего врага. По лицу Хасана струился пот. Чтобы поддерживать иллюзию на таком расстоянии, приходилось тратить огромные силы. Аура тускнела: истирались проплешины ржавчины, ряска, даже голубой цвет водной стихии становился всё более прозрачным. Вот-вот утечёт последняя капля, аура вспыхнет красным, носом пойдёт кровь, и от иллюзии не останется и следа. Эглаборг перебирал руками, словно не знал, куда их деть. Надира соскочила на землю и из последних сил кинулась к берегу. Может, успеет? Ещё самую малость! Поднялся разбуженный василиск. На смотровой площадке все испуганно вздрогнули. Инай прикрыла лицо руками. Вскрикнув, под взглядом лиловых глаз Надира превратилась в камень. Каркаданн исчез, Рух улетела за облака, а василиск скрылся в пещере. – Не-е-ет! – простонал Хасан и упал на колени. Один из стражников спешился, отвязал от седла край верёвки и прикрепил её к ногам мороча. Николас с Эглаборгом одновременно шагнули вперёд, но Салим снова перехватил их за локти: – Не вмешивайтесь. Иначе ваша участь будет такой же! Он знал, на что шёл. Инай сжималась ещё сильнее, её колотила крупная дрожь. Стражник дал команду своему напарнику, и тот пустил лошадь галопом, таща за собой неудачливого чемпиона. Запахло кровью. Вскоре они скрылись за горизонтом, оставив на песке багровую полосу. – Слабак, – брезгливо сплюнул визирь. – Завтра жду вас тут в это же время. И не пробуйте сбежать! Николас с Эглаборгом кивнули и направились обратно в лагерь. – Бешеные дикари! – причитал целитель. – Разве можно так? Да ещё с принцессой? Наверняка раньше орден запрещал такие забавы, а как его распустили, неодарённые совсем распоясались. Николас сжал ладони в кулаки: ни остановить, ни помочь не дали, ублюдки! Нет уж, Инай он спасёт во что бы то ни стало! Вещи в их лагере сторожил Харысай, а точнее гонял мух и пощипывал куцую траву. – Что там с Гамаюн? – выловил его Николас. – Мудрая птица? Отец рассказывал, что возил к ней хана Саргала за советом. Правда, она отказала, – жеребёнок сокрушённо потупился. – Она только своим помогает. Ты должен стать похожим на птицу, например, облиться дёгтем и вываляться в перьях. Так делал хан Саргал. Николас достал рубаху Умай и натянул на себя. Она оказалась будто бы на него сшита: села легко, идеально облегая фигуру, нигде не терла и даже не кололась. – Дёготь был лучше, – отозвался жеребёнок. Николас покачал головой, разглаживая руками мягкие белые перья: – Показывай дорогу!