Книга тайн

1567 г. от заселения Мунгарда, Священная Империя, Эскендерия Серый конь брёл по выжженной зноем траве. Вечером после закрытия городских ворот тракт был безлюден. Закатывалось солнце, трещали цикады, тоскливо выли шакалы в роще неподалёку. Что-то зашевелилось в овраге у песчаной насыпи, послышалось испуганное ржание. Охотник спешился и заглянул вниз. – Вставай, скотина! – ругался некто. – Упала в овраг и всё думаешь? Помирать собралась? Вставай, убью! – Нужна помощь? – поинтересовался Николас. – Не откажусь, – ответил незнакомец. – Думал дорогу до города по полю срезать, но канаву не заметил и упал вместе с лошадью. Теперь поднять её не могу. Она как ноги на склон ставит, тут же обратно съезжает. Выбилась из сил, бедняжка, и вообще подниматься отказалась. – Лови верёвку. Обвяжи вокруг её ног. Попробую на своей лошади вытянуть, – скомандовал Охотник. Когда всё было готово, конь Николаса попытался шагнуть вперёд, но привязанный к шее груз потянул обратно. Копыта скользили по песку так, что мерин сам рисковал сорваться в овраг. – Не выходит! – крикнули снизу. – Давай поменяемся. Я подтолкну твою кобылу, а ты будешь тянуть моего мерина. Николас спрыгнул в канаву, а высокий сухощавый мужчина вылез на дорогу наверху. – Раз-два! Взяли! Они одновременно закряхтели от натуги. Лошадь не сдвинулась с места. – Ещё раз! Взяли! Передние ноги кобылы пошли вперёд, но задние скользили по дну. – Ещё чуть-чуть! Взяли! Лошадь медленно карабкалась по круче, копыта вязли в рыхлой земле. Жаль, ветроплавом не помочь – Лучезарные сразу сцапают. – Последний раз! Взяли! Напрягая мышцы до боли, Николас упёрся ногами в торчавший из песка камень и подпихнул кобылу плечом. Этого хватило, чтобы мерин вытащил её наверх. Охотник выбрался следом. Кобыла растянулась на боку, не в силах встать. Незнакомец тёр ей ноги, разгоняя кровь по жилам. Вскоре лошадь перевернулась на живот, с кряхтением поднялась и принялась искать траву. Её хозяин упал от изнеможения. Николас присоединился к нему, вытирая со лба липкий пот. Несколько мгновений они молча изучали друг друга. Поношенный тёмный костюм незнакомца был наспех залатан на коленях и локтях. Светло-коричневые волосы слегка вились на концах у плеч волосы. На скуластом лице выделялись крупные черты: пухлые губы, разделённый ямкой подбородок, горбатый нос. Необычная внешность, запоминающаяся. Цепкие зелёно-карие глаза безотрывно смотрели на притороченный к поясу Охотника меч. – Мортимер Стигс из Авалора. По законам вежливости собеседник вынужден был пожать его руку. – Хозяин бродячего цирка Виктор Герадер, – сухо отозвался он, словно всё радушие испарилось, когда кобыла оказалась в безопасности. – Не знаю, как тебя отблагодарить. – Ужин и ночлег пришлись бы кстати, – предложил Николас. – Это неудобно. У нас и так тесно… – замялся Виктор. – К тому же, ты едешь по дороге из Элама, да ещё с оружием. – Я бывший рыцарь Кундского ордена. Даже грамота сохранилась. После взятия Эскендерии войска единоверцев двинулись дальше на восток, покорять ослабленные междоусобицей Эламские ханства. Так что легенда получилась достоверная. – Мой отряд был разбит при Смирне. Я несколько месяцев провёл в плену, пока не сбежал, – припомнил Охотник недавние новости. – В армию вернуться не могу, Лучезарные плохо относятся к бывшим пленным. Чего доброго в колдовстве обвинят и на костёр отправят. – Зачем тогда в самое логово Голубых Капюшонов суёшься? – не поверил циркач. – Войны хлебнул с лихвой, хочу начать всё сначала. Слышал, в Эскендерии много работы после осады. А ты сам здесь зачем? Вряд ли у обедневших горожан есть лишние деньги на веселье. – В тёмный час веселье нужнее денег, – хмуро ответил циркач. С дороги донёсся звук шагов. Оба собеседника встрепенулись и подскочили на ноги. – Виктор! Ты где? – зазвенел женский голос. – Сесиль! Я же велел тебе отдыхать, – отозвался хозяин. – Как я могла отдыхать, если уже стемнело, а ты не вернулся? – к ним приблизилась невысокая девушка. Худенькая, узкогрудая, её талия умещалась в ладонях. Золотистые кудри струились по плечам и ниспадали на лопатки, голубая лента обхватывала лоб, сбоку был завязан бант, сверкали задором кристально-голубые глаза. Платье она носила из недорого голубого сукна с собранной в складки прямой юбкой, лиф с квадратным вырезом сидел на ней свободно. Рукава с пышными фонарями у предплечий от манжет становились узкими и плотно облегали трогательно тонкие руки. Чёрные туфли на ногах выглядели крохотными, детскими. – Лайга упала в канаву. Я не мог её бросить. Без неё на представления никто приходить не будет, – объяснил Виктор. – Вначале Зайдан погиб в пьяной драке, теперь Лайга. Надо молить Единого и его служителей простить наши грехи и ниспослать нам свою милость, – назидательно сказала Сесиль. На впалых щеках горел румянец. Циркач поморщился: – Всё обошлось. Мастер Стигс меня выручил. – О, благодарю тебя, – Сесиль поклонилась ему гораздо более учтиво. – Ты истинный единоверец, не то, что некоторые. Вик, ты предложил ему ужин? – Да, конечно. Я хотел отказаться, но мастер Герадер так настаивал, – Николас по-дружески положил руку на плечо циркача. Тот оторопел. Порой нахрапистые повадки пустынников оказывались весьма кстати. *** Циркачи разбили лагерь рядом с остатками городской стены. Серые кибитки стояли полукругом возле большого плаца для выступлений. Чуть поодаль был разложен костёр, у которого собрались артисты. Их было шестеро. – А вот и Вик, – воскликнула полная дама, завидев приближающуюся компанию. – Ничего с ним не приключилось, чай, большой мальчик. Если ему захочется с ночными бабочками развлечься, ты тоже за ним потянешься, а Сесиль? Присутствующие дружно засмеялись. – Фу, какой у вас гадкий язык, госпожа Мариза! Кайтесь, а не то Единый вас покарает! – осадила её Сесиль. – Какая я тебе госпожа?! – неровный голос выдавал, что женщина пьяна. – Я Мариза Луар, самая знаменитая куртизанка Ланжу! Мужчины в очередь выстраивались, чтобы хотя бы руку мне поцеловать. – Нашли, чем гордиться, – презрительно бросила Сесиль. – Где же сейчас ваши воздыхатели? – Там же где и твой Единый! – сплюнула Мариза. Сесиль уже хотела кинуться на неё, но Виктор вовремя вклинился между ними. Похоже, ему уже приходилось их разнимать. – Не обращай внимания, – обратилась Сесиль к Николасу. – Что взять с неверных? Они не понимают, как кто-то может быть выше их пошлых забот о хлебе и развлечениях. Она принесла ему тарелку постной похлёбки. После месяца в пустыне Николас обрадовался и этой нехитрой снеди. Расположение Сесиль завоевать будет куда легче, чем задобрить подозрительного Виктора. – Какие номера вы показываете? – полюбопытствовал Николас. – Мариза со своим мужем Гийомом клоуны, – прошептала та, указывая глазами на одутловатого синеносого пропойцу. Он подлил в кружку жене дурно пахнущего напитка и громко рассмеялся над скабрёзной шуткой. – Они пытаются рассмешить зрителей, но не могут подарить им ни одной искренней улыбки, – добавила Сесиль и повернула голову в сторону Виктора. Высокий смуглый мужчина накинул на плечи хозяина плащ. – Это силач Маньялай. Он таскает тяжести, гнёт подковы, разбивает руками камни, – продолжила рассказ Сесиль. Таких гигантов среди людей встречать ещё не приходилось. Рыжеватая полоска коротких волос разделяла большие залысины на висках. Мелкие голубые глаза горели необычайно ярко. Интересно, откуда он родом? Следующим представили дрессировщика Зигги, который работал в паре с Лайгой. Пепельноволосый северянин выглядел нескладным юнцом, его лицо было изрыто оспинами и покрыто прыщами. – А Виктор – потомственный фокусник, искуснейший из нас. Пока мы путешествовали по Веломовии, он устраивал настолько красочные представления, что ради них собирались толпы. Но теперь он хандрит и показывает всего пару карточных трюков, – печально вздохнула Сесиль в конце рассказа. Хозяин с тоской разглядывал развалины и глухо шнуровал ворот рубахи. Уж больно подозрителен этот стерегущийся собственной тени «потомственный фокусник». Да и труппа его выглядела жалко. Как они выживают? – Твои друзья мало похожи на добропорядочных единоверцев, – Николас отплатил Сесиль такой же искренностью. – Как получилась, что ты оказалась с ними? – Я сама не добропорядочная. Норикийка, перебежчица. Мои родители были бедными ремесленниками. Колдуны из Компании «Норн» вынуждают нашего короля повышать налоги и сосут из простых людей всю кровь. Мы недоедали и мёрзли без дров. В городе Мартиге, где я родилась, стало так грязно и людно от беженцев, что началась холера. Мои родители быстро угасли, нашу лачугу со всем имуществом забрали ростовщики. Я осталась одна без пищи и крова над головой, в горячке свалилась посреди улицы. Виктор меня подобрал и выходил. После я стала танцевать на шаре в его цирке. – О, ты наверняка великолепна! – воодушевился Николас. – Спасибо, – Сесиль смущённо отвела взгляд. – Но ты меня ещё не видел. – Зато я видел достаточно танцовщиц, чтобы понять, что ты одна из лучших. – Спасибо, – повторила она и поспешила сменить тему: – Ещё с нами был Зайдан, акробат, но он погиб. Теперь представление станет скучным, и нас освищут. Мы уговариваем Виктора нанять нового артиста, но он отказывается. Говорит, здесь нет достаточно честного и умелого человека. Но это… это просто смешно, учитывая, какая у нас труппа. – Возьмите меня! Я не из этого города, – Охотник подмигнул Сесиль и повернулся к Виктору. – А что ты умеешь, кроме как мечом махать? Лучезарные этого не оценят, – непробиваемо ответил тот. – Я неплохо хожу по канату. Увлекался этим в детстве, – нашёлся Николас. – Мы с Сесиль смогли бы поставить зрелищный парный номер. Не знаю, как Лучезарным, но публике он точно понравится. – Было бы здорово! – обрадовалась танцовщица. – Я перешью для него костюм Зайдана, он похож на мой. Хоть какое-то разнообразие. – Взгляни на него! Он же любитель. Долговязый и худой, ладно бы сам на канате рисковал, но на поддержки у него ловкости не хватит, – заспорил Виктор. – Испытайте меня, – с вызовом заявил Николас. – Если не понравится, откажетесь. Я же никакой награды не требую. Мне просто нужна работа на первое время. – Пожалуйста! Это сделает меня такой счастливой! – Сесиль посмотрела на фокусника с мольбой. Остальные циркачи дружно закивали, впервые сойдясь во мнениях. Виктор, скрипя зубами, уступил. К нему подсела Мариза. Хоть говорила она очень тихо, но Николас всё равно услышал. – Перестань огрызаться. Обаятельный парень, была бы моложе, сама бы с ним закрутила. Пускай он Сесиль от этих глупостей с Единым отвлечёт. Может, влюбится, поумнеет девка, а то бед от неё куда больше, чем от любого пройдошливого чужака. Фокусник недовольно засопел и наградил Охотника свирепым взглядом. Сесиль предложила Николасу переночевать у ней, и тот устроился на бревенчатом полу в её вагончике рядом с кроватью. Уже забыл, когда в последний раз спал не под открытым небом. Танцовщица несколько раз будила его громким кашлем. Наверное, простудилась. Такая тщедушная, здоровья никакого. Ей бы в тепло настоящего дома, чтобы на завтрак, обед и ужин были овсянка и мясо с овощами, ложка рыбьего жира каждый день. Жаль, то, что не ценилось в детстве, стало непозволительной роскошью. *** Как только взошло солнце, Виктор заглянул в вагончик и бесцеремонно пихнул Николаса ногой. – Просыпайся. Лежебокам у нас не место! – в уголках глаз фокусника залегли глубокие морщины, выдавая усталость и недосып. Охотник почесал ушибленное место и поднялся. Натянув на себя платье, Сесиль поспешила следом. Фокусник привёл их к тренировочной площадке. Между двумя столбами высотой ярдов в пять был привязан длинный канат. – Во время представления высота будет раза в три больше для зрелищности. Не сможешь сейчас, тогда и на людях нечего позориться, – напутствовал Виктор. – А как же страховка? – всполошилась Сесиль. – Для тебя натяну. А для него – велика честь. – Не переживай, справлюсь! – успокоил её Николас. Сбросив сапоги, он взобрался по вбитым в деревянный столб кольям и подтянулся. Канат привычно лёг между пальцами стоп. Давненько не выдавалось возможности поупражняться, поди, год после отъезда из Храма. Вспомнив первые уроки в детстве, Охотник притворился, что с трудом распрямляется. – Лови, а то точно костей не соберёшь, – Виктор подкинул ему жердь. Охотник поймал её, не забыв сделать вид, что едва не рухнул. Колени дрожали, ноги переступали неуверенно. Выставив жердь перед собой, он шёл медленно и кренился из стороны в сторону. Никакого равновесия! Сесиль прижимала ладонь ко рту, борясь со страхом. Кожа на лбу Виктора стянулась в поперечные морщины, выступила испарина, видимо, циркач уже жалел о своей сговорчивости. Играя на нервах зрителей, Николас добрался до противоположного столба, развернулся и оседлал его. – Думаю, можно чем-нибудь жонглировать. – Спускайся! Не нужна мне кровь на плацу! – крикнул Виктор. Охотник снова встал на верёвку и, хватаясь руками за воздух, распрямился. Сесиль отняла ладони от рта и сдавленно выдохнула. Фокусник нахмурился ещё больше. Николас быстро добрался до середины, сделал колесо и встал на руки. Ступни поймали подброшенный в воздух шест. Танцовщица восхищённо захлопала. Виктор зло сощурился и упёр руки в бока. – Впрочем, так тоже неплохо, м? Охотник сделал несколько шагов руками, кувырком опустился на ноги и поймал палку. – Показушник, – скривился Виктор. – Артистичности в тебе ни на унцию, грации тоже, а кривляния через край, но для временной замены сойдёт. Он удалился. Сесиль принесла кожаные мячики для жонглирования и деревянное ведро. Удерживая его на голове, Николас упражнялся вначале с тремя мячами. Прислушиваясь к сердцебиению и дыша размеренно, он вошёл в ритм и увеличил количество мячиков до семи. Ноги при этом переступали по канату. – Можно было бы жонглировать и метать ножи в живую мишень, но Виктор не согласится, – с досадой заметил Охотник. – Ты такой ловкий! – восхитилась танцовщица. – Зрители будут в восторге. Это же истинное волшебство! – Да ну! – перекатив мячи по руке, Николас забросил их в ведро на голове. – Я обучался этому с детства. При желании так получится у каждого. Вот ты, к примеру, очаровательно хрупка и грациозна – волшебство столь же редкое, как снег в летний зной. Сесиль зарделась, принимая у него ведро. – Не стоит, право. У меня уже есть… гхм, друг. Прости! Его только что отшили? Надо же, и такое бывает. Видимо, её ухажёр действительно хорош. – Виктор? – поразился Охотник. – Что ты! Виктор мне как отец, как старший брат, уж точно! – замотала головой Сесиль. – Мой друг не из цирка. Он честный единоверец, такого стыдно обманывать. Хочешь, познакомлю после представления? Он тебе понравится, его волшебство очень похоже на твоё. Она звонко рассмеялась. – О, как же мне отказать прекрасной танцовщице на шаре? – Николас протянул ей руку, приглашая отрепетировать парный номер. *** Перекусив после тренировки, Николас отправился осматривать окрестности. Как бы весело ни летело время с циркачами, свою миссию он ещё не завершил. Безликий явно издевался, заставляя мотаться по всему миру в поисках неработающих вещей и пустых надежд. Но даже такая призрачная цель лучше, чем ничего. Таясь в тени развалин, Охотник обошёл всю стену. Горючие снаряды изрешетили её, покрытая чёрной копотью кладка то вздымалась обрывистыми хребтами, то припадала к земле и уходила в глубокие рытвины. Ближе к богатым кварталам каменщики уже вели восстановительные работы, а вот с бедняцкой стороны, где стоял лагерь циркачей, можно было пробраться в одну из дыр. Но за стеной рыскали патрули Лучезарных. Пройти мимо них незамеченным будет сложно. Нужно придумать отвлекающий манёвр и попытать счастья ночью. Когда Николас возвращался, в лагере начало твориться нечто странное. Среди серости аур неодарённых вспыхнул огонёк стихийной силы и тут же погас. Слабенький выброс, едва уловимый. Кто-то освобождался от излишков, пока Лучезарных не было поблизости. Тающий шлейф силы вёл к самому большому вагончику – обиталищу Виктора. Николас бесшумно одёрнул штору. В полумраке, освещаемом чадящей свечкой, сидел хозяин цирка. Вместо скамейки под ним располагался продолговатый ящик тёмно-синего цвета, украшенный серебряными звёздами и месяцем. Фокусник держал растопыренные ладони над миской с водой, сосредоточившись так, что ничего вокруг не замечал. Знакомый жест. Значит, хандрит и показывает всего пару плёвых трюков? Охотник закашлялся. Виктор вздрогнул и передёрнул плечами. – Стучать тебя не учили? – Да вот, надеялся подкараулить и увидеть истинное волшебство, не то, что мои фиглярства на канате. Что из этого реквизит? – Николас переместил палец от миски с водой к волшебному ящику. – Фокусники не выдают своих секретов, – раздражённо прорычал циркач. – Так зачем же ты это делаешь? Виктор испуганно округлил глаза. Охотник приложил палец к губам и вышел. Смеркалось стремительно. Николас устроился на приступке вагончика танцовщицы. Вскоре фокусник покинул своё обиталище, поседлал Лайгу и поскакал вверх по дороге. Куда он мотался каждый вечер в одиночестве? Охотник заглянул под полог. Внутри вагончика Сесиль перешивала костюм для выступлений. – Не подскажешь, что находится в той стороне? – Охотник указал на темнеющую вдалеке рощу, где скрылся Виктор. – Вязы – кладбищенские деревья. Мой друг говорит, что здесь неподалёку старинное кладбище колдунов. Он очень беспокоится, что мы выбрали такое место. Суеверия суевериями, но на погостах колдуны отправляли жуткие ритуалы. Даже приносили в жертву младенцев и скармливали их внутренности воронам. – Какой ужас! – возмутился Николас. Вот же твари! Не смогли вырезать под корень, так решили оболгать и обвинить невесть в чём! – Но пока здесь всё тихо. Только Зайдан погиб, правда, в городском кабаке. Пробрался в дырку и… Про Лайгу ты и сам знаешь. Скоро Лучезарные наведут порядок внутри и обратят свой взор за стены. Тогда от таких жутких, несущих неудачу мест камня на камне не останется. Ладони против воли сжались в кулаки. Требовалось призвать на помощь всё самообладание, чтобы не высказаться об этих чистках. *** Представление началось ближе к вечеру. Разношёрстная толпа собралась возле плаца, освящённого факелами. Особенно много было детворы в старой заношенной одежде, но встречались и господа побогаче. Разглядывая зрителей сквозь шторы вагончика, Сесиль объясняла: – Когда захватывающих номеров было больше, нас приглашали выступать на главных площадях больших городов. А здесь заработков почти нет. Виктор обещает, что мы вот-вот тронемся дальше, но отчего-то медлит. На подогрев публики вышли Гийом с Маризой в одинаковых канареечных костюмах. На головах – рыжие парики, лица выбелены, нос, глаза и губы накрашены красным. Они дурачились, кривлялись и топали друг на друга. После их шуточной потасовки раздались жидкие хлопки – зрители откровенно скучали. На плацу показался малыш Зигги с тремя белыми кобылами. Стоя на спине у Лайги, он проехал вдоль арены. Удерживая двух других лошадей рядом с ней, Зигги перекинул поводья в одну руку, а другой поприветствовал публику. Почуяв свободу, кони понеслись по плацу. Зигги спрыгнул на полном ходу и так же легко запрыгнул обратно. Опёршись руками о седло, он взмахнул в воздухе ногами и перевернулся задом-наперёд. Публика захлопала куда более воодушевлённо. Зигги снова помахал рукой и свесился кобыле под брюхо, взобрался обратно и осадил её. Лайга встала на вертикальную свечу и зашагала по арене на задних ногах. Публика засвистела. Тогда кобыла опустилась на все четыре ноги и загарцевала, высоко задирая копыта. После она повернулась в центр арены и помчалась по кругу галопом, меняя ведущую ногу на каждый темп. Возле выхода Лайга остановилась и сделала величавый пируэт. Отвесив публике низкий поклон, Зигги с лошадьми удалился. Публика немного оттаяла. Следующим выступал Виктор. На нём был чёрный костюм, на голове – высокая шляпа. Пальцы ловко перебирали колоду карт, то рассыпая их веером, то собирая воедино. – Какую вы загадали? – спрашивал фокусник, улыбаясь притворно. – Эту? – показывал он верхнюю шестёрку треф. Зрители мотали головами и кричали: «Нет! Нет!» – Эту? – он вынимал из середины даму червей. Дети прикладывали ко рту сложенные лодочкой ладони и кричали: «Фу! Фу! Позор!» Взрослые хмуро отмалчивались. – Тогда, может, эту? – лукаво улыбался Виктор, показывая возникший в его ладони словно из ниоткуда туз пик. «Да! Да!» – радовались дети. Взрослые сдержанно хлопали. Фокусник поделил колоду на две части и выпустил карты из ладоней вихрем белых птиц. Публика насторожилась, наблюдая, как они покорно собираются у него в руках. Колода упала в подставленную шляпу, ладонь с длинными ловкими пальцами провела по тулье. – Крибле-крабле-бум! Зрители прижали к себе детей. Виктор запустил руку в шляпу и за уши вытянул оттуда белого кролика. Ребятишки засмеялись и захлопали, взрослые облегчённо выдохнули и расслабились. Фокусник спрятал кролика в шляпу и надел её на голову. Из его левого рукава вылезла бесконечная лента из связанных друг с другом платков. Стоило встряхнуть ею, как она исчезла в его правом рукаве. Виктор коснулся тульи шляпы, грациозно поклонился и удалился под сдержанные хлопки. Действительно, жалкое зрелище. Повадками хозяин походил на мороча, хотя его ауру явно скрывал амулет Кишно. Наверняка из воды и тумана Виктор мог творить объёмные, неотличимые от реальности иллюзии, как наставник Гвидион. Вряд ли эта толпа сумела бы представить настолько грандиозное зрелище, а если бы увидела воочию, то точно не осталась бы равнодушной. Жаль, безумно жаль, что Виктору, как и всем одарённым, приходится закапывать свои таланты в землю, притворяясь обывателем. На плац прошествовал смуглый силач Маньялай. Дети завизжали, приплясывая на месте. Силач поднял с земли несколько валунов, подкинул их и поймал, словно они были не тяжелее мячиков для жонглирования. И это – без дара! Ржавые подковы не ломались в его руках, а словно по волшебству принимали самые разные формы. Замысловатые фигурки доставались зрителям в передних рядах, и те вертели их в руках, озадаченно потирая затылки. Маньялай перешёл к стопке кирпичей. Замахнулся. Хрясь! Они раскололись от одного удара ребром ладони. Публика взорвалась хлопками и криками поддержки. Маньялай зычно свистнул. Толкая и сбивая друг друга с ног, дети рванули на плац. – Ты быть вчера, а ты позавчера, а ты первый раз, – говорил силач, выбирая добровольцев. Ими оказались два маленьких мальчика и похожая на сорванца девочка. Маньялай подхватил их на руки и начал жонглировать, как котятами. Дети пищали от восторга и требовали продолжения. Зрители воодушевлённо галдели. Виктору пришлось снова выйти к публике и призвать её к порядку. Сесиль сжала ладонь Николаса: – Ты уверен, что справишься с гримом? Он кивнул. Она направилась на плац. Маньялай выкатил большой деревянный шар, синий с серебряными звёздами и месяцами. Танцовщица улыбнулась и вспорхнула на снаряд, помахивая зонтиком, которым помогала себе держать равновесие. Переступая босыми ступнями, Сесиль закружилась, словно маленькая фея и завела задорную песенку. Складки юбки трепетали в такт, развевались тонкие кружева. Вот это, и впрямь, артистизм! Шар катился по плацу, постепенно набирая скорость. От движений танцовщицы не получалось оторвать взгляд. Сесиль плавно раскачивалась из стороны в сторону, сгибая и разгибая колени. Руки то перекрещивались, то расходились в стороны, поднимались и опускались, вертя запястьями. Сесиль вытягивала шею и встряхивала золотистыми локонами. Вот, оказывается, кто – подлинная звезда представления. Зрители подпевали нестройными голосами, бросали цветы и монеты. Пора! Николас вернулся в вагончик и надел костюм из красной ткани с матовым блеском. Охотник оказался выше Зайдана, и Сесиль пришлось нашивать на штанины и рукава чёрное кружево. Ещё немного она добавила на груди и бёдрах для красоты. Разглядывая Николаса на примерке, Сесиль охала: – Ты такой… зловещий. Как король-колдун из страшных сказок. Это слишком, надо переделать! – Не стоит, времени не осталось, – отмахнулся Николас. Ему-то такой облик нравился. Публика точно не забудет. Он подсел к маленькому зеркалу. На покрашенное белилами лицо легли три красных полосы наискосок от правого виска к левому краю челюсти. Похожую маску он смастерил в Храме Ветров. Зазвенел гонг, приглашая на выступление. Выбравшись из вагончика, Николас прошёл сквозь толпу. Все оглядывались на него и перешёптывались, предрекая провал нового артиста. Над плацом между двумя столбами уже был привязан канат, Виктор вместе с Маньялаем натягивали под ним сеть для страховки. Надо же, как расстарались. По вбитым в столб колышкам Николас поднялся наверх. Умирающее солнце затапливало мир багрянцем и расползающимися тенями. Освещение превратило канатоходца в трепещущий язык пламени. Он – посланец заката, Вечерний Всадник. Зрители задирали головы и ахали, разглядывая его в поднебесной выси. Охотник изобразил артистичный подъём, цепляясь руками за воздух. Ступни вышагивали уверенно, пальцы ног цепко хватались за канат. У противоположного края столба Николас подобрал ведро с мячами и принялся жонглировать. Они кружили над его головой ритмичным хороводом, сопровождая каждый шаг. В такт сердцебиения, ни одного лишнего движения, ни одной ошибки, иначе – позор и крах. Над плацом воцарилось молчание. Зрители даже боялись дышать, глядя на канатоходца во все глаза. Щекочущие живот переживания витали в воздухе. Забросив мячи обратно в ведро на голове, Николас остановился у столба и перевёл дыхание. Лишь через несколько мгновений публика очнулась и загудела, показывая на него пальцами. Сесиль забралась на противоположный столб. Они направились навстречу друг другу. Николас старался двигаться с ней в ногу, хотя ширина их шагов была несоизмеримо разной. На середине они сомкнули руки. Он присел, Сесиль вспорхнула ему на плечи. Охотник распрямился, придерживая её за талию, и поднял над собой. Танцовщица и весила-то как пёрышко. Опустившись обратно ему на плечи, она начала жонглировать. Николас подхватил мячики снизу и включился в её игру. Вместе. В одном ритме. Дышать и двигаться, словно одно существо. Зрители снова следили молча. Что же они такие непробиваемые? Неужели представление их совсем не забавляет? Что нужно сделать, чтобы их впечатлить? Зависнуть над бездной за миг до гибели? Упасть грудой сломанных костей к их ногам? Николас снова забросил все мячи в ведро на голове. Сесиль взяла его в руки, и он опустил её на канат. Парный номер завершился, они разошлись в противоположные стороны. Оставалось самое трудное. Нужно, как во время учёбы, сделать это для себя. И пускай бессердечная публика утрётся! Николас резко развернулся и колесом двинулся по канату. Тягостная тишина давила на уши. Все, все до единого взгляды были прикованы к нему, зрителей как будто прибывало. Завидев его, они застывали как заворожённые и следили безотрывно, словно бы от него зависели их жизни. Охотник добрался до середины, сел на шпагат и наклонился из стороны в сторону, улыбаясь самому себе. Ладонь ухватилась за канат, Николас оттолкнулся и повис на одной руке. Море людей заволновалось, зрители ахнули. Из толпы выделился потрясённый взгляд, остальные исчезли. Он прожигал насквозь, метил в самое сердце. Ветер доносил обрывки жадной мольбы: «Мой! Мой! Ненавистный и настолько же безмерно любимый. Всегда был и будешь. Мы – одно, как отражение и тень». Внутри всё переворачивалось и сжималось, будто над шеей завис топор палача. Кто ты? Где ты? Чего хочешь от меня? Расталкивая зевак, вперёд пробивался светловолосый парень в приметном голубом плаще. Молодой Лучезарный. Демоны! Прозрачно-голубые глаза широко распахнулись, тонкогубый рот приоткрылся, лицо вытянулось от изумления. Дышать! Дышать! Не отвлекаться. Сейчас нельзя ударить в грязь лицом. Николас подтянулся, поднялся на ноги и поклонился. Щёки горели, кровь грохотала в ушах. Глаза Лучезарного словно затягивали в себя и топили. Охотник никак не мог вырваться из тенёт наваждения. Публика взорвалась восторженными криками, яростно хлопали ладоши, звенели монеты, ударяясь о землю. Но похвала уже не волновала. Пьяно пошатываясь, Николас доковылял до столба и принялся слазить. Внизу собралась вся труппа. – Не переживай! Ты был лучше всех, – поцеловала его в щёку Сесиль, когда он спустился. Охотник вымученно улыбнулся и поклонился вместе с остальными. Зрители всё хлопали и хлопали, не желая расходиться. Виктору пришлось пообещать, что если артистам дадут отдохнуть, то вскоре состоится следующее не менее захватывающее представление. Когда толпа поредела, циркачи разбрелись по своим делам. Лучезарный и ещё несколько мужчин направились к Сесиль с букетами роз и астр. Улыбаясь, она дарила поклонникам воздушные поцелуи. Николас уже собирался ретироваться, как танцовщица ухватила его за запястье. – Сейчас познакомлю. Забыл? Он сглотнул ставший в горле комок. Только не Лучезарный! Но нет, ушли все, кроме него. Одного с Охотником возраста, он был на полголовы ниже, по телосложению такой же сухой. Прямые светлые волосы доходили до середины шеи. Мягкие черты лица вкупе с яркими незабудковыми глазами делали его смазливым почти до женственности. В голубом плаще Лучезарный очень походил на алтарные статуи посланников Единого, словно с него их лепили. – Это Мортимер Стигс из Авалора, наш новый канатоходец, – представила его Сесиль. – А это мой друг Олаф Харальдссон. Он большой ценитель цирковых представлений. Конечно, кем ещё мог оказаться добрый единоверец, как не Лучезарным? Впрочем, зловещего шёпота больше не доносилось. Аура была насыщенно голубой, как у обычного одарённого мыслечтеца. Никаких следов Мрака. Может, почудилось? Олаф вручил Николасу букет красных роз и с воодушевлением пожал руку. – Морти немного волнуется. В первый раз выступать перед публикой страшно, – объяснила оторопь Охотника Сесиль. Губы закаменели, лицо отказывалось повиноваться и принимать дружелюбное выражение. Олаф положил руку Николасу на плечо: – Честно говоря, Сесиль просила подбодрить тебя, как бы ты ни выступил. Но на канате ты был великолепен, словно летал на крыльях. Это истинное волшебство! – В ваших устах это звучит жутко, – выдавил из себя Охотник. – О, прости! – спохватился Лучезарный. – Я слишком мало общаюсь за пределами ордена, поэтому могу ляпнуть глупость. Я не собирался тебя ни в чём уличать. Мне… мне действительно очень понравилось! Его аура озарилась голубыми прожилками, к голове потянулись тонкие мысленити. Хотел ли Лучезарный прочесть или что-то внушить? У защиты ветроплава всего один недостаток – невозможно понять, чего добивается мыслечтец, а потому и притворяться сложно. Гвидион обучал Николаса забивать голову тем, что от него ожидали услышать. Поверхностный слой создавал иллюзию безобидности, а сокровенные тайны скрывал ветроплав. Вроде бы нет их, а есть только будничная суета. Но как же противно, когда мысли потрошат и выворачивают наизнанку. По спине тёк холодный пот, хотелось передёрнуться и отбросить вторженца. – Ничего страшного! Извинения приняты, – Николас собрал волю в кулак и заставил себя улыбнуться. Сбежать бы в вагончик и снять грим, стянувший лицо коркой, но Олаф ухватил Охотника за запястье. – Позволь мне загладить свою вину! Хочешь, я покажу тебе этот древний город? Со мной тебя пустят туда, куда для остальных путь закрыт. Лучезарный будто предлагал сделку с демоном, причём самую притягательную. Ведь как иначе попасть в Библиотеку? Вероятно, это ловушка. Впрочем, зачем? Под носом единоверцев Николас уязвим донельзя, это ему впору употребить всю хитрость и смекалку, на которую он только способен. А если дружба с Олафом поможет? Под его покровительством другие Лучезарные не станут присматриваться к бедному циркачу. – Было бы замечательно, – ответила за него Сесиль. – Морти как раз ищет работу в городе. – Я приду за вами в ваш выходной, м? – предложил Лучезарный и рассмеялся: – Не бойся, мы не едим младенцев, что бы о нас ни говорили. «Я тоже, но кого это волнует?» – Я не могу вам отказать, – пробормотал Николас. Олаф посмурнел и отстранился. Без его всепроникающего взгляда дышалось намного свободнее.