Книга тайн

1567 г. от заселения Мунгарда, Норикийская граница Едва отшагав коня, Николас расседлал его на первой встречной поляне. Рядом бил ключ. Охотник промыл рану, нанёс заживляющую мазь и перевязал чистым лоскутом. Поддерживала его одна сила воли, но стоило расслабиться, как ноги подкосились, и Охотник распластался на земле без чувств. Проснулся он от того, что кто-то разматывал на запястье повязку, которая скрывала «тайное имя». Николас отдёрнулся и перекатился в сторону. Тело налилось тяжестью, голова кружилась, раненое плечо онемело. Всё-таки стрела оказалось отравленной. – Глядите, он очухался! – донёсся звонкий детский голос. Охотник протёр глаза. Очертания мира проступали неясными контурами и тенями, но ауры различались хорошо. Рядом маленький огнежар, далеко – средней силы звероуст, между ними – неодарённый. Его выдавали звуки. – Целых два меча! Зачем ему два меча? – позвал он ломающимся голосом подростка. Поднявшись на локтях, Николас встряхнул головой, чтобы прогнать остатки сна. Неодарённый копался в сваленных посреди поляны вещах. Если возьмёт в руки проклятый клинок… – Нет, остановись! – преодолевая слабость, Николас бросился к нему. Мальчишка вынул из ножен меч и замахнулся. Рукоять выскользнула из ладони, лезвие разрезало штанину и рассекло бедро. Ветросгусток едва успел сшибить незадачливого воришку, чтобы тот не остался без ноги. – Ау-уа-уа-уа! – завопил он. Аура огнежара рядом разбухала. Вот-вот рванёт. Охотник повалил неодарённого на землю и накрыл собой. Струя пламени прошла в локте от затылка, обдав таким жаром, что кончики волос оплавились. – Что происходит?! – вскричал звероуст. Видно, старший из них. Послышались его торопливые шаги, аура приближалась. К животу подкатила волна дурноты. Николас отполз в сторону, и его тут же вывернуло. Неодарённый продолжал лежать на земле и тихо скулить. – Успокойся, вдох-выдох! – звероуст решил, что огнежару помощь нужнее. В голове немного просветлело. Охотник вернулся к неодарённому и осмотрел его рану. Неглубокая, правда, крови много. Заживляющая мазь ещё осталась на самом донышке туеска. Николас обработал порез и перевязал. Эх, как сейчас не хватало Эглаборга даже с его нытьём и переполошенным оханьем. – Всё не так страшно. В следующий раз будешь знать, как зариться на чужое добро, – попенял подростку Охотник. – Я не вор, – слабо пробормотал тот, пропуская пальцы через свои сбившиеся в сосульки пепельные волосы. – Патрик! – позвал огнежар, придя в себя. Неодарённому было лет двенадцать. Высокий и крупный, он выглядел болезненно бледным. Серые глаза казались выцветшими. Потёртые штаны и рубаха висели бесформенными мешками. Огнежар подбежал к Патрику и сел рядом на колени. Невысокий и худой, лет десять на вид, волосы чуть светлее, чем у старшего товарища, менее патлатые, глаза цвета топлёного молока, тонкий нос в россыпи веснушек. Тем не менее, в чертах обоих мальчишек сквозило родственное сходство. – Ты как? – спросил огнежар. – Всё хорошо, Жан. Тебе нельзя волноваться, – успокоил его неодарённый. Николас помог ему сесть. В лопатки упёрлось остриё меча. За спиной стоял звероуст: повернув голову, Николас боковым зрением увидел взбешённое лицо. – Моё имя Аллен, я дозорный из Компании «Норн», а это мой ученик Жан и его брат Патрик. А кто ты? Мы нашли у тебя грамоту на имя кундского рыцаря Мортимера Стигса, – начал допрос звероуст. – Неужели единоверцы принимают на службу ветроплавов? Охотник запустил ладонь за пазуху. Амулет Кишно пропал. Сняли, мерзавцы, прямо со спящего! – Хотя, скорее всего, грамота поддельная. Твой конь поведал, как вы удирали от «страшного белого всадника», – испытывал его терпение Аллен. Щуплый, невысокий, он выглядел едва ли не младше Охотника. За спиной длинный лук и стрелы, рыжие волосы в пучке на затылке на манер Сумеречников. – У него два меча… – прерывисто сообщил Патрик. – И книга, которая не открывается. Он указал на лежавшую рядом «Книгу тайн». Жан подхватил её и попытался распахнуть, сопя от усилий. – Оставьте мои вещи в покое! Я беженец и никому не желаю зла. Мне просто нужно добраться до Лапии. Николас подскочил и принялся всё собирать. Не хватало, чтобы они снова взялись за звёздный клинок или порвали рубашку из перьев. Аллен не отводил от него оружия и выпячивал грудь, чтобы казаться внушительней. – Придётся обождать, – он поцокал языком безо всякого сожаления. – Я передал весть о тебе на ближайшую заставу и срочной соколиной почтой в Дюарль. Пока они не ответят, ты останешься здесь под нашим наблюдением. Не переживай, в Компании ветроплавам живётся куда раздольнее. Редкий дар, в большом почёте, если ты, конечно, не предатель. – Нет, так нельзя, – замотал головой Охотник. – Ночью здесь прокатится Неистовый гон и сметёт всех, кто не укроется в священном месте. А мальчику необходим целитель. – Он неодарённый – обождёт. А до разгула демонов-ши в неделю Мардуна ещё два месяца, – возразил звероуст. – Лучезарные разорили кладбище возле Эскендерии, чтобы открыть для них проход. Хотят устроить диверсию на ваших землях, – заспорил Николас. – Не велика беда. Неистовый гон страшен только для тех, кто отмечен печатью мар. Мальчики, вы ведь постоите друг за друга? – спросил Аллен. Дети кивнули. – Да и у меня проблем с родителями нет. А у тебя? Охотник поморщился и стиснул зубы. Какой же этот дозорный неопытный. Когда говорил, то брызгал слюной так, будто боялся потерять лицо. Но даже чтобы сражаться с таким жалким противником, Николас слишком ослаб, чтобы бежать – тоже. Он развалился на своих вещах, как чахнущий над златом дракон, и смежил веки. Яркое солнце резало глаза, и голову сдавливало ещё больше. Послышался звон скользнувшего в ножны меча, неуклюжие шаги и хруст сучьев. Маленький огнежар склонился над Охотником и положил ему на лоб ладонь. – Он горит! – Оставь его, Жан. А если он заразный? – крикнул Аллен. – Я перенесу наши вещи и раздобуду что-нибудь на обед, а ты присматривай за чужаком и тренируйся. – А как же… Патрик? – неуверенно спросил Жан, но шаги Аллена уже стихли, а его аура отдалилась за грань видимости. Николас приоткрыл глаза. На пожухлой осенней траве паслись две невысокие лошадки и мохнатый пони с круглым сенным пузом. Патрик поднялся и, вооружившись топором, поковылял в лес, пока Жан выкладывал кострище камнями и собирал хворост. Плохо, что к неодарённому отнеслись, как к пустому месту. Рана ведь серьёзная, Патрик мог истечь кровью или заработать заражение. Теперь понятно, почему отец не жаждал переселяться в Норикию. О Николасе здесь бы, наверное, позаботились, а вот его семью восприняли бы как обузу. Неодарённый вернулся с охапкой дров. Кровью не пахло, да и повязка промокла не так сильно. – Попробуй, у тебя получится, – подбодрил Патрик брата, составив поленья домиком внутри кострища. Жан съёжился и с ужасом посмотрел на дрова. – Только отойди подальше. Воды принеси, – огнежар указал на пустой котелок, рядом с которым лежал Николас. – Не могу, когда ты смотришь. Патрик опасливо приблизился к Охотнику. – Не тяжело тебе быть «пропущенным» среди одарённых? – озвучил тот свои мысли. Подросток ссутулился и опустил голову. – Тяжело было, когда наши родители умерли от холеры. Мы бродили от деревни к деревне, летом ели ягоды и грибы, а зимой воровали. Наверняка умерли бы от голода и холода, если бы Компания «Норн» не обнаружила у Жана дар. Теперь с братом нянчатся, как с господским сыночком. А я как был ничтожеством, так и остался… – он подобрался и зло скрипнул зубами. – Но когда я вижу, как Жан мучается, мне хочется, чтобы он тоже был «пропущенным». А у тебя есть брат? Николас выпал взглядом далеко-далеко, где осталось пепелище родного дома. – Был когда-то. Мы не ладили, а потом… потом он умер, – ответил Охотник глухо. – Ступай, там ключ неподалёку. Я пригляжу, только осторожней с ногой. – Да знаю я! Умру, как бродячий пёс, никому не нужный, – прошептал неодарённый и, подобрав котелок, побрёл прочь. Стоило ему скрыться за деревьями, как раздались сдавленные всхлипывания. Жан баюкал правую руку и глотал слёзы. Видно, перед товарищами слабость показывать боялся. Теперь вещи вряд ли тронут. Николас поднялся и направился к мальчику. – Не три, а то хуже будет. Жан промокнул рукавом катящиеся по лицу слёзы. – Шрам останется навсегда? Николас опустился рядом на корточки и осмотрел его правую руку. На запястье вздулся большой красный волдырь, мелкие белые пузыри покрывали все ладони. Последняя порция мази Эглаборга ушла на них. – Зарастёт новой кожей через пару недель, а потом ты загоришь на солнце, и станет совсем незаметно. Обречённо вздохнув, Жан придвинулся к кострищу и вытянул ладони вперёд. Шепча, он тряс пальцами и дул, но даже дым не появлялся. Повезло, что дар у мальчонки только второго уровня. Был бы он чуть сильнее, всё бы тут спалил. – Почему не получается? Зачем мне эти способности, если я даже использовать их не в состоянии? – выкрикнул Жан и едва не пнул дрова сапогом. – Аллен говорит, что я безнадёжен и всех подвожу. – В детстве отец заставлял меня заниматься фехтованием. Мой учитель тоже говорил, что я безнадёжен, – усмехнулся Николас. – Я был мелким, с трудом управлялся с тяжёлым мечом. Мне всё время приходилось думать о том, как его удержать и не поранить себя вместо того, чтобы отбивать атаки противника. Но потом у меня появился другой, более терпеливый и опытный учитель. Он показал, как примериться к собственному оружию и перестать бояться. Так и тебе нужно побороть свой страх перед пламенем. Попробуй! Охотник вручил ему огниво. – Мастер Аллен не велел, – смутился Жан. – Ему и знать не обязательно, – подмигнул Николас. Мальчик несмело принял помощь. Кремень высек искры об кресало, зашипела сухая трава и иголки. Жан помахал тряпкой, и, наконец, от хвороста повалил дымок. Лёгким касанием ветроплава Николас раздул пламя настолько, что оно с хрустом накинулось на смолистые дрова. – Здорово! – восхитился Жан. – Способности как лошади, их нельзя бояться, иначе они не станут повиноваться, – Охотник занёс свои пальцы над его и подул струйками холодного воздуха. Лицо Жана едва заметно смягчилось. – Не думай о том, что обожжёшься или обожжёшь кого-то. Найди островок спокойствия внутри себя, поверь, что сможешь, и всё получится. Закрыв глаза, Жан растопырил ладони. Аура мерцала мерно. Николас коснулся кончиков его пальцев своими. Огнежар затаил дыхание. Охотник медленно начал отводить руку, и между ними побежали искры. – Открой глаза. Жан уставился на свои ладони: с них сыпались сверкающие янтарём огоньки и тонули в пламени костра. – Не страшно? – с вызовом спросил Охотник. Бросив взгляд на танцующие языки пламени, Жан опустил подбородок на грудь. Кажется, в сумках завалялся огарок свечи ещё из Элама. Охотник зажёг его от костра и передал одарённому. – Начни с малого. Усмири огонь – потуши свечу. Огнежар повертел огарок на ладони, изучая его. Горячие капли воска стекали вниз и застывали, не попадая на кожу. – Огонёк похож на лепесток красивого цветка, какие растут за оградами особняков богачей в городе. Мне всегда хотелось сорвать хоть один, чтобы рассмотреть поближе. – Дерзай! Жан накрыл фитиль двумя пальцами. Пламя погасло. На ладони остались только крошки чёрной копоти. – Вот видишь, ты усмирил огонь. Теперь попробуй зажечь её так же, как погасил. Мальчик снова дотронулся двумя пальцами до фитиля, но ничего не произошло. – Ты неправильно дышишь, – подсказал Охотник. – Знаешь, откуда берётся сила огнежаров? Он покачал головой. – От дыхания и эмоций. Чтобы зажечь пламя, выровняй дыхание. Сопя, как маленький ёж, Жан сделал несколько глубоких вдохов. – Теперь закрой глаза, дотронься до свечи и подуй на неё огнём, – продолжал советовать Николас. – Не теряй ритм, иначе пламя не удержать. Распахнув глаза, Жан с удивлением уставился на свечу. От фитиля поднялась тоненькая струйка дыма. На чумазом лице заиграла улыбка. – Попробуй снова, – предложил Охотник. Выровняв дыхание, огнежар закрыл глаза и дотронулся до свечки. Из-под его пальцев вырос маленький огонёк. Зацепившись за фитиль, он расцвёл красным бутоном. Жан открыл глаза и просиял. Для уверенности он ещё несколько раз потушил и зажёг свечу. – Мастер Стигс, а как черпать силу из эмоций? – спросил огнежар, когда фитиль измочалился настолько, что утонул в плавленом воске. – Из эмоций получается гораздо более мощный огонь, но для этого надо уметь ими управлять, а иначе не избежать ожогов, – Николас указал на волдыри на руках Жана. – Учись сохранять спокойствие, что бы ни происходило вокруг. – Это так сложно, – понурился он. – Ничего в жизни не даётся легко, иначе люди этого не ценят. Но если ты справишься со своим страхом, всё остальное покажется детской забавой. Николас не успел закончить мысль, как на поляну выбрался Аллен. Через плечо у него висели только что подстреленные зайцы, судя по свежей крови на серых шкурах. – Ты усмирил огонь? – удивился звероуст. Жан смущённо отвернулся. Аллен не сводил с Охотника внимательного взгляда. – Где этот бездельник? Из-за деревьев показался Патрик. – Простите, теперь быстрее у меня не получается, – он умастил котёл на рогатках над костром и насыпал в воду овса. Аллен принялся свежевать зайцев, пока Патрик кормил лошадей и готовил ужин. После короткого раздумья, Николас всё же приблизился к звероусту. – Почему тебя заставляют обучать огнежара? Ваши способности не стыкуются. У него нет ни твоих инстинктов, ни обострённых чувств, ни звериной ловкости. Только страх и ярость, которые в наивысшей точке перерастают в пожар. Это как если бы я обучал мыслечтеца, который не в состоянии даже мои поверхностные эмоции ощутить. – Думаешь, нас кто-нибудь спрашивает, богатенький аристократишка? Это же тебе, поди, лучшие няньки в детстве сопли вытирали. Куда нам, убогим, до такого? Мне назначили «сложного» мальца, от которого остальные отказались, а у меня такой возможности не было. Чай не ценнейший ветроплав и нужен только для числа. Мальчишки так же: справятся – хорошо, нет – жаль, но Компания переживёт. Николас покривил рот. Кажется, в «мирной гавани для колдунов» дела обстоят ещё хуже, чем предполагалось. – Я месяц бился над тем, чтобы Жан перестал хотя бы обжигать себя, а тебе за час удалось показать ему, как управлять огнём, – заговорил Аллен куда менее спесиво. – Что я делал не так? – Он всего лишь зажёг свечу, – возразил Николас. – Если хочешь его научить, тебе самому надо научиться наблюдать, слушать и понимать. Не показывай своих эмоций, особенно животный страх перед огнём – от этого Жан пугается ещё больше и обжигается. Если вы оба будете держать себя в руках и действовать слаженно, то он овладеет своим даром. Аллен вскинулся, разглядывая Охотника с волчьим прищуром. Видимо, не любил, когда ему указывали. Что ж, убеждать бесполезно – если захочет, сам поймёт. Снова развалившись на своих вещах, Николас поплотнее закутался в плащ. Знобило, да и слабость навалилась такая, что ноги не держали, язык еле ворочался, а мысли ни на чём не задерживались. Стучали миски, слышались разговоры, шаги, конское фырканье. Тронули за плечо, в нос ударил тёплый запах каши. Охотник открыл глаза. Над ним стоял Жан и протягивал миску: – Поешь, мы обедаем. Николас бросил взгляд на сидевших у костра Патрика с Алленом. Они остервенело стучали ложками и делали вид, что ничего не замечают. – Спасибо, не хочется, – Николас улыбнулся в извинение. Желудок пищу не принимал, мутило от одного запаха. Приложив к губам флягу, Охотник смочил пересохшее горло. Аллен подошёл к ним: – Я отправил голубя с просьбой прислать целителя. К утру он будет тут. Для… для вас обоих. Звероуст глянул краем глаза на Патрика. Тот смущённо натянул рубашку на голову. – Спасибо, – пробормотал Николас. Жан с Алленом ещё немного постояли над ним, а потом ушли по своим делам. Патрик собрал миски и принялся их мыть, натирая песком. Лошади поели запаренного с утра овса. Когда хозяйственные хлопоты закончились, в руках неодарённого сверкнул ножик. Патрик подобрал с земли кусок коры и начал строгать. – Смотри, это имперская галера для нашего флота, – показал он брату кораблик из коры с листьями сирени вместо парусов и черенками-вёслами по бокам. Жан рассмеялся, и они принялись возиться с фигурками у костра, рассказывая друг другу о выдуманных сражениях. В детстве Николас мечтал играть вот так со старшим братом или хотя бы с другом, но в округе других мальчишек не водилось. Видимо, равновесие главенствует во всём: в чём-то тебе везёт, а в чём-то ты обделён. Аллен обошёл окрестности, проверяя, всё ли спокойно, и вернулся с темнотой. Они отужинали и улеглись спать у костра. Звероуст остался дежурить, хотя выглядел настолько усталым, что вряд ли продержался бы до утра. *** Родинка на затылке зачесалась так, что забылась даже слабость от отравления. Неистовый гон уже близко. Николас натянул на себя рубашку из перьев и прижал к груди дедовский меч, как будто тот служил бронёй. Нужно отвлечься! Вон на небе полная луна, пятна такие чёткие, что можно дорисовать крылья, глаза и клюв Белой Птицы. Звёзды сияют так ярко, словно поют. Зачем ему понадобился этот Безликий и его проклятые артефакты? Пользоваться ими всё равно будет кто-то другой. Так ведь они ещё могут навредить случайным людям. Уже навредили! За Рифейскими горами проклятье нежеланного ребёнка забылось, но стоило вернуться на запад, как беды навались с десятикратной силой. Он ведь сдохнет от яда, а если не сдохнет, то к полуночи Неистовый гон утянет под холмы и будет мучить до скончания времён. Знатно Палач, однако, пособил двуликому владыке ши. Аруин точно будет приплясывать от счастья. Уж лучше бы Охотник сразился с лордом Веломри на кладбище, воспользовался звёздным клинком… Хотя бы попытался! Ан нет, предпочёл бегство, которое его не спасло. Аллен поник, из положения сидя сполз на землю, подтянул колени к груди и засопел. Темнота сгущалась, становилась почти осязаемой. Поволок туман. Воздух отяжелел, будто напитался раскалённым свинцом. По спине крались мурашки, волосы на голове шевелились. Вдалеке громыхало, завывал ветер. За лесом полыхали зарницы, протяжно ухали совы, вторя сотрясающей землю копытной дроби. Лаяли собаки, свистел вспарываемый стрелами воздух, звенела сталь. Доносились шальные крики, свист, гам. Стеная тоскливо, баньши оплакивали судьбу древнего рода, последнего представителя которого вот-вот утянут под землю. Никто за него не заступится, ведь близких у него не осталось. Таков ли был твой гнусный план, а, Белый Палач? Не просто убить, а растоптать, показать, насколько Николас слаб и жалок. Ладонь до боли вцепилась в эфес меча. «Простишь ли ты, великий дед, своего никчёмного внука? Смогу ли я взглянуть тебе в глаза без стыда, когда мы встретимся на Тихом берегу мёртвых?» Тьфу, трижды тьфу на все эти мысли. Нужно бороться, пускай даже трясина затягивает всё глубже. Эглаборг и Харысай ждут в Урсалии. Николас обещал выжить отцу. Отцу, который пожертвовал собой и всей семьёй ради этого. Учителя с Авалора, настоятель Кадзума – они вложили столько усилий, чтобы Охотник не погиб бесславно. Нельзя их подводить! Грохот приближался. Скрипели сухие сосны, раскачиваясь из стороны в сторону. Мары, цепляясь крючковатыми руками, лезли из всех оврагов и тёмных дупел. Листва путалась в их сбившихся в колтуны волосах. Горели колдовской зеленью глаза. Если пошевелиться, точно заметят, и тогда – конец. Вот бы переместиться в круг камней Госкенхеджа. Спина прижмётся к колонне с изображением ворона, губы зашепчут беззвучные молитвы: «Брат мой, Ветер, тот, что дует с севера и летает на вороновых крыльях, молю, защити. Пускай даже на дворе ночь и до рассвета далеко, но больше мне просить не у кого. Я слаб и проклят, но узы крови сильнее всех условностей мира. Приди, я верю, ты услышишь мой зов и не убоишься Мрака. А до тех пор я не загляну в его глаза и буду ждать…» Ворон на воображаемой колонне вдруг ожил и глянул красными глазами: «Лечу, лечу, братишка! Ты только дождись!» Мара склонилась над Жаном, искривила толстогубый рот и со свистом втянула воздух. Громыхнуло совсем рядом – дуллахан швырнул в костёр своей головой, чтобы затушить пламя. Раздался крик, болезненно набухла аура огнежара. «Нет, нельзя бросать их на произвол судьбы. Прости, братец-ворон, я не дождался…» – Вставайте! – закричал Николас. Жан в ужасе смотрел на тянувшуюся к нему мару. Губы мальчика дрожали, глаза вылезали из орбит. Руки были разведены, трясущиеся пальцы искрили и вспыхивали. Если он сведёт ладони, то взрыв погубит всех, кто рядом. Николас метнулся к нему и отогнал тварь. Она заверещала, призывая сородичей. Признала печать, чтоб её! Охотник обхватил Жана со спины, не позволяя сомкнуть руки. Носок ночи подцепил Аллена. – Вставай! Вставай! – кричал Николас, пока тот хлопал глазами и бестолково вертел головой. Из-за деревьев уже скалились демоны, зеленью горели их следы. Жан орал оглушительно. Звероуст толкнул в плечо Патрика. Тот ошалело затрясся. Нужно завести руки огнежара за голову. Если дотронуться до двух чувствительных точек на ключице, то мальчик затихнет. Кадзума показывал их. Вот, получилось! Жан безвольно обвис на руках у Охотника. На небе полыхало багровое зарево. В нём прорисовывался силуэт бледно-зелёного кельпи с плавниками на ногах и боках, грива и хвост – из водорослей. Управляли им сам Аруин. На чёрных волосах золотой венец с огромными изумрудами, со лба свисала седая прядь, ровно по линии шрама, что делил его лицо надвое. За спиной виднелась огромная свита: конных, пеших, собак и прочих причудливых созданий. – Бегите! – крикнул Николас, подталкивая Жана к Аллену. Все заворожённо уставились на расчерченную всполохами линию горизонта. В приближающемся шуме различался топот сотен копыт. На полуразложившихся, поточенных червями тушах лошадей неслись закутанные в ветхие плащи мертвецы. Кости громыхали, раскачиваясь в лохмотьях некогда пышных седел. Вслед за ними бежала свора пышущих огнём белых гончих с красными ушами. Пустые глазницы горели трухлявой зеленью. Отовсюду доносилось гулкое эхо, казалось, демоны заполонили весь мир. Патрик прижал к себе брата. Аллен выхватил меч, не зная, от кого обороняться. Глаза владыки ши, золотой на прекрасной светлой половине лица, чёрный на обожжённой багровой, смотрели только на Николаса. «Небесный щенок! Без защиты! Какой роскошный подарок!» – злорадно ухмылялся владыка. Охотник вскинул меч рукояткой на уровне лица – теперь не побежит, не станет прятаться, пускай даже смертный бой выйдет не с тем врагом, от мысли о котором кровь закипала в жилах. Кельпи ступил на землю, Аруин замахнулся громадным клинком. Полыхнул голубым ветрощит, Николас отбил первый удар. Аллен звал на подмогу зверей: зайцев, белок, куниц, барсуков и лисов. Они бросались на демонов, отвлекая внимание на себя. Но пробить путь к отступлению у них вряд ли бы получилось. Впрочем, Неистовый гон не возьмёт невинных, разве что вещи попортит. Лязгнули мечи – Николас отразил новую атаку. Колени дрожали, а мышцы каменели до боли, сердце заходилось в груди. Удар, ещё удар. Нападать не получалось, только защищаться. Долго Охотнику не продержаться. На подмогу подоспел Аллен: саданул по Аруину с другого бока. Клинок отскочил от выставленной для защиты серебряной руки. Кельпи оскалился и едва не укусил звероуста – тот увернулся в последний миг. Николас закрутил лезвие финтом, пробираясь под защиту. Ветроплав сгущал воздух всё сильнее, позволяя рискнуть хотя бы раз. А вот и брешь: открывшееся бедро владыки. Окутанное дымкой дара лезвие мчало к нему, вспарывая ткань. Но Аруин выкрутил клинок, задел меч Охотника и с силой отпихнул назад. Серебряная рука сжалась в кулак, на ней зазмеились колдовские узоры. Острая боль пронзила родинку. Меч выскользнул из ладони, Охотник припал на колени, глядя в золотой глаз с оторопью. Не шелохнуться. Колдовские узоры ползли по коже, вызывая зудящую сыпь, по всему телу вздувались багровые узлы и словно рвали плоть на части. – Печать мар! – закричал Аллен. Кельпи не подпускал его к Николасу. Патрик потянул брата к наставнику. – Что делать? – слабым голосом бормотал пришедший в себя Жан. – Ничего. Защитить его смог бы только близкий. – Я защищаю! – выкрикнул неодарённый. – Я защищаю! – крепясь, повторил за ним брат. – И я защищаю, – сказал Аллен. – Но… Лишившись последних сил, Николас рухнул на землю. – Забудьте. Спасайтесь сами… Грудь сдавило, даже вздохнуть не получалось. В глазах темнело. Аруин спрыгнул с кельпи, захрипел в голове глухой голос: «Ты мой, небесный щенок. Ответишь теперь за всё!» Он коснулся серебряными пальцами обожжённой половины лица и наклонился так близко, что заслонил ядовитой краснотой весь мир. Суматошно хлопали огромные крылья. Чёрный пух кружился в воздухе и падал на лицо, щекоча нос. Губы растянулись в улыбку. Братец-ворон спешил из последних сил. Надёжный, как скала. Николас счастливо протянул руку. *** 1569 г. от заселения Мунгарда, Норикия, Дюарль, штаб Компании «Норн» В деревянной коробке лежала плешивая птица. Звероуст-дрессировщик держал её на вытянутых руках. – Ваш ворон перестал есть и начал ощипывать перья. Такое порой случается, когда птицам подрезают крылья. Ноэль забрал коробку и погладил ворона по голове. Раньше она была пушистая и мягкая, а теперь перья стали сырыми и царапали пальцы, словно доказывали, что мёртвым не место среди живых. – Если хотите, выберите себе новую птицу. Попытаем счастье ещё раз, – дрессировщик указал на жердь, на которой галдели молодые вороны, с недоверием поглядывая на людей. – Не стоит губить птиц понапрасну. Видимо, не судьба, – ответил Ноэль улыбкой, хотя душу глодала тоска. Он сделал несколько шагов к двери. За окном почтовой башни раздался пронзительный соколиный клич. Срочное донесение? Ноэль взобрался наверх по крутой винтовой лестнице. На крыше, куда садились птицы, главный смотритель уже отвязывал от ноги дрессированного сокола кожаный футляр с посланием. – Что-то важное? – поинтересовался Ноэль. – С границы. Ох, мои бедные косточки! Теперь придётся спускаться и искать вождя по всему штабу! – посетовал старик. – Я передам. В конце концов, я его главный помощник и внук, – понял намёк Ноэль и подмигнул ему. – Если вождь кому и доверяет, то только мне. Смотритель с облегчением вложил футляр в его ладонь и вернулся к птицам. Уже на лестнице Ноэль вынул послание и прочёл. Он злоупотреблял своим положением, только чтобы узнавать о происходящем за пределами штаба. Дед строго оберегал внука от любых огорчений, но Ноэль уже давно не нуждался в опеке. Наоборот, он жаждал работать на благо всех Сумеречников, испробовать ту могущественную силу, которую ему напророчили вещие Норны. Новость с границы распалила любопытство. Ради этого стоило рискнуть. Лишь бы дед позволил. Ноэль составил точный маршрут, разложил по порядку листы с описанием остановок и даже набросал доводы, почему нужно спешить. Только на каждый из них он мгновенно придумывал возражения, которые не преминет высказать дед. Однако терять время даром – слишком большая роскошь. Уже через полчаса Ноэль постучал в кабинет вождя. Стражники пропустили его без лишних вопросов. С детства никто, кроме деда, ни в чём ему не отказывал. Люди даже лишнее слово боялись сказать. Но со временем они поняли, что Ноэль не будет жаловаться, а постарается выгородить и защитить тех смельчаков, которые подбирались к нему ближе, чем на расстояние пяти шагов. Хоть бы дверь не заскрипела. Дед не любил шума, особенно когда работал с бумагами. Вот и сегодня он корпел над заваленным отчётами и прошениями столом. Вождь редко отдыхал, даже будучи в преклонном возрасте, и отказывался переложить хотя бы часть забот на молодые плечи. – С границы доставили срочное донесение, – сообщил Ноэль, когда дед поднял на него свои тёплые ореховые глаза. – Вижу, ты уже изучил его в деталях. Не поведаешь суть? – он устало потёр переносицу. Может, повезёт. – Дозорный нашёл в лесу молодого ветроплава. Он спасался от Белого Палача в Эскендерии. По всем приметам ветроплав похож на лорда Комри. – Что ж, прикажи нашим людям доставить его сюда для разбирательства, – без особого интереса ответил вождь. – Он ранен, возможно, отравлен. В плохом состоянии. Они не успеют. – Тогда пускай им займётся целитель, – дед всем видом показывал, что не понимает волнения. – Целители в глубинке слабы, они не справятся. Позволь мне принести его! – выпалил Ноэль. – Нет! А вдруг это ловушка? Вряд ли бы настоящий лорд Комри сунулся в Эскендерию к Лучезарным. Может, они узнали твою слабость и хотят тебя выманить. Не стоит поддаваться… – Но моё чутьё подсказывает, что это он. Он нуждается в моей помощи. Ты всю жизнь кормил меня обещаниями, что вместе мы станем всемогущими. Если он погибнет, мы лишимся единственного шанса на победу. Ну же! Сколько раз ты уговаривал меня поверить в свои силы. Теперь я верю, нет, точно знаю, что смогу. Тебе меня не остановить! – Ноэль! – дед подскочил из-за стола. Внук упрямо попятился. – Нет, Ноэль, не смей! Это опасно, слышишь?! – Посмотрим, – ответил он и обнял себя руками. В распахнутые окна ворвался вихрь и открыл тёмную материю для прыжка. Прежде, чем его успели остановить, Ноэль ступил внутрь. Сгущённый воздух запахнулся за ним плотной стеной. Скрученное пространство закладывало вверх-вниз крутые виражи. Первые три прыжка дались легко, Ноэль натренировался делать их идеально, как велел дед. Внук, конечно, понимал его и жалел, но сейчас ревностная опека тяготила. Подчинённые посмеивались, что Ноэль не может покинуть пределы Дюарля, хотя вождь твердил о его избранности и великой силе. После третьего прыжка, в Эльбани, Ноэль остановился, перечитывая описание. Так далеко от штаба он ещё не забирался. Дед и на расстояние третьего прыжка его не отпускал, но, повзрослев, внук начал нарушать границы дозволенного. Четвёртый прыжок – в провинцию Ланжу – был шагом в неизвестность. Чего бояться? Его отец, предпоследний Архимагистр Сумеречников, Ойсин Фейн, выволок на себе своего компаньона из пустыни Балез Рухез на юге Священной Империи. Тогда он был лет на пять младше Ноэля и не осенён пророчеством Норн. Что ему имперская граница? Резерв не истратился почти, а описания всех остановок он выучил наизусть, мечтая однажды пуститься в странствия. Глотнув побольше воздуха, Ноэль распахнул очередную воронку. В лицо ударил холодный ветер, от скоростного полёта защекотало живот, глаза заволокла пелена слёз. Нужно представить остановку в подробностях: темно уже, близко полночь, луна цепляется за макушки вековых сосен, душно, пахнет иссушенной зноем травой, близится буря. Ноги врезались в выбитую полосу дороги. Из-под сапог полетели камни. Ноэль расставил руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Невысокие горы Ланжу стелились щетинистыми волнами за спиной. Сбоку, чуть поодаль журчала речушка, прорезая тёмный лес насквозь. Места похожи. А что не так плавно получилось, так не идеал сейчас – главное. Беда в другом: как отыскать стоянку дозорного. На заставе не выпытать – не стоило выходить к людям. «Где же ты, лорд Комри? Николас, тебя ведь так зовут? С детства каждый день, когда я спрашивал деда, нельзя ли мне завести друга, он отвечал, что друг у меня уже есть. Единственный и самый верный – это ты. Вместе мы будем неуязвимы и сможем то, что не получалось порознь. С тобой мы будем делиться мыслями, идеями, радостями и горестями без подобострастия и страха. Отзовись же!» Ноэль считывал ауры настолько далеко, насколько позволяли способности, но до стоянки дозорного дотянуться не удавалось. Стиснув зубы, он зажмурился. Холодный осенний ветер шёпотом иголок донёс едва различимый зов: «Помоги мне, братец, помоги!» Сердце загрохотало об рёбра, отдаваясь в ушах дробным ритмом. Он там, он погибает! Перед глазами возник огненный кот. Он с воплем кидался на раскалённые прутья клетки, которые сдавливали его всё туже. Кот драл их когтями, грыз зубами, но выбраться не мог и падал без сил. Шевелись усы на белой морде, напоминавшей маску. С мольбой смотрели глаза глубокого синего цвета, каким бывает небо во время шторма. В них читалась мольба, сопротивляться которой не получалось. В жерло вулкана или на дно океана – Ноэль совершил прыжок веры. Перед ним предстало уродливое лицо демона: расчерченное глубоким шрамом на две половины, красную и белую. Чутьё взбесилось – твари окружали со всех сторон. Неужто, ловушка? Неужто, Ноэль повторит судьбу своего самонадеянного отца и погибнет бесславно? Он выхватил меч из ножен и замахнулся. Демон отбил лезвие серебряной рукой и атаковал собственным клинком, что был под стать двуручнику Ноэля. Золотой глаз на белой половине лица буравил его с негодованием. «Отойди! Я заберу проклятого, остальные мне не нужны», – прохрипел в голове голос демона. Рядом на земле распластался молодой мужчина. По обсыпанной красными пятнами коже тёк пот, тёмные волосы сбились и свисали паклей, на шее и щеках вспухали багровые узлы и расползались паутиной под одежду. Глаза были плотно закрыты, грудь тяжело вздымалась, дрожали тонкие посиневшие губы, словно он испытывал непереносимую боль. Тощий – только душа под кожей осталась. Хрупкий, как маленькое чудо, трогательно уязвимый, хотелось прижать его к себе и обогреть. Спасти, спасти во что бы то ни стало! Именно таким Ноэль и представлял своего побратима в детстве. Не открывая глаз, мужчина вскинул руку и протянул её Ноэлю. Тот склонился и сжал его ледяную ладонь, шёпот обжёг ухо: – Братец, помоги, братец, не отдавай меня ему, братец. Ноэль снова поднял взгляд на демона, вскидывая оружие куда решительней. Пускай он участвовал только в тренировочных поединках и турнирах, но сейчас готов биться до конца. Это единственный шанс на свободу и дружбу, которых ему так недоставало. – Не отдам! Он мой! – не узнал свой звеневший от ярости голос Ноэль. – Я защищаю его, как брата, до последней капли крови! Он замахнулся так, что свистнул воздух. Клинок звякнул о меч противника и смёл его, словно сухую палку. Лезвие ударило по демону, но не рассекло. Двуликий пошёл рябью, как тающий морок. Вспыхивали и исчезали демоны вокруг. «Я отомщу! Отомщу вам обоим! Будьте прокляты, дети узурпатора!» – прошипел двуликий демон напоследок. От орды осталась лишь сгнившая трава. Пахло плесенью, на омертвевших ветках висели клубки омелы. – Кто вы? Кто? – подбежали к Ноэлю дети. За их спинами высился молодой дозорный. – Ветроход! – бормотал он заворожённо. – Вы внук вождя, мессия, и правда… Вы победили предводителя Неистового гона! Так это и был тот самый владыка Аруин, чья армия погубила отца? Впрочем, сейчас не важно. Ноэль склонился над поверженным мужчиной. Тот обмяк и лишился чувств. По крайней мере, боль перестала его мучить, пропали узлы и сыпь, кожа налилась желтизной. – Что вы собираетесь с ним делать? – сипло спросил младший из мальчишек. Огнежар, судя по ауре. – Доставлю в штаб. Ему нужна помощь. Спасибо, что обнаружили и сообщили о нём вовремя, – Ноэль кивнул дозорному. Тот подался вперёд, хмурясь в непонимании: – Нет, это же вы, вы совершили чудо! Как вы прогнали Аруина? Это мог сделать только его кровный родственник, – он кивнул на бездыханного мужчину. – На каком языке вы разговаривали? – Что? – Мастер Стигс говорил что-то в бреду на непонятном свистящем наречии, а вы отвечали ему так же, – подтвердил старший мальчик. Неодарённый, похоже. – Вы меня разыгрываете. Кто-то из штаба подговорил? Сейчас не время, – отмахнулся Ноэль и поднял мужчину на руки. – Я пришлю к вам помощь с заставы: целителя, провиант. А теперь простите… – Стойте! – выкрикнул младший. – Возьмите его вещи. Он очень ими дорожит. – Милый мальчик, – снисходительно ответил Ноэль. – Никакие вещи не могут быть важнее самого мастера Стигса. Посыльные соберут их и доставят в штаб позже. Обещаю. Он раскрыл новую воронку и шагнул внутрь. Каждое мгновение на счету.