Книга тайн

1570 г. от заселения Мунгарда, Эскендерия, Священная империя Микаш выбрал себе кабинет в маршальском корпусе, а не в Большом дворце, как предлагали его люди. Строгий двухэтажный особняк в стороне от других построек нравился ему гораздо больше. А сколько воспоминаний было с ним связано! Сорок пять лет назад эти покои принадлежали Утреннему Всаднику. Когда распахивалась тяжёлая дубовая дверь, обитая войлоком, чтобы изнутри не доносилось ни звука, перед глазами вставали картины из прошлого. Одержимые заинтересовались Микашем и его женой, когда те были ещё детьми. Пришлось отбиваться. Он даже взял в плен одного. Как же удивился его удали подоспевший к окончанию схватки маршал Сумеречников – легендарный Гэвин Комри! Все одарённые мальчишки мечтали попасть в его армию, Микаш в их числе. Но из-за низкого происхождения ему даже меч был не положен. За его ношение могли выпороть, а то и вовсе казнить. «Мы не казним наивных мальчиков ни за воровство чужого мусора, ни даже за глупое упрямство. За кого ты нас держишь?» – звучал в ушах насмешливый голос Утреннего Всадника. Микаша под охраной доставили сюда, во дворец Сумеречников, в маршальские корпуса, в этот самый кабинет. Под пронзительным взглядом глубоких синих глаза он трясся, как осиновый лист, и не мог выдавить из себя ни слова. До сих пор не решил, чего тогда боялся больше: разочаровать своего кумира или испытать на себе его гнев. Гэвин же сделал то, что другие менее знатные, могущественные и одарённые считали невозможным: посвятил «безродного дворнягу» в Сумеречники и принял в свою армию. Мудрый, по-настоящему благородный и всемогущий Утренний Всадник! Микаш ликовал: он ведь мечтал бороться с демонами плечом к плечу с другими рыцарями. Знал бы тогда, что вовсе не это было нужно Гэвину, плюнул бы ему в лицо? Или простодушно поверил бы в слова о долге и жертве во имя человечества? Ведь Утренний Всадник так часто проговаривал их, если боевой дух армии угасал. Те десять лет, что он служил под началом Гэвина, Микаш был слеп от счастья. Лобызал измазанные в крови руки своего благодетеля, кидался исполнять его волю по первому зову, совершал все мыслимые и немыслимые подвиги лишь для того, чтобы заслужить его удовлетворённый взгляд. Прощались они в этом же кабинете тридцать пять лет назад. Гэвин назвал юнца Ойсина Фейна потомком Безликого и назначил своим преемником, а сам подал в отставку. Тогда в душе поселились первые сомнения, но горечь от предстоящей разлуки затмила всё. Разве можно было уличить своего кумира во лжи, когда его взгляд стал таким печальным и усталым? Микаш помнил, как прикоснулся губами к горячему лбу Гэвина, как в последний раз заглянул в глаза, и как сковало предчувствием, что конец близок. Конец их маленького светлого мирка. Восемь следующих лет, что он мирно жил в Белоземье с женой и сыном, Микаш тосковал по Утреннему Всаднику, как по отцу. А когда услышал про капитуляцию и пленение Гэвина, мучился, что не может спасти. Через пару месяцев в замке кундского некроманта Микаш всё же увидел суть того, в кого верил, как в бога. Но отвратить ничего уже было нельзя. Его сердце, его душа принадлежали Утреннему Всаднику. Он вырвал из Микаша всё человеческое и всадил в грудь осколок Мрака, уготовив ему роль злодейской марионетки. Предвестники были уверены, что Утренний Всадник предал самого верного своего ученика, чтобы спасти Сумеречников и юного короля Авалора – Лесли. Но все они были лишь шахматными фигурами, которые Гэвин расставлял на доске, чтобы его бог сыграл ими победоносную партию. Несколько месяцев бешеной скачки на Авалор – Микаш опоздал всего на час, чтобы остановить казнь лорда Комри и потребовать ответа. Утренний Всадник ушёл непобеждённым и унёс свои тайны в могилу. А его ученикам осталось расхлёбывать кашу, которую он заварил. Последние двадцать пять лет Микаш изо всех сил старался стать достойным своего учителя. Навёл порядок в ордене Лучезарных, расширил сферу их влияния. Даже неприступная Эскендерия пала к его ногам. Но подлинное удовлетворение появилось лишь тогда, когда наглый мальчишка, наследник Гэвина, очутился на острие его клинка. Месть казалось такой близкой, воздаяние – почти осязаемым. А нет, ушёл, значит, время ещё не наступило. Что ж, Микаш ждал более двадцати лет, подождёт и ещё немного. Стол завалили бумагами с донесениями и отчётами. Даже в этом Микаш брал пример с Гэвина и вникал во всё сам. Важные дела никому кроме себя не доверить. Осколок Мрака позволял долгое время проводить без отдыха и сна, а Гэвин как-то обходился человеческими силами. Пил бодрящие зелья и порой выглядел болезненно измождённым, но никогда не жаловался и помощи не просил. Как же умело они притворяются: люди, играющие в богов, и боги в человечьих масках. Нужно следить, чтобы деньги ордена не утекали ни в чьи кошельки, а работали на укрепление порядка, чтобы восстановление Эскендерии завершилось как можно быстрее. Отвечать на бесконечные требования Главного проповедника. Проверять жалобы: не злоупотребляет ли кто из подчинённых властью или, наоборот, попустительствует Сумеречникам. Планы-планы-планы, что делать дальше, куда направлять основные силы. Готовиться… к неизбежному концу. Было уже за полночь, когда в дверь постучали. Микаш узнал ауру старого Магистра Авалора. Трюдо руководил Лучезарными до Белого Палача, но уступил место более сильному Предвестнику, хотя и не переставал указывать, что делать. Первым на пороге показался посыльный и доложил: – Срочные вести из Дюарля. Лорд Комри погиб в битве с владыкой ши Аруином. Ему даже отвели место на королевском кладбище. Компания «Норн» утверждает, что он спас город от нашествия демонов. Микаш вскинул голову и удивлённо сдвинул брови: – Какая нелепая байка. И что, все её проглотили? Посыльный пожал плечами и положил на стол донесение шпионов. – Люди постоянно говорят о нём, даже у нас. Колдуны нашли отличного героя. Что немаловажно – мёртвого, который уже не испортит свою репутацию, – цинично заметил Трюдо, отстраняя посыльного и занимая его место. Да уж, внушать восхищение Комри умели мастерски. Уж кому, как не Микашу, испытавшему их искусство на себе, об этом знать. – Ступай! – отослал он посыльного. Трюдо плотно захлопнул дверь, чтобы их не подслушали. – Это правда? – спросил Белый Палач, откидываясь на спинку стула. – Что слышно от демонов? – У них смута, пока не найдут нового владыку. Или пока не раздробятся на маленькие кланы и не порвут связи друг с другом. Аруин же развеян в кровавую пыль, – ответил Трюдо. – Слабак, – дёрнул краем рта Микаш. – Предупреждал же не идти напролом, а работать сообща. Не велика беда. Ши всегда были тщеславными тварями. – Но своего он добился. Вечерний Всадник мёртв. Его хоронил весь город, – возразил Трюдо, складывая руки на груди. – В закрытом гробу? Тело изуродовано до неузнаваемости? – снисходительно рассмеялся Белый Палач. – Старина, хоть ты не будь легковерным. Аруин не убил бы эту тварь даже при всём желании. – Тебе просто обидно, что палачом последнего Комри оказался не ты, – покачал головой Трюдо. – Смирись. Мстить больше некому. Теперь ты можешь посвятить себя служению Мраку. Пора уже готовить Тень к восхождению на Небесный престол. – Вот именно! Тень бы почувствовал первым, если бы с Вечерним Всадником что-то случилось. А он спокоен, как и прежде. Я уже говорил, надо дождаться Часа Возрождения. Иначе Тень не войдёт в силу, даже если мы всадим в него самый большой осколок в ближайшее лунное затмение, – устало объяснял Белый Палач. – Сколько ты ещё намерен ждать? – Лет пять – самое большое. Больше никто из Братьев-Ветров не протянет. Наберитесь терпения. А пока хм… хочешь, я докажу, что лорд Комри жив? Микаш вынул из потайного ящика в полу кувшин, изрисованный древними символами. Сгусток Мрака призывно пел внутри, шептал призрачными голосами. Добыт не так давно из залежей у южных врат Червоточины в Зюдхейме. Там состоялась последняя битва Войны богов полторы тысячи лет назад. Её место расчертил чёрный шрам, где расчленённое тело Тени сочилось Мраком ещё много дней после его гибели. В этом месте, месте начала и конца, наступит Час Возрождения. Но пока… – У нас в казематах остался ещё кто-нибудь интересный? – деловито спросил Микаш. – Аристократ-заговорщик из Ланжу, Аугуст де Лорт. Бежал от преследования в Дюарле. Клянётся в верности Единому и готов на всё, лишь бы послужить борьбе с колдунами, – доложил Трюдо. – Отлично! Отведите его в пыточную, только не пугайте, – приказал Микаш. Вскоре Белый Палач спустился в казематы, которые раньше принадлежали Сумеречникам. Ничего переделывать не пришлось: бывшие хозяева знали толк в истязаниях. Сорок пять лет назад одарённые поместили сюда бедолагу Трюдо с двумя товарищами и изучали их одержимость Мраком, пока Предвестникам не удалось бежать. Трюдо до сих пор вздрагивал, когда спускался под эти пропитанные кровью и страданиями своды. В пыточной Микаша уже ждали доверенные люди, охранявшие де Лорта. Среднего роста, измождённый после скитаний и проведённого в неволе времени, его водянисто-голубые глаза горели воодушевлением. То, что надо для ритуала. – Мы тщательно рассмотрели ваше дело и нашли, что ваши слова достойны доверия. Ваше желание бороться с колдунами похвально. Сейчас мы, как никогда, нуждаемся в помощи, – заговорил Микаш ровным, гипнотическим голосом. Даже не используя дар, нехитрыми уловками Белый Палач умел располагать людей к себе. Достаточно было воззвать к их тайным желаниям и страстям. – Скажите, что от меня требуется, и я сделаю это немедленно! – отозвался де Лорт. Сын вельможи, Аугуст вдохновился словами проповедников из Империи. Он ненавидел Компанию «Норн», которой благоволил их король. Желал освободить родину от гнёта одарённых и вместе с другими единоверцами войти в благословенную эпоху, где каждому воздастся по его вере. Микаш вскинул руку и растопырил пальцы, вплетая в податливый разум фанатика мысленити. Голубые – обычное внушение, чтобы подтолкнуть в нужном направлении. Чёрные – нити Мрака, нашёптывающие о любви, принятии и благоденствии. О необходимости жертвы ради всеобщего счастья. – Наши силы на исходе, а колдуны коварны и злы. Самый гнусный и страшный из них – лорд Комри – задумал уничтожить единоверцев. Но твоя вера, огонь в твоём сердце защитят их. – Я видел его в Ланжу! Это из-за него мы проиграли. Простолюдины встали на его сторону, словно околдованные! А потом, в Дюарле, он утверждал, будто похитил у вас книгу, благодаря которой заручился поддержкой староверческих богов и объявил внука вождя, Ноэля Пареду, Безликим. Микаш аж поперхнулся. Лучезарные вопросительно уставились на него. – Ну, наглец! Мало того, что сам честных людей обманывает, так ещё и на нас клевещет. Велев остальным отступить, Микаш вложил в ладонь де Лорта ритуальный кинжал с волнистым лезвием. – Поделись своей кровью. Она пробудит гнев Единого. Он сметёт наших врагов, лживого лорда Комри первого из них. Только праведники выживут. – Но это… это… тоже какое-то колдовство… – вяло сопротивлялся Аугуст. Натянув мысленити сильнее, Белый Палач прибавил громкости и убедительности шёпоту Мрака. – Колдуют только староверы. Мы – лишь смиренные слуги своего господина и несём людям его волю. Открываем другим сердца и уши, чтобы они тоже услышали голос бога в своём сердце. Прислушайся и поверь! Ты нужен Единому, он зовёт тебя. Фанатик приоткрыл рот. Шёпот Мрака становился более въедливым, сводил с ума. Белый Палач испытывал его действие на себе, когда осколок только попал в сердце. Обладатель железной воли, Микаш скорее бы принял смерть, чем прельстился посулами Мрака, но приказа маршала Комри ослушаться не смог. Белый Палач откупорил кувшин и протянул де Лорту. – Не трать время на раздумья. С каждым мгновением колдуны становятся сильнее и отравляют новые души. Спаси их, и тебе воздастся за твой подвиг! Рука с кинжалом дрожала. Зрачки расширились от страха приближающейся смерти, но сопротивляться уже не получалось. Ладонь взвилась и ударила по горлу, будто по воле кукловода. Тёмная кровь вспенилась и потекла в кувшин. Мрак хищно заглатывал падающие капли, не пропуская ни одной, и причмокивал плотоядно. Тысячи глаз смотрели из кувшина в поисках новой жертвы. Фанатик рухнул на пол и забился в конвульсиях. Микаш присел на корточки, помогая Мраку вытягивать из тела остатки крови. Теперь сгусток питали страдания, муки и смерти, которых вдосталь насмотрелась эта пыточная за полтора десятка веков существования ордена Сумеречников. Ужас и боль, ненависть и отчаяние – вот истинная суть пятой, невоплощённой стихии – Мрака. – Спи спокойно, твоя жертва не будет напрасной, – Белый Палач отставил кувшин и закрыл остекленевшие глаза де Лорта. Из разросшегося облака Микаш принялся выплетать полотно. Оно раскручивалось и приобретало знакомые очертания: заснеженное Полночьгорье, Заледенелое море с нагромождением торосов, плоская тундра, воронка уходящего в недра земли лабиринта. Место, где всё началось, где ещё можно было отвернуть неумолимый рок, но Микаш предпочёл последовать за ослепительной голубкой-Норной. В глубине зала твердь пронзали насквозь колонны голубого льда. В них спали Братья-Ветры. Вместе с ними томился и Легион Мрака. Полторы тысячи лет назад его замуровал там Безликий. Став Предвестником, Белый Палач вспомнил, как коварный бог воспользовался его телом, чтобы восстановить истлевшие печати на темнице Мрака. Безликому тогда понадобилась вся сила и вера его пророчицы, женщины, которую они с Микашем делили на двоих с тех пор и всю оставшуюся жизнь. Бог был с ней лишь раз, в теле Микаша, взял её невинность и привязал к себе. До одури болезненные воспоминания, но всё же именно они давали необходимые знания. В остальное время Лайсве принадлежала Микашу, была его земной женой, матерью его сына, но призрак Безликого всегда стоял между ними. Микаш ощущал его присутствие, даже когда от счастья затмевало дух. «Скоро ты за всё заплатишь. Кровью близких и своей. Я не остановлюсь, пока не вытрясу из тебя все твои девять кошачьих жизней и не вырву из груди сердце, чтобы ты узнал, каково было мне по твоей милости». По тоннелям, открытым лишь богам, разум Белого Палача пробрался в Пещеру духов Тэйкуоли. Обитатели в страхе разбегались с дороги, прятались в щелях, а то и вовсе неслись наружу, в Дольний мир людей. Темницу закрывали глифы-печати. Микаш воздел руки, и они полыхнули огнём. Изнутри полилась кипящая лава, выплавляя для Мрака новое русло. – Иди ко мне! Ты, наконец, свободен, – позвал Белый Палач. Из шепчущей голосами мёртвых Сумеречной реки поднялась чёрная волна. Выше головы. Она попыталась поглотить, хлеща отростками, но, скованная стальной волей, остановилась на уровне глаз и покорно склонилась, как перед хозяином. Утренний Всадник знал, кого поставить на место главаря Предвестников. – Я наместник Тени. Пока он не вошёл в силу, ты подчиняешься мне. Ступай на поверхность, уничтожай всё живое на своём пути. Чем больше шума наделаешь, тем быстрее явится Вечерний Всадник. Передай ему, что я ничего не забыл, и час расплаты уже близок. Мрак с гулом прошёл сквозь Микаша и помчался наверх, радуясь свободе. Белый Палач хищно облизнулся, возвращаясь разумом в казематы Эскендерии. Сгусток Мрака обрёл форму тонкой ленты и обвился вокруг его запястья, пряча змеиный хвост под одеждой. – Похороните тело и уберите здесь, – велел Микаш и направился восвояси. Трюдо следовал за ним по пятам. – Может, не стоило нарушать и без того хлипкое равновесие? – Переживать об этом должны Первостихии, – отмахнулся Белый Палач. – Вот пускай мальчишка Комри и обеспокоится. Не всё же ему мелкую шушеру в кровавую пыль развеивать. Наши союзники-демоны оценят, что мы не оставляем их смерть без возмездия. – При условии, что он жив и справится, – продолжал сомневаться Трюдо. – Слабаки здесь не нужны. Слыхал, что этот подлец выдумал про якобы похищенную у нас книгу? Назвать внука Жерарда Безликим… Вот же мошенник! За всю свою ложь он заплатит сполна. Белый Палач скрылся в кабинете, заперев дверь на засов. Не хотелось, чтобы его беспокоили этой тревожной ночью. *** 1570-71 г. от заселения Мунгарда, дорога на Лапию Через пару недель Николас поправился и собрался в дорогу. Жалко стало знакомых: Жюльбера, Бианку, даже короля Орлена. О том, что Николас жив, знали только Ноэль и его дед. Впрочем, если такова цена за свободу, то он готов её заплатить. Вестфольду пришлось оставить и взять с собой менее приметную лошадь. Фигуру обтягивал серый шерстяной плащ с глубоким капюшоном. Лицо скрывала овальная белая маска с тремя царапинами как от когтей. Новая – от той, в которой Николас сражался, ничего не осталось. С амулетом Кишно на шее никто его не узнавал. Ноэль единственный провожал его по северному тракту. У леса в двух часах пути от штаба на безлюдной дороге они остановили лошадей. Друг вручил Охотнику свёрток с мечом. – Клеймор? – Разыскал среди беженцев в бедных кварталах одного кузнеца. Теперь он с семьёй будет жить и работать при штабе. Умелыми людьми разбрасываться нельзя, – улыбаясь, ответил внук вождя. – Конечно, это не клинок Утреннего Всадника, но лучше, чем ничего. Возьми! Хотя бы в знак нашей дружбы. Николас приторочил свёрток к седлу. Безоружным путешествовать глупо. Ноэль вынул из-за пазухи свиток с печатью Компании «Норн». – Грамота на имя Мортимера Стигса, Охотника на демонов, направленного на службу в Урсалию. С этой бумагой ни в Норикии, ни в Лапии никто не станет чинить тебе препятствий. – Спасибо! Будет весьма кстати, – Николас потянулся за грамотой, но Ноэль убрал её за спину. – Погоди благодарить. Ты остаёшься членом Компании: должен будешь регулярно писать отчёты и брать себе учеников. Старшие товарищи будут тебя навещать и проверять, как ты справляешься. – Если имеешь в виду себя, то жду в любое время. Только позволит ли твой дед? Опасно-опасно! – передразнил он Жерарда. – Кра-а-а-апасть! – повторил сидевший на плече Ноэля ворон. Друг не выдержал и рассмеялся: – Пускай только попробует! Знаешь, эта маска пугает. Слышу твой голос, но всё равно кажется, будто передо мной кто-то незнакомый и жуткий. – В маске или без, это всё равно я, – покачал головой Николас. – И буду безумно скучать! Зови, если что. Я же твой доверенный сподвижник и защитник. – Какие бы расстояния нас не разлучали, в наших сердцах мы всегда будем вместе, – ответил Ноэль уже предельно серьёзно. Они обнялись. – Останавливайся на голубиных станциях и не забывай писать! – бросил на прощание друг. Они разъехались в противоположные стороны, но то и дело оборачивались и ловили на себе тоскливые взгляды друг друга. Дорога вильнула и разделила их. Хоть бы не навсегда. *** До приграничной заставы близ Лиля путешествие проходило без приключений. Только бесконечная череда загадок не давало покоя. Как ему удалось выжить после грандиозной битвы? Действительно ли Безликий воспользовался его телом? Хотя Николас принял подарок Ноэля, но для тренировок в уединённых, сокрытых от посторонних глаз местах предпочитал проклятый клинок. Фехтовал и в маске, и даже без неё. Память больше не пропадала, ничего противоестественного не чувствовалось: меч повиновался, как обычный, разве что непривычно манёвренный. Ни угрожать, ни сопротивляться клинок не пытался, как будто притуплял бдительность, чтобы ударить в спину в самый неожиданный момент. Однажды Николас решился подкормить меч своей кровью. Вспыхнула фиолетовыми огнями руна перт на рукояти, и тот отозвался звенящим сталью голосом: – А, небесный мальчишка, снова ты! – Хотел спросить… Почему ты помог мне? – Я помогал не тебе, а своему хозяину. Да и повторить судьбу брата Исаза, оказавшись в руках Предвестников, мне не хочется. – Так ты служишь Безликому? – Я служу Небесному Повелителю и никаких Безликих не знаю. – Старого Небесного Повелителя уже нет, а Безликий – его сын. Он должен занять место отца, чтобы мир не был уничтожен. Видимо, разговаривать с мечом нужно, как с маленьким ребёнком, раз уж тот не желает отвечать прямо. – Я знаю сыновей моего хозяина, и среди них нет ни одного Безликого. Похоже, вытянуть из него хоть что-то будет сложнее, чем из коварного божка. Нужно сменить тактику. – Тогда как их звали? Сыновей Небесного Повелителя? – Их имена – тайна. Только они сами способны её открыть. – Мог ли один из них назваться Безликим, чтобы не выдать её? – Мог. Но я не стану служить ему, пока он не получит силу и власть своего отца. Тупик! Ладно, зайдём с другой стороны. – Тогда почему ты не убил меня после победы над Аруином? – Твоя воля совпадала с волей хозяина. Я слышу его голос в твоей крови. Он говорит, что за обладание мной ты заплатил достаточно своими страданиями. Чтобы слышать его дальше, нужно, чтобы ты меня подкармливал. Но если твои намерения разойдутся с желаниями Небесного Повелителя, я всё же убью тебя. Значит, клинок нельзя использовать для неугодных Небесному Повелителю целей. Или вообще нельзя нарушать его волю? Понять бы, в чём она заключалась. С Безликим было бы проще, впрочем, с младшим богом пути Николаса расходились не раз. Видимо, Небесный Повелитель смотрит на вещи иначе, чем его сын. Смотрел… Когда был жив. Николас затряс головой, окончательно запутавшись. – Как ты можешь слышать голос Небесного Повелителя в моей крови? Почему я его не слышу? – Ты слышишь его всегда, но слушаешь лишь в мгновения отчаяния. Когда ты примешь его, всё тайное станет явным и все беды решатся сами собой. – К чему эти намёки? Почему бы не сказать прямо? Я бы сделал всё, я бы положил на это всю жизнь! – Мы говорим лишь то, что ты сам нам позволяешь. Руна «перт» на клинке погасла, меч замолчал. Охотник убрал его в ножны, зажмурился и закрыл лицо руками. Недомолвки вызывали головную боль вместе с липким страхом, подобный которому доводилось испытывать разве что в детских кошмарах, когда Николас не знал о своей сумеречной сути и казался себе демоном-подкидышем. Очнувшись, он понял, что сидит на коленях и раскачивается взад-вперёд, словно в припадке. Может, именно в такие моменты Безликий вселялся в его тело? Нет, нельзя сходить с ума. Всего пять лет осталось, а после битвы с Аруином, может, и меньше. Нужно перестать думать о тревожных вещах и смело шагать вперёд. Жить и наслаждаться свободой, которой он так долго добивался и которую подарил названный брат. Молчал клинок недолго. Ему тоже прискучило убивать хозяев и беседовать только со своими ножнами. Теперь он рассказывал о своём богатом на события прошлом, боевых стратегиях и приёмах, качестве современной ковки и воинской чести. Видимо, это Охотник ему не запрещал. Но, несмотря на россыпь стоящих идей, большую часть времени болтливый собеседник мешал или попросту ныл, что изголодался по хорошей драке. В глазах других людей Николас, должно быть, выглядел безумцем не хуже, чем горбун Умбер. *** Стоило пересечь границу с Лапией, как Охотника накрыла шальная радость. Даже дышать стало легче, будто только в другой стране он почувствовал себя по-настоящему свободным. Непривычно было в неделю Мардуна не прятаться с наступлением темноты. Зудящая родинка на затылке исчезла, вместе с ней пала печать мар. Охотник чувствовал всей душой, словно стал взрослым лишь сейчас, в двадцать три года. Ушли детские горести и страхи, за спиной осталось проклятое наследие деда и отца. Аруин действительно сгинул, а Неистовый гон, лишившись предводителя, больше не показывался. Скорее всего, демоны вернутся, когда выберут нового лидера, но пока можно спать спокойно. Главное, друзей – Рианы, Мидрира и Ноэля – гнев владыки ши больше не настигнет. Долго оставаться одному Николасу не позволили. В крупном городе Эльмарене на голубиной станции ему поручили двоих учеников. Первый – немолодой купец Эббе. К нему являлись мёртвые родственники с мелкими просьбами: не продавать дом, покормить любимого кота или раскопать спрятанный ими горшок с золотом. Поняв, что дело – дрянь, он обратился на голубиную станцию с просьбой избавить его от призраков. Но проблема купца заключалась вовсе не в живых мертвецах, а в его даре мертвошёпта. Для своих способностей Эббе был на удивление уравновешен и рассудителен. Вместо того чтобы пугаться, он монотонно сообщал о том, что видит и спрашивал, нормально ли это. Порой так и подмывало ответить, что сумеречный дар никакого отношения к нормальности не имеет. Но лучше так, чем если бы он кричал и бился в припадках. А стоило напоить Эббе элем, как он расслаблялся и слова сыпались из него, как из решета. Николас с лёгкостью выбирал из этого потока всё, что требовалось нужно для работы. Второй ученицей стала шестнадцатилетняя Фритта, дочь богатого вельможи. Воспитанная в строгости и целомудрии, она умела исчезать в самый неподходящий момент. Поначалу никто не понимал, что происходит. Считали, что это проклятье троллей. На заре существования ордена Сумеречников в этих краях гремели кровопролитные Тролльи войны. Участвовали в них и другие демоны, но тролли были зачинщиками и предводителями. Лапийцы до сих пор боялись их пуще огня и винили во всех несчастьях. Сколотивший изрядное состояние отец Фритты суевериям не поддался и пригласил к себе людей из Компании. Через некоторое время те определили, что девица обладает редкой разновидностью дара мороча. Сложность была в том, что очень робкая и стеснительная Фритта предпочитала отмалчиваться и прятаться. Её способности очень в этом помогали. Спасало лишь то, что Николасу уже доводилось работать с чувствительными особами. Он даже вспомнил Бианку с лёгкой грустью. Пускай у них с Ноэлем всё сложится и Жерард не станет чинить им препятствия. Или друг найдёт способ их преодолеть. Подход к Фритте отыскался самый простой: её очень заинтересовали королевские балы в Дюарле. Светские танцы, парчовые наряды с горностаевыми воротниками, немыслимо высокие причёски, придворные сплетни и манеры – про всё это ученица могла слушать часами. За рассказами у костра забывались и робость, и даже тяготы долгого пути по заснеженной Лапии. Охотник снова стал для всех добрым малым со смешным именем Морти, без груза родовой памяти, славы деда и собственных «подвигов» за спиной. Всё-таки приятно начинать жизнь с чистого листа, будто и не было трёх лет неволи.