Amantes amentes

***

POV Эмилия Спаркс Пока мы мило стояли и беседовали, прозвенел звонок, оповещающий о начале урока. Первым у нас была история у мистера Херриса. Завоевать какое-либо положение в его глазах я так и не смогла, разве что самое худшее. — Здравствуйте, дети, — произнёс профессор, оглядев всех взглядом. — Отсутствующие есть? Все начали оглядываться по сторонам в поисках тех, кого нет на уроке. Но мерзкий голос Миранды Тэйлор всех опередил: — Билли Джо Армстронга нет, профессор. — Кто-нибудь знает причину его отсутствия? — спросил он, я решила молчать. — Нет? Ну ладно. Сегодня вы пишите городской тест по проверке знаний за предыдущий год. Мистер Херрис ещё что-то бурчал себе под нос, но я его не слушала. Одна мысль о том, что я ничего не помню из прошлого года, подвергла меня в шок, заставив волноваться. Он ходил между рядами и раздавал листы с тестом. Перед моими глазами, поверх тестовых заданий, легла маленькая бумажка, на которой было написано: «Зайди ко мне после уроков в эту же аудиторию» Прочитав, я отложила эту записку, понимая, что сейчас мне не до неё. Все мои мысли были обращены к тесту. Кое-как написав тест, надеясь на авось, я покинула класс. Стоит упомянуть, что все мои мысли были заняты Армстронгом и вопросами типа «как он?», «все ли хорошо?». Следующим был урок физической культуры. Это был один из моих самых любимых предметов. В их число еще входил русский язык и английский. Я очень любила изучать что-то новое, постоянно познавать мир. Мне очень нравилась еще и естествознание. Когда я попадала на природу, то единственное, что меня спасало от скуки — рассматривание различных растений, насекомых, цветов и тому подобное. В детстве я очень любила анатомию. У меня была куча книг по этой науке, был скелет для изучения внутренних органов. А языки… Мне они давались с легкостью, поэтому я их очень любила и считала, что они пригодятся мне в жизни. За все свои восемнадцать лет я отлично знаю немецкий, русский, французский и теперь английский. Не думаю, что это много, но и нельзя сказать, что это очень мало. В конце лета я начала втайне ото всех изучать еще итальянский и испанский. Моя мечта — побывать в Италии. Мне всегда казалось, что эта страна — нечто грациозное, музыкальное… Вот, например, Америка для меня считалась центром музыки, кинематографа и фаст-фуда. Россия — страна, полная любви к своим традициям и обычаям. Франция, еще одна моя мечта, — что-то романтическое и невероятно красивое. Германия была для меня домом. Это страна, в которой я выросла. Она была, есть и всегда будет самым дорогим мне местом во всем мире. Я направлялась к женской раздевалке. Надо было поспешить, чтобы успеть к началу урока. Зайдя в помещение, которое находилось на первом этаже нашей школы. Там находились шкафчики, стоящие по стенам, а в середине были скамейки. Погода была вполне хорошая, поэтому мистер Джонсон, преподаватель физической культуры, решил вывести нас на улицу, на свежий воздух, ибо, цитирую: «Нечего заниматься в душном зале, когда есть возможность побыть на улице и подышать свежим воздухом!» Зайдя в раздевалку, где никого не было, потому что я уже довольно неплохо опаздывала, я сняла с себя школьную форму и наспех нацепила белую футболку, немного потрепанные черные спортивные штаны и такого же цвета кофту на молнии, потому что несмотря на почти что спокойную погоду, был небольшой и прохладный юго-восточный ветер. Пока я застегивала свою кофту, кто-то сзади бесшумно подкрался и заткнул мне рот своей рукой. Судя по всему, это была девушка. Так-так… Длинные и тонкие пальцы, подпиленные и великолепно накрашенные ногти — ухоженные, мягкая и нежная кожа… Миранда. Миранда Тэйлор. Уверена на все сто. — Ну что, шлюшка? Поболтаем? — проговорила одноклассница и приставила нож к моей шее. Мне было страшно. Очень. Я боялась, что в одно мгновение она убьет меня. Просто перережет мне горло. И уйдёт на урок. А я буду лежать и истекать тут кровью, пока девочки не придут переодеваться обратно. И ей наверняка все сойдёт с рук. С другой стороны, я почему-то была уверена, что Миранда не собирается меня убивать. Хоть у неё мозгов и нет, но, думаю, совесть имеется, потому что убивать в восемнадцать лет и всю оставшуюся жизнь носить на ладонях чужую кровь… Это страшно… Ей не нужны проблемы, разборки… Но она была зла. Зла на меня, за то, что я увела у неё парня. Прямо из-под носа. Я не знаю, что произошло между Армстронгом и ней после того, как я встретила Болдуин, но мне казалось, что последняя ниточка, державшая их отношения, порвалась. Её будто перерезали ножницами. Как легко человек отрезает нить, чтобы что-то зашить. Так же легко и закончились отношения. Словно рыба сорвалась с петли. Рыбак стоял на берегу, долго-долго пытался поймать хоть одну маленькую рыбешку. Вот, наконец, она попала к нему на крючок, он долго-долго тянул её, аккуратно, чтобы ни за что не зацепиться, не задеть и так далее. И в последний момент рыба срывается, с грохотом и брызгами падая в морские глубины. Все, хватит сравнений. Мне тут вообще-то нож к шее приставили. — Если ты попытаешься вырваться, то знай, что у входа стоят мои парни и они убьют тебя, если ты выйдешь без меня. У тебя нет выбора. Так что просто слушай и отвечай на мои вопросы. Усекла? — Д-д-д-да, — заикаясь, промямлила я, чувствуя, как холодное лезвие ножа сильнее впилось в мою кожу. — Иначе я надавлю ещё сильнее, — предупредила Тэйлор. — Присаживайся. Мы сели на холодную скамейку. Окно в раздевалке было открыто, из него дул прохладный ветерок, немного ободряющий и заставляющий меня говорить себе: «Соберись, тряпка». — Зачем тебе мой парень? Билли… Ты недостойна его! Он — высокий человек в обществе, счастливый и успешный, а ты — никчемная дрянь, которая ничего не умеет кроме того, как быть униженной заучкой! Ты… Не успела девушка договорить, как на улице послышались визги, вопли и крики, а голос из радиоприемника гласил: Внимание! Говорит Вашингтон! Подвергся обстрелу немецких войск Сан-Франциско. По имеющимся данным, фашисты будут продвигаться к столице — к Вашингтону. Просим всех сохранять спокойствие! Все юноши, достигнувшие двадцати одного года призываются на фронт, сражаться за Родину! В ближайшее время будет проводиться эвакуация людей из близ лежащих городов. В первую очередь — детей и женщин. Началась война! Несколько секунд в раздевалке царила тишина, лишь удар ножа об пол прозвучал в помещении. Шок — первое, что пришло к нам в головы. Началась война. Самое страшное, что могло случиться в жизни. Война разлучает сотни, нет, тысячи, миллионы людей! И лишь малая часть возвращается домой. Война… Одно слово приносит столько боли в сердце, столько печали и страха в глазах. Ученики школы все повыбегать на улицу, где их уже ждали машины, загруженные другими детьми. Все толкались. Дело доходило чуть ли не до драки за место в машине, чтобы быть эвакуированным отсюда — из места, куда придёт война. Нет, нет! Я не верю, что это Германия… Моя страна… Моя Родина… И я вынуждена сейчас быть против неё. Против моего дома. А ведь там мои друзья. Джейн… Как я скучала по ней. Эрик. Друг, который спас меня от суицида, от попытки самоубийства, когда все вокруг катилось в пропасть. Именно он вытащил меня из той ямы, в которую я провалилась. За это я ему очень благодарна и обязана до конца своей жизни. Если бы не он, я не знаю, что бы со мной сейчас было. Наверное, меня бы вообще не было. Война пришла сюда. Пришла в мой новый дом. Как там Билли Джо? Его призовут на фронт? Да? Он сам пойдёт туда? У меня было слишком много вопрос. Мистер Джонсон собирал всех на улице, считая нас по головам, как маленьких детей считают в начальной школе. Мы быстро шли по машинам, строем… Никто не говорил. Везде стояла гробовая тишина. Лишь изредка слышались звуки подъезжающих и проезжающих мимо машин, всхлипы младших учеников… Я вдруг подумала, а что, если я больше никогда не увижу ни маму, ни папу, ни Билли? Нет! Такому не бывать! Покинув строй, я рванула к выходу с территории школы. Разные преподаватели пытались меня остановить, но это было невозможно. Несмотря на их обязанности, они ценили и свою жизнь, и жизни оставшихся им детей, которых нужно было срочно вывезти за пределы этого города. Я направлялась к больнице, где находился Армстронг. Вокруг суетились люди, выкрикивая фразы о начале войны, о неизбежности, о неминуемой смерти. Ну что вы, люди? Почему вы такие пессимисты? В помещении больницы тоже все бегали, не находя себе места. Быстрым шагом идя по коридору к нужному мне кабинету я столкнулась лицом к лицу, а если быть точным, лицом к плечу, потому что я была порядком ниже его, с БиДжеем. — Эми! Почему ты здесь? Вас должны были эвакуировать! — Я… Билли! Я не могу без тебя! Я не выдержу! — говорила я, борясь со слезами, но я была настолько слаба и подавлена мыслью, что мы очень долгое время не увидимся, что не смогла сдержать их, поэтому уже через секунду я ревела в плечом парня. — Хей, Эмилия, а ну, соберись! Ты чего тут сопли развела? Мы обязательно увидимся! Обязательно! Я обещаю, моя милая! Я буду писать тебе! Каждый день! Но пойми, что я нужен стране, я нужен Родине! Может, из-за меня зависит судьба миллионов людей! Не надо плакать, прошу тебя. Слезами горю не поможешь. — Я… Я буду скучать, БиДжей! — проговорила я шёпотом, все ещё уткнувшись в его плечо, вдыхая его запах. Ведь, может, это последний наш день, проведённый вместе. — И я, — он нежно поцеловал меня в лоб, держа за руки. — Я люблю тебя, Эм. Смотря друг другу в глаза он спиной направлялся к выходу, имея цель — пойти воевать. Сражаться за страну. За людей. За любовь. Почему все самое лучшее всегда длится так недолго?