Строптивец

Суета, которую устроил Хаким вокруг вызова к господину, развлекла Федерлайна. Ему польстили и завистливые взгляды юношей, очень красивых юношей. Находясь в Британии, Бран не отказался бы от любого из них, но сейчас ему приходилось самому быть объектом страсти, и, демоны подери, это ему нравилось. После первой же совместно проведенной ночи в гареме появился торговец, в лавку которого они заходили на рынке, чтобы прекрасный новый фаворит шейха Несми мог выбрать понравившиеся ему безделушки в подарок. Евнух посмеивался, блестящие глаза невольника выдавали с головой его желания. Тогда он получил перстень и широкий браслет на предплечье. Чуть позже появился Аслан с шестью мальчишками, каждый из которых нес ворох вещей: прозрачные рубашки, шаровары прозрачные и нет, короткие болеро и жилеты, несколько кафтанов и джеллаб, не забыли о халатах. Мерки, которые Хаким снял утром с послушно вертящегося Брана, были переданы портным, и уже к обеду была доставлена всевозможная одежда подходящего размера. Часть нарядов старший евнух отбраковал сам, остальное принесли, чтобы Фируза мог выбрать. Кира металась перед Айшой и Латифой, спокойно попивающими чай. - Змей совсем потерял голову, а вместе с ней остатки стыда! – Она возвела руки к небу, призывая его в свидетели перед невозмутимыми подругами. - Кира, ну что ты взбеленилась, господин увлекается, потом его интерес спадает, – китаянка пока не сказала остальным, что оказала некоторую помощь Айдану, поговорив с наложником. - Она злится, что наш возлюбленный навестил ее днем, передал подарок, но евнухи уже проболтались: в эту ночь ублажать его снова будет новенький, – Латифа уже посплетничала с рыженькой Кирой о Фирузе и муже, поэтому выслушивала ее по второму кругу. - Мне достаточно внимания господина, но ты его жена, Айша – будущая икбал, не спорь дорогая, а я отвечаю за гарем. Как я могу это делать, если они все воют, что господин их забыл. Обычно по приезду Змей был здесь! – Фыркнула Кира. - Он и сейчас в гареме, в мужской половине, – Айша решилась. – Я разговаривала с британцем, он неглуп. Возможно, я даже помогла ему смириться с его положением. Во всяком случае, постаралась объяснить, что стать наложником не так плачевно, как он думает. - Дура. - Молодец. Турчанка и русская отреагировали вместе, но совершенно по-разному. - Господин был так расстроен, ему пришлось наказать Фирузу, жестоко наказать. Они не могли договориться, а Айдана это волновало, – китаянка пожала точеными плечиками. – Похоже, в мужской части гарема все же появится постоянный фаворит, если британец не сделает какую-нибудь глупость. - Я хочу на него посмотреть, – топнула ногой фаворитка. Кира была русской, невысокая и фигуристая, рыженькая, с серо-голубыми глазами и бешеным темпераментом. Ее еще в двенадцать лет выкрали татары, потом она попала к гашишинам, а когда родители Несми выцарапывали сына из тайного общества, то забрали и ее. – Я не против. Наш Змей может увлечься, но я, кажется, ревную. Этот Фируза, он не вы, а я даже не поговорила с господином, и… - Кира, ему нужен компаньон. Муж так увлечен, я тоже советовала ему прийти на женскую половину. Только вот, наш шелковый и мягкий Айдан редко когда уступает, если что-то идет вразрез с его желаниями, – Латифа погладила живот, ребенок брыкался, будто тоже хотел участвовать в разговоре. - Мне ли не знать! Только на него нажал строгий отец, как Змей влез в самую таинственную организацию Высокой Порты. Он не тот мужчина, которого можно ограничить, если только он сам не считает это необходимым. - Девочки, я пригласила Аслана к ужину, допросите его, - завершила разговор о новом фаворите законная супруга Несми. - Фируза, вот мальчики, господин разрешил тебе выбрать одного, ты говорил ему, что тебе нужен раб, – Аслан кивнул на помогавших ему ребят. - Когда? – Бран совершенно забыл, что когда просил помочь невольнику на рынке, то упоминал о слуге. - Тебе лучше знать. Они все кастрированы и говорят по-английски, как ты просил. Британец растерянно пробежал взглядом по лицам. Совсем дети. Слова о том, что все они оскоплены, его шокировали. - Это варварство. Как можно? – Бирюзовые глаза сверкнули гневно. - Ни один не подходит? Всех вернем на рынок, тебе привести другую партию? – Нубиец предпочел не понять. Когда приходилось иметь дело с новым фаворитом, он был готов к неприятностям. - Нет, нет, я выберу, – Бран разглядывал мальчишек, смотревших на него с надеждой. Почти всем хотелось остаться в богатом доме. Да и в положении красивого белокурого парня никто из них не сомневался. Фируза огляделся, один из маленьких евнухов, как ему показалось, смотрел особенно просительно. – Этот. - Хорошо, это Омар. Омар с Хакимом займутся твоим гардеробом, а ты отдыхай, мальчик. Господин пожелал тебя видеть вечером, а еще должен прийти преподаватель языка, – Аслан облегченно улыбнулся и пошел к дверям, за ним двинулись служки, унося невыбранные вещи. Омар упал в ноги новому господину, сложив вместе руки и соединив пятки. Наложник было плюхнулся на диван у фонтана, прикидывая, что он оденет сегодня к Айдану, но это движение привлекло его внимание. Он недоуменно глянул на раба. - Ты чего, с ума сошел, что ли? – Британец поджал ноги и зыркнул на темнокожего. – Хаким, сделай что-нибудь. - Он благодарен тебе, Фируза, - насмешливо хмыкнул евнух. – Поднимайся, Оми. - Я очень благодарен благородному господину, – поднял голову мальчик. - Да встань уже, – Фирузе надоела неудобная ситуация. – Ты не британец? - Нет, господин, моя мать рабыня-шлюха в борделе для иноземцев в порту, господин. Хозяин британец, возможно, мой отец тоже, мать не знала, простите, господин. Вы хотели иметь кого-то с родины? – Омар сел на пятки. - Не приведи бог, никому не пожелаю тут оказаться. - Разве вы не любимы шейхом Несми? Разве вам плохо? – Мальчик задавал вопросы, ответов на которые невольник не имел. - Ты мой ошейник видел? Я раб, Оми. Уберите тут. Настроение в который раз испортилось, и Бран, хлопнув легкими дверьми, выскочил в небольшой, обнесенный стеной садик. В общее помещение гарема он еще не выходил, не знал, дозволено ли, а биться в запертую дверь, унижаясь, не желал. Евнухи переглянулись, мальчик поднялся и принялся собирать разбросанную вокруг одежду. Он одновременно радовался своему счастью и расстраивался, что уже успел огорчить хозяина. Посматривал виновато на лежащего на траве молодого мужчину. - Его зовут Фируза, он нынешний фаворит нашего господина, – Хаким заметил бросаемые взгляды. – Он не так давно принадлежит господину. Да и импульсивен. - Но шейх Несми его любит? – Раб повернулся к негру, русый тринадцатилетний мальчик, худой и нескладный, с обычными для этих мест карими глазами. Для борделя слишком неприглядный, на роль мальчика для утех не подходит, вот его хозяин и продал. - Господин Айдан его желает. Наше дело - чтобы Фируза был красив и ухожен. На остальное воля аллаха. - Хаким, но он же такой красивый. Темнокожий не удержался, взъерошил волосы юнца. Как давно он был таким же наивным. Пять лет назад Хаким старался опекать новенького наложника, у которого было что-то особенное с шейхом, какая-то искра. Но хрупкий восемнадцатилетний азиат предпочел смерть позору, каким считал для себя не любовь с мужчиной, нет, но рабство. Они с Нази тогда вместе нашли его труп, белый, как лепестки дикого шиповника, во множестве росшего вокруг виллы. Господин Айдан уже тогда не умел скорбеть. На две недели он сбежал к принцу, тот вернул его домой, хмельного и злого. Их сопровождал Осман, старший брат Змея, отчитывавший младшего, что не дело отвлекать сына султана на такие ничтожные вопросы. С тех пор в гарем привозили только котят, красивых мальчиков, шелковых ленточек, с которыми никогда не было особых проблем. До появления Фирузы. Но эта заноза, слава аллаху, был схож скорее с чертополохом, чем с розами и, как сорняк, готов выживать на любой почве. - Красивый, - прервал размышления нубиец. – Беги, пригласи на вечер Алайю ханум. И будешь наблюдать, нужно, чтобы ты научился накладывать косметику. - Я умею немного. - Фаворит шейха Несми не должен быть похож на шлюху, Омар. Беги, - ухмыльнулся Хаким. Айдан мешал в ступке ингредиенты, очень осторожно растирая нукс вомику, ее предстояло смешать с аконитом и фитоляккой. Сегодня Змей готовил лекарство, предельно сосредоточенно смешивая сильнодействующие травы и минералы. Осман просил его, не хотел доверять столь сложный состав никому из подручных. Работа позволяла на время отвлечься от мыслей о своем невольнике. - Я не шлюха и не девица, объясни, зачем мне краситься? – Бран завелся с евнухом из-за очередной нелепой идеи последнего как раз после ужина. – Если ты опять скажешь про традиции, я не знаю, что сделаю. - Традиции, Фируза, только не заводись, – Хаким закатывал глаза. Рядом мялась Алайя ханум, карман которой согревали золотые, полученные от Камаля, любимца шейха. - Вы будете еще прекрасней, господин Фируза, вы такой яркий, у вас глаза дивные. Господин будет в восторге от вас, – льстила фавориту женщина. - Пойдите все в задницу, я буду выглядеть, как дурак, - британец сердился и готов был стоять до последнего, но поглядывавший на клепсидру негр решил давить основным аргументом. - Не согласишься, я передам Аслану, а Аслан господину, что ты отказался к нему идти. Аслан пошлет Камаля или Азиза. И господин Айдан не станет так настойчиво интересоваться, почему ты не пришел, наказание назначит, и все дела. Бран сжал губы, такого поворота он не ожидал. - Ты вроде собирался мне помогать, Хаким! - А я и помогаю, что нравится господину, я за это время изучил лучше тебя. Послушайся, Фируза. Змей вышел из купальни, в спальне было пусто. Это было странно с одной стороны, но, учитывая, что ждал он Фирузу, обстоятельства опоздания могли быть какими угодно. Турок уже собрался было позвать Нази, чтобы выяснить, что случилось у его пленника, как дверь распахнулась. Невольник вошел, его евнух остался за дверью. - Могу и на коленях постоять, если ты настаиваешь. Кажется, меня так унизили, что хуже не будет. Несми глянул в лицо фаворита и еле удержался от смеха. Безукоризненно нанесенный макияж был слишком ярок для европейского типажа невольника. А подчерненные брови делали его похожим на ярмарочного Арлекина, Змей видел представления в Лондоне. - Да смейся уже. Хаким сказал, что ты ждешь, и перекрашивать меня не успевают. - Зато ты одет великолепно, – Айдан не лукавил, черно-синие шаровары и бирюзовая, в цвет глаз, прозрачная вышитая рубаха, перетянутые плетеным рыжим кожаным поясом, удивительно шли британцу. – Краска неплоха, дорогой, драгоценность моя. Просто, видимо, не успели подобрать к твоему дивно красивому лицу. - Ты хочешь видеть меня таким? Не издевайся, Айдан! – Бран нервничал: чем дольше он находился здесь, тем больше терялся, все труднее становилось балансировать между своим желанием и гордостью. - Упаси аллах, не подпускай больше сегодняшнего варвара к своему лицу, пусть попробует красить твой раб. А сейчас, давай, ты лучше умоешься. Похоже, желания мужчин совпадали, и, замерший было на пороге британец устремился в купальню при спальне хозяина, так и оставив того стоять у стола со свитками. Шейх покачал головой и лег в постель, ожидая, пока Фируза приведет себя в порядок. - Так лучше! – уже похожий на себя Федерлайн вернулся и прилег возле господина, обнимая и привлекая к себе. - Пожалуй, я даже рискну поцеловать тебя. Но парень вскочил с постели, увлеченный новой мыслью. Змей не успел рассердиться, как пришлось улыбнуться - его фаворит сбрасывал с себя одежду. - Чтобы не отвлекаться потом, – ответил на приподнятую вопросительно бровь и, закончив, прильнул к губам османа, почти без раздражения замечая, что мужчина, не церемонясь, запустил руку между его ягодиц. - Драгоценность моя, ты лучшее, что оказывалось в этой постели, сладость, красивый мой, - поглаживал шейх расслабленного в его руках парня. Бран прикрыл глаза и молча прижался к любовнику, так было чудесно лежать и слушать гортанную речь, скрашенную мягким акцентом. – Ты спишь, драгоценность? - Нет, - Федерлайну не хотелось ни препираться по поводу цепи, ни уходить, а значит, стоило еще потянуть время. К тому же шейх не навещал его днем, и ночи были единственным временем, когда они могли поговорить. – Ты обещал рассказать про асасинов. - Гашишины, Фируза, – это секта, я так и не стал полноценным членом, так что не знаю всех секретов. Они бесстрашны, они убивают как тени, не боятся боли и смерти. Британец поднялся на локтях, он все же был очень молод и рассказы о воинах увлекали его, как и в детстве. - Совсем не боятся, Айдан, они так бесстрашны? Змей улыбнулся, в постели им не о чем было спорить. Ночи были единственным временем, когда они могли общаться, чтобы у него не появлялось желание выдрать невольника из-за его дерзкого языка. - Мы не были бесстрашны, драгоценность. Под наркотиком притупляются одни чувства и обостряются другие. Ты кажешься сам себе всесильным, боли нет, бояться нечего… - Несми глянул в заинтересованное лицо невольника. – Это обман, иллюзия, как и сказочные гурии после боя. После хорошей дозы чистого гашиша любая шлюха может показаться райской гурией. - Гашиша? Но если принимать часто, я слышал… А ты? – Бран замялся, глаза шейха всегда чистые, разумные. Он плохо представлял своего любовника со взглядом, как у опустившихся матросов в порту Фалмута, которые вкусили этой дряни в путешествиях и не смогли отказаться дальше. – Ты не принимаешь? - Я был гашишином три года. Мы тренировались, принимали гашиш, тренировались, убивали мелких врагов, принимали гашиш, – Несми замолчал, то время прошло. Он не скрывал своих ошибок, но и вспоминать не любил. - Но, Айдан, как же? - Мои родители, Фируза, они нашли меня, им помогла Кира. Она сейчас старшая наложница, главная в женской части моего гарема. Отец пригрозил Старцу из Горы, что ни один лекарь не окажет помощи его людям. Что ни один гашишин не сможет быть уверен, получает он у травника яд или лекарство, – Змей склонил голову, пряди скрыли лицо. Но голос его оставался спокойным. – А когда родители выцарапали меня из лап секты, то бросили в подземелье отцовского дома, где держали самых строптивых рабов. - Айдан, не надо, если не хочешь, – Бран убрал волосы и взял в руки лицо любовника. – Если тебе больно вспоминать... - Больно, Фируза, - нет. Уже почти нет. Тогда было больно. Меня кормили хорошо, но не давали ни гашиша, ни вина. Моя мать лично приходила смотреть, как мое состояние. Я стоял перед ней на коленях и умолял принести хоть капельку наркотика, я знал, что у отца что-то должно быть. Джад приказала пороть меня, чтобы я вспомнил, что такое настоящая физическая боль, она считала, мне пойдет на пользу, - Айдан потянулся поцеловать наложника, отвлечь от разговора. - Она не понимала, что причиняет тебе еще большую боль? – Федерлайн увернулся. Он не ожидал, что его шелковый господин прошел нечто большее, чем приятная жизнь баловня судьбы с отцом и любящей матерью. - Она понимала, тогда я не знал иной боли, чем боль от лишения гашиша. Мама отпаивала меня, если я терял сознание, а потом возвращала в подземелье. Когда я перестал просить наркотик, за дело взялся учитель, найденный отцом, – сочувствие невольника царапнуло по обнажившимся нервам, хорошо, что он не жалел. Змей надеялся, что и не станет жалеть, поймет, что нет нужды. – Учитель учил меня быть воином и убийцей, равным асасинам, но помнить, что боль есть, что я не неуязвим, и что я тоже причиняю боль. - Ты очень хороший воин, да, Айдан? - Я воин-змей, гибкий и с молниеносными ударами, я отравитель-змей, мои клинки часто смазаны ядом, а еще чаще мои враги получали сам яд без клинка. Я – Змей, да, я могу ударить в спину. Ты перестаешь стыдиться себя в моем присутствии, драгоценность? – Последняя фраза была произнесена иронично, и Брану захотелось ударить любовника. - Не перестаю, я вообще недавно начал стыдиться подлостей, которые сотворил, – Пожал он плечами, но не отодвигался, слишком хорошо было в объятиях Несми. - И что, получаешь удовольствие от самоуничижения? - Мне так проще смириться с неволей, - наложник прижался лбом к плечу господина, теперь уже сам не желая, чтобы тот видел его лицо. - Так ты все же воспринимаешь меня, как возмездие, - утвердительно заявил осман, положив подбородок на белокурую макушку. - Не тебя, обстоятельства, все это. Редфорд по доброте душевной запер меня в очень роскошную тюрьму, – Брану вдруг стало смешно, что он жалуется на гарем своему хозяину. - Редфорд не при чем. Ты моя жемчужина, Фируза, и снился бы мне ночами, если бы я оставил тебя в вашей холодной Британии. - А теперь что, не снюсь? - Чаще в кошмарах, - любовники вместе засмеялись. - Я стараюсь, не приведи аллах, ты заскучаешь, Айдан, - в тон ему ехидно отпарировал наложник. – Спасибо, кстати за подарки. - Так должно, ты же мой фаворит, об этом должны быть осведомлены все в гареме, – Несми улыбнулся и лукаво добавил. – Но думаю, гораздо приятней будет выбирать их вместе. Когда я перестану опасаться, что ты заведешься на людях, мы вместе будем выходить, я покажу тебе Стамбул. - Соблазнитель, и что мне нужно будет сделать? Лизать тебе сапоги? – Выходить в город, пусть и в сопровождении - это приближало мечты о побеге к реальности. - Мои родители скоро приедут в гости. Мама Джад быстренько соберет все сплетни, и то, что я не хвастаюсь новым фаворитом, будет выглядеть странно. А тебя выпускать в цивилизованное общество чревато скандалом. Британец нахмурился и засопел возмущенно. - Ты намекаешь, что я дикарь? – Бран привычно начинал возмущаться. – А вы кастрируете детей. Мне сегодня пригнали шестерых, ни одному не было больше четырнадцати, Айдан. Они – дети, и их лишили яичек. - Да, Фируза, я знаю, что такое кастрация, кстати, иногда мужские органы убирают полностью. - Тьфу, дрянь. Ты всегда умудряешься сказать что-то, чтобы действительность оказалась еще хуже, чем я о ней думал. Но ты после этого будешь меня убеждать, что вы не варвары, – британец взвился, поднимаясь с груди шейха. - Возвращайся, драгоценность, в вашей просвещенной Европе оскопляют мальчишек ради развлечения. Итальянские певцы в опере почти все евнухи. Меня как посла таскали на это, с позволения сказать, развлечение, – шейх привлек сопротивляющегося Брана обратно. – Так что это не показатель цивилизованности. - Так что там с твоей семьей? Я должен молчать, улыбаться, смотреть в пол, падать ниц? Словоизлияния британца прервал Нази, заглянувший в дверь. - Господин Айдан, госпожа Латифа зовет Вас, у нее начались схватки. Айдан резво поднялся, придержав на мгновение любовника для быстрого поцелуя, потом отстранился. - Нази, подай домашнюю одежду. Фируза, прости, я обещал жене побыть с ней, – в мгновение ока одевшийся Змей покинул спальню, оставив фаворита и евнуха одних. Парень огляделся в поисках сброшенных вещей, натянул неохотно шаровары и рубашку, исподлобья посматривая на евнуха. Вошел Хаким, чтобы увести в гарем своего подопечного. Шагали молча, пока не сдержавшись, парень не спросил. - Разве это нормально - мужчине присутствовать при родах? Его собственный отец пил бренди в кабинете, пока повивальная бабка не звала барона в спальню леди Федерлайн. Бран помнил рождения младших Уитни и Лесли, а когда родилась Сандра, он был еще слишком мал, чтобы что-то помнить. - Разве наш господин прислушивается к иным мнениям, кроме своего. Он поддерживает госпожу Латифу, в его спальне на стенах висят рисунки животных, а изображать живое запрещено. Да и тебя, Фируза, боюсь, больше никто, кроме него не вытерпел бы, – негр крепко держал локоть невольника. – Тебя пороли бы, пока ты не стал бы покорен, и не помалкивал. - Я могу ошибаться, - они уже проходили через гарем, и наложник понизил голос. – Но мне сдается, что Айдана развлекает… - Что? Но британец уже передумал делиться своими мыслями, подождал, пока евнух откроет перед ним дверь в отведенные комнаты. Проснувшийся Омар, зевая, расстелил постель и забрал несвежие одежды. - Спокойной ночи, господин Фируза. - Угу, – буркнул угрюмо британец. Нубиец накрыл Фирузу покрывалом и потянул мальчишку из спальни. В другом конце Стамбула в это время проснулся другой мужчина, сквайр Джон Делони. Сегодня он почувствовал в себе силы, чтобы встать и помогать, хотя бы по хозяйственным вопросам, работникам миссии. Сегодня же он, наконец, отправил письмо своей семье в Британию. Мужчина вертелся в постели, но сон не приходил. Сквайр сбросил простое шерстяное одеяло и спустился по скрипящей деревянной лестнице. В общей гостиной у камина сидел брат Шимус, глава миссии. - Не спится, Джон? - Нет, святой отец, - Делони присел рядом на диван, оббитый потертым английским твидом. - Тебе уже лучше? Если ты сможешь выдержать путешествие, то через неделю заканчивает торговые дела один из наших друзей. Его шхуна «Летящая чайка» будет отправляться в Британию, – брат Шимус поднял светлые водянисто-голубые глаза на сквайра. - Я бы хотел остаться, святой отец, вам же нужны здесь рабочие руки, – Джон выдержал пристальный взгляд и добавил с нажимом. – Я был в шкуре раба, если бы не тот парень, тоже раб… Святой отец, неужели я, свободный человек, сбегу из этого проклятого Стамбула и ничем не помогу. Здесь же так много бедолаг осталось. - Нам нужна любая помощь, но твоя семья в Британии. Они будут так рады, когда ты вернешься, – монах устал, им не хватало рук, не хватало денег. Он глубоко уважал стремления Делони, они были, несомненно, благородны, но, увы, несбыточны. - Они подождут, я же вижу, как вам трудно. Брат Шимус действительно казался осунувшимся, русые волосы висели жирными сосульками, казалось, он не успевал даже есть, не говоря о купании. Священник перевел взгляд на огонь. - Ты не найдешь его, Джон. - Святой отец… - Тебя довел охранник, принадлежащий богатой семье. Если тот молодой человек так красив, как тебе запомнилось, то он надежно спрятан в гареме какого-то богача. - Дело не в этом… - желваки сквайра заходили, выдавая его чувства. - Оставайся, Джон. Я от лица миссии принимаю твою помощь, отказываться слишком большая роскошь. Но оставь пустые надежды, смирение друг мой, смирение. Нужно помочь хотя бы тем, кому мы действительно сможем помочь.