Строптивец

Ночь опускалась на пустыню стремительно, вот еще несколько минут назад солнце красным пламенем жгло пески, а теперь сумерки мягко окутывали остановившийся караван. Фируза, закусив губы, вцепился в стремя Пламени, чтобы удержаться на ногах. Несми ласкал свою драгоценность, доводя до исступления, заставляя выгибаться и расставлять ноги шире. Британец позволил своему господину увлечь себя от освещенного огнем круга в манящую темноту южной ночи. Он так смущался от мысли, что охранники будут наблюдать, но губы горели от поцелуев, а в паху закручивались маленькие вихри. И член поднимался, недвусмысленно соглашаясь с планами на вечер несносного Змея. Мужчины ускользнули за повозку, туда, где были привязаны лошади, Айдан шептал на ухо раскрасневшемуся Брану, что там их точно никто не увидит. Собственно, Нази и Хаким, устроившиеся по обе стороны повозки обеспечивали уединение хозяина с фаворитом, а о девушке, пытавшейся заснуть, они как-то совсем забыли. Несми гладил обнаженные ягодицы наложника, облизывал позвонки. Фируза старательно раздвигал ноги, стараясь не слишком громко стонать. Наконец, тонкие пальцы турка пробежались по нежной коже ануса, поглаживая складочки, влажные от смазки, вернулись к беззащитному паху. Бран подготовился заранее. То, что еще недавно казалось ему слишком интимным и унизительным, теперь было лишь необходимостью, чтобы упростить процесс, чтобы у поганца Змея было меньше причин тянуть, нежно размазывая масло по потаенному входу невольника. - Айдан, ты такое редкостное чудовище, не заставляй меня просить, – Бран выгнулся, вцепившись в стремя коня, чтобы не потерять равновесие. Пламя развернул морду, моргнув влажным карим глазом на избранника господина, очевидно, признал право хозяина поиметь жеребчика из собственного сераля под его прикрытием, так как отодвинуться не пытался. - Ты так мил, когда просишь, моя драгоценность, – Несми подсунул пальцы под ошейник любовника, притягивая для поцелуя. Британец в его руках сглотнул, но шейх не убрал руки - ни от зада, ни от ошейника. - Задушишь, – дернул кадыком Бран, сжимая кулак на ладони господина, отталкивая и удерживая. - Ты же знаешь, что нет. Ты мой, севгили, – Змей поглаживал свободной рукой узкую дырочку наложника, тот изгибался, пытаясь удержаться между сжимающим шею плетением металла и дарующими удовольствие ласками. Айдан нарочно вводил в зад фаворита только самые кончики пальцев, тот пытался заполучить больше и только острее ощущал свою беспомощность. – А я принадлежу тебе, не желаю тебя лишиться, помни. - Пожалуйста, Змей, я прошу. Прошу, - Фируза вилял задом, приглашая господина. О да, господина, в той, прошлой жизни ему все были не указ, даже отец. Но его Айдан, ломающий, подчиняющий Айдан. Ласковый, сильный, прекрасный, любимый Айдан. – Айдан! - Тихо, мой сладкий, – Несми двигался в горячей тесноте, растягивая потаенные мышцы любовника. – Я лишь даю тебе то, о чем ты просил, мой… Мой. Мой! Возвращались, опираясь друг на друга, усталые и довольные. Айдан тыкался в шею фаворита губами, ощущая, как часто бьется жилка. Бран чуть вздыхал на эту простую ласку, крепче прижимал к себе чернявого османа. Улеглись на одеяла, щеки британца украшал такой яркий румянец, что Змей не мог удержаться, чтобы не поддразнить. - Ты сейчас выглядишь идеальным наложником - не поднял глаз от пола ни разу, смущенный, как девственник в первую ночь, – Несми кончиками пальцев провел по скуле. – Еще бы не тискал меня. - Тебя невозможно не тискать, ты слишком красив, а в первую ночь я не был смущен, – бормотал себе под нос парень, устраиваясь. - Не был. Был зол, насторожен, страстен, но не смущен, – Несми прижался к фавориту, закутываясь, спасаясь от ночной прохлады в его объятиях. – Фируза, посмотри на меня. Охранникам все равно, чем мы занимались. Ты мой фаворит, страннее было бы, если бы мы не занимались любовью. Был бы повод усомниться в моей мужской силе. - Ну-у, этого мы не позволим, – заявил Бран, блеснувшие из-под пушистых ресниц лукавые голубые глаза сияли довольно. Фируза рассматривал горизонт, похлопывая по шее нетерпеливо перебирающую ногами Тьму. Резвая кобылка фыркала, тыкала носом всадника, не понимая, почему они не догоняют уходящий караван. Эти десять дней были лучшими в его жизни, наполненные чужеземным ветром, сексом и Айданом. Сегодня был последний вечер такой свободы, Змей предупредил, что завтра они будут у кочевников еще к обеду, так что Брану придется надеть темную чадру и яшмак. Он еще не носил этих одежд, обычно обходились закрытым лицом, и все. Необходимо перетерпеть. Когда шейх что-то объяснял таким тоном, то желания спорить не возникало. Вернее, желание спорить не пропадало, но не возникало желания неповиноваться. Фируза закатил показательный скандал, припомнив все ругательства, которые знал и которым успел научиться. Айдан, шипя как рассерженный кот, покинул его, погнав Пламя вскачь, опережая караван. Британец не понимал, как боялся в такие минуты шейх переступить черту, как на корабле, и хоть единожды, но очень доходчиво объяснить парню его место. Объяснить так, чтобы этот черноротый иноземец еще неделю мог спать только на животе, как уже давно сделал бы любой другой хозяин Фирузы. И блондинистая заноза вел бы себя по-другому. Редфорд был прав, такие как молодой Федерлайн, приспособятся и выживут в любых условиях. Айдану же хотелось, чтобы парень просто уступил ему, но забитый и боящийся сказать лишнее слово Бран не был бы Фирузой, не стал бы его севгили, его возлюбленным. Бран подхлестнул Тьму, двигаясь навстречу двум всадникам, отделившимся от каравана. - Я не сбегаю, просто задумался. - Хорошо, тогда мы не будем мешать, – Хаким кивнул согласно, и вместе с охранником пристроился чуть позади Тьмы. Айдан присоединился к каравану уже ночью, взъерошенный, с распущенными волосами, желанный и успокоившийся. Фируза утащил его под одеяло, не собираясь тратить впустую эту ночь и эти звезды. Он же мечтал любоваться ими и Змеем одновременно. Въезд в оазис был торжественным, хотя британцу на это было наплевать, он осматривался, Хаким одергивал его, уговаривая не вертеться. Но такой крупный оазис они не проезжали, да и обступившая их детвора, и старухи, ухмыляющиеся белозубые бедуины… Ну не мог парень при всем этом разглядывать песок под копытами. Он вытянул шею, пытаясь увидеть, как Айдана встречает тот самый старейшина. Но посла и предводителя каравана обступили местные вожди, и рассмотреть ничего не удалось. А потом Брана и вовсе увлекли в просторный шатер, резво поставленный кочевниками, но даже в нем пришлось сидеть в душной накидке, пока не расстелили ковры, не внесли сундуки и не сделали из походной палатки вполне жилое помещение. Фирузу усадили лицом к стене, и двое нубийцев встали за его спиной, не только его не должны были видеть, но и ему негоже было рассматривать других мужчин, кроме хозяина и евнухов. Хаким объяснял это скороговоркой, его подопечный всегда был сговорчивей, когда понимал смысл происходящего. Делони был доволен. Они присоединились к крупному каравану и затерялись в нем. Так, бывало, несколько купцов помельче сбрасывались вместе на проводника и охрану, чтобы сделать путешествие если не быстрее, то безопаснее. Джон только беспокоился за юного товарища, просил не отходить далеко. Под смешливым взглядом ореховых глаз припудрил дорожной пылью - не удержавшись, чмокнул в нос - там, где остался отпечаток его влажных губ, пыль легла плотнее. Сквайр потом всю дорогу сдерживался, чтобы не коситься на темное пятнышко, а Сани - чтобы не потрогать его. Для мальчика все произошло так стремительно, что хотелось увериться, что этот поцелуй ему не показался. Слишком не дружественный был жест, да и мужчина очень старательно делал вид, что ничего не случилось. А Джону все казалось, что на хорошенького паренька обращают внимание все эти турки, не приведи бог, снова захватят. На стоянке Делони устроил себе новое испытание - уложил Александера на свое одеяло, хотя посмеивающиеся товарищи и уверяли, что в их круг и так никто не сунется. - Это не то, что ты подумал, Сани, – шепнул Джон на ухо мальчику. - Я понимаю. Это для моей безопасности, – Кверксу тоже было страшно спрашивать о поцелуе, а ну как скажет Джон, что ничего такого в виду не имел, а если рассердится и отошлет спать на отдельное одеяло? - Да, я же говорил, что ты красивый мальчик, – сквайр лег на спину, рассматривая небо. Где-то там ждет спасения Фируза, вернее не ждет, не подозревает даже, как оно близко. Только сегодня под его боком копошится Сани, старательно сохраняя небольшое расстояние между ними. Мужчина вздохнул и притянул мальчика себе под бок, проложив пространство между ними плащом. – Да и теплее так. Александер задержал дыхание, чтобы старательно и равномерно дышать, рассчитывая каждый вздох, чтобы он не сорвался, не выдал его чувств. Ближе к полуночи то же упражнение пришлось проделывать сквайру, когда он проснулся и обнаружил, что обнимает одной рукой своего маленького друга за тонкую талию, а другой поглаживает округлые ягодицы, а Сани при этом тихонько сопит у него на груди. Пришлось не спать до утра, раз уж дошло до того, что Джон не способен контролировать собственное тело. Ничего, дорога спокойная, можно выспаться и на лошади. В следующую ночь Сани снова свернулся клубочком возле любимого мужчины, хоть он и не позвал его. Александеру было сладко и стыдно, в паху ныло, и он не совсем понимал, что с этим делать. Было слишком много людей вокруг, чтобы просто погладить себя, снять напряжение, но отстраняться от Джона мальчик не собирался. Паршивость ситуации Фируза понял чуть позже, когда после размещения, и без того не слишком большой шатер, разделили на две половины куском полотна, указав, что он имеет право быть только на спальной стороне, если на нем не надет удушающий яшмак. - Почему? - Фируза, на ту половину может в любой момент войти кто-то из кочевников. Ты же не хочешь опозорить господина? – Хаким принес кувшин с водой, чтобы привести наложника в порядок с дороги. - Чем? Господи, я что, такой урод, его обвинят в плохом вкусе? – Не успокаивался британец. - Господин Айдан вроде все тебе объяснил. Хотя мог и просто приказать. - Объяснил. Только все равно… Парень не мог донести своих чувств. Вроде такое простое требование, дома он тоже находился или в гареме, или в покоях Змея, а все равно так себя не чувствовал. Как зверь в клетке размера десять шагов на восемь. – А где он? - Со старейшиной Мирзаилом разговаривает. Ты же успел этих бедуинов рассмотреть, – Вошел Нази, с порога начавший отвечать на вопрос, обращенный к Хакиму. – А наш господин другой, они его рассматривают. - Никогда мне не нравилось, что мои слуги обо мне сплетничают, – перебил евнуха вернувшийся шейх. Он прошел на спальную половину и опустил ладони в приготовленную воду, плеская себе на лицо. – Еще ужин сегодня предстоит. Эта самовлюбленная скотина Мухаммед смотрит на меня так, словно вот-вот в свой гарем позовет. И не на экскурсию. - Так тебе и надо, – фыркнул наложник, потом добавил. - Ты же тиран и самодур, а еще посол султана, так что опасаться тебе нечего. - Нечего, кроме того, что я не могу договориться с человеком, не воспринимающим меня всерьез. Я говорю, а он смотрит на мои губы и не воспринимает слов. - Вот так я себя и чувствую, – британец помог любовнику снять халат и рубаху, чтобы он мог ополоснуться, поймал падающие шаровары. Нубиец тут же подсунул расшитые богатым узором шлепанцы, Хаким стал наготове с полотенцем. - Не прибедняйся, я всегда тебя слушаю, – отмахнулся Несми, делая знак Нази, чтобы тот облил его водой. – Неужели у Джамиля не нашлось старика с бородой? Я хорош в Европе, а не в пустыне. - Я тоже, – Фирузе стало грустно, но от вида обнаженного шейха, покрытого мелкими капельками воды, настроение улучшалось. Парень выхватил у Хакима полотенце, накидывая на красавца шейха. - Сполоснись, драгоценность – оттолкнул любовника Айдан и накинул поданную евнухами одежду. - Ты всю воду использовал, – Бран сел на ковер у постели, чтобы Змей не стал шуметь из-за пыли и песка на уже разостланных покрывалах и подушках. Да и заодно чмокнуть коленку, выглядываюшую из шелкового халата, так было удобней. - Нази сейчас организует, – Несми ласково перебирал белокурые локоны. – Ты знаешь, мне нравится, когда ты сидишь у моих ног. - Ты знаешь, ни за что бы не сел, но постель свежая, а ты будешь сердиться, – британец всего лишь принял решение, которое показалось ему логичным и правильным. - Мое сокровище стало пользоваться мозгами, а не склочностью. Фируза хмыкнул недовольно, но спорить не стал, тут не пустыня, бежать друг от друга некуда. Лучше прикоснуться к мягким губам любимого, закрыть глаза и представить, что они находятся где-нибудь, где равны, где Айдан просто любовник, а он сидит у его ног, чтобы целовать коленки, а не потому, что тот его хозяин. От звучного голоса в передней части шатра наложник вскинулся, Айдан удержал его на месте. - Что там? - Старейшина Мирзаил просит передать, что ужин начнется через час. - Хорошо, – Несми посмотрел в голубые глаза своего фаворита, извиняясь. – Меня сегодня не дожидайся, спи. Такие ужины обычно затягиваются надолго. Это же целый праздник в честь приезда посла от султана, и не сбежишь ведь – главное действующее лицо. - А я не могу пойти с тобой? – Спросил заранее, предвидя ответ, невольник. - Нет, даже если натянуть яшмак, то все равно в праздниках участвуют или постаревшие женщины и наложники, или шлюхи. Мне жаль, Фируза, поскучай. Айдан пришел поздно ночью, уставший и сердитый. Фируза молча притянул его к себе, накрывая одеялом, помогая устроиться удобнее. Было ясно, что секса не будет, но шейх был таким, как любил фаворит, нежным и мягким. Британец прижимал к себе хозяина, поглаживал шелковый водопад волос, бархатную кожу, ласкал изгиб поясницы, все молча. Молчал и Несми, расслабляясь в сильных руках своего любимца. Второй день в лагере кочевников казался очень длинным обоим мужчинам. Шейх застрял в шатре старейшины. Съехались вожди племен помельче, чтобы обсудить, давать ли присягу верности будущему султану Джамилю, как давали его отцу. Хоть этот процесс и был неизбежен, но попортить кровь молодому послу кочевники явно собирались. Через пустыню проходило несколько торговых путей, и пока был мир, пока не так много разбойников рисковало нападать на караваны. А если эти бедуины начнут щипать купцов, то те взвоют, и султану придется посылать войско. Всех бедуинов не уничтожат, но потреплют основательно. Этот расклад понимали обе стороны, и уже который по счету султан предпочитал мирно сосуществовать с кочевыми племенами, они же, в свою очередь, признавали его верховную власть. Фирузе было совсем скучно, ограниченное пространство угнетало. Даже поболтать было не с кем. Омара оставили в Стамбуле, Нази находился при шейхе, Хаким шуршал в передней части палатки, занимаясь хозяйственными делами. Остальные евнухи строптивого фаворита обходили. Прометавшись до обеда в тесноте спальной части шатра, британец решился выглянуть в его общую часть. Нубийца не было, он ушел организовать доставку воды для купания, лишний раз тыкать носом наложника в то, что можно, что нельзя, он не стал. В конце концов, фаворит не дурак, а объясняли ему все уже не раз. Но, помявшись у входа, Бран решился выйти осмотреться, совсем недалеко, просто взглянуть на быт кочевников. А если кто-то появится на горизонте, то всегда можно быстренько шмыгнуть назад. Тем более, одет прилично, в шелка, хоть и расшитые богатой вышивкой, но вполне непрозрачные. Британец заинтересованно разглядывал шатры, украшенные узорами. Старуха что-то толкла в большой каменной ступе, возле нее возилась парочка чумазых малышей, таскающих за уши тощего пса. Парень хмыкнул - все было, как в Британии; менялись лица, одежда и местность, но дети играли, а женщины занимались домашней работой... - Что тут делает шлюха? – Рослый бедуин ухватил парня за рукав, поворачивая к себе. – Ого, какой красивый. Я хочу тебя. Взял бы тебя в свой гарем, даже если ты лег под половину людей Мирзаила. - Руки убери. Я наложник шейха Несми, посла великого султана Джамиля, – британец не понял, откуда появился этот тип, как оказывается, они бесшумно по песку ходят. – Убери руки, я сказал. - Надо же, какой грозный птенчик. То-то так шлюху рядят, видно хорошо даешь. Кочевник был высок и по-мужски хорош собой. Даже выше, чем рослый британец, хотя, может, так казалось из-за высокой чалмы. - Я не шлюха, а наложник шейха Несми, – Бран выдернул руку из цепкой хватки мужчины. - Чушь, наложники и наложницы не показываются на людях с открытым лицом. Местным ты быть не можешь, – бедуин жестко схватил красавчика за подбородок, разглядывая. – Или все же говоришь правду. Значит, эта столичная кукла, так называемый посол, гаремный мальчик молодого султана, даже не может приструнить раба. У султана не нашлось настоящего мужчины для переговоров? Я не сел за один стол с этой смазливой девицей с членом, которая годится только чтобы разложить ее на этом же столе. Фируза с последними словами кочевника мысленно согласился, Айдана хотелось разложить на любой горизонтальной поверхности. Но стали понятны его затруднения и, кажется, он их сейчас усугубил. Парень с силой разжал ладонь мужчины, собираясь по первоначальному плану укрыться в шатре. Небось, туда не будет ломиться верзила загорелый. Только бедуину это не понравилось, выхватив из-за пояса кривой кинжал, он прижал его к шее блондина. - Не спеши так, я же не могу не попробовать такую сладость, как ты, – мужик потянул за ошейник, разглядывая гравировку у замочка. – Смотри, правду сказал. Твой хозяин слабак, подстилка султана, по нелепой случайности не посаженная под замок, как положено послушным наложникам. Поэтому ты тоже его не боишься, я возьму тебя себе. Узнаешь, что такое настоящий мужчина. - Отпустите мальчика, – сероглазый мужчина с чуть заметным акцентом вмешался в происходящее. За ним показался Хаким, тотчас выронивший кувшин и убежавший куда-то. Бран думал, что если бы не металл у шеи, он бы тоже сбежал в пустыню, куда глаза глядят, подальше от Айдана. Он представил, как разозлится любовник, которого он не только ослушался, но и опозорил в глазах этих дикарей. - Иди, куда шел, чужеземец. - Я не спешу, караван отдыхает в вашем оазисе два дня. Я имею время, и долг благородного человека велит мне вмешаться, – широкоплечий, не мельче бедуина, мужчина положил руку на эфес клинка. - Благодарю, но я сам способен постоять за свою собственность, – спокойный голос появившегося из-за шатров Несми, не вязался с его метавшим молнии взглядом. За ним шел сам старейшина и несколько вождей, а разговор на повышенных тонах собрал еще любопытствующих. Шейх был в ярости: глупый мальчишка, неужели ему мало неприятностей с этими дикарями и нужно было ему нарваться на Магди, пытавшегося высмеять его вечером, и которого он так легко победил в словесном поединке. Ох, неспроста он отирался у шатра посла. – Фируза, ты забыл свое место. - Господин, - что британец и успел забыть, так это, что у шелкового турка тяжелая рука опытного воина. Бывший гашишин выдернул его из-под клинка кочевника и влепил пощечину. - На колени, – Змей прошипел так, чтобы слышал только наложник, смутно надеясь, что у того достанет здравого смысла, чтобы не пререкаться. Сейчас стоило спасать остатки репутации, не хотелось возвращаться в Стамбул, поджав хвост. Бран упал на колени, оставляя любовнику возможность разрешить ситуацию. Чего он не ожидал, это еще одной пощечины, от которой его пошатнуло. Не заметил он и бешеного взгляда сероглазого незнакомца, брошенного на шейха. Впрочем, взгляда мужчины не заметил никто, все внимание было приковано к Несми, казавшемуся совсем мальчишкой по сравнению с противником. Сам Змей ядовито улыбался, его ярость и гнев выскользнули наружу только второй оплеухой, отвешенной наложнику, в остальном молодой посол казался спокойным. - Ты оскорбил меня, Мурза Магди. Ты не оставил в покое моего раба, хотя прочитал мой знак на нем. Понял, что он моя собственность. - Наложники почтенных господ не бродят по лагерю как шлюхи, с открытым лицом, – оскалился радостно Мурза, он мог только надеяться на открытую стычку, и эта кукла поддалась. Вот уже достает свои ножички. - Значит, придется тебе внушить уважение ко мне. Все же моему отцу и нашему султану нравится думать, что я достаточно почтенный. Айдан тоже улыбался хищно. Во владении клинками ему не было равных в Стамбуле, и сомнительно, чтобы этот верзила со своей кривой железякой мог его победить. Похоже, все же удастся не только наказать наглеца, но и заработать уважение бедуинов. Победить Магди, считавшегося сильным воином, это как раз то, что нужно, чтобы сдвинуть переговоры с мертвой точки. Бран не упирался, когда евнухи, заломив руки за спину, тащили его в шатер. Он успел бросить последний взгляд на изящного Змея, стоявшего перед мужиком, бывшего и шире и выше, и его кривой меч был внушительней, чем узкие короткие клинки шейха. Пусть британец знал, как ловок его господин, но все равно боялся за него. Айдан не проиграл, он пустил противнику кровь, не убирая с лица улыбки и не запыхавшись. Шейх не наносил серьезных повреждений, но развлекся от души, разделавшись с Мурзой легко и красиво. После поединка старейшина одобрительно похлопал посла по плечу, что же, не такой уж простой этот мальчик. Обсуждение вопросов плавно перешло в ужин и праздник. - Я сделаю тебе подарок, посол, – улыбнулся в усы хаджи Мухаммед, младший брат и правая рука старейшины. – Лучшая наложница из последней партии, прекрасная, как рассвет и пугливая, словно серна. - Спасибо. Моя благодарность не имеет границ, досточтимый хозяин, но мне не нужна наложница. - Обижаешь, ты сильный мужчина. Наложника тебе придется наказать, вряд ли он будет готов выполнять свои обязанности, – Мирзаил поднял серебряный кубок, громко провозглашая тост за доблесть их гостя. - Я с наложником разберусь сам. И к тому же мне неудобно везти ее. Ваша щедрость превосходит все мои ожидания, но я, увы, безмерно скорбя, не могу ей воспользоваться. Мысли Несми, независимо, от того что он говорил, вращались вокруг Фирузы. Вроде, благодаря его выходке, нашелся повод показать чего он стоит. Но, с другой стороны, фаворит ослушался, а такое нельзя оставлять безнаказанным. Тем более, что незнанием не прикроется ни он, ни сам Фируза, столько же рассказано было. - Что ж, я уважаю ваше стремление к комфортному и свободному передвижению. Ты напоминаешь мне моего среднего сына, шейх. Я подарю тебе Гюзель, прекрасную гурию, на то время, пока ты будешь у нас. Отказываться еще раз было бы неприлично, и Айдан согласился, ему действительно нужно было расслабиться. Тем более, что старейшина уступил ему гостевой шатер, пока молодой посол не разберется со своим бытом.