Строптивец

Айдан придержал мужа за руку, тот старательно прятался за его спиной. - Что-то потерял, Фируз? – Змей удивленно смотрел на британца - еще недавно оживленно веселый на церемонии парень испуганно таращился на него. - Ты хочешь избавиться от меня, всегда хотел. Редфорду все равно, почему я не появлюсь в Британии. Если я умру, будет даже удобнее. Раскрасневшийся Бран выпаливал слова скороговоркой, пока его не перебили, и язык плохо повиновался. Айдан крепко ухватил супруга за подбородок, тот отмахивался, но не особенно уверенно отмахивался. Бирюзовые глаза казались черными от расширившихся зрачков. - Фируз, Фируз! Отец! – Змей оглянулся на родителя, а бьющийся в его руках супруг захрипел. - Отпусти, отпусти. Ты решился меня уничтожить. Не выйдет. Голос Фируза был неузнаваемым и низким. - Отравили, - озвучил Осман, подбегающий к молодым следом за отцом, и разглядывающий избранника брата. – Шевелись, Айдан! Шайтан! - В спальню. Что у тебя есть, Дани, древесный уголь? Позови слугу, пусть смешает молоко с сырым белком, – Вафа отвесил замявшемуся растерянно сыну подзатыльник. - Нази! В спальню. Первым возле хозяина оказался Хаким, выхвативший из рук господина бьющегося Фируза. Он и унес новобрачного из обеденного зала, за ними устремились старшие Несми. Оставшихся холодно осадила Джад, сердце которой рванулось за сыном, но разум заставил задержаться и успокоить оставшихся. В спальне Фируз впал в какое-то оцепенение. Айдан вливал в него молоко с яйцами и заставлял рвать. Вафа следил за сердцебиением. - Плохо, Дани, пульс сбивается, частый, но необьемистый. - Нужно промывать кишечник. И не думай обвинить меня в похотливости, Айдан, – решительно поднялся Осман. - Решайте, мне проще убить, чем вылечить, – Змей держал за плечи безудержно рвущего Фируза. Снова суета, суета, которая казалась бесполезной - Фируз терял силы - но успокаивала. Айдану было страшно, стоило так сильно влюбляться, чтобы тут же потерять любимого. Сразу выпустить воду, наполнившую кишечник, Фирузу не дали, он крутился на постели и скулил. Парня удерживал Нази, а Айдан поглаживал по переполненному, раздувшемуся животу. - Потерпи, потерпи, севгили. Шейх не морщился, когда пришла пора выпускать жидкость со всем содержимым. Родственники вышли, это было занятие евнухов, только Змей не мог оставить любимого. – Хаким, давай еще раз. - Да, господин, – нубиец вынес таз с нечистотами, затем сделал еще одно промывание. Казалось, что Фирузу стало лучше, он тихо лежал в постели, не бросался, не кричал. На красивом лице застыло безвольное выражение, свойственное слабоумным старикам. Осман мерил шагами комнату. - Это белладонна, она ключевой компонент яда. Пусть несут кофе. - Не похоже, – Вафа повидал отравлений на своем веку. – Нет пота, уже нет оживления. Дани, что скажешь? - Я не уверен, – Айдан вновь вливал в любимого какую-то мутную жидкость. – Это голубая глина, мне ее привезли. Она потянет на себя то, что могло всосаться. Промыли мы хорошо. - Змей, солнце садится? Все будто в огне, – вдруг хрипло отозвался Фируз, облизнул пересохшие губы. Он лихорадочно пытался сбросить с себя одеяло и раздеться. Вернее, это ему казалось, что он действует быстро, но евнух успел его удержать. – Я должен раздеться, Айдан любит меня голым. Я покажу. - Он видит все в красном цвете. Белладонна, – настаивал Осман. – Кофе поможет. - Дани, – Вафа встряхнул младшего сына за плечи, игнорируя слова старшего. Именно Айдан в семье был знатоком веществ и трав. – Ты или очнешься, или потеряешь его. - Мы же промыли, и глина... Айдан действительно растерялся, он механически исполнял действия, бывшие хорошим подспорьем при любом отравлении. Но ему ли не знать, что если действие проявляется так активно, то яд успел всосаться и сейчас убивает его возлюбленного. Змей склонился над супругом, погладил по щеке. – Фируз, открой глаза, севгили. Бран, моя любовь, - Дани, соберись, – Старший Несми снова отвесил сыну подзатыльник. – Смотри на меня, Дани. Видит в красном, чрезмерное возбуждение, потом оцепенение. - Я же говорю – белладонна. - Нет, – Змей часто вдыхал пропитанный зловонием испражнений и рвоты воздух спальни. – Он стремится оголиться, общая сухость. Фируз горячий, но сухой и вялость… Парень, лежащий на кровати, захрипел, словно это был его последний вздох, мышцы задергались. Закончилось все так же внезапно. - Это гиосциамус, – Уже твердо заключил Айдан. - А подходит, точно подходит! – Осман воскликнул, ничуть не расстраиваясь, что ошибся. Змееныш – их умник, если только мозги включает. Вытащит он этого белобрысого новоиспеченного супруга. - Останьтесь с ним. Я приготовлю отвар циннамона и пустырника, они прямое противоядие. Айдан поднялся, у него были все компоненты, да они, собственно, простейшие, если он только угадал. Но спокойное лицо отца и довольное брата подтверждало его правоту. - Не задерживайся, сынок. И подумай, кто мог это сотворить? - Не задержусь. Змей рванулся из спальни. В коридоре между его покоями и лабораторией ждала Латифа. - Как он? - Надеюсь, будет жить. Кто же придет к Несми, если при таком скоплении медиков мы потеряем члена семьи? – К Айдану возвращалась его уверенность. - Я с тобой, мой Змей. - Идем. В лаборатории Айдан стал колдовать над склянками. Если бы речь шла не о Фирузе, он бы сам не брался за такое простое лекарство. Впрочем, порывшись еще в своих шкафчиках, Змей вспомнил о яде, действующем почти совсем по-другому, можно сказать, в противоположную сторону. Сомневаясь, он все же добавил в томящийся на водяной бане отвар порошок клубней подснежника. Теперь оставалось подождать, затем он охладит его и напоит Фируза. Хотелось бы молиться или надеяться на божью милость, но Змей был в своей церкви и творил свой ритуал. - Хочешь, я помолюсь за тебя и за него? – Подала голос притихшая Латифа. – Аллах велик, и милостью своей он позволит Фирузу жить. - Только бы, я съежу в Мекку и буду творить намазы, если это поможет. Если Аллах не станет мешать – думалось турку, но он не сказал этого при жене. - В Мекку поедешь, а намазы… Ох, Змей, не раздавай пустых обещаний, ты не сможешь купить за них бога, в которого не веришь. Латифа задумалась, ей нужно было признаться мужу кое в чем , но она не представляла, как признается ему. - Я только надеюсь, что это не твой брат. Мог ли Джамиль заплатить кому-то? – Говорить о состоянии Фируза шейх не мог. Впервые в жизни Айдан был суеверен, он боялся, что в голосе проскользнет сомнение и словно ядом отравит создаваемое им лекарство. - Я боюсь, что все страшнее и ближе, чем ты думаешь… - Ты что-то знаешь, Латифа? – Несми развернулся и сжал жену за хрупкие плечи. - Только подозрения, мой Змей, и столь страшные, что я сама в них не верю. - Кто? Ты хочешь сказать, что в нашем доме… Мальчишки не выходят из гарема, кроме Али, но он слишком благодарен Фирузу. Девушки почти не знают. - Женщины почти всегда знают все. – Резко оборвала мужа Латифа. - Но они тоже не выходят, только ты, Айша и Кира. Ты моя поддержка и мое тепло, я скорее буду сомневаться в себе, чем в тебе. Айша на последних месяцах, она вынашивает моего сына и боится чихнуть лишний раз. Кира знает меня дольше вас всех. - И как никто была расстроена твоей свадьбой. Она считала, что если у тебя и будет второй брак, то с Айшой. И Кира бывала на твоей половине, если бы она искала тебя, то кто из евнухов решился бы ее остановить? Женщина закрыла лицо руками - что она делает? Предает подругу? Но Айдан ее муж, дорогой ей муж, и Фируз, который дарил ему столько счастья. Кира не должна была такое совершать, Айдан всегда старался разделить любовь между ними. - Не Кира. Не она, Латифа. Шейх качал головой, а воспоминания пролетали, с неумолимой точностью фиксируя факты. Злая истерика и обида Киры, когда она узнала о свадьбе. Ему сообщают, что наложница ждет его в его лаборатории, где не ходят посторонние и хранятся все сильнодействующие компоненты, а его прихода она не дожидается. И на свадьбе, улыбаясь, она подает чаши ему и Фирузу. - Я боюсь, что гарем одобрит ее поступок. Она защищала девушек, я тебя. Может два-три человека осудит. - Их оставим, остальных продать. Распорядишься. Даже если Кира невиновна, мне не нужны злорадствующие пустышки, – Айдан, наконец, снял с огня лекарство и погрузил в воду, покачивая, чтобы остывало равномерно. - Они тебе и просто так не нужны, к кому ты ходил в последнее время, кроме нас и Фируза? – Латифа поднялась. – Все готово? Идем. - Я отнесу ему лекарство и распоряжусь, чтобы Киру пока задержали в ее покоях. Она всегда говорила мне правду, – Змей сжал кулаки. – Если она скажет, что не пыталась убить моего мужа, я поверю ей или… - Или? - Или увижу ложь. Мне нужно к Фирузу, – думать сейчас о Кире Айдан тоже не хотел. Змей почти бежал в спальню, он вытащит любимого с того света, за шкирку вытащит. И пусть он только попробует сопротивляться. Над ним и Фирузой дежурили Джад и Латифа. Осман и Вафа заходили проверять состояние больного. Айша чутко дремала на диванчике за стеной спальни, она должна была знать, что у возлюбленного господина все будет хорошо. Что парень, в котором она своим чутьем угадала будущего важного человека в жизни Айдана, выживет. Ближе к полуночи британец перестал так страшно хрипеть, гиперемия ушла. Айдан касался губами увлажнившегося виска, за краснотой ушел жар. - Бран, я не отпустил тебя, слышишь. Ты не уйдешь от меня ни в Британию, ни на тот свет. Моя драгоценность, мой возлюбленный. «Если в рай после смерти меня поведут без тебя, - я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть». Фируз будто попытался ответить, во всяком случае, губы шевельнулись. Обольщаться Змей не стал, вряд ли любимый его услышал. Но кризис прошел, Несми, как и ожидалось, не ошибся с противоядием. Теперь оставалось только ждать, чтобы крепкий организм молодого парня помог ему выкарабкатся. Айдан снова коснулся губами виска Фируза, послушал дыхание, считал пульс, удерживая запястье. Укрыв мужа одеялом поплотнее, шейх разбудил задремавшую в углу Латифу. - Любовь моя, я оставлю Фируза, посмотришь за ним. - Ты к Кире? – Почти испуганно спросила женщина, уже сожалевшая, что поделилась своими мыслями с супругом. - Сначала успокою и уложу Айшу, она и так промучилась полночи на диване. Потом… - Айдан тоже боялся посмотреть в глаза фаворитке, что если он увидит там признание вины. Вафа, не стучась, вошел в спальню сына. Он так и не смог заснуть, переживая за избранника своего мальчика. - Он будет жить. Ты собирался уходить, Дани? – После быстрого осмотра старый доктор поднял усталый взгляд на молодежь. – Я все равно не усну, так что побуду тут. - Айдан просил меня остаться, – заупрямилась Латифа, обычно мягкая восточная красавица, она всегда была тверда, когда речь касалась семьи. - Ты не доверяешь мне? – Мягко улыбнулся Вафа. - Доверяю, но Айдан… - Останься, отец. А ты поспи, Латифа, сменишь отца, когда он устанет. Мне, возможно, придется задержаться. Айдан не стал объяснять, а отец не спрашивал. Подняв сонную Айшу, придерживая ее за располневшую талию, Несми шел на женскую половину. Он вполголоса отвечал на ее вопросы - что с Фирузом все будет в порядке, что Латифа позаботится, что она, Айша, сейчас должна думать о себе. Что китаянка красива, как никогда, и ей идет ее положение... Змей, не задумываясь, отвечал Айше. Провел ее в покои и уложил, крепко поцеловав на ночь. Но не ушел. Проснувшийся малыш толкался, и Айдан не смог отказать себе в удовольствии ощущать эти движения. Он словно разделял со своей женщиной ее радость. Он оттягивал разговор с другой своей женщиной. Наконец Айша уснула, и пришлось уйти. За дверью в комнаты Киры стояла тишина, казавшаяся Айдану зловещей. Змей отстранил евнуха и вошел. Девушка лежала в постели, одетая в лучший наряд, алый, подчеркивающий ее красоту и яркость. Рыжие волосы распущены, струились по спине и плечам. Она улыбнулась любовнику. - Айдан, мой возлюбленный господин. - Зачем ты это сделала, Кира? – Аллах, в ее глазах Несми не видел ни капли вины. - О чем ты, любимый? – Невозмутимо она поправила локон, и браслеты на ее руках призывно зазвенели. - Огонек, ты никогда мне не лгала. Во всей империи не так много людей, которым я верю. Скажи, что не ты отравила Фируза. Айдан присел на постель рядом с фавориткой. - Он мешал, как только появился. Ты уделял слишком много внимания рабу. Их было много, но ему ты уделял особенное внимание. Забросил девушек, евнухи говорят, забросил мальчишек. - Гаремы всегда были лишь для разнообразия. Любил я только вас и вам уделял львиную долю внимания. Они так и сидели в темноте. Ночь была лунная, но луна уже ушла смотреть в окна другой половины дома. Змей видел блеск украшений Киры и ее платье, но не мог рассмотреть лица. - А Фирузу ты не любил, но он чем-то цеплял тебя, развлекал. Ты влюбился, когда он тебя принял. Вы общались, никто из гаремов не был с тобой днем, а у него ум Айши и моя страсть. А когда он сбежал, ты был только наш, мой. - Но… - Не перебивай, любимый. Ты должен был жениться на Айше, это было бы понятно. А он бы пусть оставался фаворитом, в своем доме ты мог дать ему достаточно свободы. Но ему было мало, он требовал прав и внимания, – голос девушки звучал все так же спокойно. - Зачем ты это сделала, ты же знала, что это раскроется? Знала, что я, и отец, и брат слишком хороши в своем деле, что шансы Фируза на спасение велики. Сильные эмоции сжимали гортань Змея. Его Кира, его гурия, спокойно относящаяся к смерти, слишком много видевшая ее. - Ты всегда говорил, что дело в дозе, она была достаточно большой. И Фируз так упивался ролью жениха, что проглотил все, не замечая вкуса, – Кира поднялась, сжала руку Айдана. – Пенистое европейское вино, оно так улучшало всасывание, из-за пузырьков, ты когда-то говорил. Шанс был хорош. - Огонек, я не смогу оставить тебя в своем доме. Я не могу послать тебя на рынок, мы вместе больше десятилетия, ты все так же мне дорога, – Змей гладил запястья девушки. - Я понимаю, что тебе придется сделать. Я предпочту умереть, чем жить и никогда больше тебя не видеть. Ты всегда любил меня, ты сделаешь это, – Кира подобралась еще ближе, обнимая и льня к нему всем телом. – Помнишь, что ты обещал мне в ту ночь у гашишинов. Ты обещал дать мне свободу. В этом мире я не смогу быть свободной от тебя. - Я пообещал, что подарю тебе смерть, если не буду иметь другого выхода. Но мы говорили о судьбе гашишина, - Несми словно окаменел. Тогда ее совсем юную девушку насиловали все подряд, пока она не стала его гурией, и он ее не отогрел. Конечно, если бы он пропал из ее жизни, то смерть казалась бы лучшим выходом. Познав его любовь Кира не хотела иного. – Травить Фируза было неправильно, нелогично. - Я женщина, я поддаюсь чувствам, а не логике. К сожалению, он выжил, а ты принес мне то, что обещал. - Принес, – Айдан достал из-за пазухи крошечный фиал. Он любил рецептуру, любил процесс создания, он не хранил готовые яды, кроме одного флакончика в тайном месте. - Прежде, чем я выпью. Скажи, Айдан, если бы Фируз умер, ты бы не мстил мне? Кира не спрашивала, она утверждала, принимая фиал с жидкой смертью. - Нет. Я не знаю, смог бы ли я простить тебя, Огонек, но второй потери не перенес бы, – покачал головой Несми. - Так мало. – Улыбнулась Кира, рассматривая флакончик на свет. – Ты побудешь со мной? - Побуду. Знаешь, ты была моей первой любовью. Змей оперся на гору подушек у изголовья кровати, смотрел, как девушка делает глоток, и раскрыл ей объятия. - А ты был моим, – Огонек прильнула к его груди. – Ты бы не забыл Латифу и Айшу, но Фируз давал тебе то же, что и я – огонь и страсть. Но он образованней и любил оружие, он давал то же, что и я, даже больше. Не возражай, я не хочу слушать о Фирузе в свои последние часы. Спой мне, любовь моя. - Я давно уже не пел. Говорить удавалось с трудом, горло и грудь сжимало словно тисками. Его сильная и смелая девочка... Они оба знали, зачем пришел Змей. Им обоим это казалось гуманней, чем отдать Киру палачу или продать на рынке как последнюю рабыню. Она сделала свой выбор. Змей принял его и принес то, что обещал когда-то, когда они были еще юны и, как не смешно это звучит из уст гашишина и его гурии, невинны: ...Ne olur bir an unutup kalsak, Ne olur rüyaya dalsak, Ne olur gerçek olsa masallar Ya da biz masal olsak Olmaz dayanmaz Yorulmuş kalbim sevdalardan. Olmaz silinmez O yıllar aramızdan. Olsun, yüreğimde Beslenen ümitler gibi. Özlem, bu olur ya Buluruz belki cenneti... Айдан укачивал девушку и пел в полголоса. - А ведь я увела тебя у него в вашу первую брачную ночь, – произнесла Огонек, с трудом открывая веки, чтобы бросить на Айдана последний взгляд. …О, если б нам забыться на мгновенье, О, если б нам вдруг очутиться в сказке, О, если б сказка оказалась явью. Или мы оказались сказкой. Невозможно - не выдержит боли От любви уставшее сердце. Невозможно, навечно в памяти Эта сказка, где были мы вместе. Пусть вечно живет в моем сердце Придуманная мною радость. Выбирая меж сказкой и явью, Возможно, найдем мы счастье… Казалось, что утомленная праздником Кира просто уснула. Разве мог Змей дать любимой женщине яд, вызывавший мучения? Он расслаблял и пьянил, парализовал сердце и гортань. Сердце просто перестало биться, она не смогла сделать вдох - и тихо ушла. Рассветные солнечные лучи окрашивали щеки Киры легким румянцем, Латифа остановилась в дверях. - Айдан… - Позвала она тихо. Молодую женщину заменила Джад, и Латифа решилась поискать супруга. Что случилось между ними? Помирились, и Кира уснула, утомленная ссорой, а Айдан не желал ее будить? Не тогда, когда в его спальне лежал борющийся за жизнь Фируз. - Что-то с ним? – Шейх поднял лицо, не стесняясь струящихся по щекам слез. - Все стабильно. Но в себя еще не приходил. Айдан, Кира? - Мертва. Змей гладил рыжие волосы, поцеловал бледный лоб. Сдерживаться он не мог. Потом он выйдет из спальни и не позволит никому заподозрить, что в его сердце появилась новая рана. Но Латифе можно знать. Она присела возле мужа и мертвой подруги, обняла его, прижав к себе. - Иди к Фирузу, мой Змей. Ему сейчас больше нужна твоя любовь. Ей уже все равно. - Не все равно. - Отдай ее мне, я посижу с ней еще, а потом распоряжусь насчет тела. Змей уложил Киру на подушки, сам спустился вниз и ткнулся лицом в колени жены. - Я хочу оплакать ее сильнее и не могу, это разрывает грудь изнутри. - Ты мог бы приказать кому-то другому. - Не мог, когда-то я обещал ей. - Иди к Фирузу. Аллах милостив, он скоро очнется и лучше, чтобы ты был рядом в этот момент, – Латифа погладила мужа, перебирая пальцами волосы. - Ты мудра, дорогая, как всегда. Он бесценное сокровище, она перевернутая страница. Я уйду. Прощай, мой Огонек. Змей, пошатываясь, вышел с женской половины. Пока он добрался до своей спальни, лицо уже было спокойным, а походка уверенной. Приняв ободряющий кивок матери, Айдан сел у постели Фируза, взял его ладонь, поднес к губам, согревая дыханием. Когда его возлюбленный придет в себя, он должен увидеть его, должен знать, как он ему дорог.