Дожди и туманы Драко Малфоя (Then Comes a Mist and a Weeping Rain)

Остаток дня Драко провёл в таком расположении духа, который и сам с трудом мог понять. Туча, тем не менее, наконец унялась, умиротворённая горячим душем и сухой одеждой – пусть она по-прежнему оставалась угрожающе тёмной и большой, дождь лишь чуть заметно моросил. На самом деле, дождя было ровно столько, чтобы Драко чувствовал себя неуютно, но не мог пойти к Поттеру и попросить поцелуй. Несколько раз Драко ловил на себе его взгляд. Поттер разглядывал серую хмарь под потолком и улыбался, встретившись с ним глазами. Драко подозревал, что именно Поттер повинен в необычном спокойствии тучи – один вид его губ обладал волшебной способностью прекращать любое ненастье. Однако в конце концов дождь всё же усилился – как раз перед уроком Истории магии. Причины были неясны. Возможно, дело было в самом занятии – оно и в лучшие дни могло испортить самое радужное настроение. Теперь у Драко появилась веская причина отыскать Поттера, чем он не преминул воспользоваться. Он решил спросить Грейнджер, где тот проводит свободное время, но по пути к аудитории краем глаза заметил вспышку рыжего. Драко выглянул в окно. Уизли летел почти над самой землёй – он заломил петлю вокруг замка, а потом взмыл ввысь, направляясь к квиддичному полю. Он оказался не один – вдалеке ещё несколько учеников гонялись за квоффлом. Драко подумал, что там, должно быть, находятся все, кто не занимается Историей магии – в том числе и Поттер, хотя он его и не заметил. Зато Гойла, который играл вместе со всеми, было отлично видно. «Мои друзья», – глядя в окно, произнёс про себя Драко. Он мог бы присоединиться, как Гойл. Они бы приняли его, улыбаясь и сыпля шуточками, и сделали вид, что он не был на неправильной – проигравшей – стороне во время войны, на стороне людей, которые последовали за безумцем. Стать одним из них было проще простого. Всё, что требовалось – это не высовываться и притворяться. Прямо как когда Тёмный Лорд жил в Малфой-мэноре. Даже тогда Драко хорошо справлялся со своей ролью. Он словно бы несколько лет носил остроконечную шляпу, потому что все так делали, а потом кто-то пришёл и заявил, что шляпы давным-давно вышли из моды и пора спрятать их в сундуки и никогда больше не доставать оттуда. Драко мог бы просто снять шляпу и никогда её больше не надевать. Эка важность! Ведь это обыкновенная шляпа. Но если бы он просто согласился и снова сделал то, что от него ожидали, как бы он разобрался – нравится ему носить шляпы или нет? «Но как ты поймёшь, что тебе не нравится, если ты её никогда не снимаешь? – осведомился предательский голосок в голове. – Откуда тебе знать, что ты не хочешь сейчас быть там и дружески соревноваться со своими однокурсниками, если ты никогда не пробовал? Ты ведь не знал, что тебе нравится целовать парней, пока не поцеловал Поттера». При этой мысли Драко нахмурился. Ему не нравится целовать парней. Ему нравится целовать Поттера. Это звучало даже хуже, и Драко постарался отбросить размышления. Того нигде не было видно, а Драко в любом случае не мог играть в квиддич. В последний раз, когда он сел на метлу, это закончилось не самым лучшим образом. Секунду он обдумывал перспективу мужественно пойти на Историю магии, но решил отказаться от неё. Что бы Помфри ни говорила, она напишет какую-нибудь записку Биннсу, если сказать, что туча совсем разбушевалась. Перспектива душа и сухой одежды казалась более притягательной, и Драко отправился в гостиную. Решение оказалось мудрым – потому что в кресле у огня обнаружился Поттер. Чуть поодаль глыбой белых перьев мирно спал Ворчун. Заметив Драко, Поттер тут же выпрямился и внимательно оглядел его. – Я думал, ты на занятиях. – Я думал, ты снаружи играешь в квиддич, – огрызнулся Драко. Тот в ответ пожал плечами. – Нет настроения летать. Драко почему-то задумался над этими словами. Возможно, Помфри права, и ему стоит постараться сделать своё настроение более устойчивым. Иногда летать на метле просто не хочется, и это вовсе не значит, что нужно пялиться в окно и рефлексировать о своей жизни. Однако, казалось, Поттер занимался именно этим, сидя в гостиной в одиночестве. Но о чём же он сожалел? О том, что поцеловал Драко? Не поцеловал? Или же вообще о чём-то стороннем? – А у меня нет настроения слушать Биннса, – проговорил Драко. Он мог бы сказать, что лил сильный дождь, но тот внезапно прекратился. Для этого потребовалось просто встретиться с Поттером, который сейчас выглядел как человек, очень ему сочувствующий. – Я решил принять душ, – зачем-то добавил Драко. Поттер кивнул и откинулся на спинку кресла, должно быть, решив, что разговор окончен. Драко помедлил и зашагал к винтовой лестнице, которая вела к спальням. Его ботинок уже опустился на первую ступеньку, когда он вдруг остановился. «Ну и что, если у меня нет предлога? – спросил себя Драко. – Наверно, люди должны иногда, собрав волю в кулак, вести себя по-гриффиндорски». Он развернулся, подошёл к Поттеру и встал прямо перед ним. – Да? – тот удивлённо поднял на него глаза. Драко расстегнул мантию и дал ей соскользнуть с плеч и комом упасть на пол, а потом неторопливо и осторожно оседлал колени изумлённого Поттера. Тот не попытался оттолкнуть – он вообще не двигался. Только поглядел на тучу. – О, да забудь ты о ней, – нетерпеливо воскликнул Драко и склонился, целуя. Если Поттер и попытался сопротивляться, он ничего не заметил, а вскоре это перестало иметь какое бы то ни было значение. Тот крепко сжал его бёдра и разомкнул губы, позволяя языку проскользнуть внутрь. Драко за всю свою жизнь ни разу не чувствовал себя таким бесстрашным, ведь его могли оттолкнуть, обвинить в аморальном поведении, или же кто-то мог войти в гостиную и застать преинтересную картину. И всё же первое и второе не случилось, а последнее растеряло всякую важность. Драко задался вопросом: неужели храбрость всегда ощущается именно так? Неудивительно, что Поттер настолько пристрастился рисковать собой. Они долго целовались. По крайней мере, Драко так показалось – время словно бы замерло. Когда он наконец подался назад, губы Поттера были чуть припухшими и красными, а глаза – тёмными. Я сделал это, ликовал Драко, глядя в ошеломлённое лицо напротив. Ему тотчас захотелось большего – чтобы Поттер таял под его прикосновениями, чтобы смотрел на него, как на единственного и неповторимого в целом свете. Драко попытался слезть с колен, но хватка на талии усилилась – его не хотели отпускать. Широко улыбнувшись, Драко попытался расцепить пальцы. – Отпусти. – Я предпочёл бы этого не делать, – хрипло отозвался Поттер. Бёдрами Драко крепче обхватил его бёдра, а член запульсировал в такт с торопливыми ударами сердца. Поттер приподнялся и поймал зубами его нижнюю губу, а потом погладил её языком. Это так отвлекало, что Драко почти забыл, что собирался сделать. – Я серьёзно, – прошептал он. Хмурясь, Поттер откинулся на спинку кресла. Вырвавшись, Драко встал, раздвинул его колени и уселся между ними на пол. Ладони огладили бёдра и стали подбираться к скрытому тканью члену. Драко не осмеливался поднять голову, однако вовремя вспомнил, что храбрости полагается награда и, крепко обхватив топорщившийся бугор сквозь джинсы, посмотрел Поттеру прямо в глаза. Член был твёрдым и казался горячим даже через ткань. Зелёные глаза, пристально глядевшие в ответ, тоже казались пылающими. Драко не видел Поттера таким уязвимым уже долгие годы – всё было совсем по-другому, даже когда он два года назад поймал его в поезде и обездвижил. Тогда Поттер казался воплощением ненависти и вызова. Драко сморгнул непрошеные воспоминания и, чуть заметно улыбнувшись, расстегнул молнию и сжал член в ладони, а Поттер закрыл глаза и вцепился в подлокотники кресла так сильно, что побелели костяшки. Член в ладони ощущался тяжёлым и массивным. А ещё тёплым и странным. На мгновение Драко остановился, не представляя, что же делать дальше, но, оказалось, руки знают лучше него самого – они стали двигаться интуитивно, поглаживая так, как Драко гладил бы себя в дýше. И всё же иначе – более неуклюже. Ему стало интересно, согласен ли с ним Поттер? Возможно, он испытывает искушение всё сделать самому – так, как ему больше всего нравится? Тот, тем не менее, не шелохнулся и сидел, зажмурившись и тяжело дыша. Драко закусил губу, разрешил себе секунду неуверенного размышления, а потом оттянул кожу вокруг головки и склонился ниже, позволяя ей проскользнуть в рот, а языку – коснуться самого её кончика. Поттер резко втянул в себя воздух. Тихое удивлённое «ох!» прокатилось мурашками по всему телу Драко. С этого момента едва ли что-то – даже непривычная горечь на языке – могло остановить его. Он лизнул увереннее и попытался погрузить член глубже в рот, но это оказалось труднее, чем можно было предположить. Драко постарался не причинять боль зубами, лизать и сосать – всё сразу, но успел только несколько раз провести по головке языком, а рука Поттера уже вцеплялась ему в волосы и тянула. – Драко, я сейчас… Ему не нужно было строить предположения, как должна закончиться эта фраза. Жидкость пролилась в горло, и Драко отпрянул, кашляя и отплёвываясь, – застигнутый врасплох, хотя на удивление не имел никакого права. Не то чтобы было противно на вкус – просто защекотало, наполнило рот, и он отреагировал, не задумываясь. Поттер, однако, ничего не имел против. Он откинулся в кресле, запрокинув голову, а его грудь быстро опускалась и поднималась, постепенно замедляясь. Драко уставился на него – на открытую шею, на ещё твёрдый член в тёмных завитках волос, и бессознательно потянулся, потёр себя сквозь брюки. Прежде чем Драко понял, что происходит, его уже накрывал оргазм. Он закусил губу, старательно подавляя все звуки, вздрогнул и расслабился. – Ух ты, – выдохнул Поттер. Драко поднял голову и тут же вскочил на ноги, не желая, чтобы его видели на коленях кончающим в штаны от одного только открывшегося перед ним вида. Встал слишком быстро – гостиная вокруг покачнулась. Поттер смотрел на Драко во все глаза. Его щёки пламенели, лоб поблёскивал от пота, а шевелюра торчала во все стороны. – Хочешь, чтобы я?.. Ладонь Поттера коснулась бедра. Драко торопливо сделал шаг назад, и тот удивлённо отдёрнул руку. Драко выругался про себя – если бы он сдуру не поторопился, Поттер бы вернул услугу. При мысли о том, как его губы обхватывают член, щёки начинали гореть. Шанс ещё представится, потом – когда брюки не будут такими липкими и мокрыми. – Всё в порядке, – отводя глаза, сказал Драко. – Я в любом случае был тебе должен. – Должен? Драко нахмурился. – За… помощь. Знаю, ты говорил, что тебе не нужна награда, но ты точно заслужил. Он широко ухмыльнулся, но не получил улыбку в ответ. – О. Правильно, – бесстрастно проговорил Поттер и встал. – Ты отдавал долг. – Он неуклюже пытался застегнуть пуговицу на джинсах. – Полагаю, теперь мы в расчёте, – его голос наполнился гневом. – Вряд ли! – откликнулся Драко. Ему совсем не нравилась эта внезапная холодность, и потому игриво прибавил: – Я по-прежнему перед тобой в долгу. Я должен тебе очень много. И за Патронус тоже. Поттер поднял взгляд, бросив попытки поладить с непокорной пуговицей. – Какой Патронус? Драко нетерпеливо вздохнул. – Тот самый, которого ты присылаешь мне каждую ночь. Поттер покачал головой. Он выглядел по-настоящему удивлённым, но Драко выражение его лица не убедило. – Я видел его, Поттер. Я знаю, как он выглядит, и едва ли когда-нибудь забуду, – он как наяву представил себе огромного царственного оленя, которого впервые увидел на третьем курсе на поле для квиддича. – Ты присылал его. Он помогал мне спать и не тонуть ночами. Глаза Поттера сузились. – Ты же вроде говорил, что ночью тебе хуже всего. – Так и было бы, – защищаясь, возразил Драко, – если бы не твой олень. – Я… – лоб Поттера перечеркнула задумчивая морщинка. – Если бы я призывал Патронуса каждую ночь, я бы точно помнил об этом. – Но я видел его, – настаивал Драко. Разве нет? Он ведь точно видел ветвистые оленьи рога. Но, с другой стороны, Патронус не был до конца телесным. – Если ты не помнишь, как призывал его, то, может, ты делал это во сне. Поттер рассмеялся. – Без палочки? Бессознательно? Ты меня переоцениваешь, – его взгляд стал изучающим. – Ты уверен, что видел именно оленя? Драко отвернулся. – Нет, – признался он, чувствуя себя ужасно глупо. – Он всегда исчезает, когда я просыпаюсь. Большая его часть – это просто… туман. – Ну, тогда… Учитывая, что ты сейчас не владеешь собственной магией, и Патронус исчезает, когда ты просыпаешься, стоило бы предположить, что это ты бессознательно создаёшь его. Это объяснение проясняло многое. – Я никогда не мог вызвать телесного Патронуса, – тем не менее, заспорил Драко. – У меня почти получилось только один раз. Он выглядел почти как… – он посмотрел на Ворчуна, по-прежнему безмятежно спавшего у окна, – этот павлин. Поттер проследил за его взглядом и улыбнулся. – Почему-то меня это не удивляет. – Он был бы роскошным Патронусом, – ощетинился Драко. – Согласен. А ты?.. Дверь в гостиную с грохотом отворилась. – Ты ещё не передумал, Га… агх! – подавившись воздухом, Уизли смолк и замер на месте. Первая – и совершенно абсурдная – реакция Поттера состояла в том, чтобы застегнуть пуговицу на джинсах. Всё, чего он добился, – это привлёк к ней внимание. На случай, если сам его вид был недостаточно красноречив. Драко внимательно оглядел Поттера – очки на переносице сидят криво, щёки горят, волосы стоят торчком, галстук развязан (Драко не мог вспомнить, как делал это), на шее – пурпурный засос (и этого Драко тоже не припоминал). Он подозревал, что и сам выглядит не лучше. Даже Гойл сумел бы понять, что здесь творилось считаные минуты назад. Ну, возможно, не Гойл, но Уизли, обременённый бо́льшим интеллектом, так точно. – Передумал! – слишком громко ответил Поттер. – Квиддич – отличная идея. Хочешь с нами, Малфой? Уизли чуть истерично рассмеялся. – Да, давай с нами, Малфой. Лицо Поттера заливал румянец, способный поспорить в цвете со свёклой. – Может быть, позже. На данный момент меня всё вполне удовлетворяет, – выпалил Драко. Поттер почти выбежал за дверь со словами: – Нам пора. Уизли замешкался на пороге и прищурился на Драко. – Если ты собираешься продолжать, нужна защита. Тот уставился на него. Уизли ткнул пальцем вверх: – Тебе нужны Солнцезащитные чары, – после чего скривился и вышел. Драко запрокинул голову. Туча плавала под самым потолком – маленькая, белая и яркая, как миниатюрное солнце. – Скоро я верну тебя на небо, – пообещал ей он. Драко никак не мог решить для себя, что думает о внезапном появлении Уизли. Почему-то оно скорее взволновало его, чем смутило. Драко хотелось, чтобы каждый знал, что он способен сотворить с их Героем. Поттер – весь исцелованные губы и затуманенный взгляд – по-прежнему стоял перед внутренним взором. Он задумался, возможно, именно это воспоминание поможет ему наконец создать телесного Патронуса. Драко уже давно хотел вызвать его – с тех самых пор, как узнал, что Поттер может. Однако, сколько бы он ни пытался, всё, что получалось – это белый туман и очертания белых перьев. Драко покосился на спящего павлина. Он создал Ворчуна и, возможно, сможет создать ещё раз – в виде Патронуса. Драко вынул палочку и, волнуясь, прикрыл глаза – представляя Поттера, который сидит в кресле и смотрит на него в ожидании нового поцелуя. – Экспекто Патронум! Он зажмурился сильнее, а потом понемногу начал открывать глаза – в глубине души уже зная, что увидит, но не осмеливаясь признаться в своих догадках. Теперь не было смысла отрицать очевидное. Через всю гостиную на Драко уставился великолепный серебряный олень – словно бы осязаемый, огромный, с королевскими рогами и проницательным взглядом. Он высоко держал голову и беспокойно бил копытом в пол. Драко опустил палочку и уставился на него во все глаза.