Бемби ищет хозяйку

Проснулся он уже под вечер. Кривая елка в углу светила гирляндой из-под дождика, из кухни доносился мирный перезвон посуды. Венечка встал, разминая затекшее плечо, натянул свежую футболку. Прошлепал босиком в туалет, потом на кухню, присосался к бутылке с остатками лимонада и не опускал ее, пока не выпил все. Тогда он заметил, что мама и бабушка поглядывают на него как-то странно. Сердце упало в желудок: знают, они все знают... — Поешь, там салаты остались, мясо, картошка, — сказала мама, и Венечка нашел в себе силы отвернуться, чтобы открыть холодильник. Несъеденная картошка на большом блюде уже покрылась трупными пятнами, тарелки поменьше, миски и плошки стояли друг на друге, он не рискнул их трогать, боясь, что все посыплется. Выбор пал на остатки оливье, Венечка взял ложку и там же, у подоконника, стал есть прямо из кастрюли. Чем он себя выдал? На лбу у него написано, что ли, что прошлой ночью он дрочил чужой хрен? — Возьми тарелку, что ты как поросенок... — Тарелки все грязные, — буркнул он и едва узнал собственный голос. — Так помой. Или будешь все доедать тогда. Венечка оглядел кастрюльку, оценивая свои возможности, и пожал плечами. В двери лязгнул ключ, и Лампа, свежая как майская роза, влетела в квартиру. Сбросила куртку и сапоги, положила на столик подаренную бабушкой сумочку. — Руки помой, не забудь, — сказала мама торопливо. — Эти дети такие несамостоятельные, ужас один. Лампа скрылась в коридоре и через минуту-другую явилась снова. Ухватив со стола последний бутерброд с дюжиной любовно разложенных икринок, запихнула в рот почти целиком и, пристально оглядев Венечку, ткнула пальцем ему в шею: — А у Веника засос! Венечка похолодел. Артур вчера впивался ему в шею, как заправский вампир, больше кусал, чем целовал, будто нарочно хотел оставить следы, хотя в тот момент Венечка не был особенно против. Но как можно было забыть про это?! Так нелепо спалиться! — Шустрый, а? — сказала бабушка маме. — Кто бы мог подумать. — А Юля-то? В тихом омуте черти водятся... Юля! Вчера Венечка уехал с ней, и что было дальше — не в курсе ни мама, ни тетя Лариса. Про Артура никто не знал, не мог знать. Венечка выдохнул. — Как говорится, как Новый год встретишь... Упаси боже провести весь год так, как эту дурацкую ночь. Венечка меланхолично жевал заветрившийся оливье. Лампа кривлялась, пыталась дразнить брата, но Венечка уже отмер: проблему Артура можно было отложить на неопределенный срок. Как будто и без того ему не хватало источников стресса... Обняв кастрюлю одной рукой, Венечка побрел в комнату. Плюхнулся в кресло, нашарил пульт от телевизора и ткнул пальцем в кнопку. Показывали фильмы и повторы, он дождался новостей, съев полкастрюли и уже достигнув границ своих возможностей; в новостях рассказывали всякие глупости про то, как празднуют в разных местах страны. И ни слова о том, что было ему важно. За окнами давно стемнело, бабушка уехала домой, Лампа сидела на стуле, задрав одну ногу на спинку, а другой то и дело пиная подлокотник кресла. Мама уже раза три говорила, что надо убрать стол, но встать с кресла означало моментально лишиться возможности сесть в него обратно, и Венечка тянул время. Она повторила снова, в голосе уже наметились сердитые нотки, и Венечка со вздохом поднялся на ноги. Откладывать дальше было нерентабельно. Он сложил стол-книжку и бочком потащил на балкон; Лампа, уже устроившаяся в кресле, возмутилась, что он загораживает телевизор, в другое время Венечка, может, попрепирался бы с ней, но в голове крутилось слишком много... всего. На балконе было холодно. Венечка вдохнул пару раз полной грудью, пытаясь проснуться. Задвинул стол в угол, расставил по местам вазоны — от них на столешнице давно уже образовались полумесяцы следов, которые приходилось прятать под скатертью. Внизу, под балконами, дети взорвали пару мелких бомбочек, в ответ из соседнего двора взвились цветные плевки простенького фейерверка, но помимо этого стояла мертвая тишина. Не ворчали двигатели, не хлопали двери подъездов, не скрежетала лопата дворника. Вчера здесь, на этом самом месте, Венечка слышал голос Князя в телефоне. Не прошло еще даже суток, но казалось, что это было так давно... И что на него нашло вчера — ревновать Князя? Какое право он на это имеет? Венечка поежился. От холода все тело покрылось пупырышками. Он вернулся в тепло, растирая голые предплечья, и пошел в ванную. В зеркале отразились лилово-малиновые пятна на шее. Немудрено, что на него так странно смотрели: и впрямь та еще картинка. Приглядевшись, он нашел даже отпечатки зубов по краю одного из засосов. Осторожно провел пальцем; не болело. Если бы таких украшений ему понаставил Князь, Венечка, пожалуй, носил бы их с радостью. Но вот какого хрена Артур решил его пометить — одному богу известно, мог бы и поаккуратнее. Венечка вздохнул. Он о многом мог бы спросить «какого хрена». Что он исполнял вчера? Тискаться с Артуром... мало того, что неожиданно, так еще и напрочь лишено смысла! Князю, которого хотел давно и прочно, и то не позволял ничего настолько интимного. Потому что Князь никогда не давил, вот почему. Артур производил впечатление человека, привыкшего получать все, что ни пожелает. Непонятно, с какого перепугу ему пожелалось обниматься с Венечкой, но подошел он к этому решительно и бескомпромиссно. Напор этот обезоруживал; в глубине души Венечка подозревал, что в своем вчерашнем состоянии согласился бы и на минет, и на анал, если бы Артур задался целью его развести, а это уже ни в какие ворота не лезло. Вот же пикапер хренов! Впрочем, если бы Артур был так уж заинтересован именно в сексе, он не остановился бы на достигнутом. Но тогда где логика? Вряд ли его привлекают неторопливо развивающиеся отношения; прыжок от друзей до взаимной дрочки слишком радикален для этого. К тому же, Артур прожужжал ему все уши про свою Большую и Светлую к тому парню — а это, очевидно, был кто-то мужского пола — который бросил Артура, не захотев любить его «правильно». И с чего бы ему изменять теперь этому парню, если Артур не оставлял надежды быть с ним вместе снова? Венечка раздраженно потер засосы. Если верить сокурсницам, даже поцелуй — измена. Что уж говорить о взаимной дрочке и обсосанной шее?.. Умывшись, Венечка вернулся в комнату, расстелил постель и нырнул под одеяло. Краем уха он некоторое время слышал телевизор и ворчание мамы о кастрюле с салатом, оставленной на полу у кресла, но скоро поплыл, как на волнах, и звуки окружающего мира отошли на второй план. За прошлую неделю он так вымотался, что мог бы проспать хоть сутки напролет. Выходные прошли однообразно: сон, еда, конспекты. Остатки новогоднего изобилия в холодильнике постепенно редели, люди в телевизоре трезвели и возвращались к работе, засосы на шее понемногу желтели, но проходить пока не собирались. Каждый раз, заходя в ванную, Венечка морщился и вспоминал про Артура, а в понедельник поехал на экзамен в свитере с высоким горлом, чтобы хоть как-то прикрыть это безобразие. В сравнении со всем, что творилось в его жизни, институтская сессия проходила довольно безболезненно. Даже известной своей стервозностью Венчик он сдал с первого раза — более того, на отлично, чем удивил и себя, и ее. Выйдя в коридор, он недоверчиво разглядывал зачетку у окна, как будто Венчик могла подшутить над незадачливым студентом и поставить оценку исчезающими чернилами. Там, у окна, его и настиг оклик декана: — Рачков! Зайди ко мне. Венечка похолодел. Пономаренко знает? Спалил Толика на экзамене? Но откуда ему знать, что того подбил Венечка? Или Толик его сдал? Откуда он вообще мог достать видео, оно ведь только у Венечки? Ватные ноги едва передвигались. Венечка вошел в кабинет следом за деканом; тот принялся собирать пухлые папки, разложенные по столу и подоконнику. Нет, он ничего еще не знает, это другое. Судя по состоянию кабинета, декан собирался освободить помещение. Неужели уволили? — Вы переезжаете?.. — ляпнул Венечка. — Я принял решение сосредоточиться на преподавательской деятельности, — ответил Пономаренко, явно повторяя придуманную совместно с ректором формулировку, — руководство учебным процессом отнимает слишком много внимания. Значит, просто понизили в должности. У Венечки отлегло от сердца, но оно немедленно затрепетало вновь: наверное, сейчас было самое время поговорить с ним?.. Сказать, что существует видео, где он берет взятку, а потом — что?.. Нужно было обсудить все заранее с Галиной, с Князем, да с кем угодно: Венечка смутно себе представлял, чем пригрозить — ректором, полицией? И чего требовать? Чтобы не делал проблем Коновалову? Это звучало по-идиотски даже в голове! В раковине стояло пять больших кружек с остатками кофе; Пономаренко выглядел неважно. Острая судорога стыда пронзила Венечку. Ему пришлось напомнить себе, что он ничего еще толком не сделал, видео можно удалить — и всего этого как не было. — Это из-за той парковки? — спросил Венечка еле слышно, и декан — теперь уже бывший — замер, оглянулся на него. — Похвально, когда студент не просто в курсе событий, но и может сложить два и два. Не трепись только, еще мне не хватало, чтобы весь институт обсуждал это. Венечка машинально кивнул, почти ожидая, что часы на стене потекут, точно расплавленный сыр: ситуация была безумнее картины сюрреалиста. — Так, вроде по «Тишине» это все, — пробормотал декан и сунул Венечке тяжеленную стопку. — Отвезешь Коновалову. Не посей. Это все оригиналы и копии тоже, по всем незаконченным проектам. Не знаю, как они будут разгребать это все, ну да не моя это проблема. — Я не могу! — Венечка едва не задохнулся. Ехать к Князю? Прямо сегодня?! Пономаренко по-своему истолковал его испуг. — Твоя лояльность меня радует, но это бизнес, Рачков. Постарайся не относиться к Коновалову с неприязнью просто потому, что это был его проект. Понятное дело, декан не мог и предположить, что Венечка не на его стороне. Кровь пульсировала в висках, от стыда хотелось провалиться под землю. Чертово видео! Нагруженный тяжелыми папками, он вышел в коридор, и Пономаренко закрыл за ним дверь. Не смог. Не человек, а тряпка. Еще не поздно, наверное, вернуться... Нет, это невозможно. По крайней мере, не сейчас, не вот так. Может, и вовсе не понадобится его шантажировать?.. Пономаренко расставался с «Тишиной» — оно и понятно, без лицензии не поработаешь, — но кажется, относительно дружелюбно?.. Вон, все бумаги отдал... Часть папок уместилась в рюкзаке — тот сразу стал похож на дедов горный, пухлый и неподъемный. Остальные он разложил по двум пакетам. Уже хорошо знакомая дорога в офис «Тишины» сама легла под ноги, и Венечка погрузился в безрадостные размышления. Артур, Пономаренко, Князь, Галина, Толик — и вновь по кругу, мусоля одно и то же и не приходя ни к каким выводам. Он постоял у здания некоторое время, глядя на зеленоватые окна, отсчитал нужный этаж. В груди заныло. Где-то там — Князь... В офисе, у стола, поверхность которого Венечка помнил кожей. Ботинки на жестком ковролине, исцарапавшем спину... Может ли быть, что тот раз и впрямь был последним? Венечка закрыл глаза. Он не заслужил даже этих сладких воспоминаний, не то что прикосновений Князя. Мимо, чихая выхлопами, пронесся грузовик, и Венечка помотал головой, выдергивая себя из цепких лап задумчивости. У него будет полно времени покопаться в себе на обратном пути, после того, как он отдаст Князю бумаги от декана. Улучив момент, когда поток машин поредел, Венечка перебежал дорогу и вошел в здание. Секретарша узнала его, без слов кивнула на дверь, помешивая ложечкой кофе в маленькой чашке. Венечка замешкался, делая вид, что руки заняты пакетами, пробуя нажать на дверную ручку локтем — внутри он горел и падал, как сбитый биплан. Оттянуть неизбежное не вышло: секретарша, в сердцах бросив «Что за люди», встала и открыла ему дверь сама. — Олег Александрович, к вам мальчик от Пономаренко. — Спасибо, Ирина. — Князь сидел на своем обычном месте; семь шагов до стола и удержаться от того, чтобы опуститься на пол у его ног. — Привет, — сказал он Венечке, и смотреть на него было невозможно, потому что внутри крошился гранит и бились стекла. — Я привез... вот. Он встал у Коновалова за спиной, через плечо наблюдая, как тот разбирает бумаги в одной из папок. Потом перевел взгляд на его голову — среди темных волос разглядел несколько седых, — и почувствовал, как все внутри осыпалось осколками и умолкло. То, что было неважным, отступило; важное же... важное было перед ним. Венечка погладил Князя по голове, и тот потянулся вслед за прикосновением, откинулся в кресле, глядя на Венечку снизу вверх. — Сторожа нашли, кстати. Венечка похолодел. — Под завалами?! — В вытрезвителе, — устало рассмеялся Князь, — он бухал все это время со страху, что обрушение повесят на него. — А он-то при чем? Венечка почувствовал, как отлегло от сердца. Князя не посадят! — Недоглядел? — Князь пожал плечами. — Кто его разберет. Гость из Средней Азии, они привыкли, что на них все шишки вечно. «В худшем случае» миновало, однако это решало только часть проблемы. Оставалась невеселая альтернатива: падение «Тишины», если Пономаренко окажется неосторожен в своих показаниях. Значит, шантаж возвращается на повестку дня. Венечка стиснул зубы. — Да уж. Удивительно, но в этот раз все шишки достались моему декану. Бывшему, кстати. Вы хоть знаете, что он теперь бывший? — Вот не надо только, — из взгляда Коновалова напрочь исчез весь Князь. — Можно подумать, что я его подставил. У нас у всех тут рыльце в пуху, у него — не в последнюю очередь. Он знал риск, мы все знали. И он легко отделался, через пару лет про этот скандальчик никто не вспомнит, кого у нас удивишь провалившимся асфальтом? Будет опять деканом. Что я, по-твоему, должен был делать? Чисто из солидарности с ним бизнес утопить, который с нуля строил полжизни? Я сделал для него все, что мог. — Ага, компромат собрали, — вставил Венечка язвительно и тут же пожалел о своих словах: — Я за него штраф заплатил. Теперь главное, чтобы мне самому не впаяли, и так впору на гречку переходить. Коновалов отнюдь не ангел, но кажется, конченым мудаком его тоже не назовешь. Может ли быть такое, что он нашел выход, при котором все теряли минимально возможное?.. Венечка закусил губу. — А Галина... Видео... — С одной стороны, она права, случай бывает разный, а планировать надо заранее, но тебя она зря втянула в это. — Так вы знали? — Она мне сказала пару дней назад, постфактум. Все отхлынуло, оставив только колкое прикосновение волос. Венечка молча обнял Князя за шею, прижался к его затылку лбом. Руку накрыла теплая ладонь. — Я страшно устал за последние пару недель. Сплю на таблетках, кофе пью как воду, когда в душе был — вообще не помню. Сегодня я ни на что не гожусь, но я был бы рад твоему обществу. Если, конечно, ты не против. — Не против, — эхом отозвался Венечка. — Я вам, не знаю, чай заварю... Массаж сделаю... — Найдем тебе применение, — улыбнулся Князь, сложил бумаги в папку и сунул ту обратно в пакет. — Это все берем с собой, посижу дома поразгребаю. Они спустились на подземную парковку. Сгрузив в машину рюкзак и пакеты, Венечка устроился на переднем сиденье, с хрустом расправляя уставшие плечи. — У меня в телефоне семнадцать пропущенных звонков от тебя, — сказал Князь, когда они вырулили на дорогу. — Так много?.. — Человек, который хочет сказать «Я нашел для себя другой вариант», не звонит семнадцать раз. Зная тебя — ты вообще не позвонил бы в таком случае. То есть, ты решился. — Венечка открыл было рот, чтобы ответить, но Князь продолжил: — Я не стал перезванивать тебе, потому как эти семнадцать звонков были до того, что случилось. И вся эта муть... Я рад бы сказать, что никогда тебя не попрошу идти против своей совести, но правда в том, что если бы меня прижало покрепче — я попросил бы. И ты должен это знать, Бемби, прежде чем решать, хочешь ли ты со мной связываться. Некоторое время они ехали в тишине, Венечка собирался с мыслями. — Мне не нравится тот человек, в которого я готов превратиться ради вас, — сказал он наконец. — Ты на меня тоже влияешь, Бемби. И меня результат удовлетворяет еще меньше, чем тебя, наверное. Хоть я и знаю, что ты прав, а я — нет. Я, кстати, не говорил еще? Твоим уткам повезло, японцы дали зеленый свет на рекреационную зону при комплексе... — С кем вы встречали Новый год? — перебил его Венечка и вжался в сиденье, боясь и ответа, и своей внезапной дерзости. — Да я все праздники сосал не разгибаясь. Образно, Бемби, не надо на меня так смотреть. Я с инвесторами гулял. Они ж как зайцы, готовы разбежаться от любого шороха — пришлось пускать пыль в глаза, делать вид, что ничего не случилось. Ты расстроился, что я не мог с тобой разговаривать? То, как он это произнес... — Честное слово, я сам не знаю, откуда это берется. У меня в жизни не было ни к кому таких претензий. Кажется, я просто очень хочу быть с вами. Сказал и обмер. — Ну так будь, — мягко рассмеялся Князь. Венечка по-разному представлял себе этот момент, и не во всех версиях он стоял, преклонив колено, но вот так, в машине, между делом — это было настолько абсурдно, что исчез весь страх. — Я хочу быть вашим, — сказал он твердо, и Князь кивнул, не отрывая взгляда от дороги: — Хорошо. — Так просто?.. Князь пожал плечами: — В жизни и так много сложностей, чтобы еще и устраивать их себе самим.