***
В этот злопамятный день замок Вудштейн сдал осаду, впустив врага на свою территорию. Нападающие оказались довольно милостивы: они помогали сжигать трупы и отдали жильцам крепости часть провианта. Периодически между ними вспыхивали конфликты, но все больше на словах; ослабленные люди Вудштейна были перепуганы. Всех детей хозяина заперли в старом сарае, а сам Виктор О’Хара, схваченный людьми Рэнулфа, сейчас сидел в собственном кабинете и пытался держать лицо перед самым главным захватчиком, который для него вовсе не был незнакомцем… Виктор О’Хара был высок и худощав, а потому выглядел слишком нелепо, сидя в своем излюбленном кресле и напоминая скорее пришибленную собаку, чем владельца замка. По комнате расхаживал раздраженный Рэнулф-де Монфор, которому вся ситуация казалась жалким фарсом. Он прогнал своих людей и остался с Виктором наедине, не зная, как начать этот роковой разговор. О’Хара терпеливо выжидал, прекрасно помня о дурном нраве крестника давно почившей жены. Рэнулф в сердцах хлопнул по столу кулаком. — Проклятье, Виктор! Вот уж не думал, что мы встретимся с тобой столько лет спустя вот так! Мужчина в кресле горько усмехнулся. — Тебе сразу нужно было присягнуть королю на верность, и тогда не случилось бы всего этого ужаса ни с тобой, ни с твоими людьми и семьей! — Монфор отошел к своему излюбленному месту возле окна. Виктор поднял на молодого воина глаза. — О чем ты говоришь, Рэнулф? Я никогда не признал бы власти этого тирана. Он посягнул на святое, стал отбирать земли, которые веками принадлежали старым кланам. Единственное, в чем я раскаиваюсь, это то, что позволил ему отобрать и мой дом. Я думал, что смогу противостоять ему. И оказался неправ, — мужчина тяжело вздохнул, в комнате повисло неловкое молчание, прерываемое шумом со двора: крестьяне и рабочие шумно галдели, вступая в перебранки с людьми нового хозяина, по двору сновали слуги, выполняя различные поручения. — Ты же понимаешь, что мне придется тебя убить, — Рэнулф мрачно разглядывал собеседника, все так же неподвижно стоя возле окна. Виктор склонил голову в покорном жесте, и его глаза заблестели предательской влагой. — Понимаю. Меня и всех наследников Вудштейна. Монфор резко стал спокойным, точно море в штиль. Он облокотился о стол, будто раздумывая о чем-то. На самом деле он просто вспоминал… Шесть лет назад старый король был свергнут своим племянником, который, стремясь усилить свою власть, обделил ею именитые семьи, веками хранившие фамильную честь и состояние. Разумеется, недовольных молодым и слишком ухватистым королем нашлось предостаточно; главы родов и семейств заключили меж собой преступный заговор в надежде сместить с трона наглого юнца. Но тот, успев заручиться поддержкой благодаря послаблениям и уступкам простому народу, прознал о готовящейся для него смерти… Приказ уничтожить заговорщиков вступил в силу немедленно. И теперь многие семьи, которые раньше не были в чести, получили возможность обогатиться, обрести влияние и какую-то значимость в обществе, правда, у семьи де Монфор была несколько другая позиция… Отец Рэнулфа де Монфора, имея небольшое, но стабильное состояние, был слишком умным человеком и вплоть до своей смерти соблюдал выгодный нейтралитет, предпочитая наблюдать за перевесом сил со стороны. И, когда стало ясно, что новый король все же прочно утвердился на престоле, Уилбер де Монфор убедил своего единственного сына присягнуть на верность его Величеству. Это было последнее, что он успел сделать, прежде чем покинул бренный мир. Рэнулф, вняв совету отца, сумел успешно приумножить богатство семьи. — Мне не хочется убивать вас. О’Хара обреченно улыбнулся, прежде чем ответить: — Что же, память о старой дружбе давит? Рэнулф промолчал, понимая, что слышит слова человека, который уже осознал свою скорую смерть. Виктор немного подождал, но, поняв, что ответа не услышит, продолжил свой монолог. — Распоряжение короля, не так ли? Казнь, прикрытая под обычный разбой. Он вознамерился убрать со своего пути всех, кто недоволен его властью, но у него ничего не выйдет, — О’Хара вдруг резко вздернул голову, встал на ноги и подошел к Рэнулфу, будто снова обретя утраченную гордость. — Я сожалею, что мы с твоим отцом оказались по разные стороны баррикад, возможно, я должен был послушать его, и тогда мои дети остались бы живы. Но сейчас, когда уже поздно требовать снисхождения и милости «его Величества»…- мужчина произнес эту фразу с явным презрением, едва удержавшись, чтобы не плюнуть под ноги. — Я хочу о чем-то попросить тебя, — Виктор положил руку на плечо де Монфора. — Твой отец когда-то был самым близким другом моей жены, и во имя этой дружбы, Рэнулф, позаботься о моей дочери, иначе ее все равно рано или поздно убьют. Эйлин не имеет прав на прямое наследование Вудштейна, а придется сдать крепость короне. Но муж наследницы станет полноправным хозяином, а я уверен, что ей ничего не будет угрожать за твоей спиной. Соглашайся. Слишком много крови пролито для того, чтобы потом король наслаждался твоей победой и хозяйничал в Вудштейне. Она добрейшей души дитя. Станет рачительной хозяйкой! — Почему я не видел ее до этого? Она не настолько юная, война за трон закончилась не так давно. В последний раз я был здесь почти шесть лет назад, но девчонку не помню. — Я отослал малышку Эйлин в монастырь, когда ей исполнилось три, она приезжала сюда раз в год, вернулась окончательно несколько месяцев назад. В этот момент Рэнулф не сдержался и вспылил: — Ты, что же, хочешь, чтобы я женился на кичливой монашке, которая даже собственному отцу оказалась не нужна?! — Твоя крестная погибла, рожая ее! Я не мог больше смотреть на ребенка, который убил мою жену! Монфор расхохотался. — А-а-а, ну, теперь мне понятно. Пытаешься грехи перед дочерью замолить? Интересно. — Да, пытаюсь. Я не дал ей отцовской любви из-за собственного эгоизма. — А сейчас уже поздно, не находишь?! — Пожалуйста, Рэнулф… Во имя старой дружбы наших семей! О’Хара положил руку на плечо своему собеседнику. Виктор терпеливо ждал, пока молодой мужчина, стоявший перед ним, примет решение. Рэнулф стоял, крепко ухватившись за подоконник и сведя брови на переносице. Он уже давно раздумывал над тем, как ему сохранить взятую крепость за собой, иначе выходило, что его люди гибли во время осады зря. На самом деле женитьба не входила в его планы на ближайшие пять лет, тем более, на одной из монашек, плюющихся честолюбием, но, раз уж того требовали обстоятельства… — Я принимаю твое предложение. За свою дочь можешь не бояться. — Поклянись! — О’Хара еще крепче вцепился в плечо Рэнулфа, не обращая внимания на его реакцию. — Клянусь. Виктор облегченно выдохнул и только прошептал, едва шевеля губами: — Спасибо… Рэнулф кивнул, а затем вышел из кабинета, заперев его и отдав ключи охране. Он вовсе не собирался опекать девчонку, а уж распоряжаться его свободой не позволит тем более, но О’Хара был все-таки прав: если де Монфор женится на наследнице Вудштейна, то король будет вынужден оставить его хозяином крепости. Тем более, эта маленькая монашка была юна и весьма привлекательная для своих лет. Мужчина надменно ухмыльнулся, думая, что его ждет неплохое развлечение.***
От размышлений Рэнулфа отвлек кузен, вошедший в кабинет. — Пора, солнце зашло, — Коннор говорил так, будто читает приговор, а не зовет брата на свадьбу. Рэнулф коротко кивнул и, отогнав от себя непрошеные воспоминания, покинул вместе с Бирном комнату, направившись в сторону местной церквушки.