Немного о чае.

      В здравом уме ни доктор, ни детектив сами бы не стали добавлять в чай лепестки роз. Зачем? И откуда у них такая ерунда будет? Тем не менее, чай с розой попал им в руки, вернее, в чашки, случайно, когда примерно через два месяца после «эксперимента» они были на выезде, где-то на крайнем востоке Британии. Вызвавшая их почтенная старая леди, похоже, растила у себя во дворе розы только определенного сорта и только ради того, чтобы добавлять их в чай.       Откровенно говоря, жить в одной маленькой комнате только ради поимки какого-то непонятного преступника доктору не очень нравилось. Спать приходилось по очереди. И чай с розой был так себе.       Однако, было кое-что, что по большому счету нравилось обоим: возможность под благовидным предлогом проводить полностью наедине столько времени, сколько хотелось. Хотя, конечно, ничего такого. Ни повторения «эксперимента», ни каких-то более откровенных поползновений. Им просто было очень хорошо находиться в одном помещении. Без свидетелей. Разговаривать, будто бы случайно, из-за того, что комната тесная, устраивать неожиданный тактильный контакт — задеть друг друга плечами, случайно пересечься руками, еще что-то в этом роде. Друг на друга смотреть. Это было именно то, в чем в данный момент они оба нуждались больше всего. Дело, все же, близилось к концу. А это значило, что вскоре им придется возвращаться домой. Нет, их это не расстраивало. Хотя, чай с розой начал им нравиться. Аромат цветущей розы, передаваемый чаю лепестками, был необычен, но захватывал своей необычностью, как только переставал вызывать когнитивный диссонанс в сочетании с вкусом черного чая. Совсем как их странные отношения. Нежно-романтическая привязанность, ничуть не похожая на дружбу, но тщательно за нее выдаваемая, вызывающая то же, что розовый аромат в сочетании с вкусом черного чая, поскольку двое мужчин и такие чувства не очень-то сочетаются, по всеобщему мнению. Но, судя по всему, тот «эксперимент» двухмесячной давности примирил их в какой-то степени с реальностью. Которая была такова: они были друзьями только некоторое время, пока не узнали друг друга лучше, а все остальное время это была уже не дружба, несмотря ни на какие обстоятельства, это было больше, чем дружба, больше, чем братские чувства, и глубже страсти, которой, если уж об этом говорить, между ними не было.       Каждый из них теперь регулярно задумывался о том, что поцелуй был весьма неплох, даже хорош, и его неплохо было бы еще раз повторить. Но это по-прежнему осталось бы между ними. Разумеется.       Конечно, оба думали об этом втихаря, не делясь своими размышлениями на эту тему друг с другом. А зря, между прочим. Ни Холмс, ни Ватсон не были телепатами. А вот поделись они своими мыслями…       В последнюю ночь смысла спать по очереди не было, как и возможности спать одновременно в одной комнате. И, когда старая леди ушла спать, Холмс уже собрался идти вздремнуть на диване в ее гостиной. Хотя, они с Ватсоном вполне могли бы поместиться на одной имеющейся кровати, валетом если. Собственно, не валетом тоже, в обнимку, но ни один из них так просто на это не согласился бы. Но в последний момент доктор предпочел сну нечто более интересное. Если только…       — Холмс, если Вы не слишком хотите спать, у меня есть более интересное предложение.       — И какое же? — любопытные глаза детектива тут же на него уставились, а их обладатель раздумал уходить. — Если это то, о чем подумал бы кто-то, кто хуже Вас знает, то я бы предпочел отказаться.       — Нет, не это, — Ватсон мысленно рассмеялся. — Только хотел предложить Вам прогуляться. Ночью. Сегодня наконец-то не опустился туман, и не пошел дождь, и даже сравнительно не холодно.       — Прогуляться? Разве не это мы делали сегодня днем?       — Я имею в виду просто так, а не по делу.       — Но зачем?       — Для удовольствия. Холмс, Вы хоть что-то просто для удовольствия делаете, кроме работы?       — На скрипке играю, например.       — Считайте, что это то же самое. Только ногами и без звуков.       — Тогда лучше ногами и со звуками, — Холмс усмехнулся — За разговором гулять интереснее.       Да, потом они пошли гулять. Ночью. Им было о чем поговорить на ходу. Например, о поцелуе. Не все ж о работе. И очень вовремя. Почему? Очень просто, потому, что еще немного, и они оба решили бы, что им показалось, и ничего особенного в этом эксперименте не было. И вообще, то, что там был поцелуй, им показалось. И вспоминать-то об этом не стоит. Вот что значит сила самовнушения. Так что хорошо, что они поговорили.       А поскольку было новолуние, а значит, ночь была безлунной и темной, атмосфера располагала к глупостям. Например, к тому, чтобы спонтанно устроить поцелуй, против которого Холмс не имел ничего. Доктор и сам удивился своей выходке, но раз ему не возразили, а наоборот, поддержали идею, он не стал долго раздумывать и анализировать свои поступки и их мотивы.       Колени слабели, губы нежно касались друг друга, объятия становились теснее, события абсурдней…       Зато уже через десять минут поцелуя стало понятно, что именно этого-то им и не хватало.       Для полного осознания.       Утром нужно ехать домой.       Там будет больше возможностей.       Для всего.       Почти.