Немного о чае.

      Это была их худшая совместная идея. Даже та, после которой они полчаса продирались через заросли ежевики, была лучше. Добавить в зеленый чай кардамон и молоко было ошибкой. То есть, конечно, пить это было можно. И даже было вкусно, пока горячо. Когда же остывало…ну, пить это было можно. Но без всякого удовольствия. Совершенно. Этот привкус…       Лучшим решением вопроса скуки было бы сходить погулять, найти дело, заняться складыванием из бумаги, да что угодно. Но не экспериментировать с незнакомыми ингредиентами. Либо готовиться к неожиданным результатам в плане вкуса. Остальное было вполне предсказуемо. Разговоры, посиделки, философствования. Ничего нового. Разве что теперь приходилось с трудом привыкать к новому обращению, менее официальному. На одном они никак сойтись не могли, как быть с именами. Называть как раньше или теперь по имени? Да, продумать сперва, а потом делать всегда проще, но не всегда получается.       По этому поводу спор длился два дня. Пассивно тек и никуда не привел. Один настаивал на том, чтобы с этим все осталось как раньше, второй на именах. И окончился он тем же, только теперь они поменялись мнениями. Вот что значит давно жить вместе и быть слишком упрямым. Даже экспериментальный зеленый чай с кардамоном не помог. Зато, когда к нему добавилось печенье и бессонница у обоих, дело пошло куда веселее.       Во всяком случае, спорить они перестали и вообще заговорили на другую тему. Когда уже за полночь, и обоим не спится, особенно не поспоришь. Куда уместнее будет разговор об опере. Это было то, что они оба любили и по поводу чего не ссорились еще ни разу. И если бы не одна оговорка, так бы они и продолжали, пока не уснули бы. Что за оговорка? Не так-то просто продолжать разговор, когда неожиданно называют по имени, чего раньше не делали. Остается только обоим уставиться друг на друга в недоумении и с опасением.       Доктор искренне недоумевал. Его только что назвали по имени. Последний раз это делала его жена. Только она произносила его немного иначе. Это была случайность, наверняка случайность. Не может же это быть намеренно. Это ведь он уже в конце настаивал на том, чтобы оставить все как раньше. Хотя, если его имя будут ТАК произносить, он не против. Он даже за. Только немного странно слышать свое имя из уст человека, от которого ожидаешь такого в последнюю очередь.       Детектив же испытывал определенные опасения относительно последствий и реакции. Он случайно оговорился. Он вовсе не собирался. Хотя, конечно, если подумать, называть Ватсона по имени было куда приятнее, чем если называть как обычно. Более лично, что ли. В текущей ситуации подходит значительно лучше, чем «доктор» или «Ватсон». Только вот как к этому отнесется собеседник? Ведь он с самого начала не был сторонником изменения формы общения.       Да еще и некоторая неловкость от обращения «ты», а не «Вы», у обоих.       — Я слышал то, что слышал, или мне показалось? — Ватсон наконец подал голос. Нужно же прояснить, что к чему.       — Не показалось. Я назвал…тебя по имени, — Холмс подумал, между прочим, что, наверное, до конца жизни будет стесняться обращаться к Ватсону неофициально, даже если между ними и случится однажды что-то большее, чем было.       — Случайно, или в этом был какой-то умысел?       Что тут скажешь? Тут не было ни умысла, ни подтекста, только случайность. Но будет ли это правдоподобно?       — Чистая случайность.       — Но…мне понравилось, — доктор выглядел так, будто признавался в онанизме перед Римским Папой. На портрет того же Папы Римского.       — Тогда, возможно, все же стоит перейти к именам?       — Только если при личном общении.       — Само собой. Только…       — Да, меня это будет смущать. И тебя тоже, наверное.       Их и так уже было чему смутить. Одним поводом меньше, одним больше, какая разница. Кроме того, все равно их никто не услышит, кроме них самих. А друг перед другом им не привыкать смущаться.       Тем временем шел уже третий час. А в сон так никого из них и не думало клонить. Был еще, конечно, вариант просто так пойти в постель и пытаться уснуть. Но это могло привести к неожиданным последствиям. Но то сидение, перемежающееся бесцельным топтанием, которое ныне практиковалось, уже утомило. Значит, оставалось одно. Идти в постель и стараться уснуть. Вопрос в том, к чему это приведет? Этот вопрос их и интересовал. Ведь чуть что пойдет не так, и про отдых можно будет забыть. И дернул же черт их ложиться одновременно. Этого они никогда не делали прежде. Всегда один ложился раньше. А вот теперь…