***
Эта неделя выдалась действительно суматошной. Принц вставал засветло и ложился глубоко за полночь и тут же отходил в мир сновидений. Вся столица готовилась к прибытию всех наместников, кто-то прибудет с семьями, женами и детьми, и делегация из соседнего Королевства. Две державы давно столкнулись лбами, периодически порыкивая в сторону соперника. Их условной границей являлся горный хребет, и казалось, не будь его, Аль-Фадхи давно бы развязали со свирепыми северянами войну лет так на сто, выматывая и истощая врага. Воевать Империя умела и любила. Впрочем, даже горы не мешали двум огромным державам вступать в военные конфликты из-за морских границ, бухт и мысов. А сейчас Империя, лишенная открытого противостояния, готовилась продемонстрировать свое могущество, богатство, власть и силу демократическими путями. Улицы патрулировались, дороги ремонтировались, чистился мрамор домов, бронзовые статуи фонтанов. Вывешивались флаги, натирались до блеска золотые купола. В Цветке Империи приготовлений было не меньше. Обустраивались комнаты, стирались гобелены, чистились ковры. Садовники украшали сады, собирали пышные букеты, повара составляли меню на весь период визита гостей. Наложницы разучивали новые танцы и песни. Даже стражники начистили свои доспехи. Малик пытался уследить за всем и сразу, не слушая заверения старшего евнуха Тауфика, утверждающего, что сам отлично проследит за всеми приготовлениями. И каждый день Малик пропадал в своем кабинете, обсуждая со своими приближенными советниками выставленные к переговорам вопросы. Так же они возвращались к внутренней политике. — Как только северяне уедут, состоится Совет со всеми тридцатью наместниками, — устало протер глаза Рафик. — И у многих семей за последний год накопилось друг к другу достаточно претензий, — кивнул словам советника Нумаир, по обыкновению стоявший у окна. — Было бы неплохо провести Совет перед приездом де Сабле, — задумчиво проговорил Малик, оглядывая грустно улыбнувшихся советников. — Увы, ваше высочество, но многие наместники приедут за день или даже в день прибытия северян в расчете на то, что переговоры с де Сабле вымотают вас и вы будете более лояльны, — Аль-Муалим как всегда продемонстрировал свою проницательность. — Пусть это время тяжелое, но вам нужно мужаться, ваше высочество. — Как и всем нам, — поддержал Рауфа Рафик.***
— Никогда бы не подумал, что переговоры и обсуждения могут быть настолько утомительными, — тихо поделился Малик, сидя в своей библиотеке спустя час после собрания. Альтаир, с неподдельным интересом углубившийся в какой-то свиток, обратил на принца все внимание. Янтарные глаза недовольно поблескивали, будто один из его учеников в академии схватил меч за другой конец и помчался в тренировочный бой. — Вы сами выбрали свою битву, ваше высочество. Вам ее и побеждать. — Учить меня вознамерился, солдат? — беззлобно фыркнул принц. Его сателлит был любопытным. За толщей презрения и бесконечной гордыни, жила мудрость, особенная мудрость и проницательность. Виной тому явно послужили влияние Аль-Муалима и воспитание Ибрагима, который, хоть и был по слухам выжившим из ума, являлся настоятелем храма Воина Альгиля на протяжении пятидесяти лет. Еще двадцать лет назад храмы Сына Альгиля, покровителя всех воинов, полнились людьми, молитвы воспевались, казалось, безостановочно. Альгиль был воплощением самой войны и знаменем молодого поколения, будущего империи, огонь и сталь страны. Теперь же лидирующую позицию в божественной квадре занял отец Абхамул, мудрец, глава семьи, кладезь знаний. И в те времена настоятель Дома Альгиля Ибрагим нес военный дух, воспитывал ту самую легендарную гордость воина, которую Альтаир и унаследовал. Возможно в далеком будущем, когда Альтаир воспитает себе преемника и доверит его умениям и мечу Имперское воинство, он сам займет место Ибрагима в Храме Войны. И именно он будет вдохновлять новичков не просто махать ятаганом в стороны, а впустить в свои сердца дух Альгиля и позволять Ему направлять их клинки. — Может династия и сменилась, вы — будущий император. Вы не можете проиграть Аль-Фадхи перед своим народом. Пусть вы избрали другой путь, но потому, что вы можете одержать в нем победу. Вы не можете подвести гордость Империи. — Я не воин, Альтаир. — Не воин, — согласился Альтаир. — Вы наш Повелитель. — Что же, если мне суждено сражаться с собственными министрами, то так тому и быть. — Вам стоит остро заточить ваш ум для этой битвы, — мягко отозвался Альтаир, снова углубляясь в свиток, а Малик удивился про себя. Надо же, Альтаир умеет шутить. — Ты часто бывал на поле битвы? — поинтересовался принц спустя какое-то время, предпочтя заунывным документам собеседника. Альтаир отложил очередной свиток и призадумался. — В чине главнокомандующего два года я провел в сражениях, — задумчиво протянул Альтаир, неотрывно разглядывая трепещущее пламя свечи, что освещало ему свиток. Рыжее пламя танцевало в янтарных глазах главнокомандующего. Малик мог бы поклясться, что видел в их пылающей глубине сражающиеся армии, реки крови, разрезающие ровный строй конницы, ощетинившийся авангард и ливень из стрел. — Впервые я оказался в бою уже в двенадцать. До этого я не покидал стен академии. — Двенадцать не возраст для солдата. Как это вообще допустили? — Я был оруженосцем при предыдущем главнокомандующем. Блестящий тактик из земель Нагорья. Он всегда рвался в бой и считал, что в застенках хорошим воином никогда не стать. Он был преданным сторонником учения Муханнада ибн Альгиля, самого свирепого завоевателя среди императоров Аль-Фадхи. И часто повторял, что хорошего воина надо закалять с отрочества. — Отец не очень хорошо отзывался о твоем предшественнике, — Малик хорошо слышал тепло в голосе предавшегося воспоминаниям своего сателлита. — Хотя всегда отмечал, что он прекрасный стратег. — Он действительно умел мыслить неординарно, — кивнул Альтаир. — Чего только стоит его битва за мыс Кхан в Западном море с Королевством. — Всегда считал, что заслуга в этой победе принадлежит адмиралу Западного моря и его флоту. — Я ни сколько не умаляю заслуг Софианов в этой битве, но без блестящей стратегии главнокомандующего корабли обеих сторон просто пошли бы ко дну. Вам, ваше высочество, должно быть известно как никому другому, что стадо баранов во главе со львом разбивает стаю львов во главе с бараном. — Ты восхищаешься им, — усмехнувшись, подметил Малик. — Он хороший пример для подражания. — Не забывай. Именно из-за него погибло так много юношей, почти все дома наместников потеряли своих наследников, десятки тысяч молодых людей были беспощадно отправлены на убой. — Главнокомандующий — человек подневольный, ваше высочество, — как-то глухо возразил Альтаир, отводя взгляд. — Аль-Фадхи променяли безопасность своего народа на сладкий вкус победы. За это за ними и пришла Тихая Ночь. — Как оказалось, Империя беспощадна ко всем своим врагам, — Аль-Саиф удобнее расположился на подушках, с все большим интересом разглядывая своего сателлита. — Ты бы хотел быть главнокомандующим при Аль-Фадхи? Альтаир вскинул на наследника недоуменный взгляд. Малик и сам не знал, зачем задал этот вопрос и что именно хотел услышать. — Ваше высочество? — переспросил Альтаир. — Быть главнокомандующим при Аль-Фадхи значило фактически править всей Империей, быть первым человеком, идущим плечо к плечу с императором. Часто главнокомандующими становились первенцы императорской семьи, а уже второй принц наследовал престол. Аль-Саифы за двадцать лет радикально поменяли военную политику в стране. При Аль-Фадхи ты бы имел большой успех, — прояснил наследник, сделав глоток вина из чаши. Что не говори, а урожай в этом году хороший, а через пять лет выдержки станет еще лучше. — Мы давно не расширяем свои границы, и споров на землю нет, — осторожно начал Альтаир, глядя прямо в черные глаза будущего императора. — Междоусобицы внутри страны, наконец, прекратились, а внутренние границы княжеств приняли свой окончательный облик. Восстания из-за смены власти постепенно затихли. Люди живут в мире, помогают процветанию империи. И чем меньше Мрачных Свитков я подпишу в свою оставшуюся жизнь, тем счастливее я буду. — На что похожа война? — На запах могильного костра, — не задумываясь, хмуро отчеканил главнокомандующий. Малик кивнул, возвращаясь к своим беспокойным думам. Победы и завоевания всего лишь одна, красивая сторона медали. С другой стороны — смерть, горе, разрушенные семьи и много скорби. Он не застал время правления предыдущей династии, но помнил, как его отец всячески старался избавиться от их влияния на культуру и быт людей. Консервативная империя поддавалась со скрипом, множество решений воспринимала как серьезную угрозу своему существованию. Аль-Фадхи знали толк в дисциплине и воспитании, Империя была порождена ими и вышколена ими же. И пусть со сменой династии титул главнокомандующего утратил свои привилегии в правлении, он все еще остается Символом в сердцах народа, и иметь Символ в союзниках — большая удача. Устало потянувшись, принц поднялся с подушек, решив немного размять затекшие мышцы, и прошелся до стены, где висела карта Империи. Малик с безучастным интересом разглядывал подвластные ему княжества. Темные глаза скользили по линиям границ, однако мысли наследника были где-то далеко. — Империя не заканчивается в Столице, — отстраненно пробормотал он, коснувшись пальцем маленького красного кружка, символизировавшего Столицу на карте. — Она гораздо больше. — Ваше высочество? — Я никогда не был за пределами Столицы, — признался Малик, все так же не отрывая взгляда от карты. — Если откровенно, то сам Цветок я покидаю очень редко. Как я могу править державой, которую даже не видел. — Для этого у его высочества есть наместники и мудрые советники, — Альтаир неслышно подошел к своему господину, остановившись в полагающихся трех шагах. — Которые покидают свои помпезные дворцы даже реже меня, — Малик нахмурился. — Моя семья родом из Зеленой Долины, — принц провел пальцем по неровной границе на Севере страны. — Отец говорил, что там много лесов, где охотники отлавливают живность. Я никогда там не был. — Даже в собственном родовом гнезде? — Не доводилось, как наследник, я всегда был занят, — наследник как-то тоскливо взглянул на своего сателлита и тяжело вздохнул. Малик вернулся к маленькому столику, наполнил чашу вином из золотого изящного кувшина и пригубил благородного красного напитка. — Густые бесконечные леса Долины упираются прямо в горы, они богаты на живность и кормят большую часть княжеств. В этих горах берут свое начало несколько рек, одна из них река Малик, самая большая и самая длинная река в нашей Империи. В горах она настолько чистая, что можно увидеть каменистое дно и плавающих рыб в ней. Река протекает сквозь всю долину, даря живительную влагу не только местному зверью, но и зеленому массиву леса. В лесах она питается ручьями и становится больше, могущественнее, — Малик обернулся на тихий голос своего сателлита и не мог найти в себе сил прервать его. Альтаир все еще стоял у карты и говорил, вспоминал все то, что видел сам в очередном походе. А Малик лишь затаил дыхание и боялся спугнуть разговорившегося вдруг главнокомандующего. — У нее есть семь крупных притоков, поэтому ее русло и достигло своих размеров. Малик протекает в Белой равнине, на землях Нагорья и Ущелья, спускается к Юго-Востоку через Двуречье и Каменные Мосты, одна из рек Огненных Земель тоже приток Малика. А затем Малик впадает в Восточное море. Мягкий баритон Альтаира опьянял не хуже вина. Голос лился размеренно и спокойно, и наследнику было непривычно слышать от обычно молчаливого главнокомандующего, предпочитавшего хорошую трепку витиеватым словам, красочные описания местного пейзажа, так ярко вырисовывающегося теперь в воображении Малика, что даже дух захватывало. Краем сознания он подумал, что даже ревнует сателлита к реке, в честь которой его и назвали. — У народа на востоке империи и на западе отличаются языки, — также тихо продолжал Альтаир. — Если знать придерживается столичного варианта языка, то обычные жители из разных княжеств порой друг друга не понимают. На севере тоже свои диалекты, поэтому если бы вы вдруг оказались в Долине, то не поняли бы и половины, что говорят вам люди. А дворец Саифов расположен высоко в горах, недалеко от перевала. Именно оттуда прибывает делегация из Королевства. Малик сам не понял, как оказался рядом с Альтаиром. Ла-Ахад все говорил и говорил, иногда показывая на карте тот ли иной объект или дорогу, а Аль-Саиф внимал каждому его слову, боясь пропустить даже самую малость. Оба забыли о положенных трех шагах между слугой и господином. Проживший всю жизнь во дворце, не покидавший стен столицы, чередуя Зал Мыслителей с библиотекой и иногда посещая сад, Малик вдруг выглянул в окно и увидел целый мир за пределами своего собственного мирка. Альтаир рассказывал так подробно, будто сам все видел вживую, хотя, скорее всего да, видел. Рассказывал свои воспоминания, а не вычитал в очередной пыльной книге из личной библиотеки. Усмирял войска Нагорья и Лощины, которые снова не поделили территорию, сопровождал пленников из Западного моря в столицу для казни за нарушение водных границ и грабеж имперских торговых судов. Бывал с патрулем на границе Империи с ее соседями, радовавшимися, что военные конфликты уже как двадцать лет прекратились. И Малик был ему благодарен сейчас. За эту своеобразную заботу, немного неловкую и ненавязчивую. За своими мыслями Малик даже не заметил, как в библиотеке оказался еще один человек. Его лицо было скрыто тенью, падающей от капюшона. Шептун тихо прошелестел доклад своему господину. — Иди, — коротко бросил Альтаир, в одночасье превращаясь в первого воина Империи. Стоило шептуну раствориться средь книжных стеллажей, Малик весь подобрался, в попытке унять колотящееся в предвкушении сердце. — Говори! — Пленник готов к допросу, — лаконично отрапортовал Альтаир. — Ты уверен, что он расскажет, что нужно? — Теперь, да, — кивнул главнокомандующий. — Позвольте откланяться. — А, ну, стой! Куда это ты собрался? — На допрос, ваше высочество, — недоуменно пожал плечами Альтаир. — Куда это ты собрался без меня? Я иду с тобой. Я должен услышать все сам. — Вам не о чем тревожится, господин. Всю неделю обученные люди готовили пленника к допросу, — Альтаир уже терял терпение, мастерски скрывая свое раздражение за вежливыми пояснениями, к чему раньше никогда не прибегал. Постоянные споры с наследником открыли в нем новые таланты. Малик тоже уже готов был взорваться, от мирной и приятной беседы двух приятелей не осталось и следа. — Ваше высочество! — в дверях библиотеки показался мужчина с распростертыми руками, жаждущих объятий, отеческой улыбкой на лице и легкой хитринкой в темных глазах. — И господин главнокомандующий здесь. Слухи не врут, и мой бесценный племянник обзавелся сателлитом. — Стараниями Аль-Муалима, дядя, — хмуро отозвался Малик, но распаленный было гнев утих. В следующее мгновение наследник был крепко обнят. — Аль-Муалим, старый плут, — веселью мужчины, казалось, не было предела. — Я хотел встретиться с ним до того, как увижусь с тобой, но звезды, видать, расположились иначе. И старый мошенник ускользнул от меня. — Сегодня он с малым кругом советников составляет списки вопросов к предстоящим переговорам и к следующему сбору, — наследник жестом приказал слуге принести еще чашу для вина и закусок. — Кстати, я слышал, уж простите, ругань, — дядя плутовато оглядел не проронившего все это время Альтаира и снова вернулся к племяннику. — Уверяю, я не подслушивал, но вас было трудно не услышать. — Не сошлись во мнениях, — отмахнулся Малик. — Нам пора, дядя. Если ты не торопишься, подожди меня здесь. — Не пытайся контролировать всех, Малик, — серьезно посмотрел на наследника мужчина, удобно устраиваясь на подушках у низенького столика. — Дай людям выполнять свою работу. Повара не лезут в сады, а императоры в темницы под цитаделью. Малик упрямо сверлил гостя взглядом, не сулившим ничего хорошего, однако мужчина будто и не замечал его, разливая вино по чашам и смакуя закуски, которые так вовремя подал слуга. — Иди, — сдавшись, милостиво повелел Малик. — Доложишь мне сразу, как все узнаешь. Сразу, Альтаир. Главнокомандующий неглубоко поклонился дяде принца, выражая свою благодарность за оказанную услугу, и тихо удалился из библиотеки. — Какой своенравный молодой человек, — восхитился дядя бесцеремонности главнокомандующего по отношению к своему будущему императору. — Забудь, это не исправит и могила, — устало проворчал Малик, усаживаясь напротив наместника Огненных Земель. — Я слышал, плети тоже были бесполезны, — Абьяд усмехнулся, завидев, как помрачнел государь и молча осушил чашу. — Полно тебе, говорят, крепкая дружба начинается с драки. — Подкрепляется кувшином вина, а распадается из-за юбки, — глухо закончил Малик, отчего Абьяд лишь рассмеялся. — Ты — император, на все твоя воля. — Тебя не было на Совете, дядя, — недовольно проговорил Малик. — И на похоронах Кадара. Ты не получил письма? — Письма я получал, — наместник покрутил чашу в руках, теряя весь задор из голоса. — Известие о Кадаре подкосило всех нас. Я хотел отправиться в путь сразу, как получил письмо от Аль-Муалима. Но в тот же день мой сын упал с лошади, когда был на охоте. Ты знаешь, как вы мне дороги, но… Мужчина затих. В библиотеке установилась неловкая тишина. Малик понимал его и не винил. — Ты узнал, кто это сделал? — Расследование еще ведется. — Альтаир? — Его шептуны знают свое дело, — нехотя признал Малик. — Но чувствую себя беспомощным в бездействии. — Ты напоминаешь мне свою мать, — тепло улыбнулся в усы наместник. — Моя сестра тоже не могла сидеть без дела слишком долго. Порой казалось, что она спешила жить. Будто знала, что ее заберет болезнь. — Она была доброй женщиной, — согласно кивнул Малик. — И отличной императрицей. — Я знаю, к чему ты клонишь, дядя, — недовольно закатил глаза наследник. — Тебе нужен наследник, высочество, — упрямо настаивал Абьяд. — Аль-Саифы как нельзя в ужасном положении сейчас. Ты остался один, династия не успела занять престол, как вся выгорает. Уж в твоих мозгах я никогда не сомневался, что же ты так? — Кажется, с Аль-Муалимом ты все же встретился, — Малик со скучающим видом демонстративно развернул свиток, который читал ранее Альтаир. — Малик, не надейся, что я не подниму эту тему на Совете. Не надейся, что ее никто не поднимет. — Я хочу найти идеальную партию. — Ты хочешь избежать этого, прикрываясь глупыми оправданиями, — вздохнул Абьяд и обернулся на скрип открывающейся двери. В библиотеку медленно прошествовал старший советник. — Аль-Муалим, весь вечер разговоров только о тебе. — И вам славных дней пребывания в Столице, господин наместник, — устало поприветствовал наместника Иса старший советник. — Надеюсь, дорога была мягкой? — Как груди наложниц гарема, — довольно усмехнулся Абьяд, развеселившись, когда покрасневший Малик подавился вином. — Что же, присаживайтесь, господин старший советник, поддержите меня в нашей дискуссии. — О чем ведется спор? — полюбопытствовал Аль-Муалим, заняв место в мягком кресле. Старые ноги не были советнику союзниками в сидении на подушках. Наследник, лишь отчаянно вздохнул, жалея, что не сбежал от дяди вместе с Альтаиром на допрос. — О прелестях отцовства, разумеется. По тому, как зажглись мутные глаза старшего советника, Малик окончательно уверовал, что это и есть его расплата за несправедливое наказание своему главнокомандующему.***
Глубоко под Цитаделью, куда невозможно попасть простому обывателю, находился легендарный Безжалостный Круг, которым запугивали маленьких непослушных детей матери, и куда страшились попасть все представители элиты с большой дороги. Попасть в это действительно страшное место можно было серьезно нарушив закон, либо же имея ключи от двери. Дороги из катакомб Подземного горда в Безжалостный Круг не было. В подземелье Цитадели, недалеко от массивной решетки, ведущей в темницы, находилась толстая железная дверь. Глухую дверь могли отворить всего несколько человек: сам главнокомандующий, пара шептунов высокого ранга и Мастер Допросов. За дверью — узкий темный коридор спускается глубоко вниз и выходит в круглую залу. Вдоль стен залы — одиночные камеры с зарешеченными дверями, чтобы из каждой камеры был виден железный стул, привинченный ровно в центре Безжалостного круга. Сейчас камеры пустовали, да и редко в них кто-то задерживался. А вот посреди Круга на железном стуле сидел человек. По периметру залы безмолвно застыли шептуны. Человек не видел их глаз, но был уверен, что те неотрывно следят за ним. Он не знал, сколько прошло дней с тех пор, как он попался. Все смешалось в одну сплошную пытку и бесконечную боль. Человек содрогнулся и часто задышал, заслышав шаги в коридоре. Это проклятое место было построено так, что осужденный со своего почетного места мог слышать звук приближающихся шагов Мастера. За все время, что он был тут, Мастер приходил шестнадцать раз. Никогда не было точного времени его прихода, то он возвращался, казалось бы, через пять минут после своего ухода, то он пропадал на целый день, оттягивая момент своего прихода и доводя пленника до истерики. Сегодня Мастер был не один. Напротив пленника стоял сам главнокомандующий, уже оправившийся после его нападения. Альтаир ибн Ла-Ахад сам готовил и учил всех своих воинов, сам взращивал и палачей. Сердце пленника сходилось в бесконтрольном ужасе, страшась даже представить, что главнокомандующий уготовил для него. Шептуны медленно двинулись вдоль стен, шикая через каждые три шага. Изувеченное тело пленника было не в силах принять еще одну пытку. Сердце пленника отчаянно кричало уже не о свободе, а об избавлении от этих мук. Вечность у Шайтана будет сказкой после недели у Мастера Допросов.***
Бархатное покрывало ночи трепетно обволокло столицу, убаюкивая ее жителей. Холодный ночной ветер остужал раскаленные после жаркого солнца многочисленные лабиринты улиц. Храм Четырех давно уж как отбил полночь. Легкий шепот зеленых листьев, несмело переговаривающихся со звонкими водяными ленточками фонтанов то тут, то там разрушал стройный топот патрулей городской стражи. На городской стене в смотровых башнях наблюдатели поддерживали яркое пламя огня в жаровнях, вглядываясь в непроглядную мглу ночи, остерегая покой мирных жителей. В веселых кварталах же жизнь кипела и ночью. Мелодичные переливы аль-уда затрагивали струны душ поздних посетителей, заигравшихся в шатрандж настолько, что совсем забыли про кальян. Во дворце тоже не все отправились почивать. Главнокомандующий чеканным шагом приближался к рабочему кабинету принца, где, как ему сказали, заперлись Аль-Муалим с его высочеством после ухода наместника Огненных Земель. Стражники у дверей, возведя алебарды, пропустили позднего гостя за расписные двери. Альтаир правильно поступил, что сразу вернулся с докладом и не стал ждать утра — его принц упрямо отказывался отдыхать, пока не получит все ответы. Наследник нашелся сразу — сидел за своим столом, подперев голову кулаком и невпопад кивая очередной заунывной лекции старшего советника. Его он оставил при себе, видимо, как раз отгонять сон. Завидев в дверях Ла-Ахада, с принца сон и усталость как рукой сняло. Тот весь подобрался и требовательно воззрился на своего слугу. Аль-Муалим тоже обеспокоенно обернулся, в мгновение затихнув. — Ваше высочество… — Говори! — Малик раздраженно махнул рукой, опуская всевозможные формальности. — Это наемник из Бюро Посредников, что расположен в Лихом квартале, — сухо отрапортовал Альтаир. — Независимое Бюро никому не подчиняется. Прийти туда может любой желающий и за щедрое вознаграждение там оказывают услуги особого характера. Бандиты, шпионы, убийцы, воры. Этого наемника наняли только в этот раз. Убийцу Второго принца и бандитов для первого покушения нанял тот же человек, что и его. — Они готовы исполнить даже покушение на членов правящей династии? — ужаснулся старший советник. — Кто-то явно сильно раскошелился на подобное мероприятие, — устало потер виски Малик. — Так и есть, — кивнул Альтаир. — Покушение на члена императорской семьи стоит баснословных сумм. Я уверен, что Бюро обеспечит себе гарантии. Поимка того, кто стоит за этим всего лишь дело времени. — Настолько богатых мужей, готовых так запросто проститься с деньгами не так уж и много, — задумчиво провел иссохшей рукой по светлой бороде Аль-Муалим. — Шептуны главнокомандующего быстро отыщут его. Принц безучастно кивнул. Опасения старшего советника не оправдались, наследник не стал впадать в безумство, горе не завладело им. Измотанный событиями и усталостью, Малик достойно принял утешающие его сердце новости. Всему свое время. И для мести тоже. Аль-Муалим тяжело выдохнул и медленно побрел по коридору, направляясь в гостевые покои, после того, как он с главнокомандующим проводил принца в его покои отдыхать. Слуги уже приготовили ему его любимые комнаты, в которых он не раз задерживался еще при правлении Умара Аль-Фадхи. Альтаир, не торопясь, вышагивал рядом с наставником, будто уйдя в свои думы, однако янтарные глаза внимательно следили за дворцовыми патрулями, за полупрозрачными тенями шептунов. — Бюро Посредников, значит, — умиротворенно проговорил старик, наслаждаясь ночной тишиной и свежестью. Томный свет луны освещал просторную галерею, проникая через высокие окна и падая на голубую мозаику стен. — Исполнители никому не присягали на верность, поэтому и отследить их сложнее, — эхом отозвался голос главнокомандующего. — Сколько же стоит душа принца на сегодняшнем рынке? — полюбопытствовал Аль-Муалим. — Четыреста тысяч золотых. Аль-Муалим хмыкнул и, подобрав полы халата, принялся медленно спускаться по ступеням в смежный коридор, где и располагались его временные покои. В саду уже начинали распеваться спросонья ранние птахи. Последний час перед рассветом, когда столица может еще видеть разноцветные сны. Легким кивком головы, Альтаир отправил стражей у покоев старшего советника. Те, с поклоном, удалились. — Редко кто готов расстаться с такими деньгами, — Аль-Муалим прошел в покои и закрыл за главнокомандующим двери. — Разве что, если эти суммы окупятся сполна. Альтаир выудил из поясной сумки сверток и молча протянул советнику. Старик бережно принял сверток и направился к столу, где уже давно горела свеча. — Шептуны допросили информатора из Бюро, — тихо проговорил Альтаир, став рядом со старшим советником, пока тот аккуратно разворачивал тряпицу и принялся с интересом разглядывать кольцо с печатью. — Заказчик убийства и двух покушений всего один. Владелец этого кольца. Бюро Посредников гарантирует полную анонимность своих нанимателей. Но… — Бюро не хочет рисковать собой в случае раскрытии их причастности к убийству члена правящей династии, — понятливо кивнул Аль-Муалим. — Поэтому и перестраховались. — И потребовали залог. — Тебе не кажется, что риск для заказчика слишком велик? — Аль-Муалим внимательно посмотрел на Альтаира. — В случае неудачи наемника ловят живым, допрашивают, он закладывает Бюро, а те предоставляют улику против самого нанимателя. Нужно быть абсолютно уверенным, что мы никогда не выйдем на Бюро. — Либо абсолютным глупцом, — фыркнул главнокомандующий. — Либо, — старик выделил слово, строго разглядывая своего подопечного, — кому-то это на руку. Альтаир нахмурился. Взял со стола кольцо и принялся разглядывать печать. Аль-Муалим с легкой улыбкой на тонких губах ждал ответа от своего ученика. Старик явно уже обо всем догадался, но ждал вердикта от Ла-Ахада. — Кто-то хочет подставить наместника Ущелья, — Альтаир положил печать на стол. — Но зачем? — Скорее всего, чтобы отвести подозрения от себя. У нас есть богатый злодей, — Аль-Муалим вытряхнул немного монет из кошелька и положил на стол аккуратную блестящую колонку рядом со свечой. — По какой-то причине ему не нравится то, что трон занимает семья Аль-Саифов. Император и императрица уже покинули наш мир, остались лишь два принца, не оставившие еще потомства. Пока ни один из них не коронован, реальная власть в руках Временного Правительства — Совета. А значит в случае смерти обоих наследников, именно они избирают следующего монарха. — Аль-Фадхи, — медленно произнес Альтаир. — Фантомный наследник? Это просто нелепый слух. — Слухами земля полнится, мой мальчик, — Аль-Муалим взял несколько монет с блестящей колонки, означенной, как «богатый злодей» и положил их рядом с кольцом-печатью. — Наш злодей выбирает себе козла отпущения. Тот, кого ему не жалко, и тот, чья смерть и позор, возможно, сыграют ему на руку. В данном случае козел отпущения — наместник Ущелья, господин Мудрик Вади. Наш злодей воздействует на него своими путями, возможно, запугивает, а возможно… — Аль-Муалим положил еще пару монет рядом с кольцом наместника Ущелья. — В итоге, наш уважаемый господин Мудрик Вади щедро платит Бюро за действительно сумасшедшее мероприятие, не особо задумываясь о последствиях. — Мы хватаем наемника, допрашиваем, выходим на Бюро, а там нам отдают залог, — продолжил Альтаир. — Наместника Вади казнят, его семью с позором лишают всех привилегий, его имущество уходит в казну империи, а земли расходятся по решению Совета. — Даже если основной план срывается, он может обогатиться за счет полученных земель. К тому же наместник Ущелья всегда был упрямым стариком. И порой именно его голос был решающим во многих спорах. Например, наместник Софиан недавно лишился трех деревень в споре с Нагорьем из-за него. Аль-Муалим замолк, смахнул все монеты обратно в кошелек, а кольцо припрятал в рукавах халата. — Отправляйся спать, Альтаир, — старший советник взял со стола свечу и понес ее к прикроватному столику. — Твои шептуны хорошо поработали. Его высочество пока беспокоить не стоит, сейчас он полностью погружен в дела Империи, защищать его покой — наша задача. Как и найти виновника. — Я приказал следить за наместником Вади шептунам, — у порога отозвался Альтаир. — Мудрое решение, — кивнул Аль-Муалим и в мутных глазах старца главнокомандующий заметил хитрый проблеск. — А я, пожалуй, нанесу в скором времени визит господину Мудрику Вади. У меня вдруг возникло к нему много вопросов. И если пара-тройка твоих бравых гвардейцев составит мне компанию в этом нехитром деле, то это, несомненно, было бы просто замечательно. — Полагаю, пара человек с честью откликнется на ваше пожелание, учитывая ваш возраст, — Ла-Ахад усмехнулся и покинул покои советника, пожелав тому мудрых снов. Вскоре и его шаги затихли в коридоре. — Если Абхамул не пошлет мудрости этим двоим, и они не займутся собственным потомством, то я и их переживу, — горестно проворчал старик, готовясь ко сну.