Когда он рядом

Открыв глаза первым делом я увидела, что лежу вся укутанная в одеяла и подняла руки, потирая глаза. Мозг медленно вспоминал произошедшее и от стыда у меня вспыхнули щёки. Тёмная палатка была просторной, а за её пределами я слышала тихие голоса и видела свет от костра. Темнота сгущалась и я решила выползти несмотря на то, что мне было до безумия стыдно. Сначала никто не обратил на меня внимания, но я увидела, как блондинка стреляет глазками в Никиту, пытаясь кадрить, парень в кепке смеётся и почесывает губу, а рядом с ним сидящая Даша мило улыбается, засматриваясь на его пирсинг. — О, ты проснулась, — улыбнулся парень, на которого так пристально смотрела красноволосая. — Мы все за тебя здесь переволновались. — Бунтарка, — позвал меня Никита, потягиваясь. — А я думал, что окочурилась. — Ага, тебе на радость, — буркнула я, присаживаясь рядом. — Ты как себя чувствуешь? — вновь спросил парень почёсывая чёрную шевелюру. — Во сне ты плакала. Я закусила губу, отводя взгляд в сторону. Это было сказано так, чтобы никто не услышал, иначе неловкость ситуации была бы за пределами реальности. — Страшный сон приснился, — пожала плечами я и громче добавила. — А так всё в порядке, чувствую себя хорошо! Никита кивнул, но явно не поверил мне насчёт первого. А что я должна была ему сказать? Что? Простите, мне вновь снился парень, который разбил меня в дребезги и из-за этого родители отправили меня в этот лагерь? В лагерь для подростков с жизненными трудностями? Нет, спасибо. Ложь лучше правды и я в этом убедилась. Все принялись жарить зефир на костре, а через какое-то время мы уже уплетали картошку, приготовленную Никитой в мундире. Я и подумать не могла, что он так вкусно готовит! Парень с пирсингом, на которого так смотрела Даша, подсел ко мне и улыбнулся. С ним почему-то тут же стало тепло, будто я надела свитер поздней осенью после вечерней прогулки и прохлады. — Ты слишком грустная, — улыбнулся парень и посмотрел на меня. — Я Серёжа, можно просто Серьга. — Очень приятно, — улыбнулась я и нашла с голубых глазах теплоту, будто он мой старший брат. — А я Лина. — Я знаю, — усмехнулся парень и просунул мне шоколадный батончик. — Если тебе понадобится, скажем так, разговор по душам и поддержка, то не стесняйся, я всегда выслушаю и помогу советом. — Конечно, спасибо большое, — удивлённо проговорила я. — Но… Почему ты так волновался за меня, когда я пропала и соглашаешься выслушивать незнакомого человека? — Потому что я не хочу, чтобы люди совершили мою ошибку, — лучезарно улыбнувшись парень натянул рукав толстовки и я увидела множественные порезы и один толстый, глубокий и шероховатый шрам. Самоубийца. — Если бы со мной мог кто-нибудь поговорить, то я бы не сделал такую глупость, — вновь улыбнулся Серёжа так, словно был мягким безобидным облачком, поправляя свои русые волосы. — Но всё поменялось, когда я влюбился. — О, в кого? — поинтересовалась я, ругая себя за свою наглость. — Я знаком с Дашей около года и… Она была моим другом по несчастью, но немного в другом русле, у нас у двоих была депрессия. — И вы вытащили друг друга из такого состояния? — спросила я, будто это какой-то романтический фильм и влюблённые герои спасают друг друга от смерти. — Не совсем, — как-то грустно улыбнулся Серёжа, но после быстро убрал такую грусть с лица. — Самым верным вариантом было всё принять и отпустить, даже после таких последствий, как попытка самоубийства. Всегда есть выход. Серёжа улыбнулся и пересел к Даше, которая заскучала. Я чувствовала в этом парне необъяснимую теплоту и мне хотелось дать ему тоже самое, редко встречаются люди такого строя, обычно они эгоистичны, а он… Он будто из параллельного мира. Скорее всего в момент его, скажем так, в момент его деяния он понял, что всё решаемо. Всегда есть выход. — Разбойница, — позвал меня Никита и я отвлеклась от своих мыслей, смотря на парня. — Пошли спать. — Чего? — удивилась я и огляделась вокруг, заметив, что вокруг уже никого нет. — Я не могу, ты же вожатый! — У тебя было обезвоживание, поэтому я должен следить за твоим состоянием. Я нехотя поднялась с места и направилась к палатке Никиты, толкая его плечом. Укутавшись по самый нос, я замерла, дожидаясь парня. Это очень странно, но всё же, раз он так сказал, не специально же? Я слышала от девочек, что в прошлом году какая-то девушка потеряла сознание и он тоже спал с ней в палатке, дабы проследить за самочувствием. Что ж, раз выбора нет, то надо просто переждать эту ночь. Всматриваясь в тёмно-синий потолок палатки я постепенно стала проваливаться в сон. — Лина, Лина! — трясли меня за плечи и я кое-как раскрыла глаза, чувствуя, как пряди волос прилипли ко лбу. Чьи-то тёплые руки тут же стали сбрасывать с меня одеяла и снимать верхний свитер, а я была словно кукла, которая ничего не понимает. Когда сонливость начала отходить, я увидела Никиту с серьёзным выражением лица, который постоянно трогает мои щёки и проверяет запястьем лоб. Парень был очень сосредоточен и я не понимала причину такого поведения. — Что такое? — прохрипела я, потирая плечо. — Ты снова кричала во сне, — быстро проговорил Никита. — А ещё… Думай своей башкой! Ты легла в нагреваемый надувной матрас, напялив на себя свитер и накрывшись двумя одеялами! Ты что, умереть захотела? — Нет, я просто… Договорить у меня не получилось, потому что ко рту тут же подставили бутылку с водой и заставили пить. Судя по всему у меня был перегрев и я тяжело выдохнула, сползая с горячего матраса. — Спасибо, — прохрипела я, отпивая глоток воды. Одной рукой Никита держал мою голову, а второй бутылку воды, давая мне отпить. — Никит, — пропищала я, чувствуя, что слёзы вот-вот прорвутся, вспоминая сон. — Почему он меня бросил? Парень ошарашенно посмотрел на меня, даже в ночном сумраке я видела выразительность его глаз. Они действительно были необычными. — Лина, — прошептал Никита и я почувствовала, как его дыхание коснулось моей щеки. — Я не могу сказать тебе о его действиях и поступках, потому что никогда не бросал людей, которые мне дороги. — Никогда? — прошептала я сломавшимся голосом. — Я не мог оставить их, потому что прекрасно понимал, что без меня они сломаются. Первый всхлип вырвался из моей груди, а после последовало ещё три и горячие слёзы залили лицо. Никита ничего не сказал, лишь тяжело выдохнул и резко обнял меня, прижимая к себе так, словно защищает от какого-то монстра. Он первый при ком я показала свои чувства, потому что он единственный, кто об этом знал. Видимо, боль была сильнее рассудка и я не могла её оттолкнуть как бы не хотела. Обида, растерянность, появившаяся ненависть, всё смешалось и я продолжала утыкаться носом в футболку Никиты, который так же по прежнему обнимал меня и успокаивающе гладил по волосам.