В поисках своего мира...

- Что ты видишь? - Что? - Что ты видишь, когда смотришь в окно? Скажи мне, Ичиго. - Я вижу детей, Урью. Маленьких и беззаботных детей, чья величайшая трагедия - отсутствие новой игрушки. - Я тоже вижу детей. Вот только ты мне так и не ответил. Не сказал всего. - Что ты еще хочешь, брат? Сейчас лето, на улице в футбол играют дети. Что я должен видеть?       Чуть поморщившись, Урью снова перевел взгляд на улицу. Сидящий на подоконнике Ичиго был похож на статую, созданную величайшим из мастеров. Обласканный солнечным светом, его кожа и волосы светились теплым золотистым светом, казалось, что он весь состоял из янтарной крошки. И только в глазах, устремленных на детскую площадку, мелькала нечеловеческая тоска. - Я знаю тебя, как себя самого, Ичиго. Но если ты так хочешь, я перефразирую. Что ты вспоминаешь, глядя на играющих там детей?       Чуть повернув голову, Ичиго внимательно посмотрел на своего брата. В последнее время навалилось очень много дел, и все живущие в доме сейчас отсутствовали. Остались только Ичиго и Урью. Вглядевшись в синие глаза, молодой Бог заметил знакомую тоску. - Карин и Юзу. - Я так и думал. Я тоже помимо детей вижу их. А еще я вижу несбыточное. - Почему? - Несмотря на то, что я помню все, даже изначальный мир, перед глазами у меня только одна женщина. Та, которая ответила мне согласием. - Я уверен что скоро и Тацки проснется. - Нет, не проснется. Когда все воспоминания вернулись, я ждал тебя и одновременно собирал всех наших. Многие из клана мертвы, многие и не рождались, остальные тебя не помнят. А Тацки... Она жила по соседству, и когда ей исполнилось семь, ее сбила машина. Ее не спасли. - Урью... - Не жалей меня, не надо. Просто помни, что ты не один. Пошли устроим пикник? Погода в самый раз.       Лето в Японии не особо жаркое, трава не желтеет и не высыхает под палящим солнцем. Тем удивительнее было внезапное наступление жары. Кто бы что ни утверждал, а Общество Душ все-таки может влиять на мир Живых. Ярость сильнейшего синигами с огненным зампакто вылилась в яростную битву происходящую в Сейретее, в то время, как живые наслаждались нежданным сюрпризом.       Пока метеорологи срочно пересматривали свои сводки, пока новостные каналы пытались исправить казус с обещанными дождями, Ямамото Генрюсай, открыв глаза, активировал свой зампакто. Никто не мог предсказать подобного...       Ямамото по праву носил титул сильнейшего синигами. Главнокомандующий Готея помнит себя с того времени когда ценилась только честь. Бесчестие было величайшим страхом людей. Будучи воином, неукротимым и яростным, он всегда хранил в себе свои обещания, всегда действовал согласно собственному кодексу чести. Честь, верность а также непрекращающиеся битвы. Вот чем жил Ямамото.        Было ли это благословением? Или проклятием? Просто в один момент, перед его глазами замелькали странные картины. Из года в год Ямамото видел ночью жизнь Куросаки Ичиго. Каждый его шаг, каждый мир, каждую попытку. Одна ночь - один день жизни Куросаки Ичиго. Год за годом, снова и снова.       Старому синигами хотелось кинуться на предавших доверие рыжеволосого, хотелось растерзать глупцов, вырывающих надежду из израненного сердца. Иногда, во сне, Ямамото плакал, теряя надежду вместе с рыжеволосым.       Прошли годы, и перед полуприкрытыми веками Главнокомандующего стали мелькать лица, увиденные им во сне. Именно тогда старик понял что время пробуждения Ичиго стало приближаться. Когда Урахара решил уйти на Грунт, Ямамото просто подписал все бумаги, позволяя ему работать и жить, там где захотелось. Урахара ушел, имея возможность вернуться в любой момент. Когда Айзен стал с интересом посматривать на Пустых, Ямамото просто протолкнул приказ о создании проекта Эспада. Таким образом Айзен стал Владыкой Пустыни, имея в своем распоряжении боеспособную армию.       Имея хорошую память, Ямомото стал воссоздавать старый сценарий действий. Совет Сорока Шести пытался контролировать, пытался управлять и приказывать. Ямомото следовал их приказам, и всегда добивался желаемого, перекручивая приказы и переиначивая изначальные задумки. Ямамото знал, что такое верность и честь. Ямамото умел бороться.       Когда пришло время, на дежурство отправилась Кучики Рукия. Ослабленная переходом через Врата, она сразу попала к дому Шибы Ишшина, где и передала силы синигами, не способная самостоятельно справиться с Пустым. Позже ее вернули в Сейретей, предварительно всполошив всю Каракуру слухами об ее аресте. Да, было временное заточение в Башне Раскаяния. Да, был блокирующий ошейник. Да, был суд на холме Соукиоку.       Кто бы осудил малышку Рукию за передачу сил тому, кто и так знал о существовании синигами, и успешно мог пользоваться каплями собственной реацу? Заперли ее в башне и надели ошейник только потому, что подобные действия подробно прописаны в законах. Да и намного проще восстановить запас сил, не расходуя реацу понапрасну. Холм Соукиоку? Ну не в бараках же ей делать официальный выговор, в конце концов! Его верные ученики и помощники, даже не понимая его действий, только поудобнее устроились в первых рядах, готовые увидеть незабываемое представление. Только вот, пришел не Ичиго.       А несколько лет спустя, с синигами стали происходить странные случайности и странности. Они начали засыпать, стоя на посту. Им снились странные сны и кошмары. Они начали задумчиво смотреть друг на друга, будто выискивая ранее неизвестное. Стали перемигиваться и шептаться между собой. Ямамото знал эти признаки, он понял. Ичиго скоро придет. Ямамото ждал. И дождался.       Вестником стал Шиба Ишшин. В один день, всполошив дежурных, он начал ломиться в двери Совета. Яростно и неистово он кричал о самозваном боге, пришедшем разрушить мир. Ишшин кричал что этот самозванец будет угрозой Королю Душ, Совету и Сейретею. Яростно шипя и плюясь сквозь зубы, он проклинал собственного сына. Совет Сорока Шести принял эту версию. И поступил приказ о ликвидации Курасаки Ичиго. В тот момент вспыхнули огни. В тот момент, когда Ишшин стоящий напротив Ямамото сказал: "Это все ради семьи".       Единым фронтом встали Капитаны, отказавшись выполнять приказ. Дом Кучики встал на защиту нового Бога. Клан Оружейников оказал поддержку мятежным синигами. И в тот же миг из тени вышли представители клана Ахара. Полыхала реацу, горели костры. Началась война. Война за честь Бога.       Ямамото смотрел на все происходящее, сжимая зубы и хмурясь. Он просчитывал возможности. Снова и снова. Только один фактор был им не учтен: Оэцу Нимайя. Стоя напротив Капитана Королевской стражи, Главнокомандующий Готея дал свой ответ, на предложение об уничтожении мелкого паршивца. - Преврати в пепел всё живое Рюдзин Дзякка!

***

      А в Каракуре температура воздуха только повышалась. Бледные японцы повыходили на улицу, подставляя лица солнцу. Все полянки и парки были устланы скатертями для пикников. Люди смеялись и радовались. Ичиго повел Урью на свое обычное место, отдаленное и уединенное. Валяясь на свежей траве, не признавая подстилки, они наслаждались жарким ветром. Казалось сама сущность отогревается под порывами тепла. Их покой и тишина были нарушены через несколько часов, самым обыденным способом: на полянке появился лишний. Возвышаясь над лежащими подростками, холодной, равнодушной статуей, Улькиорра вызывал у них непроизвольный озноб. - Владыка приказал привести Вам подарок. - Привести? - Да. А это, попросили передать.       Абсолютно не меняясь в лице, зеленоглазый достал из кармана мертвую мышь. Через мгновение поляна наполнилась веселым смехом подростков, прекрасно опознавших личность дарителя. - Что за подарок? - Выходите! Слегка поклонившись застывшим парням, Улькиорра исчез в сонидо. Его уход остался незамеченным. - Вы тоже все помните? - ... - ... - Ичиго! Урью! Да придите же вы в себя! - Тацки? - Карин? Юзу?       С тихим восклицанием кинулись девушки в сторону Ичиго. Обнимая сестер, крепко прижимая их к себе, Ичиго тихо улыбался. Вцепилась в его руку Карин, тихо плача у него на плече. Сверкая, незамеченными упали первые слезы Бога, пропав в рыжеватых волосах Юзу. В миг, когда Бог заплакал, с неба пошел дождь. Маленькие, искрящиеся на солнце капли, теплыми струями омывали мир, вздохнувший в облегчением.       В разных местах, в разных измерениях, десятки людей и синигами вскинули голову. Казалось они услышали призрачный смех, будто мед разлитый в пьянящем воздухе. И только четверо отреагировали по - другому. Масаки Куросаки - боязливо сжалась к клубочек, постепенно окутываясь черной реацу. Ишшин Шиба - пустым взглядом смотрел в пространство перед собой и шептал непрестанно: - Это все ради семьи... Оэцу замер в полу взмахе мечом, неверяще оглядываясь вокруг. Король Душ на миг замер, чтоб в следующий со стоном схватиться за сердце, пронзенное болью.