РОV Урахара Киске
Ичиго уходил. Медленно, плавно и неотвратимо. Гордый разворот плеч, упрямо вскинутая голова. Ичиго уходил. Если бы у него перед глазами не было кровавого тумана, он бы заметил что движения его рыжеволосого божества не плавные, а переполненные болью и мукой. Ичиго шел вперед, пересиливая и ломая самого себя. Только вот разбитое сердце осколками резало грудь, он задыхался и хрипел, не имея возможности даже вздохнуть. Перед глазами будто кто-то включил повтор: покрывающиеся равнодушием янтарные глаза и уход. Снова и снова. Хотелось выть и плакать, только вот ни звука, ни слез. Просто тишина поселилась там, где раньше звучало мерное движение его собственного сердца. Ничего не осталось... С трудом поднимаясь, он только получил очередную порцию боли: он виноват сам. Не понял, не поддержал, не спас... Дальнейшая его жизнь напоминала бег по кругу. Сложно было сказать сколько времени прошло, он просто двигался. Ночью, выполняя желание Ичиго, он создавал самый настоящий шедевр, руки самостоятельно двигались, плавно текла реацу, а перед глазами... Ичиго снова уходил. Ничего не замечая, медленно убивая себя, он выполнял последнее желание своего ушедшего Бога. Я просто надеюсь, что он не чувствует больше боли... В сущности, заплатить жизнью за чужой покой и свободу, какая же это малая цена. Но если в часы бодрствования Ичиго перед его глазами уходил, то во время сна... Он умирал. Он падал. Он растворялся в мире, растворялся в собственной боли. А иногда... он уходил вместе с ним. Кошмары стали постоянностью в его никчемной жизни, и даже понимая, что это просто фантазия его агонизирующего сердца, Ичиго уходил вместе с ним. Тот, второй, был лучше. Молодой, красивый, верный и преданно ждущий на протяжении многих жизней. В отличие от самого Киске, не раз убивавшего, упивающегося собственным предательством, у его соперника было преимущество. А еще, в их глазах горело одинаковое пламя... Наверное он окончательно сдался, потерял смысл и не владел желанием двигаться дальше. Именно поэтому, измученный снами и видениями, он решился на последнее свое предательство. Это было просто. Закончить гигаи, отправить Ишшина в роли посыльного и последнего дара, без писем, без лишних слов. А потом выйти... Где-то там, на другом конце города, ото сна пробуждался дом, с живущей в нем семьей, необычной, непонятной и единой. А он... Он танцевал, он в последний раз смотрел на небо и вглядывался в диск луны. Его окружали крики и стоны, рычание и вой. Его руки дрожали от напряжения и боли, его сердце сбиваясь с ритма, окрашивало губы алым. Кричала Бенихимэ, и наверное кричал он сам. - Цвети Сенбонсакура! ...и мир окрасился алым, алым окрасилось небо и земля. Розовые, нежно-смертоносные лепестки застилали весь мир, а луна смотрела с небосвода. Будто на миг окрасившись в цвет пролившейся крови, она скрылась за облаками. Дрогнули золотистые ресницы, открывая сонные янтарные глаза. Прислушавшись к тихому шепоту мира, Ичиго перевернулся на другой бок, в надежде снова увидеть необычный сон. Было тихо и спокойно, ничего не тревожило покой мира и его Бога.***
- ИЧИГО! ЮЗУ! КАРИН! ПОРА В ШКОЛУ!!! Пробуждение было мгновенным и до боли привычным. Хоть и казалось, что все это уже давно забыто, его память снова доказывала обратное. И насмешкой это утро казалось не только ему. " - У меня слуховые галлюцинации, Король?" Не переставая сонно тереть глаза, Ичиго раздумывал о жестокой шутке собственной памяти. Прислушавшись к царящей в доме утренней неге, не разрываемой криками и шумом, он снова устроился в кровати поудобнее. В конце концов, на улице лето, а у него каникулы... - В ШКОЛУ, Я СКАЗАЛ!!! " - Мать, Король! Это уже не смешно! - Я согласен, Хичи. Слишком уж напоминает наши первые пробуждения. - Ты не совсем прав, Ичиго. - Старик? - Не первые пробуждения. Слишком яркое напоминание о Изначальном мире. - Да, наверное... - Мы уже забыли, как было в самом начале, Старик. Столько миров, столько историй... - И все это всегда заканчивается моей смертью. Я предпочел спрятать от самого себя Изначальный мир. Так легче. Было. - Ты ведь уже отпустил, Ичиго. Просто подожди еще немного, и станет легче. - Я чувствую пустоту в груди, Старик. Будто там дыра, кровоточащая и не заживающая. И она втягивает меня в пустоту... - Ичиго... - Мы всегда рядом, Король. Всегда. Но разобраться с шумом все равно надо..." С тихим вздохом поднявшись с кровати, Ичиго направился на первый этаж, где находился непрошеный гость. Стоило только выйти из комнаты, столкнулся с растрепанным Сато, так же выскочившим из своей комнаты. - Мне кажется прибыли гигаи, заказанные Вами. - Говорил же тебе, обращайся на ты. Да и не мог Киске без дополнительных сюрпризов. - Вот и узнаем этот сюрприз, - Сато протянул эту фразу, улыбаясь весьма предвкушающе. Направляющихся в сторону шума подростков, заставил резко остановиться всплеск реацу. - О! Отец тоже проснулся... Войти в этот дом было на удивление легко, не считая тлеющего косоде. Светлое, полное окон помещение, новейшая бытовая техника, множество безделушек (дорогих даже на самый непритязательный взгляд), мягкие диваны и ковры. В общем, его дети устроились весьма неплохо. Только вот не давал ему покоя взгляд Ичиго, так смотрят старики. Старики прожившие много лет, преодолевшие множество препятствий, потерявших близких и нашедших самих себя. В золотисто - янтарных глазах, Ичиго не было. Там жил кто-то могущественный, знающий и бесконечно одинокий. А еще, кажется умирающий... Наблюдая несколько дней за дочерьми, он успел заметить, что их оберегают, и их совсем не беспокоит прошлое. Наверное он должен поблагодарить кого-то на небе, хоть в Бога сам и не верит. Просто забыл, кто именно сейчас Бог этого мира... Наверное это и к лучшему. Один вспомнил на свою голову... Встряхнувшись, будто большой пес, Ишшин решил напомнить своим детям, кто они такие на самом деле. Своеобразно, но все же напомнить... - ИЧИГО! ЮЗУ! КАРИН! ПОРА В ШКОЛУ!!! Буквально на интуитивном уровне, в полной тишине дома, он почувствовал чужое любопытство. Кто-то большой и сильный, на миг приоткрыл глаза, просканировав его намерения и стремления, а потом будто по голове погладил, разрешая и одобряя. - А я на защиту дома грешил! Ну, Ичиго! Ну дает! Мой сын! Встав в пафосную позу, он приготовился к встрече с хозяевами дома. Простояв так несколько минут, он наконец заподозрил неладное. Его проигнорировали! В отдалении, на самом краю сознания, он услышал насмешливое хмыканье. Это точно простой дом? Снова наполнив легкие воздухом, он повторил: - В ШКОЛУ, Я СКАЗАЛ!!! Пусть и не сразу, но реакция все таки последовала. Кубарем скатился с лестницы вихрастый подросток, судя по лицу немного туповатый и невезучий по жизни, но бесконечно упрямый и преданный. Скосив взгляд на сонного парня, Ишшин мысленно одобрил выбор сына: этот не предаст. - Какого? Мужик, ты как тут появился? А вот с манерой речи надо еще поработать... - Я - Куросаки Ишшин. - А я - Император. И что дальше? - Я - отец Ичиго. Не тот придурок, который сейчас в доме с копией моей жены, а настоящий. А ты - как был идиотом, так им и остался, Кейго. Пока подросток хватал ртом воздух, Ишшин успел заметить пробуждение сына. - Неужели? Я согласен, Кейго - идиот. Только вот, отец Ичиго - я. Его старый друг-недруг стоял в проеме двери, одетый в мягкую домашнюю пижаму, и в руке держал заряженный лук. Изящные прямоугольные стеклышки очков поблескивали весьма многообещающе. - Помниться мне, у тебя только один сын был. Или в этом мире что-то изменилось? Извини, не прокатит. И девочки, и сын - мои. - Вот как? Ты уверен? - Да. - Ты всегда был категоричен, синигами. Сколько ты помнишь? Мир? Два? - Один. Только один, Рюукен. Мне этого достаточно. - Тогда не тебе судить. Именно меня он называет отцом, со мной делится бедами и переживаниями. Пусть кровь у нас разная, я ни разу его на смерть не обрекал. В моей памяти, как минимум несколько твоих предательств сохранилось. - Я не предавал. Ни разу. - Неужели? - У квинси в любом случае не может родиться синигами! Выразительно поднятая бровь Рюукена подсказала ему о его оплошности. Иногда он как скажет... - Но если для тебя это так важно, будешь мамой. В этом мире, как я успел понять, Масаки редкостная... Появившаяся рядом с его головой дыра в стене, очень красноречиво дала понять что о его предложении думает квинси.