Акула и садист

Вряд ли я могу найти оправдание тому, что случилось в ту ночь. Только если сказать, что садистский азарт настолько поглотил меня, что я был не в состоянии замечать что-либо вокруг. Видите ли, в этот раз всё пошло несколько иначе, нежели чем несколько месяцев назад, когда куноичи умудрилась вонзить мне нож в бедро. Тогда я потерял бдительность, потому как считал, что Кисаме обязан сам добивать своих противников. Теперь же вина целиком и полностью лежала на моих плечах. Пока я забавлялся в разуме одного из противников, сдирая с него кожу, слой за слоем, и наслаждался его чудесными криками отчаяния, другой подкрался ко мне, сжимая в руках клинки, которые до этого я видел лишь в камере пыток под названием Цукуёми. Я заметил его лишь в последний момент, когда было слишком поздно что-либо предпринять. К счастью, про Кисаме нельзя было сказать то же самое. Прежде, чем лезвия коснулись моей кожи, партнёр загородил меня от нападавшего, используя своё тело как щит. Первое, что я сделал, это глянул вниз, чтобы оценить, насколько сильно ранен Кисаме. Его меч блокировал одно из лезвий, что само по себе было благом. Однако второе довольно глубоко вонзилось в бок партнёра. Кажется, даже зацепило тазовые кости. Кисаме не вскрикнул, и я отметил для себя факт того, что подобное ранение в области таза не очень болезненно. По крайней мере, по сравнению с несколькими схожими травмами, которые сами пришли мне на ум. Но о методах пыток мы поговорим позже. Моё следующее действие было вполне ожидаемым: убить ублюдка. В одно мгновение кунай оказался в моей руке, а уже долей секунды позже он торчал из глаза того ниндзя. Прискорбно, но я вложил в бросок чуть большее усилие, чем необходимо, и остриё прошло сквозь оптический орган, вонзившись в мозг. А я надеялся подарить ему долгую и мучительную смерть за то, что он сделал, но теперь это уже не важно. Убедившись, что обладатель редкого оружия, как и остальные противники, мёртв, я тут же сосредоточил своё внимание на Кисаме. Он сидел на корточках, опираясь коленями о землю, и зажимал кровоточащую рану на боку. Пока я разбирался с нападавшим и осматривал поле боя, он уже извлёк клинок, но ещё не успел обработать рану. Ни говоря не слова, я отстранил его руки и принялся оценивать нанесённый ущерб. Краткое прикосновение кончиками пальцев в районе повреждения успокоили мои худшие тревоги: кости не были задеты. Нет, холодная беспощадная сталь оружия просто вонзилась партнёру в бок, но не успела выдрать ни кусочка плоти, разрывая при этом нежные мускулы под ней, давая владельцу возможность вновь замахнуться и, развернув лезвие кверху, зацепиться за хрупкую грудную клетку, вырвать молочно-белые кости изнутри, доставляя жертве мучительную, непереносимую боль, и… Извините, я немного увлёкся. Ладно. В любом случае, на этот раз я решил захватить с собой дорожную аптечку, так как знал, что мы столкнёмся с ниндзя. По заданию Пэйна мы должны были патрулировать местность в радиусе тридцати километров от базы; у него были причины подозревать, что группа ниндзя попытается приблизиться к нашему убежищу, а значит они представляют угрозу для организации. Приказ был прост: осмотреть окрестности, убить всех людей, опасных животных и тому подобное. Когда мы разбили лагерь ранее той ночью, я решил действовать более прямолинейно, чем обычно, и намеревался попытаться заснуть спиной к спине с Кисаме. Естественно, когда я почувствовал, что его сердце бьётся быстрее обычного, я спросил, в чём дело, ожидая услышать предупреждение о разыскиваемых нами потенциальных противниках. Он подтвердил мои опасения, попросив проверить окрестности Шаринганом. Неприятель действительно лежал в засаде. Должно быть, Кисаме всё-таки знал, кого мы ищем, иначе сомневаюсь, что он заметил бы их под покровом ночи. Ну, что ж, похоже, напарник научился слушать, когда нас инструктируют. Пока эти мысли проносились в моей голове, руки занимались перевязыванием ран напарника, снова и снова оборачивая снежно-белый бинт вокруг его туловища. Этого должно хватить до тех пор, пока мы не вернёмся на базу, где Какузу как следует заштопает Кисаме. Когда я наконец подлатал напарника и закрепил перевязь, мои руки охватывали его туловище, практически заключая его в объятья. Довольно неловкий момент, смутивший нас обоих, а потому я тут же прервал его, отстранившись и опустив руки. Сохраняя невозмутимость, я сообщил Кисаме, что теперь мы можем возвращаться в наше убежище, и поднялся на ноги. Чем скорее мы соберёмся, тем быстрее сможем покинуть эти унылые заброшенные места, о которых даже Ками забыли, и вернёмся к хоть сколько-нибудь приемлемому существованию в цивилизованном мире. «А разве нам не надо завершить миссию?» – тут же спросил Кисаме. Я одарил его таким взглядом, каким учителя смотрят на учеников, которые только что задали особо глупый вопрос. А чем, по его мнению, мы только что занимались?! Вдруг ко мне пришло озарение. Может быть лишь одно объяснение бешено бьющемуся сердцу Кисаме, его просьбе проверить, кроется ли что-то в лесу, и последовавшему вопросу, не нужно ли нам продолжить выполнение задания. Инстинкты ниндзя подействовали, и он опасался, что в лесу могут прятаться другие вражеские группировки. Без сомнения, добросовестное заблуждение, но это всё равно заставило меня нахмуриться. Сдержанным ровным тоном я напомнил ему, что Пэйн послал нас уничтожить один отряд, а не несколько. Он моргнул и пробормотал «А-а-а», на что я мог лишь покачать головой и продолжил собирать вещи. Вскоре напарник присоединился ко мне. Через несколько минут мы снова были в пути. Вместо того, чтобы идти впереди, я решил держаться Кисаме, защищая того с фланга. В течение всего пути он непрестанно отстранялся от меня; я же лишь сокращал расстояние между нами, как только замечал это. Наконец, после пятого или шестого раза, я попросил его, чтобы он перестал отходить. Возможно, я высказался в менее любезной форме. «Извините, Итачи-сан. Просто… как бы…» – на секунду его взгляд скользнул к клинку в моей ладони. Внезапно всё встало на свои места. «Ты действительно полагаешь, что я причиню тебе вред?» Если вы когда-либо видели животное, ослеплённое яркой вспышкой света, застывшее от страха и не способное пошевелиться, вы легко сможете представить выражение лица Кисаме, более бледного, чем обычно. В тот момент я должен был принять важное решение. То, что я сейчас скажу, может успокоить моего напарника, или же наоборот, убедить его в обратном. Но это точно увеличит мои шансы пострадать от его руки, если ему представится такая возможность. «Кисаме», – начал я, стараясь не дать своему голосу дрогнуть, – «если бы моей целью было нанести тебе вред или избавиться от тебя, я бы давным-давно воспользовался одной из бессчётных возможностей, которые не пропустил бы ни один наёмник. В данном случае у меня нет никакого желания наносить тебе увечья». К сожалению, я слишком поздно понял, что, видимо, недостаточно хорошо перевязал Кисаме, и его рана, должно быть, снова открылась и начала сочиться кровью. В ту же секунду, как я закончил свою речь, бледная от потери крови акула упала в обморок.