Акула и садист

Хорошо, что меня ненадолго оставили в больничном крыле нашей базы для наблюдения. В конце концов, я заслужил отдых после всех потрясений, что свалил на меня мой напарник. Для начала он сказал, что нет, он не пытался меня отравить; он даже не знал, что угостив меня бутербродом, мог запросто отправить на тот свет. Сам по себе факт того, что Итачи чего-то не знал, является большим шоком, а уж то, что он мог ошибиться, тем более. Потом он спросил, есть ли у меня другие аллергии, чтобы знать на будущее. Если бы вероятность того, что он со мной разделается, была не так велика, я мог бы решить, что он так проявлял заботу со своей стороны. И под конец он признался, что в этом мире есть что-то, что ему нравится! Наверное, это было самой шокирующей новостью для меня – услышать от Итачи, что он неравнодушен к чему-либо. Это очень, очень странно. Создаётся такое впечатление, что Итачи на самом деле живой человек, а не нелюдимый, извращённый маленький хорёк, садист и психопат, которым я его знаю. А затем он ушёл. Просто ушёл, оставив меня размышлять обо всём, что только что произошло. В некотором смысле, я предпочёл бы, чтобы Итачи нарочно угостил меня пшеничным хлебом. Если бы он намеренно попытался отравить меня, я бы списал всё на ненависть и не заморачивался. Но нет, всё указывало на то, что хорёк оказывал заботу и внимание, что было само по себе невозможно. Итачи был примерно так же ласков, как дикая кошка, которую окатили ведром ледяной воды. И всё же, он пришёл и извинился передо мной. Вёл себя так, словно волновался о моём здоровье, и даже немного рассказал о себе. Самое логичное заключение: мой напарник болен и, возможно, помешался рассудком. Другое, менее вероятное заключение: Итачи решил подружиться со мной после всех предыдущих лет тишины и отстранённости. Если для Итачи это предел навыков общения с людьми, то я не удивляюсь тому, что он вырезал свою семью. Всё ещё совершенно сбитый с толку, я решил поспать и разобраться во всём этом позже.

***

После моего возвращения из больничного крыла наши отношения с напарником изменились. Во-первых, во время сражений мы не просто дрались на одной стороне, мы сражались вместе. На первый взгляд разницы нет, но поверьте мне, это абсолютно разные вещи. Понимаете, до сих пор на поле брани мы определяли врага как, ну, врага, и шли в атаку или действовали согласно плану Итачи для данной операции. Мы сражались, но это было так, словно каждый из нас был в одиночку, и просто старались не мешать друг другу в бою. Теперь же мы действовали как напарники, чего Пэйн и хотел от нас в самом начале. Если враг оказывался слишком близко, я мог рассчитывать на огненный шар или кунай моего напарника, и взамен я старался рассечь пару ниндзя, близко подобравшихся к хорьку. Он никогда не упоминал этого, да и я тоже молчал. Если подумать, то если бы я поблагодарил Итачи, это наверняка запустило бы в его извращённом разуме реакцию «убить слабую акулу, которой нужна помощь». Эй, я лишь сказал, что мой напарник помогал мне. Это совершенно не меняет того, что он – маленький хорёк-садист. Помимо всего этого, мы изменили график дежурств. Вроде как, мы позволяли друг другу проспать одну или две смены, просто чтобы другой мог нормально выспаться. На самом деле это я начал, а Итачи последовал моему примеру. В итоге мы просто перешли на две ночные смены вместо четырёх. Для меня всё стало чертовски проще. Ах да, а ещё однажды я накормил Итачи. Дело было так. Мы с ним направлялись на базу после завершения задания, был чудесный летний день и так далее. Проголодавшись, мы остановились перекусить. Мой напарник увёл нас с тропы в лес, чтобы нас не заметили возможные прохожие. Когда он наконец решил, что мы достаточно далеко ушли (почти на полкилометра от грёбаной дороги), он позволил нам остановиться. Я без проблем расположился на земле, но Итачи предпочёл сеть на полусгнившее бревно. Скорее всего, он не хотел испачкать плащ, или ещё что-то в этом роде. И если что, то я этого не говорил. Короче, мы оба приступили к еде в спокойной тишине, к которой я привык за годы. Как обычно, я краем глаза следил за Итачи. К моему удивлению, мой напарник откусывал большие куски, чем обычно, и вообще поглощал еду быстрее. Либо он торопился, либо был очень голоден. Учитывая, что утром мы обошлись без завтрака, а прошлым вечером рано поужинали, я мог поспорить, что дело в голоде. Нет, серьёзно, он уже съел всё подчистую, когда у меня оставалась ещё половина обеда. Видя, что напарник всё ещё немного голоден, я предложил ему один из своих рисовых шариков. Как я и ожидал, он принял еду. Затем, прямо перед тем, как откусить, он замешкался. В тот момент я понял, какие мысли проносились в голове Итачи. Определённо, смысл был следующим: «Он всё ещё держит на меня зло за пшеничный хлеб, поэтому он отравил рисовый шарик и сейчас собирается меня прикончить! Я должен убить его первым! Ш-ш-ш!» Однако это мысли Итачи, поэтому он наверняка воспользовался более сложными и витиеватыми выражениями. Но, зуб даю, он точно шипел. Так, кажется, я отвлёкся. К моему величайшему удивлению, он всё-таки откусил рисовый шарик. В ошеломлённом молчании я смотрел, как он медленно съел угощение, затем вытер пальцы и встал с бревна. «Пора уходить», – сказал он. Итачи успел сделать пару шагов обратно к дороге, прежде чем я пришёл в чувство и поспешно поднялся на ноги, чтобы последовать за ним. Итачи, самый параноидальный и недоверчивый садист, которого я когда-либо видел, принял еду из рук человека, который, скорее всего, затаил против него злобу. Либо мой напарник свихнулся, либо... не побоюсь этого сказать... он начинает доверять мне. Учитывая последние события, второй вариант перешёл в разряд лишь немного невероятного. Нет, надо кончать с такими мыслями здесь и сейчас! Итачи полагается только на самого себя. Он бы никогда в жизни не стал мне верить. Правда же?