Акула и садист

Похоже, что, мой великолепный план начинает приносить плоды. Теперь Кисаме страхует меня в бою, мы перекроили график наших дежурств для удобства каждого из нас, и, самое главное, я показал Кисаме, что доверяю ему. Когда напарник предложил мне рисовый шарик, это меня насторожило. Вполне возможно, что Кисаме не простил мне инцидент с пшеничным хлебом, и таким образом хотел отыграться на мне. Подавив своё недоверие и желание зашипеть на него, я принял угощение. К моему несказанному облегчению, еда оказалась вкусной и нетоксичной. Кисаме был шокирован, что неудивительно. Я не доверяю людям. Более того, практически каждый день жестом или словом я давал Кисаме понять, что совершенно точно не доверяю ему. Пожалуй, самое неожиданное в данной ситуации то, что мой напарник не потерял сознание. Я знал, чего ожидать дальше. Поняв, что нет, своим садистским умом я не тронулся, Кисаме придёт к выводу, что я начинаю ему доверять. Затем на протяжении нескольких недель или даже месяцев я буду показывать, насколько привязался к нему, и вскоре он ответит мне тем же. Далее пойдём по нарастающей – я буду более открыто показывать свою симпатию, и добьюсь от него «взаимности». К этому времени единственная угроза моему существованию станет в моих руках податливой игрушкой, которой я смогу вертеть, как мне вздумается. Прошу прощения, я немного увлёкся. Мы с Кисаме вернулись на лесную тропу, и оставшийся путь обратно на базу прошёл без происшествий. Когда мы прибыли, я быстро написал отчёт, вручил его господину Лидеру и вернулся в нашу комнату. Кисаме уже чистил свой меч, сидя на краю кровати. Я намеренно ничего не сказал; вместо этого я в молчании подошёл к своему прикроватному столику и взял книгу, что лежала сверху. В моей собственности было порядка дюжины художественных произведений. Пожалуй, это были единственные письменные тексты на всей базе, если не считать отчётов о миссиях или этикеток на коробках с хлопьями. Разумеется, я уже практически выучил наизусть каждую из книг, и мог бы с лёгкостью дословно цитировать их, но время от времени мне всё же хотелось перечитать какую-нибудь из них. К тому же Кисаме, несомненно, поверит, что я действительно поглощён чтением, так что его внимание будет сфокусировано на Самехаде. Последнее, в свою очередь, позволит мне наблюдать за ним и решить, как действовать дальше. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Периодически я переворачивал страницы книги, которую на самом деле не читал, а Кисаме изредка ворчал что-то себе под нос. Уверен, он поносил последними словами кусочки плоти, что пристали к мечу. Скорее всего, ему надоело молчание, потому что внезапно он оторвался от меча, повернулся ко мне и спросил: «Итачи, почему ты такой садист?» Из тысячи вопросов, что я ожидал когда-либо услышать от моего партнёра, этого в моём списке не было. Глядя на него, я моргнул раз, затем второй, пока мой мозг силился найти ответ. Через пару секунд я отреагировал: «А почему ты голубого цвета?» Теперь уже он смотрел на меня с абсолютным непониманием в глазах, словно пытаясь понять, действительно ли я озвучил данный вопрос. В итоге он фыркнул и, вернувшись к чистке своего меча, улыбнулся. «Ничего не могу поделать, Итачи». «То же и с моими садистскими наклонностями», – парировал я. Это действительно так; я не просил об этом, и не решил в один прекрасный момент, что наибольшее удовольствие в жизни буду испытывать, наблюдая мучения других. Просто садизм – неотъемлемая часть моего характера. И если вам это не по нраву, я без тени сомнения вспорю вам живот, вырву метр-другой кишечника и буду душить вас, пока вы не перестанете хрипеть в предсмертной агонии. Сидя на кровати, я предавался таким размышлениям, пока новая мысль не посетила меня. Кисаме только что спросил меня… обо мне. Спросил не о моей технике боя или о моём прошлом, а задал прямой вопрос о том, что делает меня – мной. Никто, даже моя семья в Конохе, никогда не задумывался о том, чтобы потрудиться проникнуть в неизведанные глубины моей сущности. И что это означает? Что я действительно интересую Кисаме? Может акула сделала попытку пробить стену, которую я так тщательно возводил между нами, и теперь старается прийти к какому-то подобию дружбы? Эта мысль заставила меня внутренне улыбнуться. Если дела обстоят именно так, то мой план наконец-то приносит плоды. Мои усилия не были напрасны, и в итоге Кисаме будет воспринимать мои действия не как поступки окончательно свихнувшегося, абсолютно невменяемого психопата, но как простое человеческое желание обрести друга. Дурак сам шёл мне в руки. Мне нужно было лишь предложить приманку побольше и заманить его, прежде чем ловушка захлопнется, и я получу свою долгожданную победу. Знаю, знаю, я снова переусердствовал с метафорами. Вы имеете что-то против?