***
Какой бы легкой поступью ни обладал эльф, летать он, на счастье ведьмака, все-таки не умел. А это значило, что среди некошеной высокой травы обязательно должна была остаться неторная слабая стежка, которую проложил Йорвет, когда свернул с дороги и пошел к лесу. Вскоре же Геральт и нашел ее — примятая трава, обломанные стебли мятлика и донника. Таиться эльфу было незачем, и он шел прямо через луг, оставляя заметный и четкий след. Следуя тропкой из притоптанной травы, Геральт нырнул в просвет между зарослями кустарника, стоящего на страже границ леса невысокой, но непроходимой стеной, а затем запетлял между деревьями, пока след не вывел его на пригорок. Ведьмак осмотрелся, встав ровно на то место, где немного потоптался Йорвет, видимо, так же оценивая обстановку и решая, куда ему податься дальше. Ветер доносил издалека легкий запах дыма — где-то в чаще жгли костер. — Эльфы-беженцы или дезертиры, или Йорвет, а может, первое и третье, — решил Геральт, спускаясь с пригорка и устремляясь «на запах». Ведьмак попробовал напрячь слух, но ничего интересного не услышал: ветер шелестел листвой, где-то скрипело старое дерево, жужжала муха, угодившая в паутину, у края опушки, опасаясь стоящего слишком близко ведьмака, из травы вспорхнула птица. — Да больно надо мне твое гнездо, — усмехнулся Геральт. — Глупая птица, опасайся голодных эльфов, их ты своими запростецкими трюками не обманешь. Вскоре запах дыма стал перебиваться другим, который Геральт не почувствовал сразу, так как тот держался с наветренной стороны — воняло падалью. Пройдя еще метров сто, ведьмак увидел неподвижно лежащего в траве накера со стрелой в глазу. Дальше за деревьями он рассмотрел еще несколько трупов. — Это точно работа Йорвета. Уж за столько лет обитания во флотзамских лесах накерами его точно не напугаешь. С этими тварями он навострился управляться так сноровисто и ловко, что ему и иной ведьмак не соперник. Тварюшки и чирикнуть не успели, так быстро он их нашпиговал стрелами. Значит, перебил и пошел дальше. К костру? Пока получается, что так. Геральт продолжил путь, стараясь придерживаться хоть и еле-еле, но все-таки еще заметного следа. Но тут его поджидало непредвиденное препятствие. — Вот холера! Чертовы накеры утоптали здесь все так, что белье гладить можно! Носило их, вишь, тут, как в жопу стреляных. Кого они тут ловили? Уж точно не эльфа. Зайца, что ли? Придурки тупые. Ладно, будем разбираться, где тут чья нога ступала, — Геральт присел на корточки, всматриваясь в одному ему понятные узоры, нахоженные то ли ногами, то ли лапами на земле и в траве. — Та-ак, этот скакал тут, как козел, значит точно накер, здесь один из них когтями проскородил по стволу. Тормозить, что ли, пытался, придурок? А вот это явно след башмака, вдавленный глубже, чем большинство отпечатков босых и более мелких ступней. Ну, правильно, по сравнению с мелкими и легкими накерами, Йорвет весит, как тролль. Шагал он спокойно, размеренно, а не бежал. Видимо, накеры устроили тут свою вакханалию до того, как эти места посетил Йорвет. Потом они переместились на другую полянку, там эльфяра их и успокоил. А потом пошел дальше. Во-он туда. Впрочем, если в этих местах завелись накеры, то охота здесь накрылась — отсюда даже зайцы, поди, сбежали. Ну что ж, посмотрим, кто там костры палит. Вдруг наш эльфяра решил повспоминать свое славное партизанское прошлое, и теперь сидит с собратьями у огонька да травит байки о прожитых днях, забыв о том, что мы его ждем дома с добычей.***
— Геральт из Ривии собственной ведьмачьей белобрысой персоной! — удивленно воскликнул, завидев ведьмака, некий благообразный и почтенный эльф, по всему видно, являющийся лидером группы не партизан, а именно беженцев, обосновавшихся в лесу и разбивших тут довольно обширный лагерь. — Филавандрель? — удивился Геральт, узнавший своего давнего знакомца, с которым ему довелось пообщаться, правда совсем немирно и по неприятному поводу еще в благословенные довоенные времена, когда они с Лютиком гоняли диавола в Дол Блатанна. — Какими ветрами тебя-то сюда занесло? — Это долгая и грустная история, — развел руками эльф. — И, думаю, ты не настроен ее слушать. Насколько я помню, ты всегда был страшным торопыгой. — Ну, тогда сразу к делу. Йорвета не видел? Это такой одноглазый… — Я знаю, кто такой Йорвет. Да и хорош бы я был, когда б не знал одного из наших главных бунтарей, наряду с Исенгримом и Яевинном. Францеска дорого бы дала, чтобы изловить его. Пожалуй, только Исенгрим в ее списке должников сто́ит больше. — Нормально, — оценил информацию Геральт. — Нет, я знал, конечно, что у Йорвета есть претензии к Владычице Дол Блатанна, но не знал, что их ненависть, оказывается, взаимна. Но поскольку я не Францеска, может, ты мне все-таки скажешь, не пробегал ли тут Йорвет? — А с какой целью интересуешься? — Да мы его на охоту послали, а он, паразит, пропал. Ни его, ни, что самое главное — добычи. А нам жрать охота. — Да, я и забыл, что твои причины всегда просты и банальны. — Это плохо? — С некоторых пор я уверен, что это прекрасно! Так вот, Йорвет здесь был. Он переночевал у нас в лагере, а поутру отправился дальше. Что характерно, он сказал мне то же, что и ты. — В смысле? — Про охоту, дичь и жратву.~✵Флэшбек, в котором рассказывается о приключениях Йорвета✵~
Под зеленым пологом леса было прохладно и сумрачно. Йорвет, оказавшись наконец под сенью деревьев, в первую очередь ощутил облегчение, видимо, по старой привычке считая лес надежным укрытием. В поле же, где он был виден, как на ладони, старому партизану было исключительно некомфортно. А вот в лесу эльф был почти как дома. Пусть Йорвет не чувствовал его так чутко, как покойный ныне Седрик, но все-таки лес был бывшему скояʼтаэлю скорее другом, нежели врагом. Лес мог любезно скрыть от чужих враждебных глаз, мог предупредить об опасности или поведать много интересного тому кто умел слушать и понимать его таинственный древний язык. Резко крикнет потревоженная птица, зашелестит палая листва под быстрыми легкими лапами лесной твари, ветер донесет чужой опасный запах, чей-то пристальный недобрый взгляд из сумеречной чащи будет жечь затылок, следя за каждым движением, испытывая терпение и ожидая страха или промаха, неожиданно оборвут свой звонкий стрекот кузнечики, треснет сухая ветка под тяжелым сапогом неловкого и невнимательного человека. Лес никогда не спал и следил за чужаками тысячью зорких глаз. Партизаня под Флотзамом, Йорвет помнил, как осуществляли вылазки за стены города люди Лоредо. Они не любили лес и боялись его, а лес, полностью оправдывая такое к себе отношение, убивал нерадивых неумех эльфской стрелой из засады или зубами и когтями монстров, тоже водившихся в нем в изобилии. Йорвет отвлекся от воспоминаний и решил подумать о проблемах насущных. Подстрелить не зайца, а косулю было делом нехитрым, тем более Геральт давеча заверил его, что дичь в этих местах бегает тучными стадами, а оленей в этих лесах едва ли не больше, чем деревьев. Однако пока ни следа, ни звука, ни запаха этих самых стад Йорвет уловить не мог, в поисках добычи углубляясь все дальше и дальше в лес. Накеров он, как и положено опытному партизану флотзамских лесов, сперва услышал, и только потом, присмотревшись внимательно, заметил, как они мельтешат среди деревьев. Тактику боя с этими тварями Йорвет разработал еще во Флотзаме, она была эффективна и приносила хорошие результаты. К счастью, верещали накеры всегда так, что слышно их было из такого далека, что времени на подготовку к бою был воз и маленькая тележка. Популяция монстров максимально прорежалась стрелами с безопасного расстояния, а потом нужно было лишь вовремя поменять лук на меч и в ближнем бою добить немногих оставшихся, если таковые вообще были. Как правило, отряд из пяти эльфов за несколько минут полностью выкашивал семейство мелких зубастых сволочей, обосновавшихся в гнезде и вылезших на поверхность в поисках добычи. Когда во Флотзам пришел ведьмак, он решил проблему накеров быстро и радикально, разорив их гнезда, завалив ходы и за один день перебив всех шляющихся по лесу в непосредственной близости от стен и от Биндюги уродцев. Храбрые Лоредовы воины, узнав об этом, тут же воспряли духом и начали смелее и чаще шастать по лесу, не опасаясь более накеров, зато неизменно попадая под эльфские стрелы. Если бы Йорвет был ведьмаком, он сейчас же вытащил бы меч и пошел резать острозубых гаденышей на раритетные шнурки. Но поскольку он являлся эльфом, то привычно достал лук, наложил на тетиву стрелу и прицелился в самую ближнюю к нему мишень. Цель была трудной, так как находилась в постоянном движении, совершая короткие пробежки и чередуя их с беспорядочными прыжками, впечатляющими длиной и высотой, но Йорвету было не привыкать бить из лука верещащих и скачущих накеров. То ли Йорвет демонстрировал поразительную скорострельность, то ли накеры не блистали сообразительностью, а может, роль сыграли оба фактора, но, когда оставшиеся в живых монстры перестали бестолково митуситься по поляне и наконец попробовали определить, откуда же летят в них смертоносные стрелы, численность их местной популяции состояла лишь из трех особей. Одну, очень любезно вставшую прямо на то место, куда в очередной раз прицелился Йорвет, эльф убил сразу. Вторую рискнул снять стрелой, когда она зарылась почти на треть в землю, а потом выхватил меч, не дожидаясь радостного момента, когда оставшийся накер выскочит из норы прямо перед ним. Выручил его колчан, висящий за спиной, смягчивший удар, так как тварь, выпрыгнувшая из-под земли, неожиданно оказалась позади эльфа и тут же проскородила когтистой лапой ему между лопаток. Конечно, чтобы убить рослого здорового мужика одного такого удара было маловато, но лиха беда начало, тем более, что когтищи у мелких монстров были острющие, а раны, наносимые ими, были глубокими, болезненными и могли сопровождаться большой кровопотерей. Йорвет быстро развернулся и с хорошего замаха располовинил монстра, который решил развить свой успех, намереваясь атаковать эльфа вновь, и поэтому не успел увернуться. — А про накеров-то Геральт не упоминал, — сказал сам себе Йорвет, глядя, как обе половинки убитого монстра оседают на землю, одна заваливаясь влево, другая — вправо. — Видимо, в то время, когда он проводил тут зачистку территории, их еще не было, а может, они от него сбежали и попрятались в свои норы. Впрочем, это уже не важно. Главное, что после них мне тут делать нечего. Охота похерилась. Придется лезть дальше.***
Сначала Йорвет учуял запах дыма, а потом, осторожно прокравшись поближе к тому месту, откуда этим самым дымом тянуло, рассмотрел и лагерь. В центре поляны, весело потрескивая, горел костер. Рядом с ним на поваленном дереве сидели двое эльфов. Вообще-то Йорвет не испытывал желания являть свой лик сородичам, но чертов накер все-таки сумел достаточно сильно поцарапать ему спину, поэтому эльф решил все-таки завернуть на огонек, чтобы перевести дух и заняться своими ранами в более-менее спокойной обстановке. Однако, когда Йорвет вышел из-за деревьев на поляну, его поджидал сюрприз. — Стой, bloede dhoine! — раздался пронзительный вопль и перед эльфом откуда ни возьмись нарисовалась тощая девица с татуированным лицом. — Ты охуела, сука! Какой я тебе dhoine? Из меня человек такой же, как из тебя император Эмгыр! Или уже совсем от фисштеха глаза не разводишь? — Dana Meabdh, Верноссиэль, ну зачем так орать? — спокойно встал навстречу Йорвету высокий и степенный эльф. — Ты же видишь, что это никакой не dhoine, а одноглазый Йорвет. Уж хотя бы его-то ты знать должна. — Йорвет? — истерически взвизгнула Верноссиэль. — Да, Йорвет. Его трудно с кем-то спутать. Хотя тебе это удалось, да еще не просто, а феерически. Обозвать bloede dhoine одного из самых известных и непримиримых борцов за права эльфов, это надо уметь. — Этот дхойнячий подвывала — лучший дружок моего смертельного врага Геральта из Ривии, — начала обличительную речь эльфка. — А Геральт-то знает, что у него в смертельных врагах завелась такая лютая воительница? — с издевкой спросил Йорвет. — Узнает, когда я убью тебя и… — Ну хватит молоть эту пафосную чушь, — прервал экзальтированную эльфку Йорвет. — Филавандрель, — обратился он к степенному эльфу, — можно сделать так, чтоб она заткнулась? А то от ее воплей аж в ушах звенит. Да и орет она так, что ее наверное в Оксенфурте слышно. — Можно, только… — Умри, мерзкий предатель! — возопила Верноссиэль и попыталась выхватить то ли меч, который за что-то зацепился, то ли лук, которого у нее не было. Йорвет же по понятным причинам не стал ждать, пока девица наиграется в игру «я мстю и мстя моя страшна», и просто засветил ей кулаком в плотной кожаной перчатке в челюсть. Горе-мстительница от удара лишилась чувств, упала в траву и затихла. — Здравствуй, Филавандрель, — наконец смог нормально поздороваться Йорвет. — А чего это ты тут делаешь? Я спрашиваю в том смысле, что уж кого-кого, но тебя-то я тут встретить точно не ожидал. Что побудило тебя покинуть благословенную Дол Блатанна, поменяв ее на сомнительный комфорт веленских лесов? — Ни для кого не секрет, что я всегда чтил Владычицу. Францеска, увы, ни в одном аспекте ее не напоминает. — Ну ты сравнил! Целую Богиню с какой-то чародейкой, — фыркнул Йорвет. — С очень могущественной чародейкой. Властолюбивой, авторитарной… — Лживой и мстительной, — закончил мысль Филавандреля Йорвет. — Не вдаваясь в детали, по сути я прав? — Да, Дол Блатанна с Францеской и я — сущности с некоторых пор несовместимые. — И поэтому ты торчишь в лесу? — Я бы с удовольствием поменялся местами с Францеской, но, боюсь, она будет против, — пожал плечами Филавандрель. — Я имел в виду, почему ты не подался в какой-нибудь город? — Новиград? — Как вариант. — Ходят слухи, что для нелюдей сейчас даже веленский лес предпочтительнее, чем сия жемчужина Севера, а лесные чудища более дружелюбно настроены к нам, чем иные представители силовых структур Новиграда. К тому же после смерти Радовида там стало еще хуже. Боссы криминального мира Новиграда ополчились друг против друга и делят власть, причем — не сферы влияния, а именно воюют не на жизнь, а на смерть. Радовидовы питомцы или любимцы — я имею в виду охотников за колдуньями — лишились поддержки и материального довольствия, потому что преемник Радовида Дийкстра не считает их деятельность нужной для своего правления и не желает тратить на них деньги, которых и без того у него немного, к тому же, как оказалось, у новоиспеченного канцлера Редании и Каэдвении к ним есть какие-то претензии и он вспомнил про несколько неоплаченных долгов. Сейчас они в опале, их преследуют ровно так же, как совсем недавно они тиранили магов и нелюдей. — Охотники оказались в роли жертвы? Вот народец-то наверное радуется, глядя на такое. — Народец радуется всегда. По большому счету, им наплевать, кто нынче в козлах отпущения: чародейки, нелюди, вчерашние палачи… Хотя, пожалуй, видеть палачей в роли жертв бывает особенно радостно. Но мы отвлеклись от темы. В общем, в Новиграде сейчас все очень шатко и зыбко, и поэтому находиться там опасно. А ведь с юга еще подпирает армия нильфов. — Я слышал, что одно из самых спокойных мест на Севере — это Каэр Морхен. — Ну-у, поскольку ты — друг ведьмака Геральта, тебя, возможно, туда и пустят пересидеть смутные времена. — Будь я, как раньше, сам по себе, пожалуй, наплевал бы на гордость, и поступил бы так, как ты советуешь, но увы, теперь не могу. — Ты обзавелся семьей? — Хуже! Я обзавелся домом, страной и королевой. Как я могу все это бросить? — Вот поэтому я зарекся к чему-то или к кому-то привязываться, — грустно сказал Филавандрель. — Эти эльфы с тобой — беженцы? — Да. Ты знаешь, я никогда не был эльфом-воителем, в отличие от вас с Исенгримом. Стезя скояʼтаэля точно не для меня. — А кто эта блажная дура, которая сначала проспала меня, стоя на страже, а потом еще и перепутала с dhoine? — Верноссиэль? Несчастная дурочка. Ей не повезло встретиться с Геральтом. Что-то они там не поделили, и он вырезал весь ее отряд. Сама она выжила чудом. Теперь считает ведьмака своим персональным врагом. — Думает, что второй раз ей снова повезет? Или ей просто надоело жить? Кретинка, лучше бы сразу пошла и повесилась или устроила себе передоз, так как эти способы самоубийства более просты и менее болезненны. Кстати, чтобы довести Геральта до состояния, когда он начинает кромсать всех направо и налево, надо очень постараться. Ведьмак вообще-то мужик спокойный, если его не злить. — Я бы так о нем не сказал. Впрочем, наверное, ты знаешь его с другой стороны, чем я. Вы ведь даже смогли подружиться. Хотя… Ты слышал Верноссиэль. Я ничуть не удивлен тем, что она довела его до белого каления или просто спровоцировала. — Что она делает в вашем лагере? — Восстанавливает силы после встречи с Гвинблейдом. А потом она намерена найти Яевинна, чтобы вместе с ним биться… Не знаю, за что он там бьется столько лет. — Подозреваю, что Яевинн и сам уже об этом забыл. Для него и таких, как он, главное не результат, а сам процесс. А я всегда считал, что такой подход к борьбе и вообще к жизни — верх идиотизма. Поэтому мы с ним никогда терпеть друг друга не могли. — Подозреваю, что он считает тебя предателем идеалов борьбы за свободу эльфов. — За свободу от чего или от кого? Если он хочет истребить всех людей до единого — у него не выйдет, и даже такой ортодокс, как он, должен это понимать. Если же он всерьез думает, что это возможно, то этот эльф просто опасный псих, одержимый навязчивой идеей. — Возможно, он просто хочет красиво умереть, борясь за свои идеалы? — Да за какие идеалы-то? За эфемерную свободу, достижение которой невозможно? — Йорвет скривился. — Лично я боролся за вполне конкретную цель — свободный Верген, то есть место, где я мог бы жить долго и счастливо. Жить, Филавандрель, а не красиво умирать. К тому же мы-то с тобой знаем, что смерть практически всегда — вещь паршивая, сколько ни обманывай себя пафосными байками. — Возможно, он предпочитает смерть той жизни, что устроили нам dhoine. — А возможно, он просто не хочет видеть, что можно попробовать что-то иное. Я даже в чем-то его понимаю, ведь он воюет слишком много лет, у него ничего не осталось, кроме этой войны, а его жизнь утратила смысл. Он привык жить именно так, и измениться уже не может, потому что разрушать намного легче, чем строить. — О каком ином ты говоришь? — К примеру, Саския попробовала и у нее получилось. А что сделала с нами чистокровная эльфка Францеска? — К чему это сравнение? — К тому, что если твоей целью действительно является мирное сосуществование и нормальная жизнь для всех рас, возможно именно этого ты в итоге и добьешься, а если все затевается лишь для удовлетворения своих амбиций — сей помысел не скроешь, как ни финти, и проявит себя эта цель скорее рано, чем поздно. — Йорвет, а все-таки ты не меняешься, — вздохнул Филавандрель. — Ты по-прежнему резок и категоричен в суждениях, прямолинеен, циничен, злопамятен и упрям. И, кстати, а что ты делаешь в глуши веленских лесов? — Думаешь, плету нити заговора против Францески? — Это вряд ли. Но, зная тебя, я готов и к таким неожиданностям. — Я просто охочусь. — Твоя королева хочет к столу оленя непременно веленского происхождения? — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Йорвет. — Хотя, учитывая количество эльфов в твоем лагере, думаю рассчитывать мне не на что. Вы точно поели всех косуль, оленей и зайцев в этом лесу. — Да, примерно так дела и обстоят. Наши охотники промышляют дичь по окраинам леса, что к югу отсюда. Правда, ходят слухи, что в нем обитает леший. Хотя от купцов и деревенских мы слышали, что какой-то ведьмак его истребил. Может, это и правда, но мы все равно опасаемся заходить далеко. Но ты-то наверняка не боишься. — Кстати, о чудовищах. Я тут с накерами немного повоевал, — сообщил Йорвет. — И они меня маленько покоцали. Мне бы как-нибудь раны обработать, а то мало ли что, на когтях-то у них какого только дерьмища ни водится, а я все ж не ведьмак, у меня такого, как у них иммунитета нет. — Да пожалуйста, — не стал возражать Филавандрель. — Вон там у нас свободный шалаш, приспособленный под служебные нужды. Можешь там расположиться и заняться своими ранами. Мешать тебе никто не будет. Йорвет удовлетворенно кивнул и направился в указанную Филавандрелем палатку.