Цвет боли: синий

      …Ракета, засунув цепкие пальцы в карманы, неспешной походкой направился к стоящему столбом Квиллу.        – Ты вдул, приятель, – растягивая гласные, заявил енот. – Пора раскошеливаться.        – Ракета, дружище, – широко улыбнулся Питер, распахнув руки. – Ну какие деньги, мы же играли на интерес!       Тихонько подошедший сбоку Грут наклонил голову, с наивным интересом рассматривая двух своих сотоварищей по команде.       – Бабки гони, – сказал Ракета, сплюнув сквозь щель в зубах. Питер широким жестом вывернул фальшивые накладные карманы – опачки, мол, нету нифига! Этот простенький фокус не раз спасал ему жизнь и срабатывал даже на Йонду (целый один раз; на второй опытный глаз Удонты обнаружил приныканный воспитанником бластер в подкладке куртки, после чего нерадивому человечку влетело несколько увесистых воспитательных подзатыльников).       Енот дернул ухом, и Грут, исказив свое простодушное лицо в коварной улыбке, вытянул руку-лиану и пребольно схватил Квилла за щиколотку.        – Бабки, – Ракета выразительно потер пальцами.        – Братан, да я ж тебе говорю…       Ногу сильно сжало…       ...резкий рывок – и Питер, как пробка, вылетел из своего гамака в кабине «Милано», да и из самой кабины, – и повис вниз головой. Очумело завертевший башкой Квилл, пытающийся спросонья сориентироваться, видел только темную плещущуюся воду и что-то белое-желтое-оранжевое-розовое-голубое…       Ногу пронзила невыносимая боль, и перепуганный Питер заорал первое, что пришло ему в голову:       – Ронан! Ронан!! Спаси меня!!       Через мгновение Квилл осознал, что находится в свободном полете, после чего совершил экстренное приземление на землю, отбив себе правое плечо и прокатившись по инерции пару метров. Когда он, отплевавшись от попавшего в рот песка, смог встать на четвереньки и поднять кружащуюся голову, то обнаружил разворачивающуюся на «прибрежье» восхитительную по дурости картину: огромный разноцветный осьминог, опутавший щупальцами его драгоценный корабль, и массивная фигура Ронана, стоящая по колено в воде.       – Остановись, тварь! Иначе я отправлю тебя прямиком к твоим праотцам!       Тварюгу это заявление, естественно, нисколько не впечатлило – внутренности «Милано» его занимали сейчас гораздо больше: несколько щупалец пролезло вглубь несчастного корабля, надеясь, видимо, нашарить там что-нибудь интересное или, скорее, съедобное.       – Эй, убери руки, тьфу, щупы от моей крошки!!       Питер, закашлявшись от недовыплюнутого песка и возмущения, вскочил на ноги, но кидаться в бой с незваным гостем не поспешил.       «Бластер остался в кабине! Хотя… Да блин, какой бластер?! Да эту хреновину только торпеда возьмет!!»       Ронан тем временем подошел вплотную к совершенно не обращающему на него внимания осьминогу и пнул его в ближайшее свернутое щупальце. Огромный глаз с прямоугольным зрачком завращался по орбите и остановился на криийце.       – Убирайся, – в голосе Ронана послышалась неприкрытая угроза. – Или прими свою смерть!       Пока Питер раздумывал над возможными вариантами отпугивания гигантского моллюска обратно в глубины морской преисподней, она, оставив Обвинителя без внимания, что-то дернула в глубинах разграбливаемого корабля.       Квилл даже с берега услышал неприятный хлопок замкнувшейся электроники.       – Эй!! А ну хорош!!       Осьминог, полубулькнув-полурыкнув, быстро вытащил свою явно обожженную током конечность и утопил ее в темной воде. Питер решил, что дальнейшее промедление может отрицательно сказаться на целостности и так нецелого «Милано», поэтому уверенно направился к кораблю, морщась от пульсирующей боли в правом плече.       Пока Квилл брел к «Милано», Ронан, не сдвигаясь с места, буравил взглядом замерший глаз зверюги.       – Какой план? – негромко (можно подумать, головоногое способно было распознать человеческую речь) спросил Питер, вставая по левую сторону криийца.       – Какой план? – эхом откликнулся Ронан, повернув голову к Квиллу.       Тот хлопнул глазами.       – Ну, как эту хреновину морскую мочить-то будем? Я, конечно, могу попытаться слазить за бластером, только вот вряд ли…       – Бластер? – Питер прямо-таки ощутил льющееся ему за шиворот презрение. – Я могу уничтожить это безмозглое мягкотелое создание голыми руками. Его плоть еще слабее, чем твоя, сын Терры.       Именно сейчас Квилл был готов без каких-либо обидняков проглотить очередное незаслуженное оскорбление в свой адрес.        – Чувак, я тебе верю! Тогда, может, начнешь, пока оно окончательно не раздолбало мой корабль?       Питер красноречиво пошлепал осьминога по щупальцу. Тварюга замерла, подобралась и совершенно неожиданно резко взбрыкнула одной из своих конечностей. Не успевшего хоть что-то сообразить и оттого получившего удар в живот Питера сбило с ног, в результате чего он рухнул в воду, подняв тучу брызг. Когда отчаянно матерящийся и отплевывающийся уже водой Квилл показался на поверхности, он увидел очередную картину, достойную запечатления на голохолсте: Обвинитель, не сдвинувшийся ни на миллиметр, зажимал под мышкой извивающееся щупальце моллюска-переростка.        – Я предупреждал тебя, недостойная тварь!       Ронан, не отпуская щупальца, в несколько широких и твердых шагов дошел до тела осьминога и резко ударил его свободной рукой. Кулак пропорол желеобразную плоть, которая порвалась с мерзким хлюпом и засочилась прозрачной жижей. Моллюск, определенно не ожидавший такого поворота, издал булькающий вой и резко дернулся прочь от корабля, нагнав волну, накрывшую Питера с головой.       «Мне определенно нужен бластер», – подумал он, откашливаясь и вытряхивая воду из ушей.       Решить это было определенно проще, чем сделать.       Фантасмагоричные картины боя тем временем сменялись одна за другой, и Квилл, окинув их взглядом, невольно засмотрелся. Вот разноцветный осьминог, переливающийся в свете грибов и фонарей, мощным размахом таки сваливает Ронана в воду; вот мгновением позже крииец показывается из воды, насмерть вцепившись в сбивший его щуп, – Питер успел посвистеть наезднику и даже похлопать, прежде чем прилетевшая в затылок конечность тварюги снова сбила его в воду; вот стрекочущий моллюск пытается сбросить Обвинителя, полоща его в воде, покрытой мерзкой блестящей пленкой от жижи, льющейся из пробоины в огромном теле; вот Ронан обрывает край щупальца, чем взбешивает осьминога настолько, что тот начинает бить криийцем обо все, до чего дотягиваются его конечности.       Питер, отгребя на безопасное от махача тысячелетия расстояние, решил, что это его шанс, и бросился к своему кораблю, стараясь не попасться под бьющую по воде конечность моллюска-переростка. Буквально взлетев на крыло «Милано», Квилл с таким же энтузиазмом рухнул спиной в воду.       – Блять, да сколько можно-то?! – заорал, отплевавшись, Питер, уже не беспокоясь, что тварюга его заметит. – Что, блять, на этот раз?!       Квилл повозил ладонью по крылу и обнаружил, что оно частично покрыто прозрачной жижей из тела осьминога.        – Я потом все это твоей же морской харей вытру, урод!! – выкрикнул Питер, оббегая «Милано» и запрыгивая на второе крыло. Тщательно высушенная кабина пилота была снова залита водой. Он, рыча, почти выломал прогнутую дверцу оружейного шкафа и вытащил бластер.       «Вот я сейчас ему влеплю, – мысленно позлорадствовал Квилл. – Прямо в глаз!! А потом по башке, чтоб ее разорвало!! Или…»       Питер остановился.        – Минуточку, – продолжил он уже вслух, рассматривая остатки слизи на своей руке. – А если она реально взорвется… Она что, всю пещеру этой херней забрызгает?!       Оценив масштабы грозящей трагедии, Квилл со вздохом опустил оружие, но тут же приободрился.        – Что мне мешает пострелять хотя бы по треклятым отросткам?       Питер быстро залез на верх корабля и, особо не прицеливаясь, пальнул куда-то в массу колышущихся щупалец гигантского моллюска. Зверюга заколыхалась еще быстрее, но на стрелявшего внимания даже не обратила. Приободренность мгновенно исчезла; Квилл немного дерганно пожал плечами и устало сел на крышу корабля. Только теперь он, наконец, осознал, что вымок до нитки и продрог.        – Как-то не особо сегодня денек задался, правда, дружище? – спросил он со вздохом, похлопав «Милано» ладонью. – Интересно, этот цирк сегодня прекратится?       Осьминог тем временем стал явно уставать: его щупальца бестолково трепыхались в воде, из которой в очередной раз уверенно поднимался Ронан – насколько устал крииец и устал ли вообще Питер определить на глаз не смог. Обвинитель подошел вплотную к головотелу булькающего чудовища.        – Бесполезное создание! Прими свою смерть! – крииец с размаху пробил кулаком плоть осьминога аккурат между глаз.       Моллюск издал звук, больше похожий на визг, молотя щупальцами так сильно, что вода вперемежку с его «кровью» сбивалась в пену. Ронан сделал пару шагов назад, не глядя отбиваясь от взбесившихся конечностей.        – Крут мужик! – облегченно крикнул, сложив ладони рупором, Квилл. – Голыми руками, прямо как и обещал!       Тот открыл было рот, чтобы дать ему какой-нибудь уничижающий ответ, но туша осьминога, сокращающаяся в конвульсиях, отвлекла его внимание; тварюга, перевернувшись, распахнул чудовищных размеров клюв, и вывалившийся из него тонкий оранжевый щуп обмотал талию Обвинителя, как лассо. Крииец неожиданно погнулся в спине, словно от сильной боли. Питер мгновенно вскочил на ноги.        – Эй! Эй!! Что происходит?!       Квилл, решив не дожидаться ответа, метким попаданием отстрелил яркий «язык» осьминога; моллюск-переросток, чирикнув в последний раз, обмяк и застыл. Ронан, покачнувшись, стянул с себя щуп и как-то медленно побрел к берегу. Не на шутку перепугавшийся (хотя с чего бы?!) Питер спрыгнул с корабля и побежал за ним следом.        – Эй, чувак, ты как? Знаешь, я даже распереживался…        – Мне нет дела до твоих переживаний, смертный, – произнес Ронан, падая лицом на свернутое щупальце сдохшей твари.       Вот тут-то Квилл действительно запаниковал.        – Приятель, ты чего?! – Питер, не зная, что делать, бестолково прыгал вокруг лежащего задницей кверху Ронана.       – Не раздражай меня, Питер Квилл, – раздался глухой и сдержанный голос криийца. – Иди, спрячься в свои корабль, как и полагается трусам!       Квилл не стал его слушать, быстро сгоняв на корабль за медкодером. Аппарат, завершив сканирование и подумав, объявил о наличии в крови обследуемого сильнейшего яда (Питер на этом месте побледнел), но также и об отсутствии какого-либо отравления.       Отбледневший обратно Квилл схватился за голову.        – И как это понимать?! Отравлен, но не отравлен? Что за бред?!        – Сыны крии не гибнут от яда, – гордо – несмотря на положение тела – прокомментировал Ронан.        – Серьезно?! Да яда этой твари, который сейчас в тебе, хватило бы, чтобы убить чертову уйму народа!        – Кровь нашего народа гасит отравляющее действие яда, – надменно произнес Обвинитель. – Но неотравляющее действие этого яда не позволяет мне сейчас управлять моим телом. Но это ненадолго.       В голове Питера что-то оглушительно щелкнуло, и он медленно поднял голову и осмотрел повисшего на щупальце Ронана. Медкодер выскользнул из ставшей слабой ладони в воду, но Квилл этого не заметил.        – Не позволяет управлять? Типа, мышцы расслаблены, да?        – Именно так, – подтвердил крииец, абсолютно не почуявший, видимо, всю опасность своего положения.       Взгляд Квилла остановился на заднице Ронана. Кажется, несколько минут назад он думал о том, что он продрог? Сейчас ему стало очень жарко.       «Не надо этого делать», – сказал себе Питер, вплотную подходя к неподвижному телу Ронана.       «Подумай о последствиях», – воззвал к себе Питер, опуская руки на так сильно притягивающую его задницу и трясь о нее уже – когда только успел?! – возбужденным членом.       «Тебе после этого точно хана», – уверил себя Питер, стаскивая с Ронана обтягивающие кожаные штаны.       – Ты что делаешь?!       – Все тебе расскажи, – буркнул Квилл. Его сердце отбивало залихватский ритм сошедших с ума барабанщиков.       «Подумай еще разок!» – буквально взвыл внутренний голос. Питер честно подумал. Объективно все выглядело так: такой случай никогда больше в жизни не предвидится, так что или сейчас, или никогда.       «Мне конец», – подумал Квилл, торопливо расстегивая ширинку.       Ронан, даже если и понял, что в скором времени произойдет, никак это не прокомментировал. Питер прекрасно понимал, что в следующий раз он услышит от криийца слова непосредственно перед своей мучительной смертью, но уже никакая великая сила не могла его остановить – он плюнул на дрожащую ладонь, растер слюну по твердому, как камень, члену и, растолкав в стороны безвольные бедра Ронана, одним рывком погрузился в его тело.       «Боги всемогущие, наконец-то, – подумал Квилл, закрывая глаза и подхватывая криийца под живот, – как хорошо-то, блять!»       Питер точно не мог сказать, сколько это заняло времени – сосредоточиться мешали красочные эпитеты происходящего, беспорядочно кружащие в голове, – но он подозревал, что неожиданно исполнившееся желание так его разгорячило, что прошло всего каких-нибудь позорных пять минут. Он оттрахал Ронана, весь мокрый теперь уже от пота, вжимаясь лбом в теплую спину и до боли в пальцах стиснув его талию. Питер, застонав, кончил – все тело скрутила судорога от нахлынувшего чистого кайфа, а перед глазами замелькали разноцветные пятна взрывающихся фейерверков экстаза. Отдышавшийся от оглушающего оргазма Питер потянулся и присосался поцелуем криийцу прямо в основание черепа, туда, где у нормальных людей заканчивается линия волос. Ронан, молчавший под ним весь процесс, как-то странно всхрипнул и снова затих, но Квиллу было искренне наплевать. Он, отлипнув от предмета своей страсти, подтянул штаны и, покачнувшись, развернулся. На подкашивающихся ногах Питер добрался до «Милано» и кое-как на него залез. Блаженная пустота в голове полностью погасила чувство самосохранения, и Квилл, упав без сил на влажный местами гамак, отрубился с широкой улыбкой на лице.