Случайный друг

— Ну, а в 6 лет он упал с горки, поэтому над бровью у него небольшой шрам, ну что, запомнил все? Уже который час Дилан сидел дома у Ки Хонга и слушал биографию Томаса. — Вроде того, — отвечал О’Брайен,— ладно, если это все, то мне пора. Он почти уже вышел за двери, как его окликнул азиат: — Слушай, Дилан… — Что? — Я тут подумал… — Ну ничего себе! Ты все-таки умеешь думать! — Саркастично отозвался парень. — Да сколько можно повторять! Я осознал, уже извинялся столько раз, что мне еще сделать? — Все что можно, ты уже сделал. Так что хотел? — Я просто… — Ну? — Я тут подумал, то есть не то, чтобы я об этом думал…но я… Короче, я не понимаю, почему он вдруг вспомнил тебя? Не меня, его лучшего друга с пеленок, не даже маму или сестру, а тебя! Вы сколько времени знакомы, пару дней? — Скорее пару месяцев. Ты видно забыл, что я каждый день его навещал в больнице. И он меня не помнит, лишь мое имя. Наверно потому, что я был последним, кого он увидел, прежде чем отключился. Мне пора. Томаса уже выписали из больницы, но он еще отлеживался дома. Мама Томаса пыталась помочь ему вспомнить, но безрезультатно. Но тот не отчаивался, ведь, в конце концов, Том помнил своего лучшего друга, по крайне мере,он так думал и надеялся, что Дилан ему поможет. После аварии Томасу снились странные сны. Нет, не то чтобы он помнил, какими они были до этого, но во всех этих снах было одно общее…точнее, один общий человек — Дилан. Сангстеру казалось, это все потому, что он его лучший друг, и это просто мозг пытается вернуть воспоминания. Но все эти сны не были «молотком», который пытается пробить подсознание Томаса, а скорее были просто яркими картинками, согревающими душу. Вернуться в жизнь, Томми помогало рисование, и, несмотря на рассказы мамы о том, что он всегда был фанатом компьютеров, продолжал творить. Впрочем, что он делал и сейчас. — Сынок, к тебе гости! — неожиданно в комнату вошла мать блондина, прервав ход его мыслей. — Угадай, кто? Томасу все еще было трудно осознать, что эта женщина приходится ему мамой, он совсем не чувствовал с ней связь. — Да, эм, сейчас, э… это Дилан? — все внутри Томаса сжалось от одной мысли, что это был он. — Хэй, Том, ну ты как? Я скучал по тебе, — в комнату вошел Ки Хонг. — Эм, привет, ты ведь тот парень из больницы, мы знакомы, так? — Ну вот, все вы мужики одинаковые! Сначала говорит, что ты самый близкий человек, а потом даже имени не помнит, — попытался пошутить Ки и хоть как-то разрядить обстановку. — Так ты… мы с тобой…типо… пара? — Томас явно не уловил шуточного тона Хонга. — Друг! Я ведь пошутил! Тебе, видимо, чувство юмора тоже вылечили. — Аа, извини, я уже перепугался… — Что, не нравлюсь, что ли? — Ки рассмеялся, — или тебя в целом пугает перспектива встречаться с парнем? — Э…нет…в смысле… я не думал об этом…наверно. — Ладно, я снова шучу. Помнишь, что такое «шутка»? — В твоей компании сложно помнить, что это такое, — саркастично проговорил Томас и улыбнулся. — Вот! Узнаю старого доброго Томаса Сангстера, также известного, как Златовласка. Дабы избежать лишних вопросов, отвечаю сразу: я твой друг, близкий…очень, Дилан тоже…— Ки не успел договорить. — А где он, кстати? Я думал, он поможет мне вспомнить. У него все нормально? Просто после больницы он меня не навещал. — Как много вопросов… Ну, вообще, если ты не забыл…ой, извини… В общем, сейчас у него какая-то олимпиада по английскому, но он скоро приедет. Кстати, ты ведь тоже любишь…любил английский. Любишь? — Кого? — Что «кого»? Английский, говорю, любишь? — Ну… не знаю, я еще не проверял, как бы… — Ладно, вижу ты уже устал, пойду, а ты отдыхай. Не успел Ки Хонг уйти, как заметил рисунок Томаса: — Рисуешь? Раньше ты никогда не рисовал, — он начал подходить ближе к нарисованному, — а это что, портрет? Вон как будто глаза… карие, а это… — Так, я… это не глаза, я… просто узоры рисую, — Томас закрыл полотно собой. — Ну ладно-ладно, я не смотрю сие творение. До встречи! Сангстер повернулся к белому листу: на него смотрели золотистые, медово-карие глаза, как из тех самых снов, которые снятся Томасу.