Жертвенные невесты прямиком из Хогвартса

      — Похоже, ночь прошла без происшествий, — подытожила Анджелина, как только все откликнулись на призыв собраться утром и разместились в гостиной, ставшей негласным штабом магического сопротивления.       Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Когда девушки отошли от песни томика, они решили запереть все окна и двери в своих комнатах, даже проверили каждую спальню на наличие замков. Только одна Пэнси начала возражать, что ей такая осторожность ни к чему, ведь Тот-Кого-Она-Не может-Запомнить и так не явится после разговора по душам в слизеринской манере. Но убедительные доводы гриффиндорок взяли верх, и слизеринка, пусть и нехотя, последовала их советам.        «Книга говорила про нападки ночью, получается, прежние невесты были глупее троллей: как можно не заметить наличие замков?» — удивилась Джинни, когда все комнаты были обследованы. Самым странным было отсутствие вампиров, но девушки решили, что их защитная магия оказалась самой лучшей профилактикой для отпугивания кровососов. — Нам нужно продумать план действий, всё же, вампиры оказались сильнее, чем мы предполагали, — капитанским тоном произнесла Анджелина. — Интересно, а какая у них школа? — мечтательно протянула Лаванда. — Там учатся такие же милые собеседники? — Браун, тебе срочно нужен словарь, раз под словом «милые» ты подразумеваешь кровожадных неадекватов, — Джинни и не заметила, как её реплики об интеллекте Лаванды вошли в привычку. — Скорее всего вампиры, как и мы, скрывают свою суть от людей, — вслух размышляла Гермиона, — и на то есть множество доказательств: они одеваются вполне обычно, особняк выполнен в самом привычном, если так можно назвать скопление вычурности, стиле. И томик говорил про элиту, к слову, так обычно называют людей, а о каких-либо существах не было и речи. — Грэйнджер, ты хочешь сказать, что мне, чистокровной волшебнице, которой даже находиться в одном мире с глупыми магглами противно, придётся ходить в убогую маггловскую школу? — проговорила Пэнси, с каждым словом все больше злясь. — Паркинсон, если ты плохо видишь, потри свои змеиные глазки и оглянись: «убогость» затерялось где-то в горстке земли под фундаментом этого архитектурного бума и в глубинах самомнения кровососов, — вклинилась Джинни. — Темнота ссорит и разрушает, — туманно проговорила Полумна. — Силу дарует свет. — Она права, нехватка солнечных лучей плохо отразится на моей прекрасной коже, — тоном эксперта произнесла Браун, по-своему растолковав слова Луны, и деловито подошла к окну, распахнув шторы.       В тот же миг помещение преобразилось. Казалось, краски интерьера стали ярче, впервые почувствовав прикосновение солнца. Перемена произошла и в девушках. Тёплые лучи придавали сил, вселяли надежду, будто под магией солнца исчезали замки на вечно запертых дверях. — Утром здесь не так мрачно, но нам всё-таки лучше лечь спать, — слова Гермионы прервали царившее спокойствие. — Школа, куда нам придётся ходить, вечерняя, а значит, мы должны как можно скорее перестроиться на новый ритм жизни, чтобы не стать лёгкой сонной добычей, — объяснила она, хотя в голосе царила тоска, ведь солнце напоминало о Башне Гриффиндора, куда каждое утро прокрадывались непослушные лучи. В глубине души девушки понимали правильность этого решения. Сейчас им оставалось только ждать помощи извне, изучать новый мир и копить магию. Но для слизеринки слова звучали по-другому. — Придержи гиппогрифов, Грейнджер, — проговорила Пэнси, смотря на гриффиндорку, как на сошедшего с ума Златопуста. — Нам, боггарт тебя за ногу, нужно валить отсюда прямо сейчас, а не выполнять их идиотские приказы. — Но у нас нет настоящего плана побега, — озвучила беспокоившую всех мысль Джинни. — Если и окажемся за воротами, что будем делать дальше? Возможно ли убежать от тех, кто сильнее великанов, быстрее заклятья и не адекватнее всех Пожирателей и душевнобольных пациентов Святого Мунго вместе взятых? — Проще простого. Если мы устраним вампиров, наши проблемы исчезнут. Нужно просто подбросить им трупы, желательно детей, ведь кровь мертвых — самый верный способ отравить кровососов, — обыденным тоном предложила Лаванда и, заметив шокированные взгляды, невинно улыбнулась. — Вы чего? Я просто в одной книге читала, тем более из-за колье они могут пить только нашу кровь. Хотя, можно принести кого-то из нас в жертву, но почему бы просто не дождаться свадьбы с богатыми красавчиками? — Ну конечно! — найдя долгожданное решение, радостно воскликнула Гермиона, заставив всех сильно удивиться. — Никого травить не будем, это негуманно. Рано или поздно Карл-Того Хайнц-Сакамаки поймёт, что для свадьбы с ведьмами обязательно нужен особый ритуал, поэтому магический барьер над особняком будет снят и дополнен магией. А это значит, что к нам вернуться наши силы, и мы сможем сделать портал. — Отличная тактика, так мы точно вернёмся в Хогвартс и успеем к матчу, — одобрила её идею капитан. — А пока будем придерживаться выжидательной позиции. — Изучать мозгошмыгов и нарлов, — таинственно добавила Полумна. — И отравлять вампирам жизнь, — в предвкушении мести проговорила Джинни. — Тогда все по спальням, — скомандовала Анджелина, — встретимся вечером. — Я совсем не хочу спать, — капризно протянула Лаванда. — Мне и так придётся жить в вечной темноте, я хочу попрощаться с солнцем, — возведя руки к окнам, трагично пошептала она. — Ты слишком велика для Дюймовочки, Браун, — иронично изогнув бровь, ответила Джинни, вспомнив маггловскую сказку, которую рассказывала Гермиона, когда объясняла выполнение уменьшающего заклятия. — Придётся лечь спать, если не хочешь стать ужином кровососа. — Я знаю рецепт особого успокаивающего чая, — сообщила всем Полумна и ушла на кухню. Через несколько минут она вернулась с серебряным подносом. — Надеюсь, это не рецепт той амброзии, которая веселит весь Пуффендуй? — забеспокоилась Пэнси, вспомнив нервное хихиканье дружных и не особо находчивых представителей барсучьего факультета, но все же взяла чашку. Браун принялась гадать на чаинках, гостиная наполнилась весёлыми разговорами. Напряжение и обречённость пропали навсегда. Оставалось только ждать.

***

      Анджелина окончательно проснулась, когда услышала стук в дверь и недовольно поморщилась. Джентльменское поведение Рейджи раздражало её неприкрытой ложью, которую она на дух не переносила и ненавидела всем сердцем. Настойчивый стук отражался от стен. Казалось, ещё немного, и вампир выломает дверь и зайдёт внутрь. «Поклонение манерам — самый липкий клей, на котором держатся все самые гадкие черты, и застрявший в них ужасно боится их не соблюсти, — вспомнила она слова своей тётушки. — Скорее всего, преданность манерам не позволит ему войти, — рассудила девушка и посмотрела в окно. — Чай Полумны лучше зелья сновидений, ведь дает крепкий сон без последствий, нужно будет узнать рецепт», — отметила она, увидев, что от утреннего блеска не осталось и следа, над новым миром спустился вечер.       В голове мигом пронеслись воспоминания о вечерних тренировках и ночных дежурствах в Хогвартсе. Почувствовав тоску и приближающуюся грусть, Анджелина быстро отогнала ненужные мысли. Уж кто-кто, а она не станет сдаваться и доведёт дело до конца. Покинув кровать, девушка отправилась выполнять ежедневный ритуал и особые утренние упражнения. В комнату никто так и не зашёл, хотя она чувствовала, как гнев Рейджи растёт с каждой секундой. Капитан решила по привычки надеть форму гриффиндора, но обнаружила на кровати аккуратно сложенную новую одежду. «Откуда она здесь?» — удивилась Анджелина, рассматривая новый пиджак, белоснежную блузку и чёрную юбку, которых раньше там не было. Впрочем, пролить свет на этот вопрос мог только вампир, нетерпеливо прожигающий взглядом дверь, отчего атмосфера в комнате все тяжелела.       Одевшись, Анджелина бесшумно подошла к двери и резко толкнула её, но Рейджи был куда быстрее и увернулся от внезапной атаки. «Такой скорости позавидует снич», — со смесью восхищения и досады подумала капитан и, не удостоив Рейджи взглядом, невозмутимо пожелала доброго утра, а затем отвернулась от брюнета. — Выражение признательности гостеприимному хозяину считается самым главным правилом, — нравоучительным тоном поведал вампир, схватив гриффиндорку за руку и развернув к себе. — Подобная дерзость недопустима. — Ещё несколько лицемерных нравоучений и мы опоздаем, а пунктуальность —залог победы, — с вызовом посмотрев в глаза вампира, ответила Анджелина. — Запомни, что любые действия без моего разрешения неприемлемы, — произнёс брюнет, стиснув запястье девушки, но гриффиндорка не подала никакой реакции. Зрительный поединок продолжался несколько мгновений, пока Анджелина не попыталась вырваться. — Тайм-Аут, нам пора, — с этими словами она вновь дёрнула рукой, намереваясь освободить её из плена. — Ты должна беспрекословно следовать правилам этого дома, иначе тебя ждёт наказание, — голосом, не требующим возражений, начал вампир, прижав девушку к стене и хищно смотря на её шею. — Знай своё место, я не потерплю неповиновения, — сказал он, когда его взгляд коснулся гриффиндорского галстука, который девушка оставила, как почти единственную память о Хогвартсе. — Это часть моего прошлого, я буду носить то, что напоминает любимую команду, — возразила она, поймав его недовольный взгляд. — Академией установлена специальная школьная форма, неподобающий внешний вид говорит о твоей убогости, — нависнув над девушкой, гневно произнёс вампир. — Немедленно переоденься. — Тот бантик совсем не похож на форму "элитного учебного заведения", — парировала Анджелина, оттолкнув его руку, но вампир лишь сильнее прижал её к стене, — он напоминает розовое недоразумение. — В таком случае тебя следует наказать, не сомневайся, впредь ты всегда будешь придерживаться правил, — с этими словами он схватил конец галстука и стал сильнее затягивать драгоценную для гриффиндорки вещь, превращая её в удавку.       Страх подступал к горлу, а паника застилала разум. Анджелина извивалась, неистово пыталась освободиться, но все было тщетно. Вампир стальной хваткой держал её, с каждой секундой приближая к смерти. Воздуха совсем не хватало, бережно завязанный ею узел не давал сделать полноценный вдох. «Неподчинение наказывается очень строго, детишки», — промелькнула в голове фраза, сказанная когда-то жеманным голоском. Внезапно перед глазами возник образ Долорес Амбридж, с её неизменным бантиком, который был похож на элемент новой формы. Вспомнив нелепый стиль ненавистной директрисы, напоминающей жабу с большой чёрной мухой на голове, Анджелина не смогла сдержать смех. До того это было абсурдно, смеяться, когда тебя пытаются задушить, но она ничего не могла с собой поделать. Возможно это была реакция стресса, что породил страх за свою жизнь.       Но вскоре она почувствовала, как удавка ослабла. Сделав спасительный вдох, капитан сорвала с себя галстук и оттолкнула Рейджи. Тот машинально отшатнулся, занятый своими мыслями. От его безумного вида у Анджелины по спине пробежал холодок. — Я не позволю тебе так легко умереть, — неистово зашептал он, наступая на гриффиндорку, — я не прощу тебя.       Шёпот отражался от стен давящим набатом. Было видно, что вампир погружён в собственные воспоминания, далёкие от радужных мечтаний. Гриффиндорка не могла и представить, какие события ему пришлось пережить, и что сотворило такую жестокость. Оглушённая его яростью, Анджелина не сдвинулась с места. Девушка понимала, что увидела истинную натуру, скрывающуюся под маской этикета, существо с безумными глазами. «Нужно срочно бежать отсюда», — подсказывал рассудок, но ноги не сдвинулись с места. — Рейджи-сан, вас ждут, — сообщил дворецкий, появившийся из ниоткуда.       Мгновения тянулись вечно, прежде чем вампир овладел собой и ответил слуге. — Нам пора, — небрежно бросил Рейджи, — следуй за мной, — бездушный голос снова отдавал шлейфом манер, запечатавших сущность.       Анджелина машинально пошла по коридору, думая о том, сколько боггартов прячется в шкафу его души, и есть ли она вообще. В голове промелькнула безумная мысль, что они похожи – оба следуют правилам и не переносят их невыполнение.       Но если Анджелиной руководил командный дух и радость победы, то над вампиром властвовали бездушные запреты, запечатавшие любое проявление чувств. «Может ли он вообще что-нибудь чувствовать?» — гадала она, испытывая желание докопаться до истины, присущее всем гриффиндорцам.       Вскоре они оказались в великолепной столовой, где повсюду витал аппетитный запах, манящий изысканными деликатесами. Царившая тишина сильно отличалась от весёлых и шумных трапез в Хогвартсе, оставив след грустной ностальгии на лицах учениц. Увидев волшебниц здоровыми и невредимыми, капитан приободрилась. «В конце концов они не заинтересованы в нашей смерти», — успокаивая себя, рассудила Анджелина и заняла место рядом с Гермионой и Джинни. — Может, они и упыри, но едят как короли, — не удержалась от комментария Уизли. — В семье Вислого едят только деревенскую похлебку, раз более сложные блюда кажутся тебе королевскими? — в малфоевской манере протянула Пэнси, а Джинни угрожающе сжала кулаки. — Слава Мерлину, в этом домишке хранят не только тыквенный сок, — вспомнив приевшийся вкус единственного напитка, возрадовалась брюнетка, не обращая никакого внимания на Уизли. — Ах ты, слизеринская стерва, — вскипела рыжая. — И не благодари, мы же должны стать подружками, милая, — невозмутимо ответила Паркинсон. — Капитан, как думаешь, если я расцарапаю болтливой рыжей бестии веснушчатое личико, шрамоголовый обратит на неё внимание? — Последнее предупреждение, — строго произнесла Анджелина, но слизеринка лишь невинно улыбнулась. — Как вообще можно есть ночью, это же портит фигуру! — сетовала Лаванда, привлекая всеобщее внимание.       После слов блондинки, Гермиона осторожно посмотрела на Пэнси, предчувствуя её взрыв. Все знали, как щепетильна тема веса для слизеринки, изрядно похудевшей за последний год. — Лаванда, ничто не испортит твою фигуру, — тоном закадычной подружки ответила слизеринка, — если научишься откладывать жир в свою пустую и никогда не видевшую мозг голову, ведь должна же у неё быть какая-то задача, — взгляд Пэнси очень красноречиво говорил о том, что подобная фраза станет для Браун последней. – Может, они вообще решили нас отравить? — предположила Лаванда, сделав вид, будто не слышала её слов. — Это доставило бы слишком много хлопот, — ответил Рейджи. — Вчера кто-то считал по-другому, — вспомнила "дружелюбное" чаепитие Анджелина. — Нет-нет, вы неправы, вампиры о нас заботятся, верно, Марато? — снисходительно прибавила Пэнси, заставив Аято от злости подавиться такояки. — Исполняя обязанности домового эльфа, ты поглощаешь все подряд, как голодный докси, чтобы проверить, нет ли там яда. Я тебе верю, еда абсолютно безопасна, только по маггловски скудна. Что поделать, убогие вы не были готовы к приёму такой важной аристократической особы. — Да как ты... — в бешенстве начал великий и ущемлённый, оторвавшись от еды. — Я твой повелитель. — А я не Добби, мы это уже проходили, — невозмутимо продолжила она, — не кори себя. Память, как у Гойла и Крэба, не делает тебя ущербным. Так и быть, я разделю с тобой трапезу, чтобы не показывать истинную разницу наших положений, — с этими словами слизеринка приступила к блюдам, вид взбешённого Аято заставил её фыркнуть. — Диалог в лучших традициях слизерина. В любом случае, еда – источник энергии, и раз уж нам придётся перестроиться на новый образ жизни, не стоит ей пренебрегать, — менторским тоном произнесла Гермиона, и Лаванда всё-таки присоединилась к остальным. — Стервочка, можешь не беспокоиться о весе, я знаю особые упражнения, которые не только держат в форме, но и доставляют удовольствие, — в своей манере сказал Райто, сидевший напротив Грейнджер, и его вечная ухмылка говорила совсем не о тренировках. — Может, хочешь попробовать прямо сейчас? — пошептал он, в одно мгновение оказавшись рядом с ней.       В следующее мгновение комнату наполнил гулкий звук пощечины. — Решила поиграть, развратница? — вампир ухмыльнулся, а Гермиона гневно посмотрела на него, впервые испытывая острое желание заавадить. — Самой сладкой и желанной кровь становится только в моменты глубочайшего наслаждения, — девушка вздрогнула, чувствуя предательский жар. — Я узнаю, какую бесстыдницу ты скрываешь ото всех. Только попроси меня, как разгорячённая самочка. — А не погулять бы тебе по утёсу? — огрызнулась Гермиона, повернувшись к нему. — Не смей говорить со мной в таком тоне, а если подобное повторится, уверяю, тебя, как и богомола, постигнет не лучшая участь, — с этими словами она схватила его шляпу.       Во взгляде вампира читался интерес, пока гриффиндорка не приступила к атаке. Райто попытался забрать любимый головной убор, но вместо этого толкнул руку гриффиндорки, и шляпа плюхнулась в блюдо с сочным рагу, который слуга уносил в неизвестном направлении. — Упс, — картинно удивившись и прижав ладошку к губам, произнесла Гермиона.       Джинни тайно улыбнулась, впервые за долгое время увидев прежнюю, не поникшую подругу. Рассерженный Райто тем временем завёл беседу с дворецким, который никак не мог понять его намерений. Между тем, братья одобрительно закивали, а Аято и вовсе отпустил пару весёлых комментариев. — Похоже, вы не очень дружны, хоть и братья, — отметила Лаванда, обратившись к Шу, который сидел напротив. — Бу-Бу, как спалось? Тебе снилась я? — игриво спросила она.       Тот умело абстрагировался от реальности и наслаждался музыкой. Лаванда продолжила наступать: — Я сегодня гадала по чаинкам, нам выпала вечная любовь, милый, — щебетала она. — Бесполезно, он тебе не ответит, — произнёс Субару, которого приставучий голосок начал раздражать. — Неправда, Бу-Бу любит со мной беседовать, верно? — настаивала Браун. — А ещё, он, как и я, обожает моду.       Ответ Субару невозможно было разобрать. — Браун, он не хочет с тобой разговаривать, — встряла Джинни, заставив Субару удивиться такой помощи. — Неужели не видишь, что ещё одно слово, и наш особо раздражительный вампир сломает стол или стену, — серьёзным тоном проговорила рыжая, решив по полной отомстить за укус. — Джинни, — осторожно начала Гермиона, видя, как Субару угрожающе сжал кулаки, но Уизли уже было не оставить. — Хотя, знаешь, можно выбить вон ту дверь, деревянную такую, с замком, а потом и свои клыки, будет хоть какая-то польза, — смотря прямо в глаза вампира, продолжала она, а между тем младший Сакамаки уже хотел разнести стол. — Перестаньте разлагать дисциплину, — призвала всех к порядку капитан. — Прекратить, — поздновато вмешался Рейджи, — нам следует быстрее закончить ужин и отправляться в школу. — Академия, как я понимаю, это японское учебное заведение? — начала Гермиона, и вампир утвердительно кивнул. — Но как мы сможем учиться, если не знаем японского языка? — "Рёйтей" одно из самых престижных учебных заведений Японии, и в последнее время все больше иностранных студентов выбирают именно его. Поэтому директор решил изменить язык проведения уроков на универсальном международном языке, и все студенты и педагоги хорошо говорят на английском, — объяснил вампир. — Акцент, как вы понимаете, тоже присутствует, но пока никто не остался в языковом барьере.       Вновь воцарилась тишина. Через несколько минут все уже сидели в лимузине, который уносил их вдаль от особняка. — Это вам, клюквенный сок, который содержит множество витаминов. Это лучшее средство от малокровия, — прервал разговор девушек Рейджи, раздав им пакетики сока. — Спасибо, вы такой заботливый, — пропела Лаванда. — Не стоит благодарности, вам просто нужно понять, что теперь каждая из вас – наш ужин, поэтому пейте сок ежедневно, — ответил он, пристально смотря на Анджелину, но гриффиндорка никак не отреагировала на эту новость. — Это мы еще посмотрим, — нестройным хором ответили девушки. — Мерлин, какой ужасный вкус, — скривилась Пэнси, — "Костерост" и то вкуснее. С этим настоем жизнь станет хуже Азкабана. — Ты должна радовать повелителя своей кровью, а не падать в обмороки от анемии, — парировал Аято, вмиг оказавшийся возле слизеринки. — Во-первых, кровь мою ты не получишь, во-вторых, перестань строить из себя василиска и таранить меня взглядом, — ответила Паркинсон. — Хочешь крови – выслеживай мышей и белочек, — закончив речь, Пэнси театрально отвернулась. — Ты должна мне подчиняться! — с этими словами вампир хотел укусить девушку, но недремлющий Рейджи сразу пресёк несоответствие манерам. — Аято, убери от леди свои грязные руки. Не смей так вульгарно прикасаться к девушке. Как тебе не стыдно!       Аято обиженно скрестил руки на груди, а Пэнси, едко ухмыльнувшись, снисходительно потрепала его щеке. — Я могу заварить свой особый чай, — предложила Полумна, — Канато, могу и тебя угостить, — предложила она, на что вампир лишь отвернулся. — Наш продукт «Юйкино здоровье» от компании «Комори Корпорейшн» обладает успокаивающим эффектом, — зачитала Джинни ту часть упаковки, что была на родном английском. — Кажется, я знаю кому он больше нужен. Субарчик, лови, — с этими словами рыжая кинула вампиру сок. — Пей каждый день, и нервишки шалить перестанут, а то ходишь злой, как Снейп в Рождество.       Тот лишь стиснул упаковку, а потом выкинул в окно. И за такое расточительство был немедленно отчитан Рейджи.       Тем временем Гермиона решила тщательно изучить состав, вспоминая, как в обычной школе им рассказывали о химически вредных добавках. Какого же было её удивление, когда взгляд коснулся срока годности. — Мерлиновы кальсоны! — воскликнула Гермиона. — Здесь написано, что продукт произвели в две тысячи двенадцатом году. — Что? — хором удивились волшебницы. — Какую аваду, — шокировано произнесла Пэнси, — не может быть, Грейнджер, дай сюда, — удостоверившись в правильности даты, Паркинсон схватилась за сердце. — Баято, какой сейчас год? — Я повелитель Аято, — возразил вампир. — Да хоть летающий кентавр, какой год? — Как можно быть такой идиоткой? — сетовал аловолосый. — Две тысячи двенадцатый конечно. — Значит, мы переместились не только в другой мир, но и в будущее, — заключила Гермиона. — Верните мой девяносто седьмой! — трагично произнесла Лаванда. — Хотя, здесь много преимуществ, одно из которых мое счастье, посланное свыше, — Лаванда нежно коснулась руки Шу. — В вашем мире тысяча девятьсот девяносто седьмой? Тогда нам следует объяснить вам принцип работы элементарных вещей, — ответил Рейджи, демонстрируя мобильный телефон, который невероятно изменился в сравнении со знакомым девушкам предком.

***

— Добрый вечер класс, у нас появились новые ученицы: Гермиона Грэйнджер, Лаванда Браун и Пэнси Паркинсон, — представила девушек учительница, как только начался урок. — Они приехали к нам из Великобритании, поэтому не знают язык нашей цветущей страны. — Мерлинова борода, сколько ещё нужно здесь стоять? — возмущалась Пэнси, не обращая внимания на слова преподавателя. — Может, вы, гриффиндорцы, и привыкли к позору, но на фоне тупых взглядов магглов, Крэбб и Гойл выглядят мудрецами. Они меня бесят. — Паркинсон, не нервничай, нервные клетки долго восстанавливаются, — мило улыбнувшись классу, пропела Лаванда. — Уж кому, как главной фурии, этого не знать. — Представлять новых учеников у доски – традиция многих обычных школ, — объяснила Гермиона, прерывая тираду Паркинсон. — Давайте слушать учительницу, мы не должны вызывать подозрений. — Займите свободные места, давайте плодотворно поработаем, — с этими словами учительница, мягко улыбнувшись, указала на парты и начала что-то писать на доске. — Убогие магглы, у них даже нет перьев, — с небывалым презрением проговорила Пэнси, отчего Гермионе пришлось громко поблагодарить учительницу, пытаясь заглушить её слова. — Вот, это шариковая ручка, в этом мире пишут ей, — объяснила гриффиндорка. — Мы не должны привлекать внимание, — напомнила шатенка и усадила брюнетку рядом с собой. — Грэйджер, я хоть и презираю магглов, но это не значит, что я не знаю, что такое шариковая ручка. Не лезь на мою половину и не прикасайся ко мне, гряз... Гриффин-дурка, — зашипела Пэнси, отчего-то не сумев произнести привычное оскорбление. — Если благородные львята и прячутся в тени, то неотразимые аристократы всегда находятся в центре внимания, — игриво подмигнула она смотрящим на нее одноклассникам, но, заметив Аято на первом ряду, скривилась. — Магглы – идиоты, — презрительно добавила девушка. — Записывай уравнение, иначе нас отчитают, — гриффиндорка указала на доску, пропуская последнюю фразу мимо ушей. — Не указывай мне. Это символы святой инквизиции? — внимательно изучая написанное, осведомилась Пэнси. — Нет, это Алгебра – высшая наука, похожая на Нумерологию, — пояснила Гермиона, в тайне радуясь тому, как ей приходилось подтягивать кузину всё лето и изучать программу обычных школ. — Нам нужно будет немного позаниматься, чтобы догнать новых одноклассников, — решив уравнение быстрее всех, осветила ближайшие планы Гермиона. — Какого мантикору, Грейнджер, я не собираюсь зубрить маггловские бредни, —категорично ответила Пэнси. — Проводи свое обучение, но только без меня. — Нам придется работать вместе и жить под одной крышей, — проговорила Гермиона, отчего-то задетая ее словами, — ты могла бы попробовать быть менее неприятной. — А ты могла бы попробовать расчесать свои волосы, — довольная собой, слизеринка смерила класс презрительным взглядом. — Очень смешно, — огрызнулась гриффиндорка, вспомнив привычные перепалки факультетов, и обмен любезностями состоялся. — Какая жалость, что нет никого со Слизерина, чтобы оценить глубину твоей остроты, Паркинсон.       Оставшуюся часть урока гриффиндорка объясняла слизеринке азы алгебры, быстрее всех решала задания и поднимала руку, отвечала у доски, не обращая внимания на странные беседы Канато с медвежонком, сидевшего за первой партой. В общем, ничего необычного — типичное поведение отличницы мисс Грэйнджер на уроке. Изредка Пэнси сокрушалась об алгебре, заявляя что она хуже непростительных и создана злыми магглами для истязания аристократок. Гермиона вместо ответа посмотрела на Лаванду, сидящую впереди. Та вовсю болтала с какой-то девушкой. С задней парты за шатенкой наблюдал Райто, игнорируя его взгляд, она посмотрела на доску.

***

— Это и есть школа? — пренебрежительно протянула Пэнси, когда урок закончился, и старосты провели им экскурсию. — Ни совятни, ни разговаривающих портретов, ни призраков, ни передвигающихся лестниц, вместо пергаментов убогие страницы... Это место не соответствует моему высокому статусу. — Пэнси просто упомянула старую английскую поговорку, непереводимый юмор, — объяснила Гермиона, когда у старост от слов Паркинсон вытянулись лица. —Спасибо, дальше мы сами, — сказала она, заметив Анджелину, Полумну и Джинни у окна, и потащив волшебницу к ним. — Довольно странно, — хором ответили девушки на вопрос об уроке. — Это заведение и в подметки Хогвартсу не годиться, — категорично заключила Пэнси. — Зато здесь отличная библиотека, — мечтательно протянула Гермиона. — А также огромный стадион, — добавила капитан. — И одноклассницам так нравится мода и гороскопы, — радостно пропела Лаванда. — Ах да, чуть не забыла, нам выдали расписание занятий, — раздала листки девушкам Гермиона. — Следующий предмет по выбору, его нужно избрать каждой, система чем-то похожа на Хогвартскую. — А что такое физкультура? — спросила Джинни. — Это спорт, бег, прыжки, — объяснила Гермиона, — но квиддича здесь не существует. — Обидно, но я всё-таки запишусь, — погрустнев, ответила Уизли. — Дополнительные часы естественных наук, что это? — осведомилась Анджелина. — Это химия, биология, география и физика, — пояснила шатенка, — что-то похожее на зельеварение, травологию и уход за магическими существами.       Гермиона объяснила еще несколько предметов. Наконец, расписание для каждой было составлено, и девушки разошлись по кабинетам. Шатенка отправилась на английскую литературу – предмет, который ей приглянулся больше всех. Зайдя в класс, она заняла свободное место, изучая портреты писателей на стенах и болтающих учеников. Решив еще раз проверить расписание, Грейнджер погрузилась в чтение. — Какое совпадение, стервочка, — раздавшийся рядом ненавистный голос заставил Гермиону оторваться от списка. — C'est le destin, les livres ont réuni nos*, — добавил вампир, присаживаясь рядом с гриффиндоркой, заставив её вспомнить поиски библиотеки. — Для тебя как минимум Гермиона, и я не обязана выносить твоё присутствие ещё и в школе, — проигнорировав его слова, ответила она, одарив его ледяным взглядом — Поэтому лучше сразу оставь меня в покое, — гордо вскинув подбородок, потребовала шатенка. — Боишься, что не сможешь мне сопротивляться и отдашься прямо на уроке, ведьмочка? — Райто придвинулся к Гермионе ближе, будто их могли подслушать. Ей стало отчего-то неловко.       Гермиона вздрогнула, когда он под партой властно обхватил рукой её колено, кружа большим пальцем по нежной коже. От неожиданного прикосновения девушка потрясенно вздрогнула и машинально пнула вампира. — Да как ты посмел?! — прошипела Грейнджер, шлёпнув Райто по руке и пытаясь не привлекать внимание класса. — Хватит с меня твоих вольностей, — с этими словами она быстро взяла учебники, намереваясь пересесть, но, осмотревшись, чуть не взвыла от обречённости. Все парты были заняты.       Наблюдая за тем, как гриффиндорка с понурым видом садится обратно, Райто победно ухмыльнулся. — Тебе не убежать от меня, — предчувствуя очередное прикосновение вампира, девушка отодвинулась от соседа на значительное расстояние и схватила самый толстый учебник.       В этот момент в класс вошла женщина средних лет, напомнившая девушке профессор Макгонагалл. — Тема сегодняшнего урока произведение Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта», — менторским тоном начала она. — Я предлагаю вам два эпиграфа, прочтите их, пожалуйста, — с этими словами она раздала каждому текст. — Они помогут нам понять замысел драматурга и идею произведения. Откройте учебник, первое задание на доске.       Гермиона, бросив на вампира последний негодующий взгляд, приступила к выполнению задания. Через несколько минут она увлеклась и забыла, что сидит с опаснейшим соседом, пока сильный порыв ветра из открытого окна не унёс лист с эпиграфами на другой конец стола. Как раз туда, где сидел Райто. Не обратив на это внимания, девушка потянулась и забрала пергамент, случайно коснувшись кончиками пальцев руки вампира. В тот же самый миг тот схватил её руку и нежно сжал, проведя по тыльной стороне большим пальцем. И этот легкий и невинный жест заставил её замереть, ощущая ласковое прикосновение, так не похожее на извращённую натуру, а потом резко отдёрнуть руку. — Предупреждаю: ещё одна … — Гермиона замялась, подбирая нужное слово, — подобная выходка, и я за себя не ручаюсь, — она с грозным видом покачала в руках тяжёлый гранит науки. — Набросишься на меня прямо здесь или подкараулишь за углом? — вампир открыто веселился, хотя в его глазах Гермиона читала что-то такое, отчего по телу бежали предательские мурашки. — Признайся, что скучаешь по моим ласкам и бильярдному столу. — Единственное, по чему я могу скучать, касающееся тебя – это вид побеждённого, неспособного и пальцем пошевелить, ошарашенного вампира, — с гриффиндорской привычкой побеждать, ответила Гермиона, с вызовом посмотрев ему в глаза. — В тот раз я была неосторожна, но больше такого не будет. Я тебе не по зубам, так что смирись. — Человек не способен противостоять влечению вампира. И как бы сильно ты не боролась, как бы не подавляла бушующие чувства, тебе суждено запутаться в сладостной паутине, без права отступления, без шанса на жизнь. Подобно мотыльку сгоришь в пламени похоти и наслаждения, — казалось, его голос обладал невероятной силой, завораживал и одновременно пугал девушку своей властью. — А сейчас мы проанализируем, как автор трактует любовь главных героев, и чем она стала для них, — наваждение прервал голос учительницы, и Гермиона отвернулась, пытаясь унять чувство полного контроля над собой и какого-то инстинктивного страха. — И первым ответит… Райто Сакамаки, — услышав своё имя, вампир нехотя поднялся. — Нет пошлости прекраснее на свете! Да-да, миссис Тсубаки, я считаю трагедию «Ромео и Джульетта» самой великой и гениальной пошлостью всех времён и народов, — слова вампира поселили в классе перешептывания и смешки, шокируя Гермиону. — Сказать такое учителю! — яростно зашептала она. — У тебя совсем совести нет. — Интересная точка зрения, — к великому удивлению девушки, ответила педагог. — Подкрепите свою теорию аргументами, если не хотите навсегда покинуть этот кабинет. — С удовольствием, — с загадочным и уверенным видом произнес вампир. — С древних времен сложилось, что в любви всё пошло, пафосно, чересчур. Конечно, я говорю о всюду воспеваемой, но несуществующей "настоящей любви". Это чувство, которое игнорирует все условности, законы и морали.       Хоть гриффиндорка и не особо любила это произведение, но такая дерзость к творению великого драматурга и английской литературе вообще, зажгли в ней желание доказать его неправоту. В тот же миг рука негодующей Гермионы взметнулась вверх. — Вы хотели бы что-то сказать, мисс Грейнджер? — увидев утвердительный кивок девушки, учительница дала ей слово. — Представление мистера Сакамаки о "любви" не имеет ничего общего с любовью настоящей, которая является подвигом, жертвой и вершиной развития души человека. Издавна любовь — чистота и бескорыстие, а упомянутая пошлость — глупость и стремление извлечь выгоду. У Шекспира была печальная повесть о светлой любви, об этом не раз говорили знаменитые критики мира. Возможно, ты просто невнимательно ознакомился с трагедией, так что мы говорим о разных вещах, — заметив одобрение учительницы, Гермиона победно вскинула подбородок. — Приторные строки не дали тебе разглядеть сути, Герм, — парировал вампир, краем глаза наблюдая за реакцией шатенки. — Похоже, в наше время достаточно быть реалистом, чтобы считаться пошляком. Слова о подвиге и прочих слащавых определениях — всего лишь помпезность, она была вполне уместна и привычна в отношениях тех времен. Горячо любимый тобой Шекспир сумел из скверной истории сделать великое произведение и запудрить головы мечтательных дев. Или ты считаешь, что истерическая любовь подростков окончившаяся суицидом, история не скверная, в которой также мелькает совращение малолетней. Пылкой Джульетте, к твоему сведению, не было и четырнадцати. Не отказался бы от такой су... — не дожидаясь окончание фразы, Гермиона возразила. — Может быть, драматург желал подчеркнуть, что любовь может прийти в любом возрасте, главное, чтобы человек был готов любить, — Райто театрально скривился, за что Грейнджер, повинуясь странному порыву, незаметно ткнула его в бок. — Он выбирает юную героиню, чтобы показать силу чувства: Джульетта ведет себя смело и решительно. А их смерть — выражение высшей ценности, какой является любовь, поэтому они не могут остаться в мире друг без друга и выбирают такую участь, — вампир отвернулся, не желая слушать этот бред. — Даже их слова похожи. Джульетта, принимая снадобье, данное ей монахом Лоренцо, восклицает: “И за твое здоровье пью, Ромео!” Ромео перед смертью, выпивая яд, восклицает: “Пью за тебя, любовь!” — Но если мы вернемся в начало, герой-любовник не менее восхищенно отзывался о Розалине, маясь неразделенным чувством. — В Джульетте он видит красоту, забывает о прежней "вечной съедающей любви", а потом с удовольствием совершает с ней то, что никак не давала ему носительница обета. "Любовь нежна? Она груба и зла", — говорит Ромео до того, как встречает ту, чье "сиянье факелы затмило", и его одолевает мужская природа, которая сильнее кровных запретов. Ты знаешь её название, стервочка? — как бы нечаянно наклонившись к ней, прошептал вампир. — Не переворачивай всё с ног на голову, герой всего лишь подчеркивает отличие Джульетты от окружающего мира, её чистоту и хрупкость, — отстранившись, ответила Гермиона, и пылающий взор протестующих шоколадных глаз привлек внимание вампира, нарисовав в мыслях куда более желанные образы вместе с ней. — Важно, что герои влюбляются, не зная имен друг друга. Когда они узнают правду, это не останавливает их, — заметив похотливую ухмылку, Гермиона с трудом сдержала желание влепить ему пощечину. — Конечно не останавливает, ведь механизм вожделения уже запущен, — ответил он, смотря на смутившуюся и разозлившуюся гриффиндорку сверху вниз. — Сакамаки, вспомните, где находитесь, — прервала его учительница, но Гермиона и Райто не замечали её слов и смешков в классе, прожигая друг друга ядовитыми взглядами, будто находясь в отдельном мире, поглощенные спором. — Твоя извращенная натура не дает тебе увидеть очевидного, — едко подытожила Гермиона. — О нет, это вам нужно цепляться за веру, будь то высшее создание или несуществующее в природе чувство, — парировал вампир. — Есть только желание удовольствия и наслаждения, а не выдуманная сопливая ересь. Животная страсть и похоть правят отношениями между мужчиной и женщиной, все остальное не имеет никакого значения, об этом и говорит Шекспир. — А как же сцена на балконе? Трепетное и нежное признание, робкие прикосновения и одухотворенность? Это тоже всего лишь желание обладать? — настаивала на своём девушка. — «Прислал ли ад тебя иль звездные края? Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно; всегда таинственна, безмолвна власть твоя, и все в тебе — восторг, и все в тебе преступно», — произнес он глубоким голосом, на мгновенье коснувшись её руки, заставляя Грейнджер почувствовать какой-то скрытый трепет от давно любимых строк Бодлера в его прочтении. — Это искусство обольщения: несколько чувственных слов, и ты в её мыслях. Теперь ты поняла, стервочка? — последнее слово он произнёс одними губами, а потом вновь появилась ухмылка, притягивающая девичий взгляд. — «Будь ты дитя небес иль порождение ада, будь ты чудовище иль чистая мечта, в тебе безвестная, ужасная отрада», — тихо продолжила Грейнджер, заметив, как от удивления и интереса зеленые глаза вспыхнули, губы стали яркими, являя образ воспетый в произведении. В голове промелькнула безумная мысль, что, пожалуй, сейчас он привлекателен, и она отвела взгляд, в надежде укрыться от вампира. — «Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?» — Райто заглянул в карие глаза, властно приподняв её подбородок. — «Не все ль равно: лишь ты, царица Красота», — одновременно произнесли два голоса, повинуясь незримой силе. Мгновения тянулись вечно, дыхание сливалось в одно, а взгляд не мог отпустить другой. Это было странно, неправильно, опасно.       Гриффиндорка прекрасно понимала это, но не могла противиться, в голове возникли строчки, лучше других описывающие ее опасения: «Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен, летит к тебе - горит, тебя благословляя;». В тоже самое мгновение в классе раздался ураган аплодисментов.       Вынырнув из своих мыслей, Гермиона отскочила от Райто. — Это было прекрасно, — поднеся платок к глазам, объявила растрогавшаяся учительница, — какие глубокие чувства и эмоции! Впервые встречаю такое чувственное, пусть и вольное прочтение произведения французского поэта Шарля Бодлера «Гимн Красоте», которое напомнило признание в любви. Теперь я считаю своим долгом дать классу возможность услышать ваше исполнение «Ромео и Джульетта». На следующий урок вам персональное и единственное задание: подготовить чтение сцены на балконе, за сегодняшнюю дискуссию и выполнение моего задания вы освободитесь от теста и получите несколько отличных оценок. В учебнике дан монолог со слов Джульетты, но вы, если хотите, можете прочитать весь, — от таких новостей брови Гермионы поползли вверх. — Но он же огромный! — воскликнул вампир, не желая читать розовые сопли. — А у вас есть выбор, Сакамаки? — голос учительницы не требовал возражений, и до конца урока Грейнджер просидела с невеселыми мыслями. Теперь её оценка зависела от соседа, который вряд ли поможет из благородных побуждений.

***

       «О Мерлин, Цирцея, Пресвятой гриндилоу, Да-Кто-Угодно-Великий-Существующий-Лишь-Для-Того-Чтобы-Его-Все-Поминали, за что мне всё это?» — сетовала Джинни, когда судьба в очередной раз устраивала ей «весёлую жизнь», больше похожую на бредовые видения Трелони. Да, она знала, что окажется в одном классе с белобрысым кровососом, до этого додумалась даже Браун. Но надежда учиться вместе с гриффиндорками в тайне грела её сердце. А теперь разбилась на тысячи осколков; глупые стекляшки, которые никогда не склеить. Если быть точнее, страшную правду ей открыли у порога школы. «Список распределения нового состава Рейтей, — гласил листок, который Джинни получила от президента студсовета. — Третий класс: Сакамаки Шу, Сакамаки Рейджи, Джонсон Анджелина; Второй класс: Сакамаки Аято, Сакамаки Райто, Сакамаки Канато, Браун Лаванда, Грейнджер Гермиона, Паркинсон Пэнси; Первый класс: Лавгуд Полумна, Уизли Джиневра, Сакамаки Субару», — взгляд девушки быстро нашёл её имя и теперь прожигал список правдивой реальности, вполне способный сжечь ни в чем не повинную бумагу. Президент студсовета смотрел на неё с неприкрытым ужасом, и только это заставило Джинни отказаться от прекрасной идеи разорвать листок на мелкие кусочки.        В сердце орали мандрагоры, на душе длинными когтями скреблись мантикоры, все выражало безысходность. Каково же было её счастье, когда участь терпеть вампира в школе значительно сократилась благодаря предметам по выбору. «Может, он и сильный, но ломать стены любит больше, чем гонять мяч», — отогнав печальные мысли, девушка уверенно поставила галочку напротив спорта, предвкушая бесценные крупицы свободного времени.       Пришла пора долгожданного урока и гриффиндорка радостно, чуть ли не вприпрыжку, поспешила в раздевалку. — Привет, ты новая ученица Джинни Уизли? — противным голоском спросила подошедшая к ней в коридоре брюнетка с вишневыми прядями, пухлыми губами и большими глазами, цвета морозного льда, за которой наблюдали сотни восхищённых взглядов. — Я Сью, капитан группы поддержки и по совместительству звезда школы, официальный помощник для новичков, популярный идол, но на самом деле просто обычная девушка, — поправив волосы, переливающиеся сотнями искр, она позволила прилетевшему из раскрытого окна ветру прикасаться к упругим локонам. — Почему ты одна? С тобой же ещё записалась Анджела Джонсон. — Анджелина, — поправила Джинни. — У неё в это время другой урок, — она чувствовала как ещё чуть-чуть и из её ушей пойдёт кровь от такого "ангельского голоска". — Прекрасно, тогда я отправлю тебя в раздевалку, а сама побегу на тренировку, — она ещё немного рассказала про расписание и одарила Джинни неестественной улыбкой белее снега и ярче люмуса в темноте. — Удачи, будут вопросы, обращайся, — с этими словами Сью поспешила по своим делам, наполняя коридор божественной мелодией шагов. Уизли впервые с момента последней встречи с Амбридж испытала такое сильное отвращение, и с этими мыслями направилась к нужному коридору.       Раздевалка ни чем не отличалась от той, что находилась в Хогвартсе, разве что была немного больше. В шкафчике со своим именем Джинни нашла единую школьную спортивную форму, о которой ей говорила Сью. «Она так похожа на вейлу-жертву пластической хирургии»,— отметила гриффиндорка, вспомнив любимое выражение Парвати. Через несколько минут Джинни направилась к распахнутой двери в спортивный зал, где, вытянувшись по струнке, в строю стояли ученики.       Во главе этой процессии возвышался длинноволосый перекаченный великан шоколадного цвета кожи, вертевший в руке оранжевый свисток пальцами с ярко-красным маникюром. Джинни не поверила своим глазам: гора мышц оказалась женщиной с эксцентричным макияжем, поглощавшей десятки бутылок с протеином одна за другой под ошарашенным взглядом учеников. Гриффиндорка была так поражена увиденным, что шла не глядя, и не заметила, как врезалась в кого-то.       Охнув от неожиданности, она оказалась на полу. — Смотри куда прешь, — послышался знакомый голос.       Её реакция на такое появление была столь драматична, что ни в сказках Барда Бидля сказать, ни цензурой описать. Девушка резко подняла голову, встретившись с недовольным взглядом Субару. По самому ужасному закону судьбы вампир от столкновения не упал и теперь стоял и буравил Джинни взглядом.       Разгневанная этой несправедливостью, Джинни поднялась на ноги и отряхнулась. — Успокойся, я просто тебя не заметила, — невозмутимо ответила она. — Кто это кричал про хваленную сверхскорость и реакцию? Что ты вообще забыл на этом уроке?! — поинтересовалась гриффиндорка, чуть ли не крича от обречённости, явственно слыша предсмертные хрипы умирающих надежд о времени без вампира. Проигнорировав её слова, он угрожающе навис над девушкой, глядя ей прямо в глаза, и в памяти, явно решившей поиздеваться, возникло воспоминание прошлой ночи. Вампир был слишком близко. — Ты, — сказал Субару вмиг изменившимся низким голосом, показавшимся ей невероятно мягким, теперь гулко отдавался в голове. — Что? — отчего-то прошептала она, укоряя себя за идиотскую неспособность пнуть его хорошенько. — Исправь зрение, слепая курица, — услышав это, Джинни кинулась на него с кулаками, втайне благодаря Мерлина за такую встряску.        «Вампир хуже Слизеринца», — твердила она, надеясь уничтожить подобные мысли из своей головы. — Опоздавшие, встать в строй! Мамочка Джекинз начинает урок, — раздалось у них над головами, а потом их буквально потащили в Спортивный зал. — Вам нужно понять, что липосакция не панацея; чтобы быть подтянутым, нужно чаще отрывать свою попку от дивана, — добавила женщина, закончив перекличку вместо лекции о спорте, повергнув всех в ступор. — Это вам говорит лучший тренер в мире, приглашённый в «Ретей». — Да неужели, больше похоже на то, что вместо учителя-чемпиона в школу по ошибке доставили статую годзиллы, — с издевкой прокомментировал её слова худой долговязый парень, вызывая смешки. — Кто это у нас такой шутник? — осведомилась учитель, одарив его скептическим взглядом. — Детка, давай-ка потолкуем: шаг вперёд и принял позу зомби из дешёвого ужастика.       Он посмотрел на тренера снисходительно, словно на сумасшедшую, и лениво проделал команды. Подойдя к парню, Джекинз схватила его руку, начав тщательно её щупать. — Может, прекратите меня лапать? — поднимая отвисшую челюсть с пола, съязвил он. — О, было бы за что, конфетка. Ты Кентин Комори? — спросила учитель, посмотрев в журнал; класс утвердительно ответил. — Мда, дорогуша Кен, изготовитель Барби-мазохисток, — а глядя на твой вид по-другому не скажешь, — явно перепутал этикетку: у настоящего самца должны быть мышцы, а не расплавленный воск, — проговорила она тоном, до жути напоминающим Северуса Снегга, и по спортзалу пошли смешки, сделавшие парня пунцовым. — Вот, это называется рельеф, — приняв позу бодибилдера, добавила Джекинз.       Услышав тон декана Слизерина, Джинни вздрогнула, испугавшись, что тренер превратилась в зельевара, и с облегчением обнаружила, что она по-прежнему играет мышцами под всеобщее восхищение. — Сотня отжиманий, приколист, — после такого заявления челюсть Кена вновь устремилась вниз. — А остальные выполняют интенсивный бег в течение десяти минут. Не бойтесь, от этого рано появляются морщинки, а пластика лица вам ни к чему, — заметив выражения лиц учеников, успокоила тренер. — Мамочка Джекинз и песни Тейлор Свифт — гремучая смесь, и по совместительству лучший телохранитель от целлюлита и лишних кило, — не обращая внимание на протесты, она свистнула в свисток, и её подопечные сорвались с места под очередной хит поп-певицы.       Джинни вместе со всеми перешла к выполнению команды, пробегая один круг за другим и слыша адские звуки, которые оказались пением тренера. «Мы обречены», — такая мысль посетила всех учеников.       Любимое ощущение скорости не могло сравниться с полетом на метле, но всё равно заставляло тяжелые мысли покидать голову. Гриффиндорка обгоняла учеников, думая о том, какой здесь своеобразный тренер, пока не увидела в стороне Сью, командующую девушками в странной форме в конце зала. Те пытались выстроить пирамиду, но лишь неловко падали вниз. После очередного падения "гробницы Сью", гриффиндорка почувствовала на себе пристальный взгляд, будто впившийся во всё её существо. Его обладателя угадать было проще простого. Немного повернув голову, Джинни заметила, что от буравящего её взглядом вампира их отделяло несколько человек.       «Какого Мерлина он на меня смотрит?» — подумала она и прибавила скорость, будто намеревалась убежать от Субару. К её неудовольствию, тот тоже сменил ленивый бег на более быстрый. — Переходим на спортивную ходьбу и меняем, как эпилятор насадку, сторону, —провозгласила тренер, когда гриффиндорка уже решилась повернуться и дать своему благоверному оплеуху. — Усердно работаем ягодицами, иначе для чего их вам вручил Господь?       Развернувшись, Джинни упёрла взгляд в спину вампира, решив отплатить ему тем же галеоном, а за одно хорошенько проклясть. В тот же миг во всем виде Субару мелькнуло напряжение, будто его передернуло от ярости.       «Небось сейчас весь спортзал разнесёт», — предположила гриффиндорка, довольная маленькой местью. — Курочки гриль, поджарили бока, пора перевернуться и сгонять жирок, — через некоторое время скомандовала Джекинз.       Сменив направление, Джинни посетила коварная идея. Чувствуя на себе тяжеленный взгляд, будто намеревающийся сломать её пополам, гриффиндорка дождалась, пока Субару окажется за её спиной и резко остановилась. Только сверх способности вампира остановили его раньше столкновения. Ученики позади раздражённо зацокали, оббегая и "хваля" ненормальную парочку крепким словцом. Джинни лишь невозмутимо повернулась, окинув его недовольным взглядом. — Может, хватит пялиться? — предложила она, иронично выгнув бровь. — Не можешь без меня обойтись? — с издевкой добавила девушка, втайне ликуя и, повернувшись, продолжила бег. Субару, вмиг догнав Джинни, схватил её за руку и развернул к себе, испугав своим видом. Теперь он напоминал разъяренного быка, а роль многострадальной красной тряпицы отводилась девушке. Становится беззащитной жертвой ей совсем не хотелось. — Снова начнёшь проповедовать о своём устрашающем виде? — съязвила она, но собственный тон показался ей совсем неуверенным. — Заканчиваем бег и встаём в центр на разминку, — провозгласила Джекинз к большому счастью девушки. — Парочка из сопливой мелодрамы в углу, вас это тоже касается, здесь спортзал, а не отель свиданий. Для выяснения отношений туда сходите. — Только если это место – морг, — одновременно фыркнули оба. — Мы ещё не закончили, — отпустив гриффиндорку, добавил он так, чтоб было слышно только ей и, игнорируя злобный взгляд, пошёл в центр зала.       Джинни, ловя завистливые взоры девушек, в том числе и Сью, подошла и встала в линию, повторяя движения за Джекинз. — И последнее вращение бёдрами, будто мы Шакира; Активнее, Вака-вака-хей-хей, закончили, — скомандовала Джекинз, напевая так, что стекла в огромных окнах угрожающе задрожали. — Теперь переходим на ножки, избавим и их от жирка, ведь я знаю 50 оттенков приседаний, — сделав чёртову дюжину упражнений, тренер провозгласила начало растяжки.       Джинни, как и все, села на пол, соединив ноги вместе. — А теперь, детишки, делаем глубокий вдох, так, как мы вдыхаем полным носом манящий аромат шаурмы, и, медленно, расслабившись, думая о еде, наклоняемся вперёд с прямой, как шпажка, спиной, — не поняв значения слова на "ш", гриффинддорка просто повторила за Джекинз. — Теперь обхватили стопы, стараемся животом поцеловать коленочки.       Джинни без особого усилия выполнила её команду, когда других от нужного положения разделяло большое расстояние. Прикрыв глаза, она вспомнила, как летом неудачно навернулась с метлы, повредив связку. Ничего не говоря Молли, которая услышав это и подняв панику, сравнимую с пробуждением Тёмного Лорда, запретила бы ей не просто летать, а даже смотреть на метлу, Джинни обратилась за помощью к братцам-близнецам. Те достали ей из Мунго зелье, которое не просто излечило её недуг, но и сделало девушку гибкой, что не могло не радовать будущую спортсменку.       «Дом, милый дом», — подумала она, вспоминая весёлый быт Норы, когда кряхтения и крики остальных учеников вырвали её из собственных мыслей. — Зейдей Уильямс, ты обвиняешься отделом спортивной полиции в лени и превышении расстояния до колен на целую милю, — приподнявшись, Джинни увидела, как Джекинз подошла к не очень гибкой девушке. — Твои ножки хотят поцелуя с животиком, и у меня есть доказательства, что ты способна это сделать.       Наблюдая за их пререканиями, гриффиндорка вспомнила, как Невилл Долгопупс комментировал одну единственную стычку Анджелины и Блейза:«Будто две шоколадные лягушки выясняют, кто из них вкуснее». — Это мой предел, и я, как будущий президент США, не намерена гробить здесь своё здоровье, — невозмутимо отвечала Зейдей. — Нет, детка, это мой урок, моё государство спорта, и ты должна выполнять мои правила, — пригрозив шоколадным пальцем, парировала тренер. — Тогда я ухожу, — поднявшись с пола, Зейдей отряхнулась и посмотрела на учителя. — Встретимся в аду, — с этими словами она ушла прочь. — Вернись, убийца дисциплины! Мы ещё не закончили! — крикнула ей вдогонку Джекинз, но девушка даже не обернулась. — Класс, продолжаем: ноги в стороны, — пугающим тоном скомандовала она. — Ещё шире, — впервые за весь урок рявкнула тренер, словно венгерская хвосторога, у которой отобрали золотое яйцо; казалось, из её рта вот-вот вырвется пламя.       Заключительным таймом растяжки являлся шпагат, в позе которого предполагалось сидеть две минуты. Джинни практически не чувствовала ничего, по прошествии некоторого времени немного опускаясь. В это время Джекинз объявила, что намерена за остаток этого года посадить на него всех без исключения. Лица учеников побелели, им предстояло пройти все круги ада. — Класс, посмотрите на Джиневру Уизли, — обратила внимание всех на гриффиндорку тренер, заглянув в журнал и подойдя к ней. — Готова поспорить, ты уже садилась на шпагат, да, Мисс Гибкость? — Нет, впервые, — ответила Джинни, и это была абсолютная правда, за исключением того, что она не могла упомянуть влияние зелья. — Давай, детка, тебя от пола отделяет один тощий хотдог, раздави эту ошибку еды, ты сможешь, — призывала её Джекинз. — Дыши медленно: вдох–выдох и ещё раз, вдох–выдох.       Происходящее напоминало роды: тренер порхала над девушкой, которая должна была родить ей шпагат. Это совсем не способствовало результату.       «Когда же все это закончиться?» — мысленно вопрошала мир Джинни, когда к крикам учителя подключились и ученики. Но ещё больше девушку бесила ухмылка Субару, который чуть ли не смеялся от всего этого ора. Наконец, ей изрядно надоело это терпеть и она мягко качнулась, опустившись на пол. Было немного неприятно, но гриффиндорка понимала: если бы не зелье, боль была бы сильнее. — Да! Ты сделала это! — ликовала тренер. — Запомните эту девушку, этого невероятного бойца! Посиди ещё несколько минут, — в последний раз обратившись к ней, Джекинз перевела своё внимание на остальных. — Класс, живо начинаем прыгать, — рассказав Джинни про то, что нужно немного потерпеть, а не вскакивать, Джекинз принялась показывать новые упражнения.       Вопреки советам тренера, Джинни ничего болезненного не ощущала. Посидев еще немного, она поднялась с пола, и уже хотела идти к ученикам, которые теперь делились на команды, но её остановил знакомый голосок. — Джин, я видела, какая ты молодец, — пропела Сью, однако от гриффиндорки не укрылся завистливый взгляд брюнетки, — нам в команду как раз нужен один участник, хочешь присоединиться? — Я не Джин, а Джинни, — поправила её девушка. — Знаешь, я... — не успела девушка ничего ответить, как ей в спину прилетел волейбольный мяч.       Предчувствуя заранее, кто именно совершил это «случайное» попадание, Джинни с видом фурии молниеносно обернулась и встретилась взглядом с торжествующим вампиром. Забыв о Сью и её секте, она с видом дементора, готового пожрать вампирскую душу, направилась к Субару. — Вот и славно, ждём тебя завтра в это же время, — расценив молчание за положительный ответ, крикнула ей вдогонку Сью, но Джинни её не слышала. — О, вот где мяч; Уизли, присоединяйся, мы играем в волейбол, — радушно сообщила ей тренер, и грифиндорка поняла, что после шпагата она стала любимой ученицей.       Не зная правил, гриффиндорка повторяла за игроками её команды, мотивируя себя единственной целью: запульнуть мяч в вампира. Соперники одержали победу, но момент, когда белобрысую голову нашло крутящееся в полете орудие мести, был настолько великолепен, что компенсировал все неудачи этого дня.

***

      Лаванда была в полном восторге, когда в списке предметов обнаружился урок актерского мастерства. В Хогвартсе ей не было равных в умении создавать новые образы и вживаться в роль. Зайдя в нужный класс, Браун просияла, увидев небольшую сцену и мягкие пуфики, на которых сидели другие ученики. Наконец, в класс зашел учитель. — С сегодняшнего дня я буду заменять мадам Розали, меня зовут Тсукинами Шин, — представился преподаватель.       «В Японии так распространен необычный цвет волос», — отметила Лаванда неслыханно дерзкую для Хогвартских правил алую голову учителя. — Вы довольно молоды для педагога, — бархатным голоском озвучила она свои догадки, определив, что он старше её на год или два. — Да, мне семнадцать, но наличие мозга творит небывалые вещи, позволяя обгонять идиотов, — укол в его словах невозможно было не заметить. — Неужели! — всплеснув руками, Браун выразила восторженное удивление. — Приятно, когда тебя обучает профессионал. Вы и сегодня в образе пирата? — девушке изрядно надоели замечания об её интеллекте, и она сделала вид, будто ей очень захотелось узнать назначение чёрной повязки на глазу. — Неудачная шутка. Ещё один прикол и вылетишь из кабинета, — грубо ответил преподаватель. — Я решил устроить отбор, потому как бестолочи —лишний груз, тянущий нас вниз. Вам раздадут листы с текстом, ваше задание: подготовиться за пятнадцать минут и прочитать его на сцене. Напрягите извилины, если не хотите навсегда забыть этот предмет. — Но, мистер Тсукинами, учитель, преподающий предмет по выбору, не может исключить ученика только из-за отсутствие таланта, — смело произнесла типичная зубрила, напомнившая Лаванде Гермиону. — Вы должны нас учить, а не выгонять. — С сегодняшнего дня директор сделал исключение на все творческие уроки. Не нравится — дверь там, — указав на выход, ответил молодой преподаватель. — И на будущее: зазнайство и протесты наказываются, — алый глаз опасно сверкнул, и ученица сжалась от страха. — Время пошло, — объявил он начало выполнения заданий.       — Вон со сцены; и это ты называешь игрой? Халтура, совсем не цепляет; больше эмоций, у тебя есть мимика, не будь Кристен Стюарт! Не верю! — сжимая в руке кулон, категорично и совсем не педагогично комментировал выступления учитель, выгоняя одного ученика за другим. Ни слёзы, ни просьбы, ни особые интонации не трогали этого кремня. Казалось, его просто невозможно убедить.        Настала очередь Лаванды. Ей достался монолог Джульетты из третьего акта второй сцены. С таким же заданием выступала её ровесница немного раньше, но нежный, хрупкий и изящный вид ничуть не впечатлил аловолосого педагога. Избрав другую тактику, Лаванда начала читать. Её голос лился из глубины, вместе с ним гриффиндорка погружалась все глубже в темноту своего появляющегося образа. С каждым словом на сцене под восхищённо-завистливыми взглядами ученицу сменяла Джульетта, жаждущая воссоединения с возлюбленным. «Приди же, ночь! Приди, приди, Ромео, Мой день, мой снег, светящийся во тьме, Как иней на вороньем оперенье! Приди, святая, любящая ночь!» — строки в её исполнении заклинали, в них витали томление и искренность. Это была Джульетта, страстная и знающая чего хочет, временами по-детски наивная, но в также нежная и изящная, как прекрасный цветок с пленительным ароматом. Лаванда краем глаза смотрела на реакцию педагога, тот напряженно следил за каждым движением и словом гриффиндорки, ища хоть одну неровность исполнения.       Воцарившаяся на мгновение тишина взорвалась аплодисментами, вернувшими Лаванду к реальности. — Клянусь, это было великолепно, — восхищенно воскликнула та самая зубрила, — ничего подобного я раньше не слышала. — Я готов сидеть здесь и слушать тебя весь день, — добавил её сосед. — Впечатляет, — тон Тсукинами ничего не выражал. — Тебе удалась Джульетта, я чувствую как пульсирует её кровь, как в ней дышит страсть. Это бунтарка, которая идет против своей семьи, берёт ответственность за свою сексуальность и готова умереть за свою любовь, — последние слова педагога удивили девушку нежданной похвалой; услышанное слово заставило всю женскую аудиторию, исключая Лаванду, вспыхнуть. — Раньше с ним выступала? — Нет, я впервые читаю этот монолог на сцене, — ответила Лаванда. — Значит, в розовых мыслях ты рисовала своего недо-Ромео? — предположил он. Лаванда лишь залилась звонким смехом, мечтая поставить нахала на место. — Это всего лишь игра, а текст написан очень давно, — несмотря на слова, в памяти всё же возник образ синих глаз и крепких рук Шу. — В таком случае, ты принята, мисс Браун, — Лаванда довольно улыбнулась, втайне ликуя. — Но в следующий раз лучше следи за глазами, они выдают истинное желание. За мысленное проклятье учителя покинь этот класс, — девушка удивилась проницательности одноглазого. — Нет, что вы, я думала совсем о другом, — приняв невинный вид, пыталась переубедить его гриффиндорка. — Еще одна бездарно скрываемая ложь, и ты вылетишь отсюда; следующий урок по расписанию, я не терплю опозданий, — непреклонно ответил учитель, и Лаванда, ласково попрощавшись со всеми, развернулась на каблуках и пошла прочь, одарив класс милой улыбкой.       «Гоблин одноглазый. Давно мне не встречались такие упрямцы, теперь точно поставит мне неуд и удалит от предмета», — подумала она, но ошиблась, ведь её Джульетта надолго осталась перед взором учителя, не давая ему исполнять свои планы. Другие прочтения казались неприкрытой вульгарной фальшью, белокурый образ не имел конкурентов, и рука новоявленного педагога, нехотя оставила в журнале единственную отличную оценку.       Между тем блондинка уходила всё дальше, бесцельно бродя по школе. За очередным поворотом она повстречала у зеркала Юми, с которой сидела за одной партой на алгебре. — Лаванда, какими судьбами? Ты тоже выбрала предмет моды и дизайна? — поправив струящиеся локоны, осведомилась девушка. — Нет, меня выгнали с урока, — услышав это, глаза новоявленной подруги расширились. — Как судьба вообще сделала его педагогом? — Ты говоришь о новом учителе — красавчике Шине Тсукинами? — увидев утвердительный кивок, Юми почти понимающе посмотрела на негодующую гриффиндорку. — Да, тебе крупно не повезло: несколько лет назад он учился в средней школе с сестрой брата подруги парня моей знакомой, и уже тогда изводил весь класс, являясь дотошным старостой. — Его самомнение невыносимо, — тоном главной сплетницы добавила Браун. — Лав, ты всегда сможешь устроить ему заподлянку. Давай лучше поговорим о более важном, — глаза собеседницы выражали неприкрытый интерес. — Вы же пришли с братьями Сакамаки? Что у вас с ними? — гриффиндорке стало очевидно, что главной целью всей беседы для Юми было узнать ответ на эти вопросы. — Так получилось, что глава Сакамаки предложил нашей школе несколько мест на учёбу в Японии, а мой отец, до абсурдного богатый и знатный человек, купил мне поездку сюда, — с удовольствием наблюдая, как от зависти зеленеет лицо подруги, сообщила блондинка. — Мы, — я и ещё несколько девушек, — остановились в его особняке, так что Сакамаки просто соседи. А что, тебя кто-то интересует? — услышав это, собеседница в изумлении раскрыла рот. — Нет, просто.... Хотя, знаешь, можешь узнать любимый цвет, знак зодиака, любимое блюдо и другие предпочтения Шу. Он такой классный, но к нему на хромой козе не подъедешь. Несносный Сакамаки постоянно прогуливает уроки и проводит время в комнате музыки... — Ох, дорогая, даже не знаю, смогу ли, — прервав бессмысленный поток женского восхищения, задумчиво произнесла Лавандо, будто взвешивал все "за" и "против", — мне кажется, у него уже кто-то есть, возможно даже невеста, — выдала она, словно раскрывая большой секрет. — Ты уверена? — переспросила вмиг погрустневшая Юми и, услышав утвердительный ответ, замолчала, задумчиво накручивая темный локон на указательный палец. — Ой, я тут с тобой заболталась, мне пора идти, встретимся на следующем уроке, — гламурно попрощавшись ритуалом чмоканья воздуха, подруги разошлись.       «Вот хитрая мантикора, решила запустить когти в моего жениха, — негодовала Лаванда, готовая заавадить брюнетку. — Нужно срочно пригвоздить его к себе, а то она может заграбастать такую желанную добычу», — решила гриффиндорка и отправилась на поиски ненаглядного.       Казалось, судьба сама привела её к комнате музыки. Внутри сокровищницы разнообразных музыкальных инструментов было тихо. Слишком тихо. Погружённая в свои мысли, Лаванда и не заметила, как наступила на что-то мягкое. В тот же миг это что-то издало непереводимые звуки, похожие на голос Шу. От неожиданности гриффиндорка вскрикнула. — Замолчи, я только заснул, — недовольно произнёс вампир. Казалось, неуклюжесть Лаванды сделала его разговорчивее. — Что такое? У тебя глупое выражение лица, — с большими паузами, будто слова давались ему в тягость, проговорил вампир. — Прости-прости, любимый, — защебетала она, присев рядом с ним и сделав вид, что не услышала его реплику о своём, как она считала, всегда прекрасном и милом личике. — Почему ты спишь на полу в комнате музыки? — Конечно же потому, что здесь тихо. Что надо? — довольно грубо осведомился вампир. — Я так скучала по тебе, Бу-Бу, — ласкового пропела гриффиндорка, в ответ Шу лишь удостоил её недовольным взглядом. — Значит, ты разбудила меня просто так? Ещё и наступила в придачу. И на будущее, вампиры чувствуют ложь человека, не пытайся меня обмануть. — Но я же твоя невеста, — обиженно протянула девушка, пропустив слова о лжи мимо ушей. — Для меня счастье просто сидеть рядом, получая хоть капельку твоей любви, — её слова вызвали у вампира лишь презрительную усмешку.       «Ещё один недо-Станиславский нашёлся!» — промелькнуло у неё в голове. — Если ничего не надо, тогда выметайся отсюда. Раздражаешь, к тому же ты мне безразлична, — с этими словами он отвернулся от Лаванды и закрыл глаза. В то же мгновение в её голове возник образ свадьбы Шу и Юми, купающейся в славе и деньгах.       «Не бывать этому!», — подумала гриффиндорка и перешла к наступлению. — Не очень-то вежливо говорить так с девушкой, —пристыдила вампира Лаванда, решив воззвать его совесть. — Я не хочу тебе мешать, Бу-Бу, — виновато опустив глаза, пропела она. — Но меня выгнали с урока, можно я посижу с тобой? — Естественно, в тебе нет ничего ценного, кроме крови. Я устал разговаривать и уже всё сказал, — полная апатия вампира и слова о её бездарности разозлили Браун. — Вообще-то я превосходная актриса с великим будущим. Мне об этом твердят фанаты на каждом шагу! — ответа на это, безусловно, скромное и ничуть не преувеличенное заявление не последовало.       Повисла угнетающая тишина. Лаванда не могла понять, почему он так ленив, казалось, энергия давным-давно покинула его бренное, и по мнению девушки, ащ-ащ-ащ какое тело. — Милый, тебе бы не помешало бы побольше двигаться, хотя бы иногда, — проявляя заботу, советовала блондинка. — Ты можешь растолстеть, если часто будешь поддаваться приступам лени.       «А полный муж приносит только нелепые сплетни», — мысленно прибавила она, вспомнив слова из своей библии «Ведьмополитена». — Ты не только слишком шумная, но ещё и бестолковая. Я вампир, — паузы между словами были настолько огромны, что Лаванда боялась потерять нить разговора, — в отличие от тебя я не растолстею, если буду много есть. — У вас особая диета? — гриффиндорка оживилась, нащупав панацею от извечной девичий проблемы – лишнего веса, предчувствуя лавры славы и почёта с мешками денег, если она начнёт продавать это чудодейственное средство. — Нет, моё тело по-другому устроено. — Везёт, мне бы так... Но, может быть, когда мы поженимся, ты изменишь меня? — мечтательно протянула она, погрустнев и на миг представив, что можно есть тонны сладкого, выпечки и не толстеть. — Я тебе завидую, ведь у вампиров не жизнь, а сказка: возможность наслаждаться любой едой и сотни лет строить звёздную карьеру знаменитости, проживая жизнь и попадая в книгу «Истории головокружительного ведьмовского успеха».       Шу не слушал девушку, прикрыв глаза. Что за чушь она несёт? Жизнь казалась ему праздным пребыванием, как выражался о нём Рейджи, краски смылись еще в детстве, оставляя серые халтурные пятна. Хотелось покинуть этот мир, отгородиться от назойливой шумной, полной несовершенных звуков реальности. Он мог часами лежать и смотреть в потолок, уплывая по волнам классической музыки и забывая о том, что он вообще существует. Лень пришла как лекарство, забрав с собой энергию и чувства. Вечный покой, непрекращающийся сон. Хотел бы он из него вырваться? Определённо нет. Неожиданно в темноте сознания возник образ элегантной особы, чей взор, полный синевы, был холоден, как и ледяной голос, изо дня в день повторяющий одно и тоже: «Тебе следует оставаться в замке, чтобы не утруждать себя лишними вещами, наш дорогой наследник. Не смей заниматься ничем; мир за пределами замка омерзителен, не позволяй осквернить себя». — Бу-Бу, ты что-то сказал? — распахнув глаза, вампир увидел наклонившуюся к нему гриффиндорку и вздохнул, отгоняя остатки кошмара. — Здесь слишком шумно, — медленно поднявшись, Шу пошёл к двери. — Ты говорил что-то об омерзительном мире, но это ошибка, — он лениво обернулся, почувствовав руку девушки на своем плече. — Реальность вокруг прекрасна и удивительна. Конечно, в ней есть плохое, но хорошего больше: сладости, гороскопы, журналы, магазины и мода – и ещё много другого, в конце концов без неё ты не живёшь, а существуешь, прожигаешь время, — энергичная Лаванда, однажды обретя мечту, впервые искренне хотела помочь кому-то, растормошить вампира. — Постой, только не говори мне, что ты никогда не выходил в город магглов, то есть... людей? — Не твоё дело, — Лаванда очень удивилась, правильно истолковав реакцию Шу и поняв, что существуют те, кто не был в магазине. — Пропущу этот укол, но теперь я обязана показать тебе другую сторону мира, — приняла решение Лаванда. — Устроим свидание, сходим в парк аттракционов, а потом по магазинам, — поток восхищённых идей так занял Браун, что она не заметила, как вставший на путь истинный вампир ретировался.       Гриффиндорка принялась составлять план, который дедушка Ленин назвал бы «Путь тунеядца на пользу труда и общества», восхищаясь своей смекалкой и тем, что выбрала правильный метод.

***

— Что, черт возьми, это такое?! — удивлённо растягивая каждое слово, на выдохе проговорила Пэнси, зайдя в обозначенный в расписании класс, представляющий собой очень большую кухню, соединяющую в себе несколько комнат. Огромное множество разделочных столов, тянувшихся вдоль стен, плиты с вытяжками и резные деревянные буфеты с посудой — все напоминало сердце дорогого ресторана и сверкало ослепительным блеском чистоты, будто здесь день и ночь трудились домовые эльфы. Вот только этих привычных слуг нигде не было. И что-то подсказывало негодующей слизеринки, что ей впервые придётся готовить еду самой.       Ожидания, что урок будет похож на зельеварения разбились в пух и прах, стоило только посмотреть по сторонам. Между тем в класс пребывали ученики, а Пэнси так и застыла на пороге, из-за чего её приходилось обходить. — Посторонись, оладушек, — провозгласил появившийся из ниоткуда Аято. — Свали в туман, — огрызнулась она, развернувшись к нарушителю благородного шока, негодуя от вампирского обращения. — Широкий что ли? Возьми и пройди. Созерцать твою физиономию ещё и здесь просто невыносимо, — девушка не сдвинулась с места. — Слова простых смертных мне не интересны, — самодовольно ответил Аято. — Похоже, ты хочешь, чтобы я показал тебе настоящую боль? — насмешливый тон слизеринки разозлил его не на шутку. — Мерлин всемогущий, мне надоело объяснять тебе очевидное: твоё кричащее раздутое эго не имеет ничего общего с моим великолепно-скромным благородством, — нарочито устало парировала она, будто сообщала недалёкому вампиру, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. — И что ты мне сделаешь? Твои угрозы нелепы; забыл, как я умею мстить? — Как раздражает, — от голоса Аято весёлость Паркинсон сошла на нет. — Люди, которые считают, что я неопасен, глубоко заблуждаются, — вампир смирил её стальным взглядом, вполне способным убивать. — Ты всего лишь беззащитная жертва и еда. — Вот как мы заговорили... А клыков не досчитаться не боишься? — с вызовом ответила Пэнси. — Глупая смертная, от страха не можешь понять, в каком положении оказалась, — Аято схватил руку слизеринки и потянул на себя, желая сделать ей больно, но от резкого движения Паркинсон не удержала равновесие и повисла на вампире.       Взгляды прожигали друг друга, кровь стучала в ушах девушки, не давая толком различать происходящие, а мысли неслись огромным жужжащим роем. Казалось, гнев, растекавшийся между ними можно было потрогать рукой, которая вспыхнула бы сразу же, настолько накалялись их перепалки. Через миг злость вампира сошла на нет, уступив место задумчивости, все большее зля Пэнси. — Скажи спасибо судьбе, что мы не в Англии, — ядовито прошипела слизеринка, чувствуя невероятный гнев, желая проклясть, заавадить или превратить в какашку аловолосое недоразумение. — Ты, оказывается, далеко не оладушек, — услышав его слова, брюнетка вынырнула из прекрасных мечтаний и проследила за взглядом вампира. Его рука покоилась на её груди, и тот решил хорошенько пощупать ошарашенную девушку.       Раздался звук пощёчины, класс охнул и замер в ожидании. — А в бассейне ты этого не заметил? — с укором прошипела она. — И немедленно убери от меня свои грязные лапы, — вскричала Пэнси. — Пардон, что здесь происходит? — в самый подходящий момент в класс зашёл учитель, и Аято отпустил Паркинсон, застывшую с занесённой рукой для второго ласкового прикосновения, что в народе называют оплеухой. — Эта неуклюжая свалилась в моё личное пространство, — объяснил вампир с каким-то подозрительным видом, в тот же миг получив уничтожающий взгляд брюнетки. — Ты сам меня толкнул, великан криворукий, — протестовала слизеринка. — Мои юный друзья, пусть шеф-повар Поль Бокюз однажды сказать: «Жизнь — это маленькая кухня, на которой мы готовить блюда под названием счастье», — но, пардон, для амурных дел есть более подходящие место, — заговорщицки подмигнув им, с очень заметным французским акцентом пропел месье Барини. — Теперь, если конфликт исчерпать, мы начать урок, — его доброжелательный тон резко контрастировал с неприкрытым ужасом, что читался в глазах одноклассников, попятившихся к двери и поравнявшихся с Аято и Пэнси.       Паркинсон сильно удивилась, ведь такие же выражения испуганных лиц были только на контрольных у Снегга, вот только преподаватель кулинарии поразительно отличался от зельевара. По кабинету пошли шепотки: «О нет, только не это, мне рано умирать, мамародименяобатно» и всё в таком духе. — Чего они все так перепугались? — вслух спросила Пэнси, когда слизеринское желание быть в курсе всего взяло вверх. — Ты не представляешь, как тебе не повезло! Новая пташка попалась в безжалостную мясорубку кулинарии, — обречённо пролепетала стоящая рядом девушка, тревожно посмотрев на Пэнси. — Этот урок по праву называется Адом, потому что у непревзойдённого французского повара Барини раздвоение личности. После того, как он надевает свой любимый поварской колпак, над одним из самых известных шеф-поваров Японии берет верх его вторая личность — русский маэстро Баринов, человек с жестоким нравом, — услышав эту, по высоко аристократичному мнению, откровенную чушь, Пэнси закатила глаза. — Что за ересь ты несёшь? — происходящее казалось слизеринке абсурдом. — О нет, учитель отправился на поиски, — не услышав слова брюнетки, сообщила побелевшая девушка. — Сейчас будет пришествие, всем приготовиться! — добавила она, когда месье зашёл в лаборантскую, и на дверь тут же налегла вся мужская составляющая класса, кроме, естественно, Аято; с другой стороны доносился вой, вопль и языческо-сатанинские песнопения.       «Обезумевшие магглы носятся, как тролли в брачный период, — найдя меткое сравнение, Пэнси фыркнула. — Надеюсь, это не заразно». — Аловолосый, что за дичь тут творится? — смотря на паникующий класс, Паркинсон ничего не оставалось, как обратится к ненавистному вампиру. — Серьезно, не смогла запомнить то, что тебе сказали минуту назад? Ты же брюнетка, а ведёшь себя как типичная Юи, — слизеринка заметила секундную перемену в лице Аято, но списала странный взгляд на шалившие нервы. Ей нельзя так долго находиться в обществе магглов!       Пэнси хотела задать ещё один вопрос, но её прервал шум класса. — Внимание, контрольная проверка! — на середину комнаты вышел парень с длиннющим списком. — Пункт первый: кухня сверкает? — Да, — ответил хор голосов. — Отлично, сколько собрали положительных рецензий критиков? — с надеждой продолжил он. — Одиннадцать, — отрапортовала девушка. — Это успех. Костер из фастфуда под окном разведён? — «Хэппи мил» вместе с крылышками догорели, подбрасываем полуфабрикаты и гамбугеры, исполнители ритуальной песни «Фасфуд — зло, ресторан — добро, им ты не травись, шефу поклонись» уже готовы, ждут указаний, — сообщил только что вбежавший парень. — Всем немедленно надеть фартуки, боевая готовность номер один, — отдав последнее распоряжение, он дал команду уставшим от натиска учителя парням на счёт «три» открыть дверь.       Спешка и паника вокруг веселила Пэнси, убеждая правильность её, несомненно, объективных взглядов. Подойдя к своему шкафчику, слизеринка нашла там изумрудный фартук и правило, гласившее убрать волосы, если ты девушка. — Что это за дискриминация по половому признаку! — возмутилась она. — Кругом один патриархат. Немыслимо, я требую равенство для благородных леди! — То же мне, революционерка, — усмехнулся вампир, но слизеринка даже не обернулась. — Развела тут демократию, — закончив с завязками и посмотрев на Аято, Паркинсон уже хотела съязвить, как увидела клоунский колпак на голове вампира и прыснула — уж так нелепо он выглядел.       «И всё-таки, этому несносному нарциссу ужасно идёт зелёный», — отметила она, но виду не подала, вспомнив любимый цвет родного факультета. — Мне говорили, что у некоторых нет ни чувства вкуса, ни стиля, но чтоб настолько, — заключила Пэнси. — По сравнению с тобой даже дементор кажется иконой моды. — Ты совсем недалёкая. Это — часть обязательной формы нашей школы, —парировал вампир. — Это ты неразумный соплахвост, если носишь такое. Поехавшие ученики, клоунские колпаки вместо формы, мда, куда катится маггловский мир? — Держи, — он протянул ей такой же головной убор, — надень, иначе тебя выгонят с урока. — А почему на других нет таких шапок? — заподозрив что-то неладное, осведомилась Пэнси. — Не веришь, не надо. Вряд ли твой мозг поймет, что в некоторых элитных академиях существуют жестокие шутки над новичками, — ответил Аято. — Учитель жестоко карает всякого, кто не соблюдает правила. — С чего это ты мне помогаешь? — задала контрольный вопрос Паркинсон. — Если ты вылетишь из школы, кто будет давать мне кровь? — доводы вампира звучали очень убедительно. — Моей крови ты все равно не получишь, — пресекая разговор на подобную тему, парировала она, но всё же забрала колпак из рук Аято.       На мгновение её рука задела его, и вампир, как бы случайно, коснулся ладони девушки.       Пэнси хотела возмутиться, но в это самое мгновение дверь с грохотом распахнулась, и оттуда заклубился дым, как из фильмов ужасов. Раздались тяжелые шаги. — Дармоеды, огузки, огрызки, инвалиды, — гулко отражаясь от стен, возмущался недовольный голос; доброжелательного учителя было не узнать. — Вы же обещали, что если кухня будет блестеть, перестанете называть нас инвалидами, — робко проговорил парень со списком. — Точно, поздравляю с повышением, калеки, — провозгласил шеф. — А это что за представление? Цирк уехал, а клоуны остались? — спросил он, подойдя к слизеринке.       Пэнси посмотрела на ликующего Аято, задней мыслю отметив, что у него очень красивая улыбка. Но если бы взглядом можно было убивать, на его месте осталась бы вязкая лужа, избавившая девушку от всех проблем. — Почему не цирк, не драмкружок, не гламурная мракобесия, не клуб сатанистов? Чё тебя на кухню понесло, дорогуша? — То же, что и вас в учителя, — едко ответила она. — Никакая я вам не дорогуша, моё имя Пэнси Паркинсон, а этот стиль мне один знакомый идиот посоветовал, — с этими словами она кинула колпаком в Аято. — Отставить разборки в гастрономической святыне, — грозно пресёк зарождающуюся войну повар. — Отныне и во веки веков принимаем тебя на нашу кухню! Во имя духовки и противня! Во имя сковородки, ножа, дуршлага и половника! Омле-е-е-ет! — последнее слово протянули все, и Паркинсон, пусть и обвиняя их в хроническом дебилизме, всё же посчитала это немного, совсем чуть-чуть весёлым и приятным. — Ну что, кашевары, какую отраву будем готовить сегодня? — вернулся к начальному разговору шеф. — Я хочу такояки, — выкрикнул Аято. — О, великий огузок проснулся, — вспомнив самодовольные заявления вампира на прошлом занятии, оживился учитель. — А ну марш заниматься полезным делом. — Шеф, ну что за бред? На фига вообще отклеивать этикетки от бананов? — теперь веселилась Пэнси, глядя на присмиревшего вампира. — Мы это также обсуждали с господином Сакамаки старшим, — при упоминании Карла Хайнца, Аято недовольно скривился. — И как я уже говорил, это важно для баланса Вселенной. Ведь где-то там, в Африке, такой же огузок, как ты, приклеивает эти этикетки, — и вампир, еще немного повозмущавшись, отправился выполнять задание. — Сейчас вы разделитесь на несколько команд и получите рецепты, в каждом будет три блюда: мясное, рыбное и десерт, кому-то может попасться суп. Та команда, которая справится с заданием и выполнит его идеально, следуя указаниям, получит отличную оценку, — глаза одноклассников восхищённо светились, будто нашли чашу Грааля. — Начали, — объявил он, хлопнув в ладоши, когда команды были сформированы, а рецепты получены. — Нам нужно приготовить мясо по-французски, сладкого и пряного лосося, а также шоколадный торт, — озвучил задание парень, везде таскающий с собой списки. —Давайте разделим эти блюда между собой, но так как в команде из-за Аято нас восемь, а не девять, правильнее всего будет распределить задания. — Мы возьмем шоколадный торт, — предложили две подружки и получили рецепт. — Тогда четыре человека отправляются на мясо по-французски, а двое оставшихся берут лосось, его готовить попроще, — на том и порешили.       Пэнси и девушка-гот по имени Нана отправились на другую сторону кухни, в поисках свободного места. — Так, здесь написано, что нужно промыть и обсушить со всех сторон филе лосося, — вслух прочитала Пэнси указания на листке. — Ау, ты меня слышишь? — её напарница с пирсингом и отсутствующим выражением в глазах никак не реагировала на слова и действия Пэнси. — Я схожу за филе, — спустя несколько мучительно долгих минут ответила Нана и удалилась. — Как продвигается освоение кухни? — услышав голос из угла, Паркинсон обернулась. — Что, выполняешь почетное поручение государственной важности? — сарказмом в её голосе можно было затопить Сахару. — А сама-то хоть готовить умеешь? — пропустив укол мимо ушей, парировал Аято. — Я умею бесподобно варить оборотное, антипохмельное, любовное и противозачаточное зелья, чтоб ты знал, — ответ девушки изрядно повеселил вампира. — А к лососю светская жизнь меня не готовила. — Полезные умения, особенно последнее, — усмехнулся Аято. — Богатый опыт, да? — Моя личная жизнь тебя не касается, Марато, заруби это себе на носу, —прошипела слизеринка.       В Магической аристократии давно вышли из моды целомудренные браки. Скованные манерами на богатых приемах, отпрыски благородных семей на полную катушку развлекались в Хогвартсе, устраивали закрытые вечеринки только для своих. Пэнси нравилось посещать эти шумные развлечения, терять под огневиски ненужные мысли и запреты. Только тогда она чувствовала себя по-настоящему живой, способной дышать полной грудью. Мать корила её за безрассудство в светской жизни, а вечеринки открывали истинные грани души девушки. И главное там был он. Без лицемерной ухмылки, холодных глаз и самоконтроля. Тогда ей удавалось кусочек за кусочком срывать его маски, ставшие невероятной преградой за последний год. До сих пор Пэнси не может унять предательскую дрожь в руках, от одной только мысли о том ледяном взгляде, который Драко подарил ей в их последнюю встречу. — Ты специально меня злишь, смертная? — Пэнси вздрогнула, услышав шёпот вампира, стоящего сзади неё. — Сколько их у тебя было? — она локтем ткнула вампира, решив отомстить за неслыханную наглость. — Забудь всех. Впредь всегда смотри и думай только обо мне, — его голос заставлял шею пылать, в тот же миг он провел рукой по нежной коже, готовясь вонзить клыки, но издали послышались шаги. — Еще раз такое повториться, и я точно устрою тебе персональный Армагеддон, — пригрозила она,задыхаясь от злости и чего-то ещё, название чего девушка не собиралась определять. — Нам нужно больше специй, — напомнила вернувшаяся с филе Нана. — Там за поворотом кладовка, сходишь?       Пэнси, немного попротестовав, всё же пошла за нужными ингредиентами, гоня непрошеные мысли и ища способ отомстить за колпак и попытку укусить. — А побыстрее никак? — выкрикнул ей вдогонку Аято. — Так мы ничего не успеем. — Я тебе не кентавр, чтобы нестись, как лошадь, — ответила Пэнси и продолжила путь.       Захватив с собой баночки с пряностями и специями, слизеринка шла назад, когда стала свидетельницей интересного разговора: — Иши, осторожно, не бери эту бутылку, — предупреждал друга брюнет. — Почему это? — спросил другой. — Обычное масло. — А вот и нет. Помнишь, Лайта увезли на скорой? — увидев утвердительный кивок, тот продолжил: — На прошлом занятии он перепутал и налил это на сковородку, а она как вспыхнет, у меня вся душа в пятки ушла, — Пэнси уже мысленно потирала ручки, найдя идеальное средство для мести. — Ладно, бери настоящее масло и пойдем, осталось не так много времени, — как только приятели ушли, Паркинсон, торжествуя, схватила бутылку и вернулась к своему месту. — А вот и специи, — объявила она, передавая ароматную ношу. — А мне надо... —фразу она закончить не успела, так как к девушке подошёл неизвестный парень. — Пэнси Паркинсон? — осведомился он и, услышав утвердительный ответ, продолжил: — Тебя там хозяин зовёт. — Хозяин? Мы что, в рабовладельческом строе живём? — вспылила девушка. — У него что, имени нет, а? Отвечай, жалкий маггл! — Мы все его так называем, — робко сказал тот, пораженный тоном слизеринки. — Пойдем быстрее, он не терпит опозданий. — Сакамаки, можешь прогреть сковороду со столовой ложкой оливкового масла? — мягко попросила Пэнси. — А то мы ничего не успеем, — добавила девушка, передразнивая его. — Будешь должна, — ответил вампир, и Паркинсон вручила ему бутылку, которую окрестила "Сладкая и жгучая месть".       Подойдя к лаборантской, девушка услышала крик и, проследив за открывшейся дверью и выбегающим оттуда шефом, обернулась. Взору тут же открылось восхитительное зрелище: аловолосый, поставив сковородку на плиту, включил её, и, недовольно подождав, добавил «оливковое масло». В тот же миг, к его самодовольному несчастью, ярко-желтое пламя вспыхнуло огромным столбом, шокируя всех вокруг, под грозные крики-проклятия учителя.       «А потом пожарная сигнализация, о которой рассказала Герми, с визгом мандрагоры обрушивает на вампира каскад воды, оставляя злого и мокрого Аято тихо содрогаться от гнева», — представила она и победно улыбнулась. — Вот это огонь, прямо как с Лайтом, — прокомментировал происходящее поражённый увиденным провожатый. — Повезло ещё, что пожарка отключена, а то бы ещё сильнее разгорелось. Как думаешь, он цел?       «Этот гад быстрый, точно увернулся», — рассудила девушка и, увидев возвращающегося шефа, вошла за ним внутрь.       Подписав несколько бумаг о том, что она ознакомилась с техникой безопасности и, найдя в кладовке идеально зеленое яблоко, слизеринка была вполне довольна жизнью. — Что случилось? — спросила Пэнси, глядя на впервые выражающее эмоции лицо Наны, удивление которой сильно контрастировало с нисколько не изменившимся видом Аято, как и прежде занимающимся «важной» работой. — Ты многое пропустила, — ответил он. — Правда?И что же? — невинно спросила она. — Шоу «Огненная месть, или как бомбит сковородку», — поняв, что её раскусили, Пэнси лишь фыркнула. — Но зато теперь мы в расчёте, правда? — намереваясь закрепить мир с Аято, Пэнси сделала несколько шагов, прежде чем поскользнулась на банановой кожуре без этикетки и с визгом приземлилась на бренную землю. — У хищника и жертвы не может быть мира, — вампир озорно улыбнулся и начал смеяться.       Паркинсон, поправив волосы, с чувством собственного достоинства грациозно поднялась и прошипела: — Ну всё, Марато, ты труп, — вампир сорвался с места, как только разъярённая Пэнси, напоминающая пантеру, со всех ног кинулась на него.       Миновав несколько столов, стульев и поворотов, их остановил властных голос учителя: — Кунсткамера, начинаем ставить оценки. Первая команда, принесите сюда свои блюда, — потребовал он; Пэнси и остальные стали ждать вердикта. — Подгоревшая свинина, как и нервные клетки, не восстанавливается, — грозно объявил он, пробуя мясо по-французски, заставив многих учеников трястись от страха, — но это не ваш случай, — вздох облегчения был столь велик, что вполне мог надуть алые паруса облегчения. — Сладкий и пряный лосось тоже неплохо, не считая попытки спалить храм еды, — рассерженно прибавил он. — Торт выполнен отлично, но это самый простой рецепт из всех, криворукие. Итак, — сделав помпезную паузу, он продолжил, — вы получаете отличные оценки, калеки, радуйтесь, — члены команды восторженно зааплодировали. — Слава Мерлину, — мягко улыбнувшись, добавила Пэнси, не заметив внимательного взгляда вампира. — Весёлый получился урок, — сказал Аято. — Так и быть, снизойду до тебя: я готов слушать твои извинения об идиотском поведении. — И не подумаю. Никаких извинений, между нами может быть только война, — с этими словами Пэнси резко схватила тарелку с тортом, влепив её в лицо ошарашенного Аято. — Очень вкусно, — протянула она, сняв со щеки вампира немного крема и веселясь от уничтожающего взгляда аловолосого. — Ну как? Месть и вправду сладка?       В следующий миг они были выпихнуты из великой святыни и назначены на пожизненное поддержание баланса Вселенной.