Самое страшное

Шивана идет по улицам горящего города так быстро, как только может. То и дело она натыкается на завалы, и если у нее не получается перелезть или растащить их, приходится возвращаться и искать другие пути. Пепел и искры летят в лицо, треск пламени сливается с криками выживших. Сердце Шиваны сжимается, но она не может остановиться и помочь, она просто не вправе, пока не сделает то, что должна. Воздух полон дыма и гари, видно едва ли на несколько шагов вперед, но стоит поднять голову, стоит взглянуть вверх и из дымного облака проступает силуэт белой башни. Сердце Демасии охвачено пламенем, но Шивана спешит именно туда, чтобы спасти того, кого она поклялась защищать. Лишь оказавшись у ворот башни, она ловит себя на мысли, что могла бы обернуться драконом и в считанные секунды пролететь над пылающим городом и оказаться здесь. Похоже, это внезапный пожар так повлиял на нее, лишил способности мыслить здраво. Дверь открыта, но проем охвачен огнем. Шивана шагает внутрь, языки пламени тянутся к ней, облизывают ее плечи и соскальзывают с них, не причинив вреда – драконорожденная не боится огня. Каменные стены пышут жаром, дышать здесь уже тяжело, но пожар пока не проник внутрь. Шивана проходит по знакомым коридорам, заглядывает в залы и комнаты, но никто не встречается на ее пути. Выживших она находит в большом зале для аудиенций. Гвардейцы, дворяне, прислуга — все собрались здесь, будто надеясь, что вечная белая башня защитит их, оградит от ужаса горящего мира. Шивана фыркает. Глупые люди, они верят, что их спасут стены. Еще немного, и они задохнутся в своей великолепной башне как в каменном мешке. Вернее, задохнулись бы, но теперь Шивана здесь, и она выведет их, она спасет их, вот только… вот только она узнает их лица, но не узнает выражение. Давно, очень давно на нее не смотрели со смесью ненависти и страха. — Чудовище! Шивана не видит, кто именно кричит, потому ей кажется, что кричит толпа. — Как ты посмела прийти сюда? После того, что ты сделала? Все новые и новые голоса присоединяются к обвинениям. — Монстр! Ты уничтожила все! Уничтожила город! Тварь! Монстр! Смерть чудовищу! Гвардейцы, еще вчера служившие под ее началом, обнажают оружие. Шивана вскидывает руки и лишь в последний момент удерживается от того, чтобы не выпустить в них струю пламени. Нет. Нет. Она отступает на шаг назад. — Шивана! Окрик легко перекрывает многоголосый вой. Она оборачивается. В дверном проеме каменным изваянием застыл Джарван Четвертый. Шивана чувствует небывалую легкость, будто гора упала у нее с плеч. Принц здесь, он жив и невредим, сейчас он снова объяснит своим людям, что Шивана не враг — ни им, ни городу. Сейчас все снова станет по-прежнему. Сейчас… Джарван всаживает копье Шиване в живот с такой силой, что ее отбрасывает к стене. Вместе с криком из ее рта вырывается пламя, опаляет принцу лицо. Шивана поднимает голову, их взгляды встречаются. Она тянет руку, почти успевает коснуться пальцами обожженной кожи, когда Джарван с силой налегает на древко, и наконечник копья пробивает ее тело насквозь. Шивана открывает глаза и смотрит в темный потолок спальни. Она ничем не выдала своего пробуждения, но поход к Великому Рубежу не прошел для Джарвана бесследно: он до сих пор спит чутко, реагируя на малейшее изменение, и звука неровного, поверхностного дыхания Шиваны оказывается достаточно, чтобы его разбудить. — Снова драконьи сны? — спрашивает он. Шивана качает головой. Потом вспоминает, что Джарван не может видеть в темноте так же хорошо, как она, и говорит: — Человеческие. Слишком человеческие.