Miroir, miroir, dis-moi...

Мина первая вошла в комнату Люси и плюхнулась в кресло. — Что у вас с Ренфилдом? — А что у нас с Ренфилдом? — Я первая спросила. Люси рассмеялась и присела на кровать. Мина сначала нахмурилась, но потом улыбнулась, словно извиняясь. — Прости, я иногда бываю такая бестактная. — Бываешь, — кивнула Люси, вытянув ноги. — И все же… — Мина лукаво сощурилась. — Да, кстати, где ты отхватила такое платье и где успела его порвать? — Граф подарил, — Люси посмотрела на Мину с легкой, словно что-то проверяющей улыбкой. — Граф? — та чуть подалась вперед. — А… — И порвал тоже граф. — О… Бурная у тебя, однако, была ночка, — Мина хмыкнула. — Ревнуешь? — Люси прикусила губу, чтобы не улыбнуться шире. Она не понимала толком, почему, но ей было почти весело. — Ревную? — Мина фыркнула и неестественно рассмеялась. — Не говори ерунды. — Я просто предположила… — Перестань, Люси. — Ладно, ладно, не обижайся. — Я не обижаюсь, я поражаюсь твоей фантазии, — Мина укоризненно посмотрела на подругу. — Фантазии или проницательности? — Люси уселась на кровать по-турецки и тепло улыбнулась. Мина вздохнула, слегка ссутулилась и сплела пальцы в замок. Помолчав, она посмотрела в окно и тихо произнесла: — Не пойму, что со мной. Меня раздирают противоречия. А он такой красивый. — Она перевела взгляд на Люси. — Он красивый, правда же? Люси пожала плечом: — Ничего так. Мина, казалось, не обратила на эту реплику внимания и продолжила говорить, глядя то в окно, то на Люси. Она рассказала о случившемся в кабинете. О том, какое странно-замечательное настроение у нее было с утра, и чем все это закончилось, и о своих мыслях, пугающих желаниях, которые казались ей внезапными, необъяснимыми и оттого искусственными, навязанными извне. Она боялась признать, что это ее желания и ничьи другие. Ее мысли, ее реальность, ее настоящее. Боялась, но вслух не сказала об этом страхе. — Я хочу к Джонатану, — беспомощным шепотом пробормотала Мина, пряча лицо в ладонях. — Нет, не хочешь, — Люси перебралась в соседнее кресло, поближе к подруге, и внимательно на нее посмотрела. — Хочу! — Мина испуганно и одновременно зло глянула на Люси, но тут же опустила голову. — Пусть он заберет меня отсюда, пусть все это закончится поскорее… — Ты не можешь закончиться, — Люси говорила мягко, но Мине казалось, что эти слова убивают ее тяжестью правды. — Я… Это просто наваждение. Мы уйдем отсюда, и все исчезнет. — Не думаю. — Ты понимаешь, что говоришь? — Мина вскочила с кресла. — Нет, нет, нет, — она запустила пальцы в волосы. — Это просто нужно переждать, в конце концов он нас отпустит, или мы найдем способ сбежать — я не собираюсь торчать тут вечность! Мы вернемся, и все будет по-прежнему, там… там дом, работа, Джонатан… Мина подошла к окну и положила обе ладони на стекло. — Ты же знаешь, что ничего уже не будет по-прежнему. Не убеждай себя в обратном, и не надейся, что я скажу тебе слова, которые ты считаешь утешительными, — спокойно произнесла Люси, глядя на Мину. Та медленно повернула голову, не отрывая рук от стекла, и уставилась в стену. — Почему ты так спокойна? — Не знаю. Я устала нервничать. Я устала думать о том, что… Я просто решила жить здесь и сейчас. — Ты сдалась, да? Не собираешься никуда бежать? — Можешь назвать это так. Сдалась. — Люси встала и тоже подошла к окну. Мина как-то растерянно посмотрела на подругу, а потом порывисто обняла ее. Люси обняла ее в ответ и слегка улыбнулась. Так они стояли некоторое время, поддерживая друг друга. — Люси, — Мина взяла ее за руку. — Сдалась — это не то слово, — она улыбнулась немного виновато. — Кто здесь готов сдаться, так это я. — Сдаться… кому? — Люси склонила голову набок, с интересом глядя на Мину. — Ему. Самой себе. — Она отпустила руку подруги и снова посмотрела в окно. — Знаешь, это ужасно, когда ты решаешь, что твои желания преступны. И пытаешься оправдаться перед самой собой тем, что на самом деле эти желания навязаны человеком, который… — она запнулась и немного помолчала, а когда снова заговорила, голос ее был тверже и увереннее. — Меня тянет к нему. Мне хочется говорить с ним, узнать о нем все, что он может мне рассказать. — Так говори. — Мне страшно от этих желаний. — Мина повернулась к Люси. — Сначала было страшно, потому что казалось, будто они не мои. Но сейчас, здесь, я поняла: они мои. Они не имеют никакого отношения к той женщине, которую он знал и любил. И от этого почему-то еще страшнее. Люси молчала, но Мине и не нужен был ответ. Они обе теперь смотрели в окно, чувствуя, как тишина объединяет их больше, чем когда бы то ни было. — Знаешь, — через пару минут улыбнулась Люси, — а я вчера его достала. — Кого? — Дракулу. — Как? — Мина удивленно взглянула на Люси, поражаясь тому, как подруга может так легко и беспечно говорить о том, что «достала Дракулу». — На самом деле, все было довольно трагично. Но почему-то я сейчас вспоминаю и начинаю смеяться, — она прыснула, но тут же взяла себя в руки и стала рассказывать Мине о прошедшем вечере. Когда рассказ подошел к концу, Мина не знала, плакать ей или смеяться. Ситуация была действительно не радостная, но Люси говорила о ней с легкостью и даже весельем. — Понимаешь, — вещала она, едва сдерживая смех, — сидит он в своем кабинете, весь из себя одинокий, несчастный, погруженный в свои тысячелетние проблемы, а тут я. Врываюсь и давай требовать. А потом еще и рыдать у него на плече. Бедный, — она все-таки рассмеялась. — Но он сам виноват. Нечего было живых людей в плен брать. От нас обычно очень много проблем. Она снова хохотнула, и Мине показалось, что это первый признак истерики. Но нет, Люси, кажется, действительно было весело. — Он еще пожалеет, что притащил нас всех сюда, — смеясь теперь только глазами, сказала Люси. — Возрадуйтесь, я уже пожалел, — раздался мрачный голос. Мина и Люси обернулись одновременно. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Дракула и смотрел на девушек тяжелым взглядом. Руки его были засунуты в карманы брюк, мятая белая рубашка навыпуск — застегнута лишь на несколько пуговиц, словно он торопился, когда надевал ее, волосы растрепаны. И этот почти взъерошенный вид, и поза Дракулы резко контрастировали с его взглядом. Словно легкость, мальчишескую беспечность и нахальность соединили с тяжестью прожитых лет и знаний, но забыли связать их в единую гармонию. И было совершенно непонятно, что правдивей: тяжесть его взгляда или легкость, исходящая от его фигуры. Казалось, что глаза Дракулы жили своей, обособленной жизнью. — Добрый день, — Люси сориентировалась первой, отошла от подоконника и церемонно уселась в кресло, аккуратно сложив руки на коленях. — Что-то вы быстро пожалели, а ведь все еще только начинается. Мина перевела взгляд с Дракулы на подругу, в удивлении приподняв брови. Чего она хочет добиться? — Чего вы хотите добиться своими детскими дерзостями? — словно озвучив мысли Мины, лениво произнес граф, сделав пару шагов вперед. — Ничего, — Люси пожала плечом. — Просто ляпнула, не подумав. Безо всякой цели. — Ляпайте дальше, коли вам так угодно, — Дракула тоже пожал плечом, словно копируя беспечный жест Люси. — Хотя, лучше, конечно, будет, если вы подумаете. О том, например, что сейчас там происходит с вашим драгоценным Ренфилдом. Люси бросила на графа резкий пронзительный взгляд и встала. — Да не смотрите вы на меня так, — Дракула поморщился и прошелся по комнате, разглядывая стены с видом скучающего ценителя прекрасного. Прекрасного же, судя по выражению лица графа, на стенах не наблюдалось вовсе. — Какая безвкусная картина. Неужели это я ее купил? — произнес он, задумчиво проведя пальцем по подбородку. — Если вы уже жалеете, то почему не отпустите нас? — спросила Мина, вцепившись в подоконник пальцами так, что их кончики побелели от напряжения. Дракула скользнул нахальным оценивающим взглядом по ее фигуре, затем почти весело посмотрел на Люси и ответил, прикрыв глаза и слегка запрокинув голову: — Потому что я очень давно не чувствовал себя настолько живым, — легкая пьяная, чуть безумная улыбка тронула его губы. Люси почувствовала какое-то не слишком уместное восхищение его признанием. Ей показалось, что она сама дрожит от наполняющей ее жизни, и в то же время она будто бы ощущала своей жизнью жизнь, исходящую от Дракулы. Жизнь, исходящую от Дракулы. Люси замерла. Это было странно, страшно и ужасно любопытно. Она словно очнулась, когда поняла, что граф смотрит на нее в упор. Мина стояла у окна, почти задыхаясь от собственной растерянности. Живым… Он чувствует себя живым. Разве это возможно? И разве возможно не бояться его, когда он так улыбается? Разве возможно не желать его, когда он так говорит? Мина смотрела на Дракулу и Люси и внезапно осознала, как они похожи сейчас. В глазах Дракулы отражалось любопытство Люси, в ее глазах — его желание жить и чувствовать то, что может чувствовать она. Они были словно два зеркала, что стоят друг против друга и создают бесконечный лабиринт отражений. Люси не боялась его. Разве только так, как можно бояться нового шага, ведущего в завтра. Дракуле же она определенно нравилась. Ее бесстрашие, любопытство, решимость и упрямство вызывали у него улыбку едва ли не нежную. Мина вспомнила об уколе ревности, который испытала в начале разговора с Люси, и удивилась, что сейчас не чувствует ничего подобного. Она была здесь почти лишней в этот момент. Случайным свидетелем понимания, не доступного ей. Казалось бы — самое время почувствовать ревность, обиду и даже злость. Но она чувствовала лишь то, как мир снова кружится, набирая обороты. Она ощущала лишь то, что все известные ей твердыни растворяются, превращаясь в воздух, которым почти невозможно дышать и до крика хочется выпрыгнуть из себя и поймать за хвост ускользающую четкость. Четкость того мира, который был и ее тоже. Мина отвернулась к окну, не в силах больше смотреть. Чувствовать. Думать. Люси упрямо сжала губы, отвечая взглядом на взгляд. Граф улыбнулся ей, слегка сощурившись, будто утверждая этой улыбкой право Люси не отводить глаз. — Иди, девочка, — тихо произнес он. — Ему плохо без тебя. Она кивнула, отвернулась и вышла из комнаты. Ей очень хотелось прикоснуться к нему, но она не решилась. Ей очень хотелось рассказать ему о страхах и желаниях его возлюбленной, но она не имела права. Дракула повернулся к стоящей у окна Мине. — Мы одни. Посмотри на меня. * * * До того, как навестить Люси и Мину, Дракула так же бесцеремонно зашел в комнату к Ренфилду. Тот сидел на полу, уставившись в какую-то точку на противоположной стене. — Oh, mon ami, я смотрю, вы впали в меланхолию? — граф почти ласково взглянул на Ренфилда. — Идите к черту, — он закрыл глаза и слегка запрокинул голову назад. — Не пойду, там скучно. Здесь веселей. — Дракула уселся в кресло, положив руки на подлокотники. Ренфилд никак не отреагировал на эти слова. Настроение менялось с сумасшедшей скоростью, от недавнего отчаяния не осталось и следа, и теперь он ощущал слабость и безразличие. Дракула молчал, разглядывая Ренфилда с интересом юного натуралиста. Слегка сощурившись, он улыбнулся сам себе и прикрыл глаза. Некоторое время они сидели в полной тишине. Поначалу Ренфилд не обращал никакого внимания на присутствие графа, но постепенно вернулся к способности ощущать окружающий мир, и бросил на Дракулу тяжелый взгляд. — Тебе что, комнат не хватает? — Не хамите, молодой человек. Мой замок — где хочу, там и сижу, — граф растянул губы в почти приветливую улыбку, не открывая глаз. — А я — свободная личность, хочу — молчу, хочу — хамлю. Дракула рассмеялся и посмотрел на Ренфилда с нескрываемым весельем: — И какую же цель вы преследуете? — Никакой. А вы? — Не скажу. — Так нечестно, — произнес Ренфилд с едва заметной обидой в голосе. — Где Люси? Совершенно неожиданный вопрос застал Ренфилда врасплох и вызвал ощущение потери, словно он, отпустив Люси с Миной, упустил что-то невесомое, но очень важное. — Мина увела ее куда-то, — ответил он, потерев пальцами висок, и встал. — Жаль. Ренфилд исподлобья посмотрел на Дракулу. — Зачем она тебе? — Так, — он неопределенно махнул рукой. — Есть одно дельце. — Какое еще дельце? — Ренфилд напрягся. — Не смей, слышишь, не смей ее трогать, — он подошел ближе к графу, нервно сжимая кулаки. — О. Какие страсти, — Дракула усмехнулся, закинув ногу на ногу. — Не собираюсь я ее трогать. Никаких рук. Мне нравится с ней общаться, знаешь ли. Очень интересная девушка. — Об… общаться? — тупо переспросил Ренфилд. Он не понимал, к чему эта беседа и чего граф от него добивается. — Ну, общение. Такая увлекательная штука, когда люди разговаривают, обмениваются мнениями, обсуждают что-то, спорят о чем-то, соглашаются друг с другом. Неужели не пробовал никогда? — Дракула откровенно глумился. Ренфилд проигнорировал его речь. — Тебе мало Мины? — отрывисто произнес он. — Мина от меня бегает, а мне так одиноко, — граф печально вздохнул, поднимаясь с кресла. Ренфилд дернулся и схватил Дракулу за ворот рубашки обеими руками. — Ты… — задохнулся он. Граф невозмутимо и нагло улыбался. — Я уже говорил тебе: никогда так не делай. — Он убрал руки Ренфилда и демонстративно отряхнул рубашку. Ренфилд слегка отшатнулся, глядя на Дракулу словно на привидение. — Зачем? — тихо, почти беспомощно спросил он, отворачиваясь. — Забавно наблюдать за твоей реакцией, — ответил граф, снова вызывая Ренфилда на бессмысленный, но такой эмоциональный разговор. — Оставь меня в покое… пожалуйста… — И что тебе даст этот покой, глупец? Ничего, кроме тишины, но и ею ты не сможешь насладиться. Потому что это будет лишь иллюзия покоя. Ни желания твои, ни тревоги никуда не денутся. И в конце концов ты сгрызешь себя сам, — сказал Дракула слегка отрешенно, глядя на спину Ренфилда и словно бы сквозь нее. — Я и так себя сам сгрызу… — В покое, в компании с твоими демонами, это произойдет гораздо быстрее, поверь мне. Ренфилд обернулся: — А может, мне нужно, чтобы быстрее? — Зачем же ты тогда втянул в это Люси? — Да никуда я ее не втягивал! — воскликнул Ренфилд, всплеснув руками, и тут же осекся, опустил голову и как-то сник. — Неужели? — Дракула усмехнулся. — Может быть, это был я? — Ты, — Ренфилд поднял взгляд, — ты предложил мне сделку, — не обвиняя графа, но словно в поисках собственного оправдания, сказал он. — Ты мог отказаться, — спокойно ответил Дракула. — Мог? — почти растерянно произнес Ренфилд, так, как будто для него это была новость. — А разве нет? — граф насмешливо изогнул бровь. Ренфилд стоял, упершись одной ладонью в подоконник, чувствуя, как из-под ног снова уплывает почва. То, о чем он не хотел думать, воплотилось в простом «ты мог отказаться». Чувство вины точило его изнутри, словно червь яблоко. — Но если бы я не… — пробормотал Ренфилд, запустив пальцы в волосы. Он не закончил фразу, но Дракула понял его. — Так вот и неси ответственность за то, что сделал. Теперь ты не один. Теперь ты не можешь уничтожать себя, не причинив при этом боли ей. Ренфилд со смятением посмотрел на графа, а затем отвернулся к окну и уткнулся лбом в стекло. — Ты сам загнал себя в эту ловушку. И она тоже. — Она? — Конечно, — Дракула кивнул и подошел к Ренфилду. — Ведь это ее чувства. — Я не знаю, как их воспринимать. Мне кажется, она просто… просто добрая, и… И ей одиноко здесь, — Ренфилд посмотрел на графа, будто спрашивая у него совета. Тот возмутился: — Я тебе что, семейный психолог? В конце концов, ты ее любишь или нет? Ты должен слышать ее, чувствовать… И что-то делать, а не ныть. Будь взрослым мальчиком, а то на тебя смотреть тошно. — А ты слышишь Мину? — спросил Ренфилд без издевки, действительно интересуясь, и глядя на Дракулу с какой-то надеждой — словно если граф может, значит, и у него, Ренфилда, есть шанс. — Что? Дракула не был готов к такому вопросу. А тем более к тону, которым он был задан. В голосе Ренфилда чувствовалось участие. Куда проще было бы ответить на колкость, его реакция была бы мгновенной, но так… — Нет, — это было единственно правильным ответом сейчас. Честным. — Нет, почти не слышу, — сказал Дракула, посмотрев в окно. Лицо его помрачнело, взгляд потух и стал задумчивым. Ренфилду почему-то захотелось сказать ему что-то хорошее, но он не мог придумать, что именно и поэтому молчал. — Но, может, я и не пытался по-настоящему, — граф посмотрел на Ренфилда и как-то криво улыбнулся, скорее сам себе, чем собеседнику. Затем резко развернулся на каблуках и почти вылетел из комнаты, оставив Ренфилда одного.