Miroir, miroir, dis-moi...

«Мы одни. Посмотри на меня». Мине казалось, что эти слова стукнулись об оконное стекло и отрикошетили прямо ей в голову. Теперь они звенели там разноцветными стеклышками, и каждая из них шептала: «Мы одни. Посмотри на меня. Посмотри на меня. Мы одни. Посмотри… Посмотри… Мы… Одни…» Мина стояла, чуть опустив голову и вцепившись пальцами в подоконник. Она чувствовала себя той статуэткой, которую разбила утром. Но, в отличие от каменной фигурки, она была цела и невредима. И только ураган внутри разрывал ее на части. Ей хотелось повернуться, но тело, казалось, было высечено из холодного мрамора, и не могло, никак не могло позволить ей даже расслабить пальцы. Это было почти физически больно. Мина думала, что она задохнется, если не повернется. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и неведомая ей раньше стихия чувств затопит ее, или сожжет, или разобьет на мелкие кусочки, и все потому, что она просто не может обернуться. Словно огонь бьется в бесчувственной каменной клетке, и не гаснет, а разгорается все сильней, мечтая вырваться наружу, но ему нельзя, невозможно, недоступно… Мине хотелось, чтобы Дракула подошел и разбил к чертям эти мраморные оковы, и вытянул из нее огонь. Чтобы можно было дышать. Чтобы было можно… всё. Дракула стоял и смотрел на Мину, все еще не до конца веря в то, что она здесь, в этой комнате. Он едва понимал, зачем пришел и что хочет ей сказать. «Мы одни». Ну и что с того? Он тряхнул головой, прикрыв глаза. «Слышать ее, чувствовать…» Он хотел крикнуть, чтобы она что-нибудь сказала, хотя бы одно слово… любое слово… Но ведь для того, чтобы слышать ее, вовсе не нужно… Он сделал несколько шагов к Мине и теперь мысленно просил ее молчать. «Не говори ничего. Мы одни. Не говори ничего». Она закрыла глаза, почувствовав его приближение. «Ближе. Пожалуйста, ближе…» Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Волосы Мины были забраны в высокий хвост, и Дракула видел, как напряжены ее плечи и шея. Он протянул руку, и, не касаясь, провел ладонью вдоль ее спины — от лопаток до поясницы. Она ощутила движение его руки: не тепло, а покалывание тысячи мелких иголочек. Она все еще не могла пошевелиться, лишь только глубоко вздохнула. «Ближе, еще ближе!» Он услышал этот вздох как крик о помощи. Не давая себе возможности усомниться в собственных ощущениях, отбросив сотни лет надежды и ожидания, растоптав все свои рассуждения и домыслы, Дракула в один шаг преодолел расстояние между ним и Миной. Коснувшись грудью ее спины, он накрыл ее вцепившиеся в подоконник пальцы своими ладонями и почувствовал, как она вздрогнула. С его прикосновением Мина почти физически ощутила, как ее каменная клетка дала трещину. Дышать стало легче. Она перестала держаться за подоконник и позволила пальцам медленно сползать с него, приглашая ладони графа следовать за ними. Их руки соскользнули вниз, пальцы переплелись, и это движение было таким естественным, слаженным и верным, что они оба едва заметно улыбнулись, не видя улыбки друг друга, но чувствуя ее. Мина отклонила голову назад, упираясь затылком в плечо Дракулы. Мраморная оболочка раскололась пополам, ссыпаясь мелким крошевом на пол. Мина никогда еще не чувствовала себя такой целой. Наконец-то можно свободно дышать! Наконец-то огонь не жжет, а согревает. Наконец-то… Она высвободила свои пальцы и повернулась лицом к Дракуле, глядя ему в глаза. Он чувствовал, как она словно освобождается от чего-то. Не тает от его прикосновений, но оттаивает, оживает. Он чувствовал ее тепло, слышал грудью стук ее сердца. Когда она повернулась к нему, в ее взгляде он прочитал смелость — не вызов, нет — именно смелость смотреть на него и чувствовать свое право на это. Их право смотреть друг другу в глаза и держаться за руки. За руки… Дракула взял ладони Мины в свои и поднес их к груди. Она улыбнулась ему, прикрывая глаза. Он смотрел на ее лицо, изучая его черты. Такие знакомые и неузнаваемые одновременно. Он провел кончиками пальцев по ее щеке и подбородку, чувствуя, как она подается к нему, чтобы быть ближе. «Да! Ближе. Еще ближе…» Одной рукой он обнял ее за талию, прижимая к себе. Коснулся большим пальцем ее губ, любуясь ими. Она открыла глаза и произнесла — тихо, серьезно, с едва различимым страхом в голосе: — Я не она. Дракула мягко улыбнулся и очень просто, спокойно ответил: — Я знаю. И поцеловал ее. Они потерялись и нашлись в этом почти целомудренном поцелуе, они ощущали пыль столетий и свежий ветер будущих событий, они дышали друг другом и знали: теперь ничто и никогда не будет так, как прежде. * * * Люси вышла из комнаты Мины и едва не врезалась в Ренфилда. Он направлялся ей навстречу, а она была так поглощена своими мыслями, что не заметила его. — Привет, — тихо пробормотал он, инстинктивно обнимая девушку за плечи, чтобы она не упала. — Ой, — Люси подняла на него глаза и немного растерянно улыбнулась. — Привет. А я к тебе. — Ко мне? — переспросил Ренфилд, не зная, что ответить. Он сам шел к ней. Даже отрепетировал речь. Он хотел сказать ей спасибо за это светлое утро, хотел признаться, что она нужна ему… В общем, он собирался выплеснуть всё, что наболело, но это столкновение сбило его с толку, и все слова вылетели из головы. Решительность тоже испарилась, и Ренфилд просто стоял, молча глядя на Люси. Он понимал, что ведет себя как абсолютный тупица, но поделать ничего не мог. — К тебе, к тебе, — кивнула Люси, осторожно высвобождаясь из его объятий. — Моя комната занята. Граф и Мина собрались выяснять отношения, надо же мне где-то пересидеть, пока они там… — она взмахнула рукой, лукаво улыбнулась, взяла Ренфилда за руку и потянула вперед. — Что они собрались делать? — Он послушно пошел за ней. — Да неважно, — Люси снова улыбнулась. Когда они вошли в комнату, она отпустила Ренфилда, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. — Неважно, им просто надо поговорить. Или помолчать. — Понятно, — кивнул Ренфилд. — Что тебе понятно? — Люси с интересом посмотрела на него, чуть склонив голову набок. — Что иногда молчание бывает красноречивее слов, — сказал он, отворачиваясь к окну. Люси прикусила губу, глядя на его спину. — Хочешь помолчать? — Я не знаю, чего хочу, — честно признался он. — Совсем? — Сейчас — совсем. Извини. — За что ты извиняешься? — Люси подошла ближе к нему. — Ренфилд… — За всё, — он посмотрел на нее глазами потерявшегося внутри себя человека. — Ты не должна… — Ой, заткнись, — она бросила на него сердитый взгляд. — Не заводи снова эту шарманку, я тебя умоляю. Я хочу. А если я хочу, то всё. Не сдвинешь меня. Как ни старайся. Понял? — она посмотрела на него упрямо-капризным взглядом, пряча за ним страх сделать неверный шаг. — Понял, чего ж не понять. Он усмехнулся, а Люси радостно улыбнулась, отвернулась и едва заметно облегченно вздохнула. — А чего хочешь ты? — спросил Ренфилд. Люси подошла к шкафу, распахнула его дверцы и хлопнула в ладоши. — Я хочу, — сказала она, бросая на кровать черные джинсы и груду рубашек. — Я хочу, чтобы ты снял это свое тряпье и переоделся. — Что? — Ренфилд никак не ожидал такого поворота событий и едва не поперхнулся от удивления. — Ну, да. Тут целый шкаф, можно каждый день переодеваться. Я лично так и собираюсь поступать. Видишь это платье? — она покрутилась перед зеркалом. — Оно висело в моем шкафу. Граф балует своих пленных гостей, — Люси засмеялась, повернувшись к Ренфилду, и прошептала: — По-моему, он эстет. Только ты ему не говори, — добавила она, вновь смеясь, — вдруг обидится. Ренфилд стоял, не зная, как реагировать на все это. Голова шла кругом, и он лишь едва заметно улыбнулся, глядя на то, как сосредоточенно Люси отбирает для него рубашку. — Вот эта, — она взяла бледно-голубую и торжественно вручила ее Ренфилду вместе с джинсами. — Очень подойдет к твоим глазам, — и, не дав ему опомниться, Люси развернула его лицом к ванной комнате и легонько толкнула ладонями в спину. — Давай-давай. Когда он ушел, она уселась на подоконник, обнимая колени руками. Солнце уже садилось, окрашивая небо в розовый и сиреневый цвета. Люси думала о том, что ведет себя, как исключительная дурочка, но эта мысль не огорчала ее, а веселила. — Кхм, — кашлянул Ренфилд и подошел к окну. Люси обернулась, и лицо ее осветилось довольной улыбкой. Ренфилд словно помолодел в этой рубашке. — Ну, что я говорила! Он улыбнулся ей в ответ. Он улыбнулся — немного неловко, как будто разучился делать это, но по-настоящему — светло и тепло. И Люси позабыла, что еще хотела ему сказать. Он присел на подоконник напротив нее. Она опустила голову, смущенно улыбаясь, а потом посмотрела на него: — Я вела себя, как идиотка. Да? — Мм… н-ннуу… — он отвел глаза в сторону, продолжая улыбаться. — Не увиливай! — она засмеялась. — Говори правду, я готова. — Да. Есть немного, — Ренфилд кивнул и посмотрел на нее, снова улыбаясь. — Зато ты улыбаешься. Делай так почаще, — внезапно попросила она. — Тебе очень идет улыбка. Ренфилд провел рукой по волосам, зачесывая их назад, и посмотрел в окно, стараясь скрыть улыбку, но получалось у него из рук вон плохо. — Кажется, это я должен делать тебе комплименты, — сказал он, глядя на Люси. — Что это еще за «должен»? Ничего ты мне не должен, и вообще — долой стереотипы! — смеясь, она спрыгнула с подоконника и подошла к Ренфилду. Зачем-то поправила воротничок рубашки и робко улыбнулась, опустив голову. — Откуда в тебе столько солнца? — тихо спросил он, почти невесомо прикасаясь пальцами к ее волосам. — Это иллюзия, — она отвернулась к окну. Солнце спряталось за горы, сумерки вступали в свои права. — Неправда. Она мотнула головой. — Ты плохо меня знаешь. — А ты хорошо знаешь себя? Люси посмотрела на него. Она больше не улыбалась, веселье испарилось, в глазах плескалась нежная грусть, которая удивительным образом согревала и обещала, что завтра будет новый рассвет. Она молчала. Она не хотела отвечать ему, более того — она не знала, что ответить. — Просто солнцу тоже нужно отдыхать, — тихо произнес Ренфилд и обнял ее. Она прижалась щекой к его груди, ощущая ровное биение его сердца, чувствуя его тепло и уверенность в сказанном. Уверенность в ней. Уверенность в самом себе. Ренфилд в этот момент понял одно: за ее улыбку, смех, за ее объятия, за свет и солнечную грусть в ее глазах он готов бороться с самим собой, и главное — он готов победить. * * * Вечером Дракула стоял у окна в столовой и ждал своих то ли пленников, то ли гостей — ни им, ни ему уже не было ясно, кем именно являются Мина, Люси и Ренфилд в этом замке. Казалось, что они пытаются найти здесь самих себя. И не только они… Замок превратился в живой лабиринт из старых страхов, призрачных желаний, теней прошлого, навязчивых мыслей и нерастраченных чувств. Люди бродили в этом лабиринте, натыкаясь друг на друга и на свои отражения, пытаясь разобраться — где правда, а где ложь. И существует ли вообще эта правда, которую так любят искать герои романтических книг… Дракула едва заметно улыбнулся своим мыслям и воспоминаниям. Поцелуй с Миной подарил ему странный волнующий покой. Несовместимое, казалось бы, сочетание, но по-другому он не мог описать свое нынешнее состояние. Ему было хорошо. Да, хорошо и спокойно впервые за очень много лет. Но это спокойствие волновало — то ли с непривычки, то ли оттого, что оно сулило последствия, думать о которых Дракула не желал. * * * Они с Миной еще долго стояли, обнявшись — там, в комнате Люси. Время словно замедлило свой ход вокруг них, черты пространства размылись, и только ощущение тепла Мины под его руками говорило Дракуле о том, что он все еще находится в этом мире. Она первая отстранилась от него. Держась за его руки, посмотрела в глаза — тепло и немного смущенно, а потом ушла, не сказав ни слова. Но слова не были нужны в тот момент ни ему, ни ей. Когда Люси вернулась в комнату, Дракула все еще был там. Он смотрел в окно, думая о том, как всё изменилось за эти несколько дней. Так, как не менялось за сотни лет. — Если завтра я открою двери, ты уйдешь? — спросил он у Люси, не оборачиваясь. — Нет, — после короткой паузы ответила она, глядя ему в спину. Дракула повернулся и внимательно посмотрел на нее. — Почему? — Еще рано. — Рано? — он едва не поперхнулся, но через мгновение едва заметно улыбнулся. Ему нравилась способность Люси удивлять его. — А вам так не кажется? — она бросила на Дракулу короткий взгляд, подошла к креслу и остановилась, будто раздумывая — садиться или нет. — Мне кажется, что уже поздно, — граф снова посмотрел в окно. — Что вы понимаете! — беззаботно воскликнула Люси и плюхнулась все-таки в кресло. Дракула хмыкнул, глядя на нее, всем своим видом показывая, что уж он-то понимает, да побольше некоторых. — Ай, не смотрите на меня так, — она махнула на него рукой и улыбнулась, прикрывая глаза. — Как — так? — он встал напротив Люси, скрестив руки на груди и разглядывая ее с ног до головы. — Ну так… взором умудренного опытом старого человека с тяжелой судьбой. — Она открыла глаза и встретилась взглядом с Дракулой. На мгновение ей показалось, что он сейчас убьет ее за такое пренебрежительное отношение к своей персоне. Но он, слегка запрокинув голову, рассмеялся легким смехом молодого, довольного жизнью мужчины. Люси улыбнулась шире и в конце концов тоже рассмеялась. — Ну вот, я же говорила — ничего вы не понимаете. — Да, пожалуй… пожалуй, не понимаю, — он фыркнул, усмехаясь. — Старый человек с тяжелой судьбой. И снова засмеялся. Девочка в одно предложение уместила всю его безумную жизнь. — Конечно, мне, старику, не понять устремлений нынешней молодежи, — сказал он непонятно к чему. Люси встала. — Слушайте, я не хотела вас обидеть, но иногда бывает так, что опыт — плохой советчик, и логика тоже, и… — Она положила ладонь на грудь Дракулы, чуть дрогнув от собственной дерзости, и закончила уже тише: — Иногда нужно просто уметь услышать свое собственное сердце. Он посмотрел на Люси так, что она поняла, почувствовала — да, он знает очень много и он очень сильно устал. Но сквозь легкую усмешку проглядывала надежда на то, что в этот раз он окажется не прав. И, следуя велению сердца, не обожжется, не погибнет, не останется с глухой, опустошающей болью наедине. — У меня нет сердца, — сказал Дракула, накрывая ладонь Люси своей и ухмыляясь. — Да, конечно, — она толкнула его, сердито фыркнув. — Рассказывайте. — Я же нежить. У нежити нет сердца. — Граф взял ладонь Люси в свою, поцеловал ее, чуть склонив голову, и посмотрел на девушку взглядом опытного соблазнителя, сдерживая улыбку. Она рассмеялась, отняв у него свою руку. — Ну-ну. И куда же вы его дели? Продали дьяволу, вместе с душой? — Люси, вы очаровательны. — Он все-таки улыбнулся, сунув руки в карманы брюк. — Я знаю. — Она скромно опустила взгляд и отошла к шкафу. — А чтобы быть еще очаровательней, мне нужно переодеться. — Да, конечно. А мне пора пойти и забрать у дьявола проценты. — Проценты? — Люси выглянула из-за открытой дверцы шкафа, держась за нее одной рукой. — Так вы душу в аренду сдали? — Что-то вроде того. — О, значит, у вас еще есть шанс. — Шанс? На что? — На… на всё. — Она почему-то смутилась и спряталась за дверцей. — Звучит многообещающе, — Дракула усмехнулся и направился к выходу. — Ужин через час. Не опаздывайте. Он вышел из комнаты, оставив Люси одну. Она прислонила ладони к щекам, которые горели огнем — то ли от дерзости, то ли от стыда, то ли от всего этого нелепого разговора. Дав себе обещание впредь больше молчать, Люси принялась выбирать одежду к ужину. * * * Ренфилд упал на кровать, закрыл глаза и в пятидесятый раз прокрутил сцену у окна. Люси… Его Люси… Не его… Нет… Неважно. Она существует — такая светлая, теплая, нежная. Он обнимал ее, она отвечала. Он защищал ее. Он чувствовал, что от чего-то ее защищает, что в тот момент она нашла приют у него на груди, и это чувство было лучше всего, что он когда-либо испытывал. Он плохо помнил, как она отстранилась и что сказала при этом. Он не ощутил потери, когда она ушла. Она словно отпечаталась на его коже и будто бы оставила что-то важное ему на хранение, тем самым охраняя и его самого тоже. Ренфилд улыбнулся, обнял подушку и незаметно для себя задремал. Разбудил его стук в дверь. Одна из служанок Дракулы сообщила, что скоро ужин и граф ждет всех в столовой. Ренфилд хотел отказаться — чисто инстинктивно — по привычке лишний раз без особой надобности не выходить из своего логова, но вспомнил о Люси — это раз, и два — почувствовал, что страшно проголодался. Он встал с кровати и с удовольствием потянулся. Посмотрел на себя в зеркальную дверцу шкафа, пальцами кое-как пригладил волосы, провел ладонью по шраму, слегка нахмурившись, глубоко вздохнул и вышел из комнаты. * * * Мина порхала по своей спальне, примеряя наряды. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которой разрешили распоряжаться вожделенным маминым гардеробом. Она обычно не уделяла одежде какого-то особенного внимания. Главное — чтобы было удобно и неброско. Конечно, она не надевала на себя что попало, но никогда не стремилась как-то особо выделиться или найти что-то оригинальное, подчеркивающее индивидуальность. Ей было просто некогда. Обычные джинсы, футболки, свитера, пиджаки. Юбки — только в деловых костюмах, которых у нее было два, и один из них она еще ни разу не надевала. Как раз тот, который с юбкой. Иногда — летние сарафаны не слишком ярких расцветок, почти никогда — платья. Тем более — вечерние платья. Ей некуда было их носить. Здесь же в ее шкафу висело целых три вечерних платья и все они были прекрасны. Сейчас она примеряла второе и думала о том, что оно слишком торжественно для обычного ужина. Она покрутилась перед зеркалом и чинно уселась на кровать, сложив руки на коленях. — Что ж, дорогая, ты вошла во вкус, не так ли? — строго и почти недовольно спросила она у своего отражения. Отражение глупо улыбнулось в ответ. Мина вздохнула, слегка улыбнулась, прикрыв глаза, и коснулась кончиками пальцев своих губ. Ей казалось, что поцелуй все еще согревает и пьянит её. Так оно, впрочем, и было. Она чувствовала себя на удивление легкой, беззаботной и какой-то… живой. Словно только сейчас она узнала, что значит жить. Дышать полной грудью, улыбаться самой себе, летать на крыльях… любви? Она не знала. Она поняла и приняла свои желания, а он дал им волю. Она чувствовала почти безграничную свободу поступать так, как ей хочется. Ей было немного страшно, страшно от вкуса собственного жизненного сока, который она ощущала на губах после поцелуя Дракулы — сока, которого будто бы не существовало раньше, словно она была сухой веточкой среди прочих таких же, связанных в одну метлу — они послушно шагали в ногу и задыхались в пыли жизненных дорог. А теперь она вырвалась, расцвела, обрела краски, посмотрела на себя и мир другими глазами. Она не очень понимала, что именно с ней творится, не могла дать этому точного названия. Она всегда была довольна своей жизнью, никогда не скучала, вертелась, как белка в колесе, влюблялась, бегала на свидания, обожала свою работу, но… А что «но» — она не знала. И только сейчас поняла, что оно вообще было, это «но». А теперь его нет. И что с этим делать, пока не очень понятно. Зато невероятно прекрасно сейчас откинуть все сомнения и просто наслаждаться. И не думать. И надеть вот это скромное, но безумно элегантное платье. И пойти на ужин. И посмотреть Дракуле в глаза. И поцеловать его. — Поцеловать его, — прошептала Мина, падая на подушки, и снова касаясь губ пальцами. — Целовать… Наверное, она сошла с ума.