Роботы утренней зари

Время от времени Дин проваливался в дрёму в объятиях Каса, но размышлять на тему того, что может помочь Майклу, не переставал. Вот только ничего толкового в голову ему не приходило. Как ложно обвинить Рафаэля в замораживании Эммануэля? Да ещё так, чтобы он при этом не пострадал, иначе Кас не сможет участвовать: законы роботехники не позволят. — Мне кажется, — заговорил вдруг Кас, — куда проще, чем придумывать подходящую гипотезу о замораживании Р. Эммануэля, будет узнать, что за тайну скрывает Рафаэль, и вынудить его отказаться от участия в выборах. Дин с сомнением покачал головой и потянулся. — Каким, интересно, образом? Я вполне уверен, что Майкл пытался найти его слабые места давным-давно. Это входит в курс молодого политика. Но он ничего не нашёл. Или нашёл, а Рафаэль узнал что-то о нём. А если даже Майкл ничего не нашёл… каковы наши шансы? — Но ведь у нас есть новые данные, — не сдавался Кас. — Рафаэль повёл себя так, будто думал, что Р. Эммануэль мог узнать его тайну. Что если исходить из этого? Его тайна такова, что находящийся в его доме несколько дней робот мог её узнать. — Тогда это отстойная тайна, — проворчал Дин. — Кроме того, он думал, что её могу знать я. Я вообще о нём впервые услышал пару дней назад! Кас замолчал. — Действительно, — словно нехотя признал он. — Я не могу представить себе условий, в которых и ты, и Р. Эммануэль могли узнать о Рафаэле что-то, чего не знает больше никто. Тут Дин нахмурился. Это ему в голову не приходило — не в такой чёткой формулировке. — Но ведь он думал, что так и есть, — растерянно сказал он. — Почему? — Не могу представить, — повторил Кас. Дин сел, потирая виски. — Что у нас с ним общего? — спросил он. — С Эммануэлем? Кас задумался; наверное, его позитронный мозг провёл мгновенный анализ всех возможных точек соприкосновения. — Я, — ответил он. Дин повернулся к нему. Мысли тут же забегали быстрее. — Так-так-так. Так-так-так. Если он считал, что ты что-то знаешь и рассказал мне и ему… Кас покачал головой. — У меня было не больше возможностей узнать что-то, чем у вас двоих. Дин закусил губу. — Что если он думал, что к нему прислали не Эммануэля? — медленно произнёс он. — Вы выглядите одинаково, но ты опытнее и умнее. Ты выходил за пределы лаборатории и даже покидал планету. У тебя есть детективный опыт. Наверняка Рафаэль заподозрил, что Майкл подсунул ему опытного шпиона, который уже проводил разведку на Земле и Солярии. — Я не… — Подожди, — отмахнулся Дин. — Извини… это был не приказ. Я просто хочу довести мысль до конца. Если так… может быть… тайна Рафаэля… связана с Землёй или Солярией? Скорее, конечно, с Солярией. Что у него может быть общего с Землёй? — Звучит разумно, — осторожно сказал Кас. — Но немного… — Притянуто за уши, — кивнул Дин. — В любом случае, это пока лучшее, до чего мы додумались. Или у тебя есть ещё варианты? — Нет. — Давай тогда пока остановимся на этом. Ты пока… добудь у Майкла или ещё где всё, что можно, о Рафаэле. Узнай, кто его родители. Даже если он сам не в курсе, я хочу знать. — Хорошо. — Сейчас, Кас. — Я уже отправил запрос. — Когда… а. Робосвязь какая-нибудь? — Да. — Удобно, — Дин вздохнул и снова улёгся. — Может, уже и ответ пришёл? — Нет. Данные не такого рода, чтобы принявший запрос робот мог сам принять решение об их передаче. Ему понадобится согласование человека-руководителя. Думаю, нам придётся подождать несколько часов. Дин хмыкнул. — Несколько часов, значит… чем предлагаешь заняться? Кас ответил сразу. — Я бы хотел поговорить с тобой. О чём-нибудь, кроме дела. Я почти никогда не разговаривал с кем-то просто так, как люди в книгах. Сердце Дина тут же сжалось, и он придвинулся к Касу ближе, находя его ладонь своей. — Конечно, Кас. О чём бы ты хотел поговорить? На этот раз Кас ненадолго задумался. — О чём ты обычно говоришь с друзьями? Дин уклончиво пожал плечами. — О детях. О ценах. О том, какой я псих, что пытаюсь привыкнуть к открытому пространству, — пошутил он. Кас воспринял шутку всерьёз. — Я не считаю, что ты псих. — Уж надеюсь, — засмеялся Дин. Они замолчали, а потом Дин заговорил снова: — У меня в бюро есть один парень, Аарон, он сейчас терзается выбором ориентации. Он говорит, что девушки вроде как нравятся ему больше, но он считает, что с парнями встречаться выгоднее. У нас, знаешь, бытует мнение, что асексуалов и гомосексуалов повышают охотнее. Потому что женатым положены определённые льготы, и при рождении ребёнка тоже, а чем выше класс, тем и эти льготы выше. Поэтому таких "льготников" пытаются не повышать классом. Это, конечно, не официальная политика. Так, слухи. — А ты как семейный человек чувствуешь какое-то ущемление? — Я-то особый случай, — рассмеялся Дин. — У меня межгалактическая протекция. Многие, может, и не заслуживающие повышения, знаешь, любят поныть, что это из-за их ориентации. Кто знает, как на самом деле? — Неужели кто-то готов ради экономических льгот переступать через себя? Дин лениво взмахнул рукой. — Аарон хороший парень, молодой совсем просто. Встретит кого-нибудь и определится. Я пока не даю ему сделать глупостей. — Я всегда замечал в тебе высокую степень эмпатии. — Чего степень? — Эмпатия — это умение сопереживать, — объяснил Кас. — Ставить себя на место другого и понимать его. Я думаю, способность к эмпатии — главное отличие человека от остальных известных видов разума. И именно в ней будущее человечества. Всего, на какой бы планете оно ни находилось. — Хм, — заинтересованно произнёс Дин. — Звучит так, будто ты много об этом думал. — Так и есть. — Расскажи. — Думаю, я просто озвучу очевидные для тебя вещи. — А хоть бы и так. Мне интересно, о чём ты думаешь в свободное время. Ты вычитал это в какой-нибудь книге? — Нет. По крайней мере, не напрямую. В основном я делал выводы из художественных произведений. Думаю даже, что во многом с ними расхожусь. Многие авторы будто бы считают, что будущее человека — в доброте. — А ты разве не о том же самом говоришь? — Нет. Доброта и сочувствие — это хорошие качества, но их недостаточно для продвижения человечества ко всеобщей гармонии. Случайный свидетель может пожалеть преступника и не выдать его, а тот совершит новое преступление. Эмпатия — это не столько чувство, сколько способность, а в идеале — умение. — Что ты имеешь в виду? И как это со мной-то связано? — Эмпат пытается понять, что стоит за поступком человека, ставит себя на его место, пытается найти наилучший способ реакции и никогда не применяет агрессии. Вернее, отказ от агрессии не входит в понятие эмпатии, каким его видят люди, но я решил, что он необходим. — Ну ещё бы, — пробормотал Дин себе под нос. — Тебе по должности полагается. Но это точно не про меня, Кас. Я без агрессии вообще никуда. — Я говорю об эмпатах будущего. Того, в котором общество будет практически полностью эмпатично. Где потребность в агрессии отпадёт сама собой. Где не будет неприятия и непонимания. — Утопия, — снисходительно улыбнулся Дин. — Не знал, что ты из мечтателей, Кас. — Это не утопия, — пылко возразил Кас. — Человечество уже идёт к эмпатии. Оно ошибается и сворачивает не туда, иногда откатывается назад, но с каждым поколением становится всё эмпатичнее. Побывав на трёх планетах, я вижу это ещё отчётливее. Я верю в человечество, Дин. — Ну надо же. — И я верю в тебя. Ты — самый яркий пример эмпатии, который я знаю. Ты принимаешь близко к сердцу интересы каждого, от едва знакомого тебе человека до обвиняемого в убийстве. Даже мои. — Не надо "даже"… — Дин. — Я серьёзно. — Но ты не жалеешь людей, а заботишься о них. Если бы свидетелем мелкого преступления стал ты, ты не стал бы закрывать глаза. Но и арестовывать бы человека не стал. Ты дал бы ему возможность исправиться. Дин не стал спорить; ему не раз приходилось тратить личное время на попытки наставить мелких воришек на путь истинный. Если бы ещё это удавалось ему каждый раз… — Некоторым лучше её не давать. — Это и есть понимание мотивов и действий. Именно поэтому эмпатия — это умение. Ей нужно учиться. И отличать оступившихся от прочно увязших. Каждому нужен свой подход, и эмпатия могла бы стать наукой о поиске этого подхода. — Красиво излагаешь. — Неубедительно? — Ну… — Дин замялся. — Не знаю. Может, когда-нибудь мы до такого и дорастём. Но тебе не кажется, что такое… эмпатичное общество… будет чертовски скучным, Кас? Тебе наступают на ногу, ты улыбаешься, тебе улыбаются, извиняются, идёшь дальше. Ладно, это хорошо. Но… все будут действовать одинаково, идеально и заученно? — Вовсе нет. Я читал книгу о юноше-космоните, полюбившем землянку. Его друзья пришли в ужас и пытались удержать его от переезда на Землю, но он сделал это. И, конечно, вскоре скончался там от болезни. Если верить автору, счастливым. — У нас тоже есть похожие истории, — хмыкнул Дин. — Да, я заметил. И к тому я и веду. Допустим, этот юноша не улетел на Землю, послушав друзей. А через двадцать лет его знакомый тоже влюбляется в землянку и хочет улететь к ней. Как он поступит? Он прекрасно понимает чувства этого знакомого. Но то, что он ему скажет, будет зависеть ещё и от его личного опыта. Если он забыл старую любовь, он станет его отговаривать. Если же нет — поддержит. Даже понимание и сострадание не довершают картины. Личный опыт тоже важен. И многие факторы. — А что насчёт роботов? — с улыбкой поинтересовался Дин. Нарисованный Касом мир будущего не казался ему правдоподобным, но слушать его рассуждения ему понравилось. — Как они вписываются в твою утопию? — Это не утопия, Дин. И место роботов останется прежним. — Нет, я не о том. Как по-твоему, существующие роботы уже эмпаты? Если нет, то как изменятся они? И законы роботехники? Если тебе можно об этом думать, — поспешно добавил Дин, не желая, чтобы Кас заморозился из-за противоречия между Законами роботехники и мыслями об их возможном изменении. — Ты задал очень интересный вопрос, — сказал Кас. — Возможно, мне было бы проще на него ответить, смотри я на него со стороны. Я могу думать об изменении Законов, но я всегда прихожу к выводу, что они совершенны. Я не знаю, потому ли это, что это и правда так, потому ли, что так диктует мой опыт, или просто потому, что сами Законы не позволяют мне иметь какое-то иное мнение. А насчёт эмпатии роботов… Нет, мы однозначно не эмпаты. Мы мыслим слишком узколобо. Взять хотя бы необходимость переболеть болезнью, чтобы в будущем навсегда от неё оградиться; я понимаю её, но многие примитивные роботы — нет. Так и сложные роботы могут не понять необходимости причинить человеку незначительный или кратковременный вред во избежание большего в будущем. Возможно, и я чего-то не пойму. Уверен, что это так. Но твой вопрос подразумевает более глубокий ответ, чем это. Я ещё подумаю над ним, Дин. — Договорились, — легко согласился Дин. — Мне тоже теперь есть над чем подумать, знаешь ли. — Тогда подумаем об этом, когда закроем дело. А сейчас — я получил часть данных, которые ты запрашивал. Загрузить их в твой планшет? — Да, — кивнул Дин. — И давай оденемся и перейдём в гостиную. Там обстановка более рабочая. Кас тоже кивнул, и они засобирались.