***
POV Лавриния В глаза ударил яркий солнечный свет, заставивший меня сильней зажмуриться и отвернуться. - Лаври, ты уже второй день ничего не ешь. - отец, отодвинув штору до конца, с тяжелым вздохом приземлился на край койки и, кивнув в сторону подноса с едой, с мольбой в глазах взглянул на меня. - Прошу, ради меня. Поешь. Запах спирта, едкий и до жути неприятный мне, раздражал. Раздражали эти белые стены, белые шторы, потолок, тумбочка, простыня. Раздражала головная боль, капельница, бинты, такие же белоснежные, как и вся эта комната. Но запах был невыносим больше всего. - Что с Риком? Его нашли? - я проигнорировала просьбу отца, не чувствуя аппетита совершенно. Папа лишь тихо цыкнул. Покачал отрицательно головой. - Забудь о нём. Доигрался парень. Слова отца режут мне слух. Я знаю, Рикки жив. Он там, в лесу. Я его найду. Я чувствую, что найду его. Я видела силуэт тонкого у себя за окном этой ночью. Это знак. Я должна его найти. - Ты ничего не понимаешь. - я медленно приподнялась с кровати и, усевшись, аккуратно вытащила из руки иглу от капельницы. Свесила ноги на холодный кафельный пол. - Конечно, куда мне. Я же назойливый старик, ничего непонимающий, который так и лезет с дурацкими советами. - отец был зол, но, к моему удивлению, на крик не срывался - продолжал также чеканить каждое слово твердо, но шепотом. - Я найду его. - бросив эти слова, я встала с кровати и, шаркая тапками и покачиваясь, уверенно и целенаправленно направилась в сторону выхода. - Стой, дура! - папа схватил меня за запястье и вовремя - я, в очередной раз пошатнувшись, чуть было не упала. Повиснув у него на руках, я доверилась ему и обмякла, уже не имея ни желания, ни сил подниматься самой. Я, медленно приподняв голову, взглянула на отца сквозь свои запутавшиеся волосы. Темные мешки под красными затекшими глазами, белки которых были все испещрены тонкими алыми капиллярами. Бородка, которая всегда была аккуратна подбрита и выглядела опрятно, разрослась и уже больше походила на заросшую щетину, нежели бороду. Бледные губы стали одного цвета с лицом. От папы пахло табаком. И этот запах перебивал острый привкус спирта, царившего в комнате. - Извини. - я опустила взгляд, чувствуя стыд за свою неблагодарность и невнимательность. Папа поднимает меня и, поставив на ноги, продолжает молчать. Рука же его, холодная, но большая и сильная, так и осталась на моей пояснице, словно он боится, что я снова сорвусь или упаду. - Найдем мы твоего Рика. Поешь только. На ноги встанешь, и найдем, - как-то виновато пробубнил папа. Его рука на моей спине дрогнула. Папины слова, тихие, но уверенные, обнадёжили меня, и слёзы облегчения выступили на глазах, - этот червяк так просто не помрет. Слёзы совсем затуманили мне глаза, и я, моргнув, почувствовала их новую волну, ощутила, как они быстро заскользили по щекам. Запах табака и сигарет, идущий от папы и давно забытый мной, заставил меня в конец разреветься и уткнуться в папин живот, в который я продолжала, захлебываясь плачем и текущими соплями, кричать, хотя крик больше походил на мычание. Протяжное, дрожащее. - Успокойся. Найдем твоего идиота. - папа осторожно погладил меня, трясущуюся, по спине. На мои ещё более громкие всхлипы, отец ответил вздохом и тихим "Ну всё, тише". На следующий день мы, собрав вещи, выехали из больницы и отправились в тот злополучный лес.***
POV Риккерт Огонь, словно боясь, поначалу лишь тихо потрескивал вокруг меня, нервно крутящего головой и поглядывающего в сторону опасных языков пламени. Ещё где-то с минуту продолжались эти гляделки - мои блестящие во тьме глаза и всполохи огня, похожего на хищника, притаившегося для нападения. Но потом он словно сорвался. Черный дым, поднявшись большой, тяжелой, беспросветной волной, окутал меня, заставив меня схватиться за горло и зажмурить глаза, которые отчаянно защипало. Я пытаюсь вдохнуть, но вместо этого чувствую лишь неимоверный жар, который разрывал мою глотку изнутри, словно я глотнул не воздуха, а огня. Глаза заслезились - дым проедал их, и мне казалось, что если я их не зажмурю сильнее, то они обязательно вытекут. Поначалу странное и непривычное тепло в ногах перешло в адский и колющий жар - я заверещал от боли и, чуть приоткрыв глаза, всё также боясь, что они вытекут, взглянул на свои полыхающие ноги. Пламя, словно назойливый зверёк, взобралось по моим штанам, разодранным и грязным, и охватило меня всего. Я, переборов скрипучий кашель и боль в глотке, закричал. Распахнув глаза, я замолк и услышал громкое эхо моего вопля. Глубоко вдохнул настоящего, свежего и живительного воздуха. Потом ещё и ещё, глотая при этом капли соленого и неприятно ледяного пота, стекающего по моему лицу. Сыро, мокро, холодно. Я продолжал тяжело дышать, чувствуя, что глотаю уже не только капли пота, но и такие же солёные слёзы. Часто заморгал, не веря, что мои глаза на месте и никуда не собираются вытекать, что мои босые ноги не объяты назойливым огнём, и что никакого дыма и в помине нет. Я дома? Скрип половицы, шелест листьев, стук сердца. Запах дождя, неприятный сквозняк, серое небо в окне. Я оглянулся. Это не мой дом.