Во всём виноват дождь

Три зелёных папки, четыре чёрных и одна белая. Последняя из списка немного потрёпана - видимо, в ней хранится что-то очень нужное. Несколько семейных фотографий в деревянных рамках симметрично располагаются на стене, украшая пастельного цвета обои улыбающимися лицами. Эти лица выглядят действительно счастливыми, даже невольно побуждая меня приподнять уголки губ в "ответной" улыбке. Интересно, завтра я уже перестану вести себя так...необычно, по-детски радостно? За весь вечер я улыбнулась больше, чем за всю прожитую жизнь в Лондоне. Целый стеллаж книг разных цветов, размеров и сортов, на котором так же красуются красивые и довольно крупные настольные часы в стиле стимпанк, как магнит привлекал моё внимание. Книги. Я всегда очень любила их. Эти форзацы, золотистые буквы, мягкие и твёрдые обложки, скрывающие за собой другие миры. Они будто бы с укоризной смотрели на меня из приятного полумрака комнаты, напоминая, что за последний год я прочитала лишь один роман и пару сомнительных рассказов, за что не раз упрекала собственную персону. Но дальше упреков я так и не продвинулась. И почему я начала вспоминать, обдумывать и переосмысливать собственную жизнь именно сегодня? Может быть, во всём виноват дождь за окном, подталкивающий к воспоминаниям, словно я снова та четырнадцатилетняя девочка, до безумия любившая пасмурную погоду, книги о путешествиях любимых героев, рок-музыку и безумные поступки. Тайком от родителей сбегавшая со школьных уроков в соседний город с целью посмотреть долгожданную премьеру в кинотеатре. Яркий внешний вид и ночные прогулки под звездным небом в компании своих новообретенных друзей были основными жизненно важными критериями. Я умела доверять и любить. Где же теперь та Дэни, бравшая всё от жизни и никогда не оглядывающаяся назад? Время перевалило за двенадцать ночи, а я всё никак не могу заснуть, накрывшись как-то поперек мягким пледом цвета спелой вишни. Видимо, таким образом я пыталась обмануть свой организм, насильно побуждая его заснуть, но он продолжал бодрствовать. Я закрывала глаза, пытаясь прогнать накатившие воспоминания о прошедшем, считала овец, козлов и баранов, и вновь разлепляла веки не в силах побороть себя. Даже тихо напевала под нос колыбельные из старых детских мультфильмов. Насколько же, оказывается, человек привыкает к одной и той же обстановке, к собственной кровати и даже стенам, и как же тяжело засыпать где-то вне своей домашней обители... Даже если это квартира Эндрю Скотта. Хотя, может это всего лишь оправдание моей женской слабости к кареглазому брюнету, на чьё фото я любовалась около тридцати минут, прежде чем принять горизонтальное положение на этой мягкой софе, и теперь никак не могла выбросить этот запоминающийся образ из своего сознания. Он перемешивался с ностальгией, разбавляя мысли о давно минувшем прошлом своим теплом, которое неведомым образом исходило от самого мужчины, словно от солнечной батареи. Мы были знакомы меньше одного дня. Незнакомцы, случайно оказавшиеся в одном месте. Но почему-то внутри меня складывалось совсем другое чувство. Словно я знаю его. Какой-то непреодолимый магнетизм этого человека и одновременная простота заставляли сердце жалобно трепетать при малейших воспоминаниях. И что это за нелепые мысли, Даниэль? Ведь завтра ты снова будешь в своей квартирке на шумной Сент-Джонc Вуд, со своим парнем и прочей никчемной, суетной чепухой, которая преследует каждого 10-го жителя мегаполиса. Я только что назвала парня чепухой? Точнее, теперь, кажется, бывшего... С этим ещё нужно будет разобраться. Свет ночника приятно освещал зал, что давало мне шанс устремить свой взгляд куда-то ещё, кроме потолка и спинки дивана. Дождь немного успокоился и теперь убаюкивающе крапал по стеклу, оставляя за собой влажные дорожки. Прозрачные капельки плавно двигались по гладкой поверхности, постепенно соединяясь друг с другом и срываясь куда-то в сторону подоконника. Некоторые же из них продолжали свой путь в гордом одиночестве. В какой-то момент мне даже показалось, что я могу заснуть, наблюдая за движением воды по освещенному рыжим фонарем окну. Кажется... Резкий удар и грохот. Я открываю глаза и на автомате подскакиваю с постели. Вспышка молнии на секунду озаряет комнату белым светом, а следом за ней ещё один удар нарушает монотонную тишину. Дождь, молния, гром...Что ещё сегодня стоит ожидать? С полной безнадежностью и глубоким вздохом откидывая плед на диван, я аккуратно выбираюсь из-под него и встаю на ноги, не в силах больше лежать. Я старалась передвигаться как можно тише, чтобы не разбудить мужчину в соседней комнате. Я и так слишком много себе позволила. На цыпочках подхожу к большому окну, обрамленному белой деревянной рамой, и, облокотившись о прохладный подоконник ладонями, заглядываю за стекло, всматриваясь в широкую, опустевшую улицу, освещенную светом фонарей и неоновых вывесок, которые ярко отражались в залитом дождём асфальте. Если не быть осведомленным о том, что где-то под этой толщей воды скрывается дорога - можно было подумать, что жители этого местечка своим обычным транспортом считают лодку или гондолу. Ну, на крайний случай каноэ. Искренне надеюсь, до завтрашнего утра эта Венецианская лагуна превратится в обычную лондонскую асфальтированную дорогу, по которой я смогу спокойненько дойти до ближайшей станции метро, а там несколько станций с пересадкой - и я дома. Неужели я уже обдумываю план побега? На самом деле, уходить отсюда совсем не хотелось, но неловкость и неудобство преследовали меня с самого начала нашего странного знакомства, и единственным выходом из такой ситуации являлось моё исчезновение из личного пространства этого человека. Я прерывисто вдыхаю, пытаясь отвлечься от неоднозначных мыслей, и, повернувшись спиной к окну, вглядываюсь в уютное окружение. Объектом моего внимания снова становится стеллаж с книгами. Как же давно я не брала в руки литературу, не вдыхала этот запах типографской краски и бумаги. Кроме учебников или классных журналов и бумаг, которые по нынешним установкам постоянно приходилось заполнять, в мои руки мало что попадало. И этот человек, то есть я, зовет себя любителем книг? Стыдно, Даниэль, очень стыдно. Пора лишить Вас этого почетного звания и присвоить другое, например, "Вечная неудачница", или же "Мисс неуклюжесть".

***

Виктор Гюго, Александр Дюма, Эмиль Золя...Да кто-то здесь любитель французской литературы. Я с толикой восхищения продолжаю разглядывать эти книжные владения. Далее, в ряд идут английские писатели и российские авторы, с именами которых я даже и не была знакома, а с их произведениями и подавно. Вновь невольно улыбаюсь, касаясь холодными пальцам твердых переплётов книг. Как приятно осознавать, что кто-то ещё предпочитает бумагу электронному экрану. На верхней полке возвышается "Двадцать тысяч льё под водой" - роман, который я замечаю краем глаза и едва ли не взвизгиваю, увидев любимую историю о приключениях капитана Немо известного писателя Жюль Верна. В последний раз я открывала его в студенческие времена. Кажется, это был первый курс колледжа искусств, в котором я провела четыре счастливых и безумных года. Подхожу к стеллажам на максимально близкое расстояние, встаю на цыпочки в попытке дотянуться до уголка книги наощупь, так как мой рост не позволяет сделать это другим образом, и шарю ладонью по гладкой полке. Не выходит. Я слишком мала для этого... Не оставляя отчаянных попыток, я всё же приподнимаюсь на кончиках пальцев, вжимаясь всем телом в несчастный шкаф. Бах. Вздрагиваю и будто испуганный зверек замираю без движений, слыша лишь глухой стук собственного сердца и своё дыхание. Книга раскрылась, столкнувшись с твердой поверхностью пола, и отлетела под маленький столик у стены. Переведя дыхание, мне все-таки удается заставить себя пошевелиться, и я оседаю на пол в поисках нужной вещи. Зрелище, наверное, то ещё: девушка в одной толстовке и длинных носках ползает ночью под столом, усердно пробираясь к самой стене, куда и отлетел "Жюль Верн", между узким пролетом ножек просовывая своё тело, смешно пыхтя от таких стараний. Как хорошо, что такую картину никто не сможет узреть, иначе это выглядело бы очень глупо... Подумала я, прежде чем через несколько секунд откуда-то сверху раздался мужской голос. - Тебе помочь? - приятный баритон с некой сонной хрипотцой ласкал слух, но, даже не видя обладателя сего прекрасного голоса, я чувствовала в нем недопонимание и усмешку. - А? Нет-нет, всё хорошо, - воодушевленно пролепетала я, словно всё на самом деле было отлично, и это обнимание с полом спланировано и просто напросто входит в мою особую ночную гимнастику. Так что ничего удивительного, Эндрю, проходи мимо. На самом деле, хотелось просто остаться здесь, под этим самым столом, чтобы не встречаться глазами со Скоттом, но что-то мне подсказывало - это не лучший вариант решения проблемы. - Ты уверена? Мне кажется всё-таки стоит... - мужчина подошел ближе, задорно усмехнувшись. Я дала заднюю, неуклюже барахтаясь между этими ножками и проклиная этот день, пока моя пятая точка торжественно возвышалась из под стола, а потихоньку ползущая вверх кофта открывала все прекрасные виды моего тела. Ох, сгореть мне сегодня со стыда до кончиков пальцев. С грацией бегемота я выныриваю из под стола, пока Эндрю стоит справа от меня с протянутой рукой, на которую я смогла опереться, выбираясь из своего убежища. Тепло его кожи приятно согревает отчего-то замерзшие пальцы, которыми я едва касаюсь мягкой ладони, при этом истерично хихикнув, неудачно скрывая за этим поведением своё неудобное положение и странную волну эмоций, охвативших меня при этом легком соприкосновении рук. А ещё эти карие глаза, которые смотрят на меня сверху вниз, скрываясь в загадочном полумраке комнаты, становясь от этого совсем черными и таинственными с рыжеватыми отблесками ночника. - Я тебя разбудила? Прости, я не хотела, - торопливо защебетала я, понимая, что до сих пор держу его за руку, и отступаю назад, путаясь в собственных ногах. - Сегодня, наверное, совсем не мой день. В приступе словесного потока и нервозности, я приближаюсь к шкафу и случайно врезаюсь в него спиной, приводя всё в новое движение. Зажмуриваю глаза, машинально прикрывая голову руками, как будто это сможет мне помочь, в ожидании, но реакция мужчины оказывается быстрее. Его руки вытягивают меня на безопасное расстояние, пока ещё несколько мягких, но толстых папок с грохотом приземляются на землю. Всё происходит так быстро, что я немного теряюсь в пространстве. Тёплые руки сжимают меня в объятиях, защищая от "новой угрозы", а я утыкаюсь носом в грудь, ощущая слабый аромат парфюма. - Ты права. Сегодня определенно не твой день, - подшучивает Эндрю, опаляя дыханием мою макушку, и всё, что я могу сейчас сделать - виновато поднять глаза на своего спасителя. Да я чертова самоубийца, раз действительно решила это сделать. Напряжение возрастает с каждой секундой, пока руки парня так крепко покоятся на моей спине, пуская волну непослушных мурашек вдоль позвоночника, а карие глаза находятся на минимальном расстоянии от моих. Никогда не верила в гипноз, но, кажется, сейчас самое время поверить. Я готова сделать всё, что угодно, пока потемневшие глаза задумчиво изучают моё лицо. Пока чуть приоткрытые губы с мелкими трещинками находятся на уровне моего зрения. Тело становится ватным, и мне хочется растечься лужицей у ног, скрывая свои порозовевшие щеки и сбитое дыхание любым возможным и невозможным способом. Эндрю ослабляет хватку, делая шаг в сторону, и я выдыхаю напряженный воздух, неловко наблюдая за ним. Я разочарована, или мне показалось? Брюнет опускается на пол, бережно и ловко поднимая книгу из под стола, за которою я так отчаянно боролась, и возвращает обратно на полку, пока я собираю оставшиеся две. Мне удается восстановить дыхание за минимальный срок, и я уже более уверенно встаю на ноги, сжимая в руках папки с надписью "Данте" и "Антона Чехова". Когда я подхожу к шкафу, Эндрю оказывается рядом и перехватив содержимое из моих рук, водружает папки на законное место, пока я стою рядом, потупив взгляд в пол. - Может чаю? - Скотт нарушает минутную тишину, сонно потирая глаза, и смотрит на меня. - Эндрю, ложись. Я ведь понимаю, что разбудила тебя, и ты не обязан... - Даниэль, - уверенно перебивает он, отчего я тут же замолкаю. - Я не спал. Также, как и ты, видимо. Так что хватит винить себя во всех смертных грехах и постоянно извиняться, иначе я скоро начну загадывать желания на каждое твое "извини". Пошли на кухню, - Эндрю по-доброму ухмыляется и подходит ближе. Правая рука еле ощутимо приземляется на мои плечи и подталкивает вперёд, в сторону кухни, пока я вновь борюсь с неведомым притяжением и собственными чувствами, послушно шагая за ним.