Клянусь, я жил

Он проснулся посреди шелковых простыней на рассвете нового дня. Приоткрыв глаза Курт увидел уже знакомую ему панораму Нью-Йорка. Огромное окно во всю стену прямо напротив кровати - такое странное каждый раз охватывает чувство, будто ты снаружи, а не заперт внутри это "клетки". Тонкую фарфоровую кожу заливал солнечный свет восходящего солнца, пока парень медленно собирал деньги, разбросанные по кровати, которые его заказчик оставил ему за "хорошую работу". Рядом валялась записка выведенная тонким ровным почерком: Спасибо за волшебную ночь, соловей. Выкинув записку в мусорку, мальчик лег обратно в постель, растягиваясь по покрывалу, давая солнечным лучам, проходившим через тонкое стекло, медленно согревать его обнаженные части тела. Вставать никуда не хотелось, поэтому он лениво потягивался, сминая ногами одеяло, которое едва ли отличалось цветом от бледной кожи. Он пролежал в кровати еще некоторое время, прежде чем убедил себя, что пора вставать, так как солнце уже появилось и теперь приветливо светило ему снаружи, маня его выйти на улицу. Курт поддался этому сладостному зову и медленно направился в ванную, позволяя всем любопытным взглядам, которые могли заметить его в окне, насладиться видом аппетитных подкаченных ягодиц. После принятия душа, увлажнив лицо различными кремами, слегка припудрив и без того светлую кожу и замазав тональным кремом засос чуть выше ключицы, оставленный его неосторожным клиентом, Курт вышел из душевой и направился к шкафу, заполненному одеждой, чтобы переодеться, потом сделать прическу, и спуститься вниз, чтобы встретиться там со своим следующим клиентом. Поправляя и без того идеально уложенные волосы, чуть потуже затянув молочный шарфик, который скрывал "подарок" на шее, Хаммел присел за один из столиков в ресторане, расположенном на первом этаже. Заказав себе обезжиренный мокко, он медленно потягивал кофе и курил любимые сигареты с ментолом, наблюдая за происходящим на улице. За одним из столов снаружи сидели двое мужчин, один был повыше и что-то кричал второму, вскакивая со своего места. Второй молча сидел на стуле, зарываясь руками в свои кудри, стараясь не слушать криков брата. Но Купер упорно пытался доказать ему безумность собственных поступков. В конце концов терпения брата лопнуло и он плеснул Блейну в лицо водой из стоящего на столике стакана. Курт не слышал, о чем кричали мужчины, но рассмеялся, увидев, как кудрявый отплевывается от воды, проводя рукой по теперь мокрым волосам. Второй же пронесся мимо Хаммела к выходу из ресторана, тот даже его не успел толком разглядеть. А сидевший на улице мужчина вытирал какие-то бумаги, которые Купер ему залил водой и оправдывался перед официантом, получая от того кипу бумажных салфеток. На плечо мальчика легла мозолистая рука и Курт повернулся, глядя на седого мужчину голубыми глазами. - Что смешного? - Улыбнулся тот ему, но Соловей лишь покачал головой, кидая окурок в пепельницу. - Пойдем? Уголки губ Хаммела дернулись, давая понять, что он согласен, и парень встал, идя рука об руку с мужчиной к выходу. Тот едва касался кожи мальчика, поэтому фарфоровый чуть замедлился, оборачиваясь на мужчину снаружи. Тот вытирал салфетками остатки пролитой жидкости и мягко промокал какую-то бумажку, лежащую на столе, которая теперь была непригодна к использованию. Курт вышел за дверь, придерживаемую мужчиной, а Блейн тяжело вздохнул, выбрасывая испорченную бумагу в урну. Завещание Блейна Крисса Андерсона

***

И снова его встретили солнечные лучи и та же панорама. На этот раз, ни денег, ни записки, потому что эту ночь Курт провел один, отказавшись от клиентов. Весь принцип его работы был в том, что он делал что хочет и когда захочет, и именно поэтому его хотели. Его хотел каждый мужчина в округе, стоило ему просто выйти на улицу без солнцезащитных очков или в рубашке с расстегнутыми пуговицами. Его фарфоровая кожа притягивала внимания и мужчин и женщин, а про его чарующий голос знал уже, наверное, весь Нью-Йорк. Прославившийся в своей области как "Соловей". Парень с идеальным, прекрасным голосом, послушать которого стоило тысячи и десятки тысяч долларов, но во время работы он не произносил ни слова, хотя каждый пытался. Но даже это не было основным заработком Курта. Вся тонкость его работы заключалась не только в соблазнении богатых мужчин и женщин, в торговле телом или пении. Ключевую роль в его бизнесе играл шантаж. Каждый раз когда какой-нибудь дядечка приходил поразвлечься с ним или с кем-то из его коллег, проверенный человек с фотоаппаратом уже знал, куда они направляются, и ждал там, чтобы сделать пару отчетливых фото, где видно лица обоих, а после, подкарауливая жертву после совершенного им деяния, он шантажировал их, ссылаясь на их жен, мужей или просто на возраст модели. Зарабатывая так вот уже три года, с того рокового дня, Курт еще ни разу не пожалел о сделанном. Он шел вперед по жизни с девизом "Лучше делать больно другим, чем страдать самому". Манипулируя людьми, живя на полную катушку, он уже привык к тому, что никому не интересен. Лишь взглянув в глубину бездонных голубых глаз можно было понять, что где-то там остался четырнадцатилетний мальчик, которому очень нужна помощь. Раньше он подолгу не оставался на одном месте, но Берт, уговоривший сына остаться в Нью-Йорке, когда тот изъявил желание уехать в другую страну, согласился оставить его одного и вернуться в Лайму в автомастерскую, которой он там владел. Отец знал, чем занимается его сын, но не мог сделать с этим ничего, хотя все три года отчаянно пытался. Бросив всякие попытки, он снова стал жить в уголке штата Огайо и предоставил Курту самому выбирать, чего тот хочет от жизни. А Хаммел и выбрал. Он заканчивал школу, обучаясь в выпускном классе, работал по ночам, зарабатывая кучу денег, на которые мог купить всю мастерскую отца и еще останется на пару домов, гулял по ночным клубам, напиваясь до беспамятства, и вертел людьми так, как только хотел. За исключением одного. Его звали Себастиан. - Курт? Голубые глаза встретились с серо-зелеными. Смайт чуть склонил голову, поглаживая большим пальцем руку Курта, лежавшего напротив. У Курта пошла волна мурашек, и он сильнее закутался в одеяло, закрывая фарфоровую кожу. - Спасибо тебе за все, Себастиан. Спасибо, что ты рядом со мной, - Хаммел улыбнулся ему и провел тонкими холодными пальцами по плечам парня. Он никогда не говорил с клиентами, но бывали и исключения. - Для тебя, Курт, все, что угодно, - тихо сказал брюнет, закрывая глаза, а потом перевернулся на спину и дотянулся рукой до своей сумки, доставая оттуда кошелек. Вытянув несколько сотен купюр, протянул их мальчику, который в этот момент затягивался сигаретой. - Вот. За сегодня. Соловей молча взял деньги и потянулся было к Смайту, чтобы поцеловать его, но остановился, выдыхая дым ему в лицо, и откинулся на подушку. Курт даже не шелохнулся, когда тот поцеловал его в лоб. Себастиан закусил губу, он привык к такому, привык к такой жизни и к такому поведению своего парня, поэтому быстро оделся и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь, а мальчик так и остался лежать на белоснежных шелковых простынях, сливающихся с его собственной бледной кожей.