Клянусь, я жил

Первое, что он увидел, открыв глаза - панораму Нью-йорка. Собираясь уже снова погрузиться блаженный сон, парень резко сел и тут же пожалел об этом, почувствовав, что голова раскалывается на тысячи частей. Застонав от боли, он грохнулся обратно на кровать, касаясь пальцами шелковой ткани, на которой он только что спал. Он попробовал оглядеть комнату, как это было возможно, не поворачивая головы, чтобы не дать ей разболеться снова. Чистейшая белая комната. Стены, мебель - все здесь было белым, за исключением некоторых аксессуаров, типа коллекции дисков или журналов, которые валялись возле кровати и нескольких зеленых растений по углам. Блондин снова поморщился, когда в голову отдал импульс боли. Какого черта он вообще здесь делает? - Смотрю, ты проснулся, - в дверях комнаты появился Курт в тонком голубом халате, Хантер не мог оторвать глаз от его фарфоровой кожи. Хаммел заметил его взгляд и усмехнулся: - Прости, чувак, я не сплю с малолетками. Да и платить тебе все равно нечем. Кларингтон улыбнулся и поднялся, превозмогая головную боль. Фарфоровый закатил глаза, сел на кровать и протянул ему таблетку со стаканом воды, а дождавшись, пока тот ее выпьет, рассказал парню события прошедшей ночи. - Так, получается, я напился... - Да, ты вырубился после третьего джин-тоника, - уточнил Соловей. -... и ты привез меня сюда? Хаммел пожал плечами. - А что мне оставалось? Я не знал, где ты живешь, да и это безопаснее, чем отправлять тебя пьяным домой. - Тут Хантер не мог не согласиться. Родители убили бы его, увидев в таком состоянии. - Откуда у тебя такая шикарная квартира? - все же решился спросить парень, встречаясь взглядом с голубыми глазами. Курт ждал этого момента с первого дня их встречи. Прикрыв глаза, он слабо улыбнулся. - Я на нее заработал. Кларингтон непонимающе глядел на Соловья, скрывающегося в ванной. Поднимаясь на ноги, он пошел следом за ним. Курт стоял перед зеркалом, рассматривая засос на шее. Голова Хантера начала проясняться, а вместе с этим он вспомнил недавние слова парня. - Ты ш... - он не успел договорить, как Хаммел резко оборвал его. - Эндзе-косай. Свидания за деньги. Это гораздо элитнее и чище... - он поморщился, говоря это слово. - проституции. Это дороже и безопаснее, потому что клиенты - богатейшие и известнейшие люди, готовые дать тебе сотню за одно твое слово. Хантер слушал о том, что говорил ему Курт. По Хаммелу было видно, что деньги у него есть, а так как жил он отдельно от родителей, вряд ли деньги ему предоставляли они. Но на то, что он зарабатывал, парень мог позволить себе посещать клубы каждую ночь, модно одеваться, ни в чем себе не отказывать и прочее. Кларингтон вспоминал, как люди в клубе смотрели на Курта, словно он был живым экспонатом музея, словно с картины - так они им восхищались, а нравился он им отнюдь не вкусом в выборе одежды. На самом деле он, посмотрев на Курта, никогда бы не сказал, что тот продает свое тело. Даже если в немного ином смысле. Голубоглазый был идеалом, его любили все. От одного слова к нему сбегались люди. Хантер вернулся в спальню и сел на кровать, оглядывая Нью-Йорк с огромной высоты. Здесь и правда было очень красиво, он бы и сам тут жил, были бы деньги. А вот у Курта они есть - добавил он мысленно и сам же расстроился из-за своих мыслей. Да, у этого парня были деньги и немаленькие, но то, как он их зарабатывал! Его же никогда никто не замечал, а средств на существование вечно не хватало. Сейчас ему выпала возможность изменить свою жизнь, но стоит ли оно того? Задумавшись, он не заметил, как Курт подошел к нему, кладя руку на плечо. Он обернулся, вглядываясь в него образ - образ идеальной фарфоровой куклы с нежной мягкой кожей, блестящими русыми волосами, огромными голубыми глазами, пухлыми губами и шикарной фигурой. Любой мечтал иметь его во всех смыслах этого слова. - Пойдешь завтракать? - мягким мелодичным голосом спросил его Хаммел. Блондин кивнул, поднимаясь. Они сидели на просторной кухне, доедая вафли, приготовленные Куртом, и запивая их апельсиновом соком. Пока Хантер о чем-то задумался, Соловей оценил его внешность - красивые серые глаза, которые под определенным углом и освещением становились зелеными, небольшой нос и тонкие губы, которые тот часто кусал, светлые волосы, торчком стоявшие на голове - из парня вышла бы шикарная модель, если бы он пользовался своей внешностью, но тот не умел, характер ему не позволял. Хотя он боролся, Курт видел холодность в его глазах, которая так присуща моделям и ему самому, но оставалось покладистость, которая появилась за годы унижения в школе. - Почему тебя унижали? - поинтересовался Курт, заставляя блондина отвлечься от его мыслей. Он, казалось, смутился. - Я гей. Хаммел лишь хмыкнул, в подтверждение своей теории. - Я тоже, и что? - Хантер засмеялся, вспоминая, как Карофски буквально засосал Курта при встрече. Но потом подумал, а ведь действительно, и что? - Это может пойти тебе на руку. Девушки уже всем надоели, мужчины постарше любят молоденьких мальчиков. В последнее время спрос девочек упал, и поэтому потребность в Сантане и Куинн поубавилась, они не могут позволить себе то, что могу позволить я. Кларингтон взглянул на него, мысленно спрашивая, неужели Лопез и Фабрей тоже? - Да, - кивнул ему Курт. - Они тоже занимаются этим. Скоро они придут ко мне, и мы пойдем по магазинам, а вечером отправимся на работу. А пока пойдем, - он поднялся со своего стула и направился обратно в свою комнату, оборачиваясь на блондина. - Я не помню где твоя одежда, а в трусах я тебя отсюда не выпущу, обо мне не то подумают. Хаммел с улыбкой указал на наряд Хантера. До того только сейчас дошло, что он сидит почти совершенно голый в чужой квартире. Мгновенно вспыхнув, он последовал за Куртом, который уже рылся в шкафу, ища подходящую одежду. Хоть он и был ниже, в его гардеробе вполне могли найтись вещи на размер-два больше или джинсы с подворотами. Доставая одну из новых рубашек, которые недавно пришли из Италии и в которой продавец напутал размер, Курт кинул ее блондину, но то, как ошпаренный, отскочил от нее. - Я не могу, Курт. Она слишком дорогая, - Хантер даже не хотел смотреть на ценник, цена на котором была с не менее чем тремя нулями. Тот лишь улыбнулся, бормоча себе под нос "дурачок". - Правда, спасибо конечно, но... - Тогда я ее выкину. Хаммел хмыкнул, хватая кинутую рубашку с кровати и направился к окну, распахивая его, и ветер, пробившийся в комнату, чуть не сбил его и подбежавшего сзади Кларингтона с ног. - Не смей! - выхватил он подарок у Курта из рук и поспешил закрыть окно, чтобы парней не продуло. Голубоглазый улыбнулся, довольный своей победой, и, взяв некоторые вещи для себя, ушел в ванную переодеваться. Даже во время работы никто никогда не видел его голым. Он либо завязывал клиентам глаза, либо выключал везде свет, позволяя только касаться себя, но ни в коем случае ни видеть, ни слышать его. Так уж было у него заведено. Он думал над тем, что стоило бы снова замазать синяк на шее, но решил не трогать его, оставив сегодня все как есть. Пришлось, правда, застегнуть лишнюю пуговицу на рубашке, но выглядел он как всегда прекрасно - и это он любил в себе больше всего. Он любил самого себя, чертово совершенство, он знал, что в мире все равно никогда не будет никого лучше него и никто не разуверит его в этом. В дверь робко постучали. - Я все... - услышал Курт тихой голос, еще раз поправив прическу, он улыбнулся самому себе и вышел, встречая ослепительного Кларингтона. Парня было просто не узнать. Ему ужасно шли узкие джинсы, а не те мешковатые штаны, что Хаммел выкинул с утра, а рубашка обтягивала загорелые руки и обнажала прекрасные мышцы. Курт присвистнул, подмигивая ему и парень смутился, но все же ухмыльнулся, намекая, что и сам знает, что выглядит классно. - Я могу ненадолго занять ванную? - он указал пальцем на свои растрепанные волосы, и Курт кивнул, пропуская его. Раздался звонок в дверь. Соловей поспешно вышел в коридор и открыл ее спустя минуту, встречая подруг. Куинн выглядело невероятно круто, когда надевала обтягивающие платья, и сегодня именно такой день. Белое платье с широким поясом и каблуки - она выглядела совершенно очарованной и необычайно воздушной, чего нельзя было сказать о Сантане, которая все время ходила в солнечных очках, скрывая темные круги под глазами из-за бурной ночи. Она вновь вернулась к короткой юбке и поло, которые так любила. Даже не поприветствовав Курта, латиноамериканка ввалилась в квартиру и тут же растянулась на диване в гостиной, кладя руку на лоб и трагично вздыхая. Хаммел знал, что это бывает в двух случаях: когда умирал ее любимый актер в сериале или когда ее динамили. Первый вариант отпал сразу же, как только Лопез застонала на всю квартиру, повернувшись на бок, и Курт заметил на ее бедре синяк и укус чуть выше. Фабрей умоляюще посмотрела на друга, прося его о помощи. Парень закатил глаза. - Рассказывай уже. Сантана приспустила очки, глядя прямо ему в глаза. - Она меня отшила. - Кто она? - Курт сел в кресло напротив дивана, облокачиваясь на спинку, не отрывая глаз от девушки. - Она... Бренда... Кристина... - Девушка упорно пыталась вспомнить имя той блондинки. Фабрей села рядом. - Бриттани, - исправила ее Куинн, губами показывая Курту: "она даже имени ее не запомнила". - Да, точно, Бриттани! - Сантану будто осенило, а потом она снова грохнулась на диван. - Черт, такая грязная сучка. Фарфоровый хмыкнул. Такое случалось редко - Лопез была идеалом многих парней и девчонок в их школе, упуская тот факт, что она была латентной лесбиянкой. Но несмотря на свою популярностьу нее никогда еще не было девушки - и как она после такого утверждала, что она вообще их предпочитает? Курт ее не понимал, но и не осуждал, ведь сам был не идеалом. К своему тогдашнему ужасу, он понял, что его привлекают парни, еще в четырнадцать. Отец до сих пор не знает, а Финн, как хороший друг, помалкивает в тряпочку. Да и скажи он что - Карофски его бы убил, и он это понимал. В дверях появился Хантер, и Сантана тут же поднялась, оглядывая парня с ног до головы. Он и правда был шикарен. Сейчас он чуть уложил волосы, приподняв их, а джинсы очень хорошо обтягивали нужные места. Курт улыбнулся своему выбору одежды, пока девушки молча глотали слюни, глядя на него. - Ну, как? - спросил, наконец, Кларингтон, заранее зная ответ. - Превосходно, - улыбнулась ему Куинн, а после обратилась к Курту: - Слушай, нам пора идти. Хаммел кивнул подруге, поднимаясь с кресла, надевая сумку через плечо. Сантана что-то простонала в ответ, но тоже встала, натянув обратно очки, чтоб на улице ее не приняли за пьяную. Девушки прошли мимо Хантера, но Курт остановился, обернувшись. - Ты пойдешь с нами? Кларингтон нервно топтался на месте, не зная даже, что делать. Его соблазняла такая жизнь и дружба с Куртом. Ему нравилось его квартира и он бы и сам жил в такой. А судя по рассказам парня, работа не настолько сложная, насколько прибыльная. Он очень боялся рискнуть, боялся, что родители об этом узнают, а потом просто вышвырнут его из дома. В нем все еще трепетала гордость за себя и свое тело, и Соловей заметил, как глаза парня потускнели, а привычная сталь в них исчезла, поэтому мягко положил руку ему на плечо. - Ладно, хватит. Хантер не такой, как мы, - сказал он девушкам, а потом обратился к блондину. - Не надо. Иди домой. Прости, что навязались со своей дружбой, - Хантер хотел было что-то сказать, но Курт его прервал. - Ты еще невинен, а мы уже испорченные. И мы все этим повязаны. Девушки опустили глаза. Все они ступили на этот скользкий путь, рано или поздно. Какие бы деньги это не давало, они давно засунули свою гордость куда подальше, вступив в это дело, позволяя так с собой поступать. Куинн - президент Клуба Чистоты, Сантана - капитан черлидеров, хоть и не носит в школе форму, а Курт всегда мечтал петь. Но у него никогда не было такой возможности, а теперь он зарабатывает огромные деньги, когда просто произносит несколько слов. Но ничто это не очищает их от той грязи, в которой они тонут вот уже несколько лет. - Пусть все продолжалось недолго, но нам с тобой было весело, - слабо улыбнулся Курт, а потом повернулся к подругам, отпуская парня. - Идем. Все трое они пошли по коридору в другой конец квартиры, чтобы уйти снова в свой грязный мир похоти и денег, а Хантер смотрел на них своими серыми глазами, которые медленно, но верно покрывались льдом. - Стой, Курт, - выкрикнул он, оттягивая воротник рубашки, словно желая освободиться от чувства, что он что-то делает не так. - Я пойду с вами. Хаммел не сразу обернулся, когда уголки его губ поднялись вверх, а в глазах загорелся огонек. Встретившись с холодным взглядом Кларингтона, в его глазах уже читалась власть и свобода. - Тогда идем.