Мой ангел-2. Богема

      Дин занимался любовью, как в последний раз. Будто должен был после этого умереть. Кас бы понял это, если бы мог хоть немного соображать. Но он не мог – эти губы, которые так поразили в первую встречу, теперь жарко целовали его. Всего – рот, шею, грудь, живот. Руки ласкали тело, гладили, возбуждали, доводили до умопомрачения. Константин и сам пытался ласкать тело Дина, но у него получалось как-то дергано, нервно – то ли от перевозбуждения, то ли от воздержания, то ли от переполняющего желания. То ли все-таки еще сбивало с толку то, что он обнимал мужчину.       Зато Дин не сомневался ни в чем, не останавливался ни на секунду, не ошибался ни на миллиметр – его губы и руки оказывались именно там, где нужно, именно там, откуда по телу человека прокатывались волны возбуждения. Новак на ощупь – совсем как альфа, просто пахнет иначе. Грудь, покрытая черными жесткими волосами, черная курчавая проволока в паху, и поджимающиеся нежные яички – Дин перебирал их в ладони, а человек выгибался, постанывал и забывал дышать от наслаждения. А потом впивался в его губы сильным поцелуем – нетерпеливым, требовательным – поцелуем альфы. Обнимал Дина за плечи, проводил по гладкой груди, даже с видимым удовольствием сжимал мышцы ягодиц, только к мужским половым органам не прикасался – точно так же ведет себя в постели большинство альф. А вот то, что пальцами не лез в щель – это было необычно. Дин сам помог ему – взял его ладонь и притянул туда, вниз, к мокрым жарким складкам.       Человек погладил его там, и тут уже Дин задышал неровно, неловко смазывая поцелуй. Выгнулся, отвел голову в сторону, и тут же почувствовал губы человека у себя на шее, потом на ключице, на груди. Потом целовали его соски, и Дин застонал в голос, чуть развернулся, развел ноги, помог рукой – собрал пальцы Константина "лодочкой", ввел, насадился на все четыре сразу. Человек вскинул на него ошарашенный синеглазый взгляд.       - Я – омега, – прошептал Дин глуховато.       Показалось, что Кас слегка кивнул. Или это у него голова дернулась.       Потому что Дин как раз вытянул из влагалища пальцы человека и медленно положил их себе в рот, слизывая чуть сладковатую, густую смазку. Втянул глубже, посасывал, ласкал языком. Новак только рот открыл в беззвучном стоне, смешанном с шоком! Он смотрел и не мог оторваться от вида своих пальцев во рту Дина – мог бы, целиком бы проскользнул в эти влажные розовые губы, такие зовущие, такие сочные. Дин понял – припал ко рту человека губами – чуть влажными и сладковатыми на вкус. Новак тонул в них. Пробовал, вдыхал запах, чувствовал его на языке – как легкий кремовый десерт. Как клубника со сливками, чуть присыпанная корицей. Или ему казалось настолько вкусно, потому что Дин ему нравился…       Возбуждение достигло предела, когда Дин, между жаркими поцелуями, взял его член в руку и направил в себя. Тело Константина, будто слишком долго только этого и ждало – его головка проскользнула между набухшими розовыми складками, словно всегда там была. Его пенис словно втянуло внутрь, или парни просто настолько синхронно подмахнули друг другу бедрами, что создалось впечатление, что они так и жили все время, соединенные воедино.       Целовались снова – мокро, шумно. Сопели носами, переплетались руками. Наконец, Кас чуть навис над Дином, мягко перекатив того на спину – поддержал рукой под поясницу. Омега раздвинул сильные ноги и Кас вошел на полную – прижавшись лобком к паху Дина, застонал без звука – воздухом, рвущимся из глубины, от диафрагмы. Дин тут же накрыл этот звук губами, обхватил ягодицы человека ступнями, вжался пятками, вдавливая его в себя еще глубже (хотя, куда уж!). И там, внутри, мягко сжал мышцами твердый пенис.       В глазах Новака на какое-то мгновение мелькнула паника, но Дин тут же пресек это, обнял человека, притянул к себе, шептал горячо:       - Тш-ш-ш, все хорошо, Кас. Расслабься, почувствуй меня. Почувствуй омегу.       Кас расслаблялся. По пенису шли волны – сверху вниз и назад. Новак попробовал совершать фрикции, но Дин снова прижал его ногами – сильно, в себя, внутрь. Натянулся на горячий член, ласкал его изнутри, сжимал, гладил.       Это как… как микс хорошего секса с молоденькой подтянутой девушкой и качественной мастурбации. Это как… два в одном, мать вашу!       Новак больше не сдерживал себя. Только вот глаза прикрыл – все-таки видеть, что пялишь парня, даже такого красавца, было непривычно. Это сбивало. А вот, если закрыть глаза, то эти ощущения, ничем не ограниченные, ничем не стесняемые, волнами свободно перетекали от полового органа на низ живота, потом на спинной мозг, отдавались в затылке, вырывались хрипами и рваными выдохами из горла, спазмами скрючивали пальцы. Господи, как же необычно и как хорошо! Как в раю, Господи!       Лучше, чем в раю, вашу мать!       - Дин, я… – шептал Константин, не в силах вынырнуть из астрала. Шептал на самом краешке ускользающего сознания: – Дин, я скоро…       - Можно, Кас, в меня можно, – шептал омега, прижимая человека еще ближе к себе, вминая еще глубже в себя.       - Дин…       - Давай, Кас!       Человек выдохнул, отпуская себя. И его накрыло. Так сильно, как никогда. Так сильно, как ни с кем до этого.       - А-а-а! – выдыхал он, кончая: – А-а-а…       И ничего больше не мог произнести, пока тело билось в истерике от удовольствия, пока он забыл дышать, а сердце остановилось на какой-то высшей точке ритма, скрутив спазмами аорту. Сперма толчками брызгала в омегу. Снова и снова – столько плевков он еще не выдавал никогда! Ягодицы Новака напряглись так, что дрожали под пятками Дина, а пальцы вцепились в бедра омеги, оставляя синяки.       Винтер обхватил бьющееся тело человека, навалил на себя. Кас чуть отстранился, продолжая ощущать вспышки яркого оргазма в позвоночнике, в голове, вспышки света в глазах.       - Дин, а ты, Дин? – шептал человек, выдыхая без вдохов.       Дина не нужно было уговаривать долго – он сам был на грани. Обхватил ладонью свой член, перевалив тело Каса чуть набок, на левое плечо. Дернул пенис несколько раз – быстро, резко, почти больно. Заслонил глаза ладонью, приоткрыл пухлые раскрасневшиеся губы:       - А-а-а-м-м, – застонал, всхлипнул. Спустил. Брызнуло мокрое и вязкое.       А Константин быстро, неожиданно для омеги, накрыл его пульсирующую головку ладонью – Дин кончил в его руку, пачкая и себя, и его спермой. Его трясло крупной дрожью – всего, от шеи до ступней ног. Не оргазм, а скорее, болезненная разрядка, накрыла его.       - Тихо, тихо, – успокаивал Дина теперь Кас, сползая с трясущегося омеги, тихонько вынимая из него медленно опадающий член.       Лег рядом, прислонил его голову к своей груди. Спазмы еще шли по телу омеги – резкие, отрывистые, как от ударов тока. Ладонь от лица он не отнимал, поскуливал тихонько, еле слышно.       - Тише, тш-ш-ш, – Новак обнимал динову голову, прижимая ее к себе.       Омега слышал, как в груди человека бешено грохочет сердце. Хотелось кричать, орать в голос, выматерить этот мир! Но парень закусил губу и затих.       Так и лежали, разгоряченные, оба обалдевшие. Перепачканные липким и обескураженные. Кас не выпускал голову Дина, пока тот не провалился в тревожный неспокойный сон.       Дин проснулся рано – небо за окном только начало сереть.       - Кас, – позвал тихонько.       Новак зашевелился неохотно:       - Что, Дин?       - Давай уедем! Сейчас.       - Сейчас?       - Сейчас. Сию минуту! Пока никто не проснулся.       - Ты уверен, что хочешь этого, Дин?       - Уверен! – Дин привстал, щелкнул кнопкой, включил ночник: – Пожалуйста, Кас.       Повернул лицо к художнику, и, если бы тот был поциничней, тут же схватился бы за карандаш – такое отчаяние и такую боль, которые застыли в больших глазах омеги, сыграть или придумать было невозможно! Несчастная детская мордашка смотрела на него, умоляя, проступала сквозь лицо привлекательного взрослого парня, слегка небритого, слегка помятого, слегка всклоченного спросонья.       Новак не был циничным – пускай пропадает такой материал, но ему хотелось обнять Дина, прижать снова к себе, и не отпускать. Знал, что это не поможет, он уж очень хотелось!       - Я умоляю тебя, Кас, – повторил омега жалобно.       - Не знаю, – честно ответил человек, – это как-то невежливо.       - Пожалуйста, Кас. Видеть их не могу – никого! Давай уедем прямо сейчас.       - Мы будто бежим.       - Плевать! – Дин рухнул на кровать, обнял Константина, переплел пальцы на его затылке, прижался губами к губам, причитая: – Пожалуйста. Не могу я оставаться. Пожалуйста, Кас…       - Ну, хорошо, – сдался тот.       - Я сейчас быстро оденусь и вернусь.       - А мама?       - Мама? – Дин задумался на секунду: – Мама! Я позвоню ей позже... Едем, Кас! – его голос дрожал натянутой струной.       - Как скажешь.       Дин улыбнулся благодарно и выскользнул в свою комнату – за вещами.