Мой ангел-2. Богема

      Такси доставило их в мастерскую Новака. Как бы ни было плохо Винтеру вчера, казалось, вырвавшись из дома, он стряхнул с себя эту боль. Хотя, Константин подозревал, что так только казалось – Дин просто запихнул свои чувства как можно глубже, и будет теперь стараться забыть о них, не думать, делать вид, что все перемолото и пережито. Но эта борьба будет происходить у него внутри, а внешне омега выглядел вполне спокойно, как и раньше, и стал походить на прежнего Дина.       Вот и сейчас, едва бросив на диван сумку, оглянулся, улыбаясь, положил руки Новаку на плечи, притянул его к себе, поцеловал в губы:       - Ты не против, если я уйду не сразу? Побуду немного.       Винтер не хотел оставаться один – Кас это понимал. Не мог. Хоть и улыбался. Но что скрывалось под легкой улыбкой – можно было только догадываться. Бедный Дин!       Константин кивнул торопливо:       - Конечно, не против. Можешь вообще остаться здесь. На сколько захочешь долго.       - Да, ну? – сощурился омега лукаво.       - Правда.       - Не помешаю?       - Мы об этом уже говорили, – Кас тоже обнял парня, немного смущаясь. Не смотря на ночь бурной страсти, он все еще чувствовал неловкость.       - Ну, не знаю, – Дин выпятил губы «уточкой», обдумывая.       - Оставайся, – просил Кас, слегка краснея, – места у меня полно. И киностудия близко… Работа по озвучке начинается завтра?       - Завтра, – кивнул омега.       - Вот видишь! От твоей хибары ехать и ехать, а отсюда – пешком пять минут.       - Это аргумент, – улыбался парень: – Я подумаю. И спать сможем вместе? – спросил. И засмеялся, видя смущение Константина, нежно поцеловал его в губы: – Не смущайся, я шучу… А теперь не шучу – я не собираюсь тебя обманывать, Кас. Я пробовал жить с человеком. Не с таким замечательным, как ты, но все же. Было неплохо, но… Кас, мне человека мало. Ты понимаешь, о чем я? Сможешь ли ты мириться, если я не всегда буду ночевать дома? Что я буду с кем-то другим, кроме тебя? Если нет, мы можем встречаться время от времени, но вместе не жить. Так тебе будет легче. Не питай больших иллюзий насчет меня, Кас. И прости, что вывалил все вот так, сразу. Я хочу быть откровенным с тобой, будь и ты. Если тебе это не подходит, просто скажи, ладно?       Новак не знал, что отвечать. Он еще не переварил то, что произошло ночью, а тут еще новости – Дин собирается спать не только с Касом, он будет встречаться еще с кем-то, возможно, с альфой, и прямо сообщает об этом. В лоб! Впрочем, лучше так, чем лгать в глаза, а самому иметь связи на стороне. И такое уже было за тридцать шесть лет жизни художника – знаем, проходили. Да и кто такой Новак, чтобы требовать от Дина большего – перекати-поле, заезжий рекрут, гость на год? А Дин здесь – дома, со своими сложившимися привычками, своей устоявшейся жизнью. И не человеку судить, правильная она или нет. Какая получилась! Могла бы быть наполнена любовью, а пока только наоборот…       Ладно, пускай Новак здесь ненадолго, но он может помочь Дину, поддержать. А Дин, безусловно, поможет Новаку – творить, чувствовать, любить, быть может. Пускай временно, но Константин никак не хотел отпускать руки, обнимающие его так нежно. Чувственные и такие необычно красивые губы и глаза, в которых за иронией скрывалась опустошающая боль. Никак не мог отпустить. Не хотел, и все!       Новак, вместо ответа, положил подбородок Дину на плечо, уткнулся в теплую шею, вдохнул запах. Дин улыбнулся:       - Ладно, это трудно, я понимаю. Можешь пока не отвечать. И я тоже подумаю, но сегодня я останусь точно. Ты еще не передумал?       - Я же сказал, Дин…       Винтер не стал повторяться, обнял человека, нашел губами губы, припал к ним – ласково, тепленько.       Новак дышать забыл от удовольствия, прижал омегу сильнее, прижался сам, ощущая своим наливающимся членом эрекцию партнера. Дин хохотнул, почувствовав то же самое:       - Это ответ?       - Лучше заткнись, Дин, – огрызнулся Кас.       Да уж, смешно! У Новака роман с парнем – такого даже ОН сам от себя не ожидал! А узнали бы его религиозные родные, вот был бы шок! Конечно, Винтер не совсем обычный парень, и эту связь нельзя назвать гомосексуальной в полной мере. Константин и Дин – в общем-то, разнополые. Но генетически, Дин – мужчина. А то, что он человек другого вида, уж точно только усугубило бы ситуацию, и никак не добавило бы аргументов в пользу этой связи для семьи Новака. Конечно, Константин – уже взрослый мальчик, да и вообще, ему было наплевать – ему нравился Дин, ему с Дином хорошо. И это пока главное.       Между тем, омега расстегивал мужчине пуговицы на сорочке. Кас дышал сбивчиво:       - Может, я в душ?       - Может, я с тобой? – в тон ему ответил Дин.       Раздевали друг друга по пути. Голые, залезли в душевую. Мылись, обнимаясь и целуясь.       Дин, намыливая Константина, почему-то улыбался. Смывал пену с тела человека ладонями, ласкал смуглую кожу, пока Новак намыливал тело Дина.       Такая нежная кожа и милые веснушки… Подумав секунду, скользкой от пенного геля ладонью, провел по складкам влагалища омеги – Дин закрыл глаза и выдохнул шумно, закидывая голову чуть назад. И тут же получил нежный-нежный поцелуй в подбородок. Новак мыл его «там», а Дин постанывал, приоткрыв такие соблазнительные губы, что смотреть было больно! У Новака живот сводило от этих губ! Так хотелось никогда от них не отрываться!       Константин целовал одни губы, а продолжал поглаживать другие, проводя подушками мокрых пальцев по чуть вывернувшейся чувствительной внутренней части. Половые губы набухли от возбуждения, смазка выделялась между ними – много смазки.       Дин подавался бедрами вслед за движениями пальцев человека. Терся о его руку. Наконец, сам оторвался от губ Каса, уперся лбом в его плечо, дышал тяжело, обжигая кожу. Молча взял Каса за пенис, пару раз провел ладонью вверх-вниз, смывая остатки пены, развернулся спиной. Сам приставил головку члена к своим складкам, подался назад, нахлобучиваясь на нее. Тут уже Константин застонал – его член, будто сам собой, втянулся внутрь скользкого от обильной смазки влагалища. Нет, там Дин совсем не мужчина – не было бы там у парня настолько сладко, горячо и настолько откровенно зовуще, словно неоновая вывеска с приглашением войти. Проскользнул внутрь сразу, весь, до самого лобка.       - Выеби меня жестко, Кас, – услышал.       Дин просил его, не поворачивая лица. Кас сделает, как хочет Дин. Конечно, сделает.       Трахал омегу, хлопая мокрым животом по мокрой попе. Двигался резко, быстро – Дин так хочет. Ему это нужно. Нужно сейчас.       Вбивался, как только мог жестче. Дин подмахивал навстречу, ловя резкий ритм.       Новак больше не мог терпеть:       - Я скоро уже… я…       - Кончай, Кас!       - А ты?       - Хочу, чтобы ТЫ первый.       Новак не cпорил – толкнулся в омегу еще несколько раз, дергано, резко. Схватил за тазовые косточки, натянул на себя, прижимаясь лобком. Бурно кончал, сотрясаясь в конвульсиях, глубоко внутри омеги.       - А-а-а, – только и мог стонать, когда головку его члена бережно сжали там же, внутри, выцеживая еще и еще семени, делая оргазм дольше, глубже, ярче.       В ушах шумело, свет вокруг на время померкнул. Волны спазмов дикого наслаждения прокатывались по телу, колени подгибались. Стоять прямо стало трудно – Кас прижался к спине Дина, навалился на него. Где-то глубоко в подсознании мелькнуло полмысли: хорошо, что Дин – не девушка, девушка не смогла бы вот так, запросто, выдержать вес взрослого мужчины. А Дин не просто держит – работает мышцами там, внутри, еще и руку закинул назад, прижал Каса за поясницу, поддерживая.       Новак постоял так еще с минуту, прижавшись к омеге и пытаясь отдышаться. Осторожно вынул член из него, целовал плечи, проводил ладонями ласково по груди. Дин не поворачивался. Так же, в полном молчании, Новак капнул гелем на руки, мыл Дину промежность, смывая смазку и собственную сперму, и получая удовольствие и от этого тоже. От прикосновений. От запаха. От теплой воды. От этого парня, так нежданно вторгшегося в его кочевую холостяцкую жизнь.       Вытерся сам и вытер Дина мягким полотенцем.       - Идем в постель, – предложил скромно.       Винтер не возражал. Лежали расслабленно. Кас гладил молчаливого омегу по плечам, груди и животу. Всего гладил, только опавшего члена не касался. Так странно было – если не знать, что это – омега, то Дин – вот сейчас, был совсем, как парень. Но он Касу нравился – реально весь.       - Ты очень красивый, – произнес скорее для себя, чем для Дина.       Дин и так это знает. Но даже просто произнести это – приятно.       Константин заставит Дина кончить – через несколько минут. Обязательно. Человеку так хочется. Ему это нужно. Прямо сейчас…       Валялись в постели и занимались любовью целый день. Безмятежное ленивое воскресение. О вчерашнем дне не вспоминали.       Уснули, приятно уставшие. Винтер спал плохо, вздрагивал беспокойно и стонал. Раз Новаку даже показалось, что Дин плачет во сне, но Кас был не уверен. На всякий случай, нежно прикоснулся к плечу омеги, тот вздрогнул, всхлипнул, рывком перевернулся на другой бок и уткнулся в грудь Константина, очень трогательно и доверчиво. Затих. Дин не мог оставаться один…       Проснулись рано. До студии от мастерской – рукой подать. Но Дину нужно было еще съездить на свою съемную квартиру, чтобы переодеться.       - Если решишь не приезжать вечером, просто позвони, чтобы я не волновался, хорошо? – решился попросить Константин.       Дин кивнул:       - Хорошо.       Его впервые просили о таком. Тем более, человек. Остальным было наплевать.       Доехал домой. Хотя, разве то дом? Ненавистная конура!       - Дин Винтер! – с порога.       Кроули – ничего нового! Омега оглянулся нетерпеливо:       - Здравствуйте, мистер Кроули. Простите, я всего на пять минут и очень спешу…       - Неужели? И куда же это мы спешим в такую рань? Очередные блядки?       Дин вздохнул:       - Вообще-то, на работу.       - И когда нам заплатят за ЭТУ работу?       - Аванс обещали дать в пятницу.       Кроули щурился:       - Смотри, Винтер, прогадаешь! Кинут тебя клиенты! Твои коллеги, насколько я знаю, всегда берут деньги вперед.       Дин сердился. У него не было времени спорить с лысым пердуном!       - Мистер Кроули, – говорил он уже не очень вежливо, – мне серьезно сейчас не до препирательств с Вами. Я не намерен сегодня опаздывать.       - Ты и не опоздаешь, Винтер! Я выброшу тебя отсюда в две минуты! Такая скорость тебя устроит?       Как же ему это осточертело!       - Мистер Кроули! Мне заплатят в конце недели, и я сразу же…       - Ты ничего не забыл, Винтер? – орал Фергус на весь этаж: – А кушать я до конца недели тоже не должен? И налоги подождут до пятницы, если их попросить вежливо, да?       Кто-то из соседей приоткрыл двери, кто-то уже выглянул на шум. Не хватало еще любопытных развлекать! Да и время поджимало.       - Мистер Кроули, вы можете не кричать? Я же сказал…       - Я у себя дома, – перебил хозяин грубо, – хочу – кричу! Я – исправный налогоплательщик и уважаемый гражданин! А ты, Винтер, жалкий альфонс и дешевая блядь!       - Зайдите в квартиру, – шипел Дин, едва сдерживаясь. Пропустил пылающего гневом арендодателя в свою крохотную скворечню, прикрыл за ним двери: – Я обещаю Вам, что в пятницу…       - То – в пятницу! А сейчас, тварь, – Кроули вдруг переменился в лице, его глаза горели недобро, – ты отработаешь мне все до пятницы включительно. Так, как умеешь!       Толкнул – Дин от неожиданности не устоял на ногах, полетел на кровать. Кроули навалился сверху, мычал в ухо:       - Спускай штаны, шлюха!       - Мистер Кроули, – пытался возражать Дин.       Но его не слушали:       - Закрой рот! И раздвигай ноги, падаль! Одним меньше, одним больше – от тебя не убудет!       Да, от него не убудет. Может, другого отношения он и не заслуживает? Дин Винтер – неудачник и, в общем-то, никто. Плохой сын. Плохой брат. Никудышный актер.       Разве что, любовник хороший. И, кажется, весь мир это знает.       Только ЭТО о нем и знает!       Кроули трахнул Дина. Поимел грубо. Вставил. Мерзкий лобастый коротышка, пахнущий пивом и потом. Уходя, подтерся Диновой футболкой. Скривившись брезгливо.       - И это только за то, чтобы я сейчас же не выкинул на улицу твое жалкое барахло! Не заплатишь в пятницу – в окно все полетит! – сказал напоследок Кроули гордо и вышел, хлопнув дверью.       И правда, не соврал – в пять минут управились – Дин на работу даже не опоздал…       Вечером Винтер позвонил Новаку:       - Так ты не против, если я приеду? Не передумал?       Дин не мог оставаться один. И в ненавистную квартиру ехать не хотел. Опостылела!       - Конечно, приезжай, – обрадовался Константин.       Поднялся к художнику. У того что-то сгорело на кухне.       - Я хотел приготовить что-нибудь, но, кажется, все испортил, – объяснял тот, смущаясь.       Дин невольно улыбнулся:       - Давай лучше я.       - Давай. Как прошел день?       - Нормально. Вполне...       Ужинали молча. Винтер был задумчив.       - Все хорошо? – спросил Константин участливо.       - Да, конечно.       Но Кас знал, что не все. И знал, что Дин не хочет об этом говорить. Вот и не говорили.       - Идем? – омега кивнул в сторону ванной.       Вода. АШ-ДВА-О. Куда уж проще? Но – нет. Вода – не просто химическое соединение. Вода – живое существо. Освежит, взбодрит, смоет все лишнее. И не только с бренного тела. Освежит душу, взбодрит мозг, смоет все плохое, что случилось за день. И, в основном, Дину душ помогал.       Но, не в этот раз – нельзя смыть простой водой то, что нельзя исправить. Нельзя залечить разбитое вдребезги сердце. Не получится. И пускай нежные руки дарят приятные ощущения, но они, увы, не лечат. Такие ласковые руки, пахнущие краской и растворителем.       Дин поцеловал пальцы Каса – вода не смывала с них ни запах, ни пятна краски, намертво въевшиеся под ногти. Как не смывала пятна с диновой души. Никогда теперь не смоет! Душа Дина стонала, хотя телу и было уютно и хорошо от прикосновений теплых струй, пушистой пены и заботливых человеческих рук. А еще под душем не видно слез, которые, непослушные, выступали из больших несчастных глаз.       Дин вытер мокрой ладонью глаза, а Новак решил, что случайно брызнул в них шампунем. Осторожно умыл лицо омеги.       - Прости, – шепнул человек. Такой трогательно-заботливый. Непривычно наивный и милый…       Целовались в постели – чистые, мокрые.       Дину позвонили. Он глянул мельком на экран коммуникатора, сбросил звонок. Новак не спросил ничего, решив, что звонил Сэм. А Винтер ничего не сказал, только слегка нахмурился. Новак не мог помочь. Очень хотел бы, но не мог. Мог только пальчиком осторожно нажать Дину на складочку между красивых бровей, чтобы разгладить ее.       И Дин улыбнулся. Такие несчастные глаза – большие, блестящие. Грустная улыбка в уголках губ. Свежих, словно сочный экзотический фрукт.       Кас целовал эти губы, и не мог ими насытиться. Гладил кожу омеги, и не мог оторваться. Вдыхал запах, и не мог надышаться. Такой красивый парень, такой идеальный, что аж страшно! Рядом с ним – в одной с ним постели! Такой доступный и такой предельно закрытый одновременно. Нереальный. Неземной…       Целовал его грудь и плечи. Дину было приятно, он тихонько извивался под поцелуями. Грудь вздымалась и западала под губами, омега подставлялся под ласковые ладони человека, терся о его ноги своими. Но, когда Кас попытался на напряженных руках приподняться над парнем и лечь не него сверху, неожиданно упрямо мотнул головой:       - Не так!       Крутанул мужчину, сильными руками прижал к постели спиной вниз, забрался сверху сам, целовал его губы и волосатую грудь. Ладонями гладил всего – плечи, живот, руки. Провел по стволу, но долго ласкать его не стал – привстав, запихнул к себе в мокрую от обильной смазки щель, насадился сразу весь, до упора. Константин выгнулся дугой от удовольствия – настолько хорошо было находиться там, внутри. Настолько естественно и уютно. Охренительно сладко!       Дин качнулся, скользнул вдоль пениса вверх-вниз, напрягая бедра и ягодицы. Новак вцепился пальцами в кожу на его груди и только мог пыхтеть, как старый паровоз, не в силах ничего делать и оторваться от лица омеги – прекрасного лица с капельками пота и горестной складочкой между бровей. Дин двигался быстрее и быстрее, чуть наклонившись вперед, а, доведя партнера почти до пика, когда у того уже срывалось хриплое дыхание и начало шуметь в ушах, остановился, насадился, меняя угол и нахлобучившись на пенис сильно, вдавливаясь яичками в пах человека. Кас чувствовал, как его прижали внутри, волны мышц носились вдоль члена, оглаживая, сжимая, скользнули на головку, сдавили. Каса накрыло. Удары сердца грохотали в ушах, в глазах – взорвались цветные круги, стоны срывались с искаженного спазмами рта. Он кончал, сотрясаясь в сладких конвульсиях, выгибая спину. Обхватил омегу руками, притянул к себе, бесстыдно хрипел на ухо, кажется, пару раз даже вскрикнул.       И, то ли движение собственных мышц влагалища, объединенное с пульсацией пениса человека, то ли собственный эрегированный член, зажатый между двумя горячими телами, привели к тому, что омега тоже кончил, забрызгивая спермой два живота. Не прикасаясь руками к своим органам. Молча, закрыв глаза. Скорее, произошла простая эякуляция – не оргазм. Не то, что хотелось бы. И, уж точно, не то, к чему стремилась душа. И точно, не от фрикций человека – их всегда мало, всегда недостаточно. Человек – не альфа, как ни прискорбно.       Приходили в себя медленно, растягивая приятную негу. Новак с трудом отпустил Дина, когда тот зашевелился – не хотелось отпускать. Лежал расслабленно, пока омега вытирал его живот и пенис – осторожненько так, очень нежно. Константин взял полотенце из его рук, вытер тело Дина – живот, пенис и там, ниже, горячие складки между ног. Выбросил испачканную тряпицу на пол – не кривясь, не брезгливо, просто выбросил, чтобы не мешала. Прижал Дина к себе, обнимал бережно. Хотелось что-то говорить, но не знал, что. Так и лежал молча, улыбаясь в веснушчатое плечо.       И Дин затих, уткнулся подбородком в макушку человека. Дышал ровно. Он был не один. И ему было хорошо.       Так и уснули.       Дин обладал очень ценной для художника чертой – он умел не мешать. Даже если приходил с киностудии раньше, а Кас еще работал с заказчиком, Винтер становился незаметным, словно тень. Просто уже за пару дней в мастерской, словно само собой или по взмаху волшебной палочки, стало чисто. Пахло вкусной едой. Посуда мылась вовремя, белье стиралось, а продукты в холодильнике не портились, как раньше. И все это происходило незаметно, ненавязчиво. Просто происходило.       А, когда Дин не хлопотал по хозяйству, он молча валялся на постели с каким-нибудь журналом. Или учил сценарий на завтра. Если видел, что смущает посетителей, незаметно исчезал – шел на улицу и отсутствовал пару часов, пока в мастерской находились заказчики. Правда, приходил после этого иногда чуть хмельной, но только чуть-чуть.       А у Новака тоже обнаружилась черта, очень ценная для Дина. Дело в том, что Винтеру приходилось теперь вставать очень рано – изо дня в день, к чему он, часто сидевший без работы, совсем не привык. Ранние подъемы давались тяжко. Будить его традиционными способами было бесполезно, а порой даже, чревато неприятностями. Будильник он откровенно игнорировал. От слов закрывался подушкой, а на прикосновения беззастенчиво брыкался. Дин – не девушка, может и матом послать, и ощутимо ударить спросонья.       Константин изобрел простой способ, как с этим бороться. Он будил Дина… поглаживая там. Тихо-тихо, самыми подушечками пальцев проводил по половым губам. По ощущениям это было похоже на… Ну, вы гладили когда-нибудь за ушком котенка? Или голый розовый животик трехмесячного щенка? Ну, где-то так. Очень нежно, тепленько, запредельно приятно. Причем приятно обоим.       Кас улыбался, поглаживая нежные складочки и наблюдая, как сердито – поначалу – попка ерзала, уходя от руки. Омега мычал недовольно, переворачивался на другой бок, сгибал ноги в коленях. Но Константин был настойчив. Снова пробирался, куда надо, и поглаживал снова – ласково, осторожно. Попка ерзала снова, прячась. Но проходило несколько минут, Дин вздыхал томно в полусне, облизывал губы, расслаблялся, переворачивался на спину, раскрываясь. Часто раздвигал ноги – попа ерзала уже навстречу настойчивым пальцам. Омега балдел, не открывая глаз, медленно приходил в себя. Иногда даже начинал улыбаться уголками губ.       Сексом заканчивалось не всегда. Иногда только обнимашками и поцелуями. Зато иногда, если пенис омеги начинал наливаться, а рука брала ладонь человека и загоняла его пальцы внутрь – во влагу, в набухающую желанием щель, это было сигналом для Каса к продолжению действий.       Тогда был секс. Не очень долгий, чтобы не опоздать. Но тоже неплохой. И Дин был после секса бодрым, улыбчивым. Быстро приводил себя в порядок и улетучивался на киностудию.       Новак работал весь день – рисовал, принимал заказчиков, ездил на встречи.       И с нетерпением ждал вечера...