Мой ангел-2. Богема

      Пискнул домофон:       - Мистер Новак, к вам клиенты за портретом… – голос назвал имена заказчиков.       Дин привстал, поцеловал голого Сэма, прикрыл его одеялом:       - Лежи, я разберусь.       Натянул брюки, подошел к домофону:       - Пусть поднимаются.       Встретил людей у лифта, улыбнулся:       - Здравствуйте, я вас помню. Дело в том, что Константина сейчас нет. Присядьте, я его сейчас наберу! – отыскав свой коммуникатор, набрал номер: – Кас? Привет! Как твои дела?.. Тут за готовым портретом пришли… Да, они. Я могу без тебя или ты подъедешь?... Хорошо…. Я знаю, что ты забыл свой планшет. Я посмотрю в органайзере, какие еще назначены встречи и отменю их… Нет, мне будет не тяжело. Кас, когда ты вернешься?... Ясно. Приезжай… Нет, что ты? Как ты можешь помешать, глупенький, это же твой дом… Я понял тебя. И, Кас…СПАСИБО!...       Нашел портрет, упаковал, принял от клиентов чек, проводил до лифта.       Вернулся, задумчивый, присел на постель. Сэм приобнял Дина за талию, положил голову ему на колени:       - Как там Кас?       - Сказал, что должен был уехать к заказчикам – срочная работа. Его не будет еще несколько дней.       - Думаешь, правда?       - Без планшета? – хмыкнул Дин: – Нехорошо как-то с ним получилось.       - Дин, он сам привел меня сюда. Знал, что делает, – успокаивал Сэм.       - Все равно, нехорошо. Тяжело ему. Сейчас сидит где-нибудь в отеле, один-одинешенек…       - Так, позвони ему – пусть возвращается.       - Не хочет. Из деликатности.       - Все равно позвони, Дин. Если бы не он… ты понимаешь.       - Понимаю. Я позвоню, чуть позже, – Дин гладил Сэма по волнистым волосам: – Что дальше, Сэмми?       Сэмюэль шумно выдохнул воздух:       - Думаю… Думаю, дальше будет непросто. С Джессикой нехорошо получилось – вот с ней-то точно не хорошо. Отвратительно! Чувствую себя скотиной. Я должен позвонить ей…       - А я маме – пусть лучше услышит от меня, чем от Джесс… И Джону…       - Хочешь, Я поговорю с отцом? – Сэм взял Дина за руку.       Но Дин упрямо помотал головой:       - Я сам позвоню. Папа и так ненавидит меня, поэтому после моего звонка его отношение ко мне не сильно изменится. Мне терять нечего.       Сэм спорил, целуя партнера в колено:       - Давай лучше я. Меня он хотя бы выслушает. А потом Бобби – ну, это легче всего, он точно поймет.       - Думаешь, поймет?       - Уверен. Он давно догадывается. А ты позвони Тарантино – для него, полагаю, это тоже будет неприятной новостью.       - Не нужно – я порвал с ним накануне.       - Да? – Сэм удивился не сильно: – Ясно... Что еще?       - Репортеры!       - А что – репортеры? – пожал плечами Сэм.       - Надо быть готовыми к их вопросам. Меня они не тронут – кто я такой? Но ты – известный человек, и тебя по любому будут доставать. Яростно, как шакалы налетят, как коршуны!       - Ничего, отобьюсь. Репортеры заботят меня меньше всего.       - А что заботит?       - ЮНЕСКО. Мы – родные братья. Добиться разрешения на заключение такого партнерства будет непросто…       - А меня как раз это мало заботит. Если я забеременею, у них не будет выбора. Почитают лекции про сохранение генофонда и опасность инбридинга*, потягают по генетическим экспертизам, выдадут разрешение и отпустят на все четыре стороны!       - А если не забеременеешь?       - Тогда забеременею через полгода.       - Так ЭТО заботит тебя больше всего? – серьезно спросил Сэм.       - Нет, – так же серьезно ответил Дин: – Больше всего меня волнует то, что ты до сих пор не сделал мне предложение.       - Что?! – глаза Сэма полезли на лоб.       Дин не выдержал, расхохотался:       - А что, я честная девушка, ты переспал со мной, я теперь могу понести. Вдруг не женишься? Ты известный актер, знаменитость, а вы, богемные, все ветреные! Вдруг, я – развлечение на одну ночь? Поматросишь – и бросишь!       - Ах, ты! – Сэм набросился на брата с шутливыми тумаками.       Хохотали и боролись. Пока Сэм, в какой-то момент, все же захватил руки Дина, прижал их к подушке. Целовал в губы – тепло и нежно. Дин еще слегка подергался, пытаясь освободиться. Сэм спускался поцелуями на шею, ключицы, грудь. Когда отпустил руки, они так и остались валяться безвольно. Дин закрыл глаза и лежал расслабленно, наслаждаясь внутренним покоем и ощущением губ любимого на своей коже.       Сэм классно целуется. Не так, как другие альфы – он не пытается доминировать в поцелуях – не кусается, не прихватывает кожу, не оставляет засосы (фу!). Его губы уверенные, но не наглые, очень теплые и предельно нежные. Нирвана!       Живот Дина вздрагивал под поцелуями. Сэм стянул с омеги ненужные брюки, бросил их куда-то на пол. Дин не возражал, приподнял попу, чтобы партнеру было удобнее раздеть его, вытягивал стопы, высвобождаясь из брючин. Младший продолжал целоваться.       Когда Сэм опустился еще ниже, омега раскрыл ноги, подставляя под губы нежную кожу в складочках между животом и бедрами. Сэм целовал, чувствуя там биение пульса – сердечко Дина стучало часто-часто, как у птички. Призывно раскрытый, такой доверчивый. Сэм целовал, приподнял слегка ноги Дина, развел их еще шире. Взял в охапку мужское хозяйство – начавшийся наливаться аккуратный ровненький член (у его омеги даже тут все идеальное – красивое, симметричное – чудо, а не член!) вместе с поджавшимися яичками. Не больно взял – бережно приподнял чуть выше, чтобы не мешали.       И внезапно приложился устами ко входу во влагалище – немного влажному и пахнущему так восхитительно! Не просто прикоснулся – это был глубокий поцелуй, одни губы к другим – медленно и смачно.       Дина заколотило так, будто его подключили к электрическому стулу – никто и никогда до этого не проделывал с ним такое – ни альфа, ни человек. Дин резко вскинулся бедрами вверх, дернулся испуганно – это был испуг, смешанный с запредельным наслаждением, но все же... страшно было. Подлинная паника! Это было самое интимное, что когда-нибудь делали с ним – с его телом и душой. Парень чуть не задохнулся – чуть чувств не лишился, а дара речи, подавно!       А пока Дин потерялся в ощущениях, Сэм быстро переполз назад, к подушкам, взял любимого за руку, заглянул в глаза, все еще переполненные смятением:       - Ты выйдешь за меня, Дин Винчестер?       Дин не мог дышать. Получилось одним воздухом, без звука, только губы зашевелились:       - Да… Я люблю тебя, Сэмми.       - И я тебя, Дин. С тех пор, как ты покинул дом, я грезил только о тебе… – Сэм смущался, улыбаясь ямочками на щеках.       - Сэм?       - Что, любимый?       - Скажи мне тогда, братишка, КАКОГО хера мы делали все эти четырнадцать лет?!       - Как ты думаешь, Кас разрешил бы мне воспользоваться? – Сэм взял в руки видавший виды планшет Новака.       - Конечно, включай. Мне как раз надо пройтись по органайзеру.       - Позже… Пароль знаешь?       Дин грустно усмехнулся:       - Дата моего рождения и «Дин» русскими буквами.       Сэм поглядел на брата, но комментировать не стал – не сейчас. Он тоже чувствовал себя виноватым перед Новаком – никак нельзя было ожидать такой бескорыстной жертвенности от человека. Но… он поблагодарит его позже, если сможет найти ТАКИЕ слова, чтобы выразить все, что думает и чувствует. Это потом.       Вошел в Космонет, порылся в нем, улыбнулся торжествующе:       - Дин, оторвись от уборки! Иди сюда, мой недоучившийся омегобрат!       Дин упал рядом:       - Чего там?       Сэм листал странички, перебирая закладки:       - Небольшой экскурс в труды Кастиэля Новака. Вот, читай. Когда рождается девочка, хоть человеческая, хоть бета, в ней уже заложено определенное количество яйцеклеток. За ее жизнь происходит овуляция от 300 до 400 яйцеклеток – остальные погибают, когда начинается менопауза. У женщин это годам к пятидесяти... Так, теперь. У омег примерно то же количество яйцеклеток, но, если овуляция у самок происходит раз в двадцать восемь дней, то у вас в шесть раз реже. И менопауза у омег наступает лет в 40-45, то есть на несколько лет раньше. Фолликулы могут выделять зрелые яйцеклетки и между течками, это бывает, хотя и нечасто. Вопрос: что происходит с остальными? Когда они успевают увидеть божий свет? Ответ: используются по назначению, просто у омег во время течки выходит не одна яйцеклетка, а от двух до пяти, по разным данным. Пока все понятно?       Дин пожал плечами:       - И к чему эта лекция по физиологии трехполых из школьного курса биологии?       - Ты дурачок, Дин!       - Сам дурак! – огрызнулся Дин: – Лучше объясни толком!       - Я тоже дурак!       - Ты ЭТО хотел мне рассказать? Я это и без Космонета знаю! Я пошел убирать...       - Дин! – останавливал Сэм: – Лучше послушай! Какой срок действия таблетки экстренной контрацепции?       - Сутки-двое… Это тоже любой старшеклассник знает…       - Дин, я к тому, что если та таблетка и убила твою первую яйцеклетку и все мои сперматозоиды из первого захода, ну, заодно также и все, что было в тебе до меня…       - Не было, – надулся Дин.       - Что? Точно не было? Я не слышал чужой метки, но…       - Было – за два дня до тебя, – перебил Дин: – Это был Хопкинс, а он бесплоден. Так что он не считается.       - И Новак…       - Ну, да, и Кас.       - Который, тоже не считается… Короче, через двое суток мы снова могли зачать – трезвые и в сознании.       - Теоретически, – уточнил Дин.       - Блин, Дин! Практически, твою мать! Мы уже четверо суток трахаемся, не переставая! Но если теперь я увижу хоть одну таблетку – я тебя убью!       - Не увидишь – никогда! – улыбался Дин, обнимая брата.       - Смотри мне! Так что?       - Что?       - Контрольный заход? Для верности, – обнимал Дина Сэм.       - Погоди!       - Что?       - Сейчас курьер приедет – я пиццу заказал.       - Прямо сейчас?       - Прямо. А потом сразу и «проконтролируем».       - Согласен.       Целовались. Сэм разомкнул губы:       - Так значит, про Хопкинса правда?       - Правда, – кивнул Дин.       - И он тебя… ну, сильно?       - Нет. Слухи очень преувеличены… Сэм, давай, не будем об этом!       - Давай.       Целовались снова. Теперь Дин разомкнул поцелуй. Мялся, решаясь. Выдохнул:       - Гм, Сэмми… э-э-э, я…       - Что?       - Я снимался у Алекса. Ктиторчука.       - Многие снимались у Ктиторчука.       - Да но… я снимался иначе.       - Ясно, – кивнул Сэм: – Что-то еще?       - Да… Э-э-э, гей-порно у Роше. Для Терры.       - Фото?       - Нет. Фильм. Полтора часа…       Сэм выдохнул, покачал головой, уткнулся Дину в плечо:       - Фу-х! Ну, ты и натворил дел, братишка! Но… я тоже виноват – не надо было быть таким бараном! Я думал, что ты давно разлюбил меня, мучился сам и тебя намучил.       Вздыхал, как ребенок. Бровки «домиком». Смешной! Дин улыбнулся:       - Это ты точно заметил…       - Прости.       - И ты меня. За все. Ты еще жениться не передумал?       - Придурок! – улыбнулся Сэм.       - Сучонок! – заулыбался Дин.*       Прям, как в детстве. Мало что в этом мире меняется…       - Константин, добрый день! – взволнованный голос из коммуникатора.       - Здравствуй, Тони.       - Ты знаешь, где Дин? Он не отвечает на звонки...       - Дин дома, – вздохнул Кас.       - У него еще не началось?       - Началось. Пятый день уже. Примерно…       - Пятый день?! Я не очень понял…       - Он с Сэмом, – решил прямо сказать Кас. Что уж тут скрывать? Скоро все об этом узнают.       - С Винчестером? Но они же не общались, вроде бы…       - Я сам свел их. И теперь… не знаю, как с этим быть.       Признания лились сами. Касу было плохо, а поговорить было не с кем. Может, и странный выбор для духовника – старый альфа, практикующий садо-мазо, но другого не было. Так получилось.       Хопкинс долго молчал. Потом произнес в трубку изменившимся голосом, но, вроде бы, довольно спокойно:       - Я думаю, ты поступил правильно. Хотя, черт побери, это был очень рискованный шаг! Я бы на такое не решился – как специалист, как психиатр, и даже, как друг. Ты понимаешь, что было бы, если бы ничего не получилось? Или если бы они переспали раз и расстались? Дин бы погиб! Ты подумал об этом?       - Да. Но подумал я об этом, только когда все провернул. План был спонтанный – как только я увидел, что Джессика уезжает, а Сэм остается, все само и сложилось... – Новак рассказывал так, будто Энтони должен был знать, что случилось на той вечеринке. Как если бы Хопкинс присутствовал там.       Но и Энтони лишние вопросы не задавал. Догадался или ему доложили? Как знать… Кас снова вздохнул:       - Вот я и напоил Сэма, и привез его к себе. А, когда ушел и оставил их вдвоем, страшно стало – думал, Богу душу отдам.       - За Дина страшно?       - За Дина. Если бы ничего не получилось, я не знаю… Я сам бы умер вместе с ним…       - А если бы ты не умер сам, я бы тебя убил! – произнес Хопкинс все так же спокойно и уверенно: – Ты уточнял, как они там?       - Консьержка сказала, что не выходили, вроде бы, насколько ей передали по смене. Иногда еду заказывают.       - Пятые сутки, говоришь?       - Пятые.       - Думаю, что там все хорошо. Но ты сходи к ним.       - Что?! Тони, ты что! Я не могу. Нет, ни за что! – Новак даже замахал руками, хотя Энтони не мог этого видеть.       - Я понимаю. Сидишь теперь у разбитого корыта и не знаешь, как с этим жить?       - Как-то так, – надулся Новак. Правда, а все же противно – больно. И слишком в точку!       Хопкинс не унимался:       - Да уж!.. Я не знаю даже, что сказать. Ты или самый великий человек из тех, что я знаю. Или самый большой кретин…       Новак себя где-то так и чувствовал. Да, он поступил правильно – свел влюбленных! Но что самому-то теперь делать? Да, он не имел ни малейшего шанса остаться с Дином. Ни единого!.. Или имел? Кретин (все мы – человеки, все сомневаемся)! Блин, голова пухла!..       Нет, не имел! Надо думать именно так, иначе можно свихнуться! И Дин не хотел и не мог оставаться с ним, потому что ни с кем не хотел, кроме Сэма. Вот такая она, любовь – ничего не поделаешь! А теперь эти Ромео и Джульетта вместе – Бог даст, все у них будет хорошо... Но почему же от этого так хреново?       Энтони тоже вздохнул, по-своему переживая СВОЮ боль:       - А все-таки, сходи к ним, Кас. Я думаю, тебе будут рады.       - Нет, Тони. Даже не проси. Не могу я…       - Не хочешь видеть их счастливыми? Или боишься, что там все не так хорошо, как мы с тобой напридумали?       - Не знаю. И то, и другое… Не знаю.       - Хочешь продлить себе страдания?       - Нет. Я не могу уже… Сил моих нет…       - Это от неизвестности. Сходи. Заодно убедишься, что все хорошо. А если нет, то… Может, там Дина уже спасать надо?       - Спасать? Да, спасать… К тому же, работа не ждет – у меня сроки и несколько встреч пришлось отложить.       - Вот видишь! Лучше займись-ка ты делом, Кас Новак. А потом мне перезвонишь, хорошо?       - Хорошо. Спасибо, Тони.       - Себя благодари…       Позвонить Дину Константин так и не решился.       Скрепя сердце, поднимался в лифте к себе же домой, чувствуя себя тем гостем, который хуже татарина.* Это было похлеще первого экзамена и первого секса, вместе взятых! Ноги не шли.       Как всегда, светло, чисто. Посреди мастерской – две сумки вещей Дина. Уже собраны. Новак какое-то время смотрел на них, пытаясь в очередной раз уговорить сам себя, что это неотвратимо. Это было неотвратимо и так – болезненное расставание, пустота в душе, одинокие ночи, отлет на другую планету. Но теперь можно будет не волноваться за любимого – он будет счастлив, у него будет семья, любящий муж (тьфу ты, болван, он так и не привык к этому на Эдеме – не муж, а партнер). В прессе, конечно, уже начала подниматься волна, но если они будут любить друг друга и поддерживать, переживут это вместе. А переживет ли Новак?       Да, наверное, переживет. А что ему оставалось? Но пока рана свежа, было очень больно!       Братья лежали в постели – спали. Слава Богу, до пояса прикрытые шелковым одеялом – тем, под которым раньше он спал с Дином…       Обнялись. Такие умиротворенные лица! Сэм смуглой рукой прижимал к себе Дина, а Дин прислонил голову к его плечу – доверчиво так, мило. УЖЕ НЕ ЕГО ДИН.       Такие они… такие…       Слова, как всегда, не шли. Новак взял планшет, раскрыл. Дин сделал то, что обещал: три встречи отменены, напротив всех стояло: «перезвонить». Правильно, Новак перезвонит. Обязательно. Позже. Спасибо, Дин…       Посмотрел еще раз на эту живописную композицию, вздохнул. Взял в руку электронный карандаш – пальцы слегка дрожали.       Дин проснулся, как почувствовал, улыбнулся:       - Кас. Касик, хороший… – такой родной голос с хрипотцой…       Пошевелился Сэм, щурился спросонья:       - Кас? Привет, дружище!       Дин хотел встать, обнять Каса, но штаны оказались далеко – аж на кресле у окна. А, потянув одеяло, чтобы завернуться, сообразил, что Сэм тогда останется голый. Так и стоял на постели, приподнявшись на колени и придерживая угол одеяла, прикрывающий пах.       Так все внезапно изменилось! Ведь спали вместе столько месяцев, занимались любовью. Знали тела друг друга до малейших подробностей. Новак за это время, казалось, все диновы веснушки на попе и в паху пересчитал! А теперь Дин застеснялся – его подсознание сигналит, что обнажаться перед Касом уже неуместно.       - Кас, – улыбался Дин благодарно.       Новак просто кожей ощущал, как ему хочется подойти и обнять человека! Уже не партнера по постели, но все еще такого родного и близкого. Так хочется! Но Касу это было сейчас лишнее – и так больно, и так тяжело. А если он еще почувствует руки Дина, обнимающие его, услышит запах корицы и карамели – он с ума сойдет! Если бы знал заранее, что так получится, может накануне… ну, черт его знает! Может, больше времени проводил бы с Дином – насладился бы им сполна, пил бы его, дышал бы, как воздухом, оставлял бы в памяти каждую мелочь, каждую... Эх! Разве ж это вообще возможно – насытиться, если любишь? Надышаться, насмотреться. Особенно, зная, что теряешь. Думал, три месяца еще впереди – успеется.       А теперь уже – поздно! ВСЕ теперь поздно…       Сэм приподнялся, встал точно так же на колени, позади брата, улыбался. Укутал его плечи заботливо одеялом, завернул их обоих, оберегая от всего. От всего мира. Прижал бережно к своей груди большой ладонью.       - Замрите, – произнес Константин тихо.       Карандаш блуждал по экрану планшета. Последняя гастроль его эдемской Музы. Или «Муза»… А у Дина на щеках, оказывается, тоже ямочки, но только когда он улыбается смущенно.       Новак так и нарисовал их, завернутых в алое одеяло.       Алое, как кровь…       *Сноски:       * Инбри́динг (англ. inbreeding, от in — «внутри» и breeding — «разведение») — форма гомогамии, скрещивание близкородственных форм в пределах одной популяции организмов (животных или растений). Инцест является ярко выраженной формой инбридинга, когда скрещивание происходит между особями, связанными прямым родством. Инце́ст (лат. Incestus — «преступный, греховный»), кровосмеше́ние — половая связь между близкими кровными родственниками (родителями и детьми, братьями и сёстрами);       * В другом переводе:       Сэм: «Дурак!»       Дин: «Кретин!»       (сериал «Сверхъестественное», пилотная серия, http://sverhestestvenoe.com/eng/1-season/1-seria-1-season.html)       А также, возможно:        jerk [dʒɛ:rk] американский, употребляется в США , разговорное — сопляк, ничтожество (Сэм)        bitch [bɪtʃ] грубый; вульгарный; пошлый — сука (Дин)       (Англо-русский словарь Мюллера);       * «Незваный гость хуже татарина» – русская пословица.