Ваятель

Многоножек Хаин подогнал целых семь штук. Тут-то я и узнал, что мои неки собираются ехать вместе со мной, чтобы поселиться в Беренеевом царстве. Больше того, пока я целыми днями готовил черенки и саженцы для будущей свадебной долины, они успели и вещи собрать, потихоньку перетаскав в замок все, вплоть до последней скалки, что еще оставалось в их деревенском доме, и продать сам дом, и ивовых клеток для своих птичек наплести, и семенами из моего сада запастись! И это я еще не говорю о продуктах, которые хозяйственный Ганс упаковал в дорогу и, как он выразился, "на первое время". Не то чтобы это меня обидело, нет, но я оказался как-то не готов к тому, что они уедут так скоро и расстроился сильнее, чем сам от себя ожидал. Привык уже считать их своей семьей, и на тебе... Старый сказочник тоже собрался уходить. Как я не упрашивал его поехать с нами, старик только лукаво улыбался и отнекивался, утверждая, что дороги его заждались, а сказок накопилось столько, что аж язык чешется, и если он сейчас же не пойдет их рассказывать, то непременно лопнет! - Ты пойми, - увещевал меня старик, - чудеса да сказки должны, как факелы, некам жизнь освещать! Спрячь факел в сундук, и что будет? Света никто не увидит, да и от огня ничего не останется, вонь одна... А расскажу некам, и будет тот огонь у них в душе гореть, дорогу освещать! А будет ненастье какое в жизни, так он и обогреет, и надежду даст, ведь чудо с каждым случиться может, в него лишь поверить надо! - Так дожди же скоро! Ладно бы, в хорошую погоду бродить... - В хорошую погоду у всех дел полно, а вот как зарядят дожди, так самое время в таверне либо у старосты собраться, да каждый со своим рукодельем, и сказки слушать! Ты уж мне поверь, я не первое столетие по земле хожу! - Так хоть молодильное яблочко съешь, чтоб я знал, что ты по дороге не рассыплешься! Я же переживать за тебя буду! - в сердцах высказал я то, что думал. - Переживать? - растерянно переспросил старик, и его теплые глаза вдруг стали такими удивленными, будто он услышал что-то новое. - А что за меня переживать, куда я денусь? Да я тебе и никто... - Как это никто? - ни с того ни с сего взъярился я. - Ты мне как родной уже стал, а теперь вот так просто развернешься и уйдешь? Все меня бросают, и ты туда же... - я сдулся так же быстро, как и вспыхнул. Старик помолчал, в замешательстве хлопая ресницами, а потом нерешительно кивнул: - Ладно, раз так, то я через три месяца обратно приду, как раз и ты вернешься. Расскажу тебе, что на свете творится, а может, и новую сказку найду - уж больно место у тебя тут занятное... А чтобы ты не переживал, ты мне целебных ягод парочку с собой дай, я и не рассыплюсь. Езжай спокойно, ничего со мной не случится. - Неужели тебе не хочется вернуть молодость? - на всякий случай еще раз спросил я. - Незачем, - покачал головой Тэмли. - Я свою жизнь прожил как хотел, а если о чем и жалею, так того не исправить. Так что пусть все будет, как дОлжно, и горевать тут не о чем. Кончится жизнь, следующая начнется, и все. Так я его и не уговорил. Собрал ему мешочек целебных плодов и проводил за ворота. Вот только ощущение, что старик чего-то не договаривает, стало еще сильнее. Дожди начались за три дня до конца пути, который в этот раз растянулся на добрых три недели, потому что охранники и мальчики шли пешком. Впрочем, так путешествовать было гораздо веселее - на такой скорости можно было и всласть пообщаться с попутчиками, и ноги размять, и спокойно рассмотреть все, что привлекло внимание. Неки даже охотиться ухитрялись! Так что на этот раз дорога меня не утомила и когда караван приблизился к городу, я попросил у Хаина его охранников, чтобы они проводили меня сразу в долину. Нет, ну а какой смысл ехать в его дом, разгружать многоножек, а утром снова грузить на них корзины с саженцами только затем, чтобы через полчаса снова браться за разгрузку? Кажется, я рассчитывал, что неки сами отполируют камни? Ха-ха. Может, они и пытались это сделать, да вот только понимали они под полировкой что-то совсем другое, нежели я. Они просто испортили валуны, стесав с них все грани и изломы, отчего те стали похожи на шершавые разнокалиберные яйца. Досадуя на себя, что не сделал все сам, или, по крайней мере, не объяснил некам все как следует, я помог охранникам сгрузить на траву корзины и погрузился в раздумья, как исправить сделанное. По всему выходило, что проще найти новые камни, а получившееся убожество выкинуть подальше. Или просто откатить под деревья и устроить из них скамейки? В любом случае, планы приходилось менять. Достопочтенный Барух встретил меня с распростертыми объятиями и ничуть не огорчился, когда я посетовал, что камни придется искать новые. - Послезавтра младшие освободятся и все сделают, как скажешь, - беспечно махнул он тонкой кистью и перевел разговор на свои и мои новости. А я с трудом изображал хорошее настроение, представляя себе, насколько придется задержаться. Что будет, если я опоздаю с возвращением и старый Тэмли придет к пустому замку? Что он сделает? Уйдет и вернется позже? Или больше не вернется? Я представил, как он, маленький и жалкий, бредет под проливным дождем через лес и мне просто плакать захотелось. - Что случилось? - обеспокоился Барух, прервав свое повествование об очередном походе своего мужа за товаром в Северные горы. Видимо, мое лицо меня подвело. Пришлось отговариваться усталостью и внезапной ломотой в пояснице от долгой верховой езды. Сбежав от гостеприимного хозяина в отведенную мне комнату, я пообещал себе, что в лепешку разобьюсь, но дома буду вовремя. В работу я ушел с головой, оторвавшись от нее один-единственный раз, когда Ганс в сопровождении Хаина поехал покупать себе дом. Все купеческое семейство пыталось убедить мужчину, что в их большом доме достаточно места для всех, но монстр желал независимости. Даже на предложение Хаина стать его супругом и войти в семью он ответил, что браку двух самостоятельных мужчин будет рад, а из положения приживала замуж не выйдет. Хаин молча хмурился и раздувал тонкие ноздри, а вот его родители прониклись к Гансу уважением. Теперь же монстр жутко волновался, что ошибется с выбором или ему не хватит денег, и как тут было его не поддержать? Так мне и пришлось потратить лишнюю пару дней, осматривая по очереди все четыре продающихся на данный момент дома. А потом еще и передавать втихаря недостающие монеты, потому как Ганс выбрал самый лучший дом с самым большим участком и, как уж он ни торговался, сумма все равно превысила стоимость прежнего дома, а продавать хоть что-то из своих богатств неко не собирался. Зато после этого эпического торга, в результате которого Гансу удалось сбить первоначальную цену почти на треть, купцы зауважали его еще больше. Надо было бы помочь Гансу обустроиться, но мне было некогда. Непонятное беспокойство гнало меня обратно домой, и никакая логика не помогала справиться с нарастающей тревогой. Целыми днями я мок под дождем, обустраивая долину, учил неков полировать камни, рыскал по окрестностям в поисках подходящих хвойных кустарников и под конец вымотался так, как мне не доводилось за всю жизнь. А еще я понял, что здесь обязательно будут статуи. Обязательно. И пусть изваяния неков и животных местных пугают, но кто мне запретит высечь несколько веселых котэнов? Но это можно было отложить на будущее. А пока я сходил на местный торг и ухнул больше половины оставшихся у меня денег на верховую многоножку. Тварь, которую я выбрал, мало походила на многоножку из царских стойл, на которой я приехал сюда в первый раз. Она была мельче, длиннее, в блестящем буром панцире и с головокружительным количеством ног, к тому же сильно вихлялась на ходу. Она больше напоминала вьючную разновидность, но была в разы шустрее и обладала значительным преимуществом по сравнению с ней - она питалась гниющей древесиной, так что прокормить ее в полных бурелома джунглях проблемы не составляло. А еще ее продавец уверял, что эти животинки очень выносливые, смирные и умные. Умное насекомое я себе представить не мог, но глядя, как продавец ласково оглаживает жвала многоножки, сделал вид, что поверил. Сказав всем, что должен привезти из дома необходимые инструменты, которых здесь просто нет, я запретил некам что-либо делать в долине без моего присмотра, оставил Гансу немного денег и попрощался со всеми, пообещав вернуться как можно скорее. Короткие сборы, и вот уже моя многоногая скотинка наполовину бежит, наполовину плывет через залитый дождем лес, превратившийся в сплошное болото, а я сижу в маленьком неудобном седле, какое только и можно нацепить на эту разновидность многоножек, и радуюсь, что не подвержен морской болезни. Близился конец сезона дождей, в лесу стояла жарища, в густом, как кисель, и совершенно лишенном кислорода воздухе мешались дождевая морось и туман, тропы превратились в ручейки жидкой грязи, но на этот раз мне было все равно. Я спешил домой, и это было для меня важнее, чем все неудобства вместе взятые. Как ни гнал я свою скотинку, но все равно опоздал. Это я понял по слабому запаху дыма, который почувствовал задолго до того, как увидел родные ворота. Мое напряжение лопнуло, как перетянутая струна, и на лицо сама собой выползла улыбка. Если в замке топится хоть один камин, значит, он вернулся! Значит, меня ждут! Темли спал на пухлой тростниковой лежанке перед кухонным очагом, в котором рубиново светились догорающие угли и испуганно вскинулся при моем появлении. Выглядел старик плохо. За каких-то три месяца он еще больше похудел, а кожа вокруг рта и крыльев носа приобрела нездоровый сероватый оттенок. А еще, несмотря на жару, Тэмли кутался в одеяло и мне показалось, что ему вовсе не жарко... В груди снова тяжелым комом заворочалось беспокойство. - Вот, я вернулся, как и обещал, - улыбнулся старик и вдруг зашелся кашлем, закрыв рот подрагивающими ладошками. - Ты заболел! Почему ты не съел лекарство, я же тебе давал... - я не узнал собственный голос, вдруг ставший слабым и хриплым. - Что случилось? - У меня ничего не осталось, - старик опустил голову, пряча взгляд, и его уши поникли. - Я думал, что еще есть, а дерево пустое стоит, и тут нет, совсем ничего не осталось... Как не осталось? Урожай был хорошим, это я точно знаю... Неужели Ганс все забрал? Да нет, он не мог... Все эти мысли толкались в моей голове, пока я, перепрыгивая через ступеньки, несся в погреб, где хранил заботливо собранные запасы - семена масляной травы и диких злаков, сушеные грибы и пряные травы, пальмовую муку, птичьи яйца, плоды и ягоды. Облегчению моему не было предела, когда я, окинув диким взглядом стеллажи, увидел ящики с целебными плодами на самом видном месте. Схлынувший страх сменился беспричинной злостью - надо же было меня так пугать! Схватив на нервной почве ближайший ящик с желто-зелеными "персиками", я рванул обратно. - Вот! - завопил я на испуганно прижавшего уши старика, грохнув свою ношу на кухонный стол. - Что значит, не осталось? Или ты не знал, где искать? - Не знал... Ганс говорил, что продукты в подвале хранятся, но меня туда не пустил, я даже и не знал, как туда попасть... - Тэмли смотрел на ящик, как завороженный, и в его глазах разгоралась непонятная мне смесь эмоций. Радость, надежда... жадность? Нет, не жадность, но что-то похожее, чего я так и не понял. - А ты мне их дашь? Там эпидемия на побережье, пушистый мор... Мне нужно, хоть детям, хоть по кусочку, только чтоб дальше лекари справиться могли... Пушистый мор поразил мое воображение - от неожиданности я глупо хихикнул. Старик, продолжающий что-то несвязно объяснять, осекся и в ужасе уставился на меня. - Тебе... смешно? - Прости, - смутился я, - просто никогда не слышал, чтобы болезнь так смешно называлась... А что это такое? Тэмли передернулся, плотнее кутаясь в одеяло, на минуту задумался и начал рассказывать. Это действительно было не смешно. Оказалось, что на побережье есть некие Гнилые отмели, как я понял, представляющие собой низкие болотистые островки в дельте широкой и мелкой Стрекозиной реки, впадающий в Рыбачий залив недалеко от родной деревни старого сказочника. На этих островках, отделенных друг от друга неглубокими, по колено, протоками, жители окрестных поселений с удовольствием выращивают рис, охотятся на уток и огромных жирных лягушек, славящихся своим деликатесным вкусом, и никто ничего не боится. Но когда начинается сезон дождей и воздух наполняется болотными испарениями вперемешку с туманом, в этих краях просыпается смертельная зараза, называемая пушистым мором, и местные больше не подходят к Стрекозиной реке до тех пор, пока дожди не кончатся и свежий соленый ветер с залива не разгонит туман. Но изредка находится идиот... Нашелся такой и в этом году. На этот раз один из рыбаков не смог отказать своему беременному мужу, возжелавшему лягушатинки и, вместо того, чтобы наловить в ближайшей луже обычных квакушек, потащился на Гнилые отмели. Принес он оттуда не только лягушек... Через две недели умер и он сам, и его муж вместе с нерожденным ребенком, а зараза распространилась по всей деревне и перекинулась на соседние. Тэмли пришел в зараженный район в самый разгар дождливого сезона и, конечно, не смог пройти мимо. Кто угодно поскорее убежал бы оттуда, молясь всем богам о том, чтобы он не успел заразиться, но это же Тэмли! Кто угодно, только не он. А он помогал лекарю выхаживать больных, а тем, кто был безнадежен, по кусочку, по ломтику скармливал тот несчастный десяток плодов с Дерева здоровья, что я дал ему с собой. Только чтобы недуг ослаб достаточно, чтобы его стало возможно вылечить обычными средствами. А еще он, пока мог, пел свои сказки. Больным и выздоравливающим, осиротевшим детям и валящимся с ног лекарю и его помощникам... И радовался каждой улыбке, каждой искорке жизни, разгоревшейся в усталых пустых глазах в ответ на его усилия... А потом он понял, что сам заболел, и пустился в обратный путь в надежде найти еще "целебных ягодок". Он не умер по дороге только потому, что грыз оставшиеся у него косточки разделенных между больными плодов. Почти бесполезные, эти косточки дали ему силы сюда дойти, но болезнь не изгнали, и Тэмли время от времени прерывал свой рассказ, заходясь в приступах кашля. И после очередного такого приступа я с ужасом понял, почему эту заразу назвали пушистым мором. На ладошках старика, которыми он, кашляя, так старательно прикрывал рот, я заметил... Сам не знаю, как это назвать, но когда я схватил Тэмли за руки и рассмотрел усеявшие ладони крошечные кровавые комочки плоти, с одной стороны густо поросшие пушистой светло-серой плесенью, мне захотелось заорать от ужаса. - Не бойся, - заметив мою реакцию, проскрипел старик, - сейчас съем ломтик, и полегчает... Пока он говорил, я заметил у него во рту такую же плесень и чуть в обморок не грохнулся. - Какой ломтик?! - заорал я. - Будешь сидеть и есть, пока не поправишься! Вот, целый ящик, весь твой! Не хватит, второй принесу, третий! - Не надо мне столько... Я старый уже, а там дети умирают, им нужнее! В пяти деревнях мор свирепствует, а сейчас уже, может, и больше! - Тэмли умоляюще смотрел то на меня, то на ящик. - Можно, я лучше для них возьму? Три ящика мне не унести, а один, или даже полтора... Больше я его не слушал. Просто взял самый большой плод и заткнул ему рот. Старик горестно вздыхал над каждым куском, который я заставлял его съесть, но послушно сжевал все, обгрыз косточку и... провалился в сон. Я осторожно уложил его невесомое тело поудобнее, поправил одеяло и подбросил в очаг несколько поленьев. Если я правильно понимаю, ни одна плесень не любит сухой воздух, и огонь поможет ее убить. Я долго всматривался в лицо спящего неко, и мне казалось, что серые тени потихоньку сходят с него. Да и дыхание, вроде бы, стало легче... Хоть бы он скорее поправился! Не решившись оставить сказочника одного, я сдвинул лавки, принес из бывшей комнаты мальчиков матрас и подушки и устроился на ночлег тут же, на жарко натопленной кухне. Полночи я ворочался на своем импровизированном ложе, изнывая от жары и с беспокойством прислушиваясь к дыханию спящего Тэмли, а уже на рассвете меня разбудила тихая возня и сдавленный кашель. Подскочив на своей лавке, я с трудом продрал глаза и увидел, как в хмуром утреннем свете старик тихонько перебирает свой заплечный мешок. - Куда это ты собрался? Старик подпрыгнул и испуганно прижал уши. - Так идти надо... Спасибо тебе за целебные ягодки, они многих спасут, я сказать не могу, как тебе благодарен, - затараторил Тэмли, - но их как можно скорее отнести надо, каждый час дорог! Старик снова закашлял. Я подскочил к нему и, дождавшись конца приступа, силой осмотрел его ладошки. К моему облегчению, он больше не выкашливал свои легкие - на руках неко были только слизистые серые комочки и сухие пленки погибшей заразы. - Вот видишь, все уже, поправился я... Только пух оставшийся выйдет, и как новый буду... - Вот когда будешь, как новый, тогда и отпущу, а пока сиди и грейся, пока снова не заболел, - скомандовал я, - сейчас продукты принесу, и завтракать будем! - Нет, - тихонько засмеялся старик, - раз уж поправился, то больше не заболею. Пушистый мор во второй раз не приходит. А позавтракать и впрямь хорошо бы... В подтверждение этих слов в животе у него коротко и тоскливо взвыло. Когда же он в последний раз ел? Я засуетился. Через полчаса на столе стояла каша, сдобренная сушеными ягодами и капелькой варенья из блуты, а я разгребал горячие угли, чтобы запечь в них тыкву с диким рисом и краем глаза наблюдал, как Тэмли изо всех сил сдерживается, чтобы не налететь на угощение, давясь и обжигаясь, и заставляет себя есть аккуратно. Бедняга... Как же он дошел сюда - старенький, больной, голодный, под дождем и по колено в грязи... Какую силу духа нужно иметь, чтобы не упасть и умереть под ближайшим кустом, а преодолеть такой путь? Удивительное существо! К тому времени, когда я сел за стол, старик уже прикончил свою порцию и отложил чисто облизанную ложку. - А это что? - с любопытством уставился он на тыкву и осторожно повел носом, пытаясь уловить запах. - Тыква. Я в Долбаной степи семена нашел. Ты погоди нюхать, вот испечется, тогда и запахнет на весь замок! - Даже не слышал про такую, - вздохнул сказочник. - Ведь как оно выходит - все знают, что в оазисах диковина на диковине, а сходить да принести один ты сподобился... Уж больно практичными неки стали, у всех дом, хозяйство, работа, куда там за сказками гоняться, многие и голову поднять, чтобы радугой полюбоваться, ленятся... И кому нужны мои сказки... - Старик пригорюнился, забавно развесив ушки, и меня резанула жалость. - Это ты брось! - решительно возразил я. - Лучше подумай, откуда Дерево здоровья взялось? Чем бы ты больным некам помог, если бы никто из сказок о его свойствах не узнал? А Алатей? Если бы не сказки, так бы он и лежал на своем постаменте, пока не рассыпался! А сколько мы случаев не знаем, когда сказки некам помогали? Да и просто послушать - душа радуется! - Ты прав, что-то я, дурак старый, расклеился, - сверкнул глазами Тэмли и его уши снова встали торчком. - Устал я, видать, вот и несу всякую ерунду, ты не слушай. Ты лучше вот что - найди мне мешок какой, или корзину, чтобы ягодки нести. А я тыкву твою попробую, да пойду... - Нет уж! - отпустить его так быстро я просто не мог. Да и кашляет он еще... Не мор, так другая какая дрянь прицепится! - Пока не поправишься полностью, никуда не пойдешь! - Так спешить же надо! Сколько там неков, сколько детей умрет, пока я тут в тепле да сытости сижу? - с болью в голосе попытался надавить на меня сказочник. Я вздохнул и решился. - Когда ты поправишься, я тебя отпущу. Дам тебе еще ящик лекарства и многоножку. А пока сиди, лечись и отъедайся, понял? - Многоножку? - неко аж вперед подался. - У тебя есть многоножка? Вьючная? - Нет, верховая. Мелкая такая, которая гнилое дерево ест. - И ты мне ее дашь? Тогда я и два ящика увезу! - обрадовался старик. - Ты просто добрый волшебник! Как бы я хотел тебя отблагодарить! Да только за такое любой благодарности мало будет... Но может, я хоть что-нибудь для тебя могу сделать? Это было неожиданно. Я в замешательстве смотрел в светящиеся искренней благодарностью теплые зеленовато-карие глаза, обрамленные трогательными седыми ресничками, и не знал, что сказать. А он ждал моего ответа, надеясь, что может сделать для меня в ответ хоть что-то, и эта его надежда медленно таяла... - Я буду счастлив, если ты и дальше будешь петь свои сказки, - наконец, нашелся я и мягко улыбнулся. - Если смогу и дальше смотреть на мир твоими глазами и слушать твой волшебный голос. А еще я бы очень хотел увидеть тебя молодым... И чтобы ты считал мой дом своим и возвращался сюда из своих скитаний. А я бы тебя ждал. - Ты мне еще супружество предложи! - развеселился старик и от смеха снова закашлялся. - И предложу, если согласишься! Хочешь? - такое мне в голову не приходило, но почему бы и нет? Он самый чудесный неко, какого я только видел, и если вернуть ему молодость, мне никто другой и не нужен будет! Даже если он окажется не особо красивым, какая разница? Правда, некрасивых неков я до сих пор не встречал, но даже если он и окажется исключением из правил, одни его глаза все искупят! Он все равно будет самым прекрасным... Старик даже кашлять перестал. Его глаза растерянно забегали, а я затаил дыхание в ожидании ответа. - Я не могу... Я обещал, что ни с кем не свяжу судьбу, - выдавил он наконец упавшим голосом. - Потому я и не хочу снова становиться молодым, потому что в этой жизни всегда буду один... - Как ты мог такое пообещать? Кому? - я похолодел от прозвучавшей в его голосе обреченности, аж мурашки по спине пробежали. - Я... Я вечером спою тебе сказку, ты все поймешь... - Тэмли отвернулся от меня и сел на свою лежанку. Мне ничего не оставалось, как оставить его в покое и заняться своими делами. Весь день сказочник был задумчив, временами начиная перебирать струны своей маленькой арфы и что-то мурлыкать себе под нос, изредка все еще покашливая. Ненадолго оживился он только во время обеда, главным блюдом на котором выступила запеченная на углях тыква с диким рисом и пряными травами, по-детски радуясь ранее незнакомой вкусной еде. А вечером мы сидели на крыльце, подстелив на влажный камень сложенные одеяла, и слушали дождь. Я даже не сразу понял, когда в шорох падающих капель вплелся тихий перебор струн. Мелодия становилась громче и громче, и вот к ней присоединился нежный шелковый голос, рассказывающий свою... Нет, даже не сказку, историю... Глупую, трагичную и нелепую историю, которая сломала жизнь самого лучшего из всех знакомых мне неков... История была такова. В маленькой рыбачьей деревушке, в соседних домах росли два мальчика, Кэлхан и Лин. С самого раннего детства ребята были неразлучны и все делали вместе. Вместе играли, вместе ходили на рыбалку и лазали по скалам, собирая яйца морских птиц... Лин был на год младше и во всем старался подражать своему другу, которым искренне восхищался. Да и как было не восхищаться? Кэлхан был самим совершенством! Высокий, сильный и красивый мальчик со смуглой кожей и пушистым хвостом к тому же был неглуп и изобретателен. Сколько каверз и шалостей он придумывал! Правда, неуклюжий Лин частенько на них попадался, но даже когда его наказывали, никогда не выдавал друга. Шло время, мальчики росли, и однажды Лин понял, что любит Кэлхана. По-взрослому любит. Лин не знал, что делать - он понимал, что не достоин Кэлхана, ведь он-то был маленьким, тщедушным и неловким, совсем некрасивым... Он долго терпел, не подавая виду, но в конце концов не выдержал и признался. Было это после сезона дождей, когда все вокруг цвело и сладко пахли умытые травы... Мальчики стояли на высокой скале над морем и высматривали вдали рыбачьи лодки, на которых впервые в этом сезоне ушли на лов их родители. Лин стоял чуть позади своего друга и то и дело взгляд его замирал на его стройной, облитой солнечными лучами фигуре, широких рельефных плечах, непокорной гриве тяжелых темных волос, которую трепал ветер с залива... Мальчик и сам не понял, как его тайна, будто подхваченная ветром, сорвалась с его губ. А его друг, его любимый услышал и... засмеялся. Он смотрел на Лина своими невероятными изумрудными глазами и смеялся. А потом он сказал, что это всего лишь глупая детская влюбленность, которая пройдет раньше, чем переменится сезон. А если Лин хочет доказать обратное, то пусть достанет ему вооон тот эддельфейс, что цветет на отвесной скале далеко у них под ногами... Вот тогда-то Лин и поклялся, что никогда не посмотрит ни на кого другого и ни с кем не свяжет свою судьбу, пока Кэлхан не прогонит его. Пока не скажет, что Лин ему не нужен. Поклялся и полез вниз, где сияла белоснежная звезда заветного цветка. Он добрался. С трудом оборвал жесткий стебель и едва не сорвался со скалы, когда из-под его ноги вдруг вывернулся и улетел в море казавшийся надежным камень. А следом за камнем в море рухнул Кэлхан... Должно быть, он испугался, что не подумав, послал друга почти на верную смерть и полез следом, чтобы подстраховать Лина, и в результате сорвался сам. Лин не размышлял ни минуты - оттолкнувшись от скалы, он прыгнул вниз, чтобы спасти любимого или разделить его судьбу. Вот только судьба распорядилась иначе - Лин рыбкой скользнул в волны и выплыл, а его друг упал на камни и разбился. Так и закончилась так и не начавшаяся любовь, так и канула в небытие так и не начавшаяся жизнь двух друзей. Тело одного приняло море, а для другого остались лишь клятва, данная другу перед смертью, да потускневшая прядь тяжелых темных волос в хранимом на груди мешочке... Лин не смог остаться в деревне, где каждый камень, каждый закоулок, каждый запах и звук напоминали о Кэлхане, и в тот же год ушел в свою нескончаемую дорогу, и больше у него никогда не было ни дома, ни тепла. Мир был добр к нему, храня его и открывая свои чудеса, и он был очарован и благодарен, воспевая каждое из них в своих сказках. Со временем притупилась боль, но клятва и память по-прежнему с ним, и уже скоро он вновь встретит своего незабвенного друга, который наверняка ждет его за гранью, и наконец узнает его ответ... Звуки арфы давно растворились в шуме усилившегося дождя, а я никак не мог придти в себя. Как глупо... Всю жизнь разменять на несколько слов, в запале произнесенных романтичным подростком... Всю жизнь хранить верность тому, кто смеялся над его первым чувством... Какая злая, глупая и страшная сказка... Я так и не смог ничего сказать застывшему в задумчивости Тэмли, просто молча встал и ушел в дом, забыв на крыльце свое одеяло. Пусть я дурак, но я знаю, что буду делать. Я пойду на болота... И если мне повезет, я постараюсь вернуть этому чуду его жизнь и его любимого. Я найду эту клятую Огненную Розу... Если только сказки не врут.