I'm dreaming of you

Когда фильм заканчивается, мы идем на кухню, чтобы я покурила. Он собирается домой, а я вовсе не хочу его отпускать. В очередной раз не хочу его отпускать, но ничего с этим сделать не могу. - Так зачем ты куришь? Твой ответ "просто так" меня тогда не устроил. Это не правдоподобно, - парень задает вопрос, и подпирает подбородок рукой, смотря на меня. После того как мы с Хеммингсом дурачились на диване, бились подушками, смотрели фильм и кормили друг друга пиццей, я совсем перестала чувствовать себя неловко с ним. Больше этого нет, он словно стал родным для меня, и я влюбляюсь в это ощущение. - На пачках написано: "Курение убивает", - говорю я и улыбаюсь. - Меня заманила эта надпись, - Люк закатывает глаза, и ему не нравится мой ответ, но я надеюсь, он больше не будет спрашивать об этом, потому что у меня нет ответа. Просто нравится курить и точка. - На этот раз ты оставишь мне свой номер телефона? - М, надо подумать, - хихикаю, и иду к парню, чтобы взять его телефон, и записать свой номер. - Скинь мне вызов, - он мне звонит, и я сразу сохраняю его номер, и мы, кажется, становимся еще ближе. Для кого-то это мелочь, но не для меня. - Как ты меня подписала? - По фамилии, или ты против? Мне нравится твоя фамилия, - говорю я, и наблюдаю за Люком, который делает вид, что он думает. Как я говорила - актер он не очень хороший. - Неа, меня все устаивает. А какая у тебя фамилия, может она мне понравится, и я тоже по фамилии тебя запишу. - Аткинс. Ариана Саманта Аткинс. Имя говняное, второе имя тоже говняное, но зато фамилия нравится, - кривлюсь, и мне на самом деле никогда не нравилось мое имя. Ни первое, ни второе. - Боже, - Люк смеется, закидывая голову назад, и облизывает губы, снова концентрируя свое внимание на мне. - А мне нравится твое имя, хотя со вторым реально лажа получилась. - Ой, ты вообще Роберт, так что не надо тут, - сажусь рядом с парнем, и толкаю его в плечо, потому что только я могу себя критиковать. - Классное у меня имя! Сразу представляю себя качком, владельцем компании, с кейсом полным долларов, и - я перебиваю его своим смехом, и замечаю, что Хемминг закатывает глаза. - Ты лучше не смейся, потому что опять защекочу. Со мной шутки плохи! - я решаю не рисковать, и аккуратно, не делая резких движений отхожу от Люка подальше, под предлогом попить воды. Стоять у холодильника это лучший мой план, ведь если что я смогу бежать сразу в комнату, или начну бить парня овощами. Мы еще пару минут шутим, и к моему сожалению Люк вспоминает, что ему нужно уходить. Он обещает написать, потом обнимает меня, и я хочу задержаться в этих объятьям намного дольше чем можно, но все же делаю шаг назад, позволяя Хеммингсу уйти. Он уходит, а я стою у двери с телефоном в руках, и рассматриваю железную дверь, словно ожидая его обратно. *** После универа я захожу в кафешку, где часто покупаю кексы, или пью какао. Заказываю пару кексов с собой, лаймовый десерт, и думаю, мне этого хватит на вечер. Замечаю за дальним столиком дедушку лет семидесяти, который расставляет шахматы на доске, тихо что-то себе напевая. Я его почти всегда здесь вижу, он предлагает посетителям сыграть с ним партию, но при мне, кажется, только один раз кто-то соглашался. Никому это не интересно, и никому нет дела до этого дедушки, которому, скорее всего одиноко дома, и не с кем поговорить. Я особо никогда не заостряла свое внимание на нем, но сейчас мне стало так жаль его, и я бы хотела поговорить с этим человеком. Или даже сыграть пару партий. Возвращаюсь к барной стойке, и заказываю два шоколадных пудинга, два чая, и после чего направляюсь к тому столику, где освещение падает меньше всего. - Простите, я могу присесть с Вами? - обращаюсь к седовласому мужчине, и он смотрит на меня так, словно не верит, что его заметили. - Ох, милая, конечно! - он улыбается, и я хочу плакать, и уделить все свое внимание именно ему. Я сомневаюсь, что он сидит здесь просто так днями на пролет, а дома у него жена, дети и внуки. - Я мистер Харрисон, а тебя как зовут? - руки дедушки немного трясутся из-за возраста, вокруг глаз у мистера Харрисона много морщинок, а эти глаза не сияют, мне кажется они потухли, и в них больше нет ничего. - Я Ариана, а это Вам. Выпьете со мной чаю? - мужчина быстро стирает слезы с щек, и я кусаю губы, стараясь тоже не заплакать, но у меня не получается. Только у самых черствых людей от такой картины не сожмется сердце. - Ох, спасибо, дочка, сколько это стоит? Я отдам тебе, - мистер Харрисон достает из внутреннего кармана легкой старой ветровки кожаный потертый бумажник, но я останавливаю его руку, и улыбаюсь. - Я Вас угощаю, не стоит, что Вы! Может и в шахматы сыграем? - дедушка так искренне улыбается, и я уверенна, что пару недель назад я прошла бы мимо него. У каждого свои заботы, никому нет дела до других, и я жила тоже по такому принципу, но сегодня что-то щелкнуло внутри. - Со мной редко кто играет, кому нужен старый дед со своей шахматной доской, - слышу горечь в его голосе, но он все еще улыбается. Я играю белыми, и вспоминаю, как раньше играла с папой, или со своим другом, в классе шестом. Мистер Харрисон рассказывает мне, что его жена умерла три года назад от рака, его дочь живет Британии с его внуком, и совсем не навещает отца. Еще у него есть сын, он в Вашингтоне, и звонит лишь по праздникам. Я на мгновение представляю свою мать в таком же возрасте, и может быть меня кто-то будет осуждать, не зная нашей истории, будут говорить, что я плохая дочь и не забочусь о ней, и я задумываюсь, но у нас разные истории жизней с мистером Харрисоном. Он любил своих детей, всегда был рядом, а моя мама нет, ее не было когда у меня начались месячные, когда я влюбилась, когда я сломала ногу, или когда умер папа. В конце-концов мне приходится попрощаться с мужчиной после нескольких часов общения, и я обещаю прийти еще, и говорю, что попробую обыграть его в следующей партии. Уходить совсем не хочется, потому что он остается здесь, снова один, лишь иногда попадаясь на глаза людям, которые полны забот, и которых не волнует одинокий дедушка в углу маленькой кафешки.