Ибо крепка, как смерть, любовь.

- Прочь отсюда, уходи, прочь! Я не посылал за тобой! Он все еще не мог прийти в себя. Руки дрожали, когда он наливал себе вина, в горле пересохло. Что за ирония, что за шутки судьбы! Из всех детей, что могли оказаться здесь, к нему пришла его собственная дочь! Как она была напугана и растеряна его реакцией! Но еще больше напуган и растерян был сам Азриэл. Он понимал, что в скором времени здесь окажется Мариса, что на завершение своего эксперимента ему осталось слишком мало времени, что он уже не дождется какого-то другого ребенка. Но он бы не смог использовать для этого Лиру. Азриэл уселся в глубокое кресло, сжал переносицу пальцами. Это заставило его практически потерять рассудок. Растерянность в голубых глазах, раскрасневшиеся от мороза щеки… Нет, он бы не смог. Какое-то чудо, что она приволокла за собой этого мальчика. - Какого черта она вообще здесь делает? Зачем она… - начала Стелмария. - Ты же слышала этого нового короля. Она уверена, что нам нужен алетиометр. Глупая, глупая девчонка! – сорвался Азриэл. – Ее безрассудство поражает! И эта дура-ведьма, как ей в голову пришло… - Она не знает, что Лира твоя дочь, - мягко ответила Стелмария. – Ей велено было привести ребенка, и она сделала все, чтобы это случилось. Тем более, тут этот мальчик… кто он вообще? Медведь сказал, что она спасала его от Жертвенного Совета… - Мариса! – расхохотался Азриэл. – Господи, сбежать от нее дважды… я восхищен Лирой. Но зачем Марисе девочка? Что за новая блажь? – он перестал смеяться и задумался. - Может, она хочет использовать ее для каких-то экспериментов? – неуверенно произнесла Стелмария. – С нее станется и собственную дочь… - Не думаю, - серьезно ответил Азриэл, вглядываясь в пляшущий в камине огонь. – Она бы уже сделала это. Здесь что-то другое. Но вряд ли это материнская любовь, Мариса на такое не способна. Возможно, Лира узнала что-то, что знать ей не полагалось. - Что мы ей скажем? – помолчав, сказала Стелмария. – Она будет задавать вопросы. - Правду, - беспечно отозвался Азриэл. – Вернее, часть ее. Думаю, она заслужила это. Проделать такой путь только для того, чтобы отдать мне алетиометр… - в голосе его послышалось восхищение. – Она даже и не догадывается, что отдаст мне кое-что другое. - Она не простит тебя за это, - равнодушно отозвался деймон. - Мне не нужно ее прощение, - холодно ответил Азриэл. – Перед нами стоит великая цель, и для этого приходится чем-то жертвовать. Торольд! – крикнул он вдруг. Через минуту дверь отворилась, вошел слуга, вопросительно глянул на хозяина. - Когда дети поедят и умоются, скажи Лире, что я хочу ее видеть. Торольд молча кивнул и скрылся за дверью. Азриэл задумчиво посмотрел ему вслед. - Что будем делать с ним? – спросила Стелмария. - Бедный Торольд заслужил покой, - наконец, ответил Азриэл, подумав. – Я не стану брать его с собой. Он, конечно, о многом может догадываться, но он всегда был мне верен и полезен. С ним ничего не сделается, вряд ли его станут допрашивать. А станут – что ж, расскажет все, что знает. Но с него спрос небольшой, не думает же Магистериум, что я доверяю свои планы слуге. Стелмария кивнула и положила голову на лапы, греясь у камина. - Роджер… - раздался в темноте шепот. – Роджер, вставай, - кто-то тряс его за руку, и мальчик проснулся. – Вставай, идем за мной. - Что случилось? – Роджер еле разлепил глаза и увидел перед собой Торольда. – Куда?.. А Лира?.. - Идем, - он потянул мальчика за собой, и Роджер, оглянувшись на соседнюю постель, где мирно спала Лира, послушно пошел за слугой лорда Азриэла. Торольд вел его по длинному темному коридору, в руке его была гарная лампа, едва освещавшая путь. Сонная Салсилия в облике маленькой мыши семенила следом за небольшим тощим псом, Анфангом, деймоном Торольда. Они шли мимо запертых дверей, их тени колыхались на стенах причудливыми пугающими фигурами. Роджеру стало страшно, он захныкал: - Где Лира?.. Почему мы идем без нее? Куда вы меня ведете? - Тише, тише, - успокоил его Торольд, сам слабо понимавший, зачем его хозяину мальчик. – Лорд Азриэл велел позвать тебя. Они вышли в небольшой холл, Торольд с удивлением обнаружил, что Азриэл одет и явно куда-то собирается идти. Они с Анфангом переглянулись, но Торольд за столько лет привык не задавать вопросов. - Вы велели привести мальчика… - Одень его, - резко прервал его Азриэл, у двери туда-сюда нетерпеливо вышагивала Стелмария. – И побыстрее, - речь мужчины была отрывистой, нервной, и Торольд быстро снял с вешалки еще не высохший анорак, принадлежавший Роджеру. Мальчик окончательно проснулся и со страхом глядел на Азриэла. - Где Лира? – мальчик снова оглянулся. – Куда мы идем? - Быстрее, - прикрикнул Азриэл, не обращая внимания на него. Торольд с трудом застегнул анорак, подал Роджеру унты, с опаской оглядываясь на хозяина. Он еще никогда не видел Азриэла в таком состоянии, казалось, мужчина потерял рассудок. Глаза его расширились, горели огнем, он не знал, куда девать руки. - Идем, - Азриэл схватил одевшегося наконец Роджера и поволок на улицу, открыв дверь. Там их ждали сани, на задке – куча непонятных приборов, в упряжке несколько собак едва сдерживали себя, подвывая и приплясывая: так не терпелось им помчаться вперед, в звенящую от мороза темноту. Азриэл практически бросил Роджера в сани, сам встал вперед, крикнул собакам команду, дернул поводья. Сани рванулись вперед, собаки радостно залаяли, а Роджер от рывка упал на дно саней. - Мистер… - заплакал он от испуга. – Мистер… Но Азриэл его не слышал, на лице мужчины горело жадное нетерпение. Зато Стелмария, сидящая рядом с мальчиком, аккуратно, но тяжело опустила лапу на длинный анорак Роджера, и Салсилия юркнула в капюшон мальчика, практически умирая от ужаса. Они чувствовали, что происходит что-то страшное, что-то неправильное, и слезы катились по щекам мальчика, мгновенно замерзая в ледяном воздухе. Азриэл торжествовал. Еще немного, и все будет кончено: ведьма уже приготовила все нужные приборы на утесе, уже ждала его там, готовая помогать. Скоро, совсем скоро все свершится, и он покинет этот мир, ведомый самой грандиозной целью в мире, во всех мирах. В небе вспыхнуло северное сияние; они поднимались так высоко, что казалось, будто Аврора пронизывает их тела, шорох от небесных танцующих занавесей словно резонировал в самом сердце. Сияние дрожало и мягко переливалось, бледные зеленые полотна перетекали в розовые и багряные, застывали, а затем снова обрушивались, как гигантские световые волны. - Ведьмы, - тихо сказала Стелмария, прерывая транс Азриэла, и он резко обернулся. Далеко позади них в небе разыгралось настоящее представление: в пляшущем бледном свете Авроры мелькали десятки черных пятен. - Им нас уже не догнать, - странно волнующимся голосом ответил Азриэл, подстегивая собак. – Это бесполезно. А вот Мариса… - он прислушался и усмехнулся. Вдалеке послышался тихий рокот мотора, из-за горизонта пятнышком показался небольшой дирижабль, довольно быстро увеличивающийся в размерах. - Значит, нам нужно спешить, - только и ответила Стелмария, не обращая внимания на почти потерявшего сознание от страха Роджера. Азриэл кивнул, отрывисто покрикивая на собак. Они почти были на месте. Аврора полыхала так ярко, что звезд практически не было видно. Он деловито скрутил провода и отдал их деймону ведьмы, чтобы тот унес их выше, прямо в сердце северного сияния, там, где свет извивался и скручивался. Мужчина повернулся к зовущему Лиру мальчику и поманил его к себе. Где-то слышались крики, Азриэлу показалось, что то был голос Лиры – и правда, из темноты прыгнул Пантелеймон, бросившись к Стелмарии. От неожиданности она выпустила из зубов бешено меняющего форму деймона Роджера, но тут же погналась вслед за обоими деймонами. Азриэл усмехнулся, слушая рычание Стелмарии, бившейся с маленькими деймонами. Дети бежали, но уже было слишком поздно, потому что Стелмария снова поймала Салсилию, а снег… Снег медленно начал съезжать под ногами детей, и Азриэл в ту же секунду понял, что ему ничего не придется делать. Стелмария держала в зубах бившегося деймона, а пласт снега вдруг резко ухнул вниз. - Лира! Все вокруг вспыхнуло, столб света пронзил небосвод с оглушающим грохотом. Азриэл на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, взору его предстал солнечный город, к которому вела широкая дорога. Вселенная вокруг них бесновалась, свет взрывался и потухал, снова набирал силу и полыхал, освещая белоснежную равнину. Стелмария тихо-тихо зарычала, и Азриэл обернулся, усмехаясь и зная, кого увидит. В меховом капюшоне блестели глаза Марисы, ее стройную высокую фигуру освещало солнце из другого мира. Озимандиас нерешительно потянулся к Стелмарии, та сделала шаг навстречу. Азриэл горько усмехнулся и рывком притянул к себе Марису, та не сопротивлялась. Мгновение – и он жадно поцеловал ее, почти грубо, желая одновременно и причинить ей боль, и защитить ее. Она дрожала в его руках, почти теряя сознание. Они стояли на пороге в иной мир, их силуэты чернели на фоне солнечного света. Минута прошла, или час, или вечность, когда они оторвались друг от друга, Азриэл сказать не мог. - Ты все же пришла, - хрипло рассмеялся он. – Через столько лет, но пришла ко мне, Мариса. - Я должна убить тебя, - прошептала она, не в силах отвести взгляд. – Ты знаешь это. - Так убей! – весело ответил он. – Убей или иди со мной, туда! – он головой мотнул в сторону города, залитого теплом. - Это невозможно. Они никогда этого не позволят… - Не позволят? Нам не нужны ничьи дозволения, мы не дети. Я сделал так, что перейти сможет всякий, кто захочет. - Они запретят! – отчаянно ответила Мариса, почти крича. – Перекроют путь и отлучат всякого, кто попытается! - Этого захотят слишком многие, - губы его тронула скептическая улыбка. – Этому не удастся помешать. Это будет означать конец церкви, Мариса, конец Магистериума, конец всех этих темных веков! Повернись к свету, - он сжал ее лицо в ладонях, - это солнце другого мира! Ощути его тепло своей кожей! - Они сильнее всех, Азриэл! – она мучительно закрыла глаза, перехватывая его ладони. – Ты не знаешь… Они говорили и говорили, Азриэл и сам не понимал, зачем он зовет ее за собой. Он стянул с нее капюшон, жадно выхватывая глазами каждую деталь ее облика. Темные волосы блестели в свете Авроры, он, не удержавшись, погладил ее, ладонь скользнула с волос на ее холодные щеки. Он хотел убить ее, как никого, и все же, она единственный человек, которого он хотел видеть рядом с собой там, в другом мире. Они говорили о Лире: - … на ее месте я бежал бы сломя голову, чтобы не дать тебе третьей попытки. Мариса подняла на него глаза, губы ее были приоткрыты, и он снова поцеловал ее, всем своим существом умоляя ее остаться с ним. - Нет, Азриэл… - она сглотнула. – Мое место в этом мире, не в том… - Идем, - он с такой силой сжал ее руку, что ей стало невыносимо больно, но она лишь зачарованно смотрела на мужчину. – Идем со мной и будем работать вместе! Мариса истерично расхохоталась: - Мы не сможем работать вместе, ты и я. - Нет? Мы с тобой могли бы разобрать вселенную на части и сложить снова, Мариса! – Азриэл говорил с силой, словно обнажая перед ней душу. Она была нужна ему, как воздух, даже спустя столько лет. Он говорил и понимал, что каждое произнесенное им слово – правда, что он нуждается в ней, а она нуждается в нем. Только она могла быть рядом с ним в его непростом деле, только в ней была сила, равная его силе. А еще Азриэл понимал, что их цели в этом деле могут быть совершенно различными, и почувствовал, что готов даже лгать ей, даже умолять ее – лишь бы она осталась с ним: - Мы нашли бы источник Пыли и задушили его навсегда! И тебе хочется участвовать в этом великом труде, - он читал ее, как открытую книгу, нервы ее были словно обнажены, переплетаясь с его нервами, - не лги мне… Мариса слушала его слова, словно пьянея, но почти не слыша. Все ее существо рвалось ему навстречу, но горечь и страх сковывали тело. И тогда он вновь притянул ее к себе, и Мариса желала, чтобы это длилось вечно, чтобы он не заставлял ее делать выбор. В какой-то момент мелькнула постыдная мысль, что она хочет, чтобы Азриэл просто украл ее, взял ее с собой силой, чтобы ей не пришлось выбирать. - Если я не пойду, ты постараешься меня уничтожить, - прошептала Мариса, оторвавшись от мужчины. Но оба они понимали, что это бред, и Азриэл рассмеялся: - Зачем мне тебя уничтожать? Пойдем со мной, работай со мной, тогда мне будет не безразлично, жива ты или умерла. Останешься здесь - и ты меня больше не интересуешь, - он словно хлестал ее этими словами, Мариса чувствовала тупую тянущую боль в сердце. – Не льсти себе: я о тебе даже не вспомню, - и Азриэл заставил себя поверить в свои собственные слова. – Ну, идем со мной – или оставайся пакостничать в этом мире. Мариса закрыла глаза, покачнувшись. Никогда в жизни еще ей не было так сложно действовать, но действовать было необходимо. То, что придумал Азриэл, было просто немыслимым, невероятным, и идти с ним – верная смерть. Но в то же время он был единственным, кому это по силам. Мысли ее путались, Мариса не понимала, в чем смысл того, о чем он говорил ей. Зачем Азриэлу уничтожать Пыль? Она горестно вздохнула, тоскливая печаль хлынула в ее сердце. Она не сможет. Она не пойдет. Это верная смерть, Магистериум, как и всегда, победит, и не останется ничего. Ничего. - Нет… Нет. Она так и не открыла глаза, чувствуя, как по щекам струятся слезы. Только когда он вдруг отпустил ее, Мариса покачнулась и подняла веки: он уходил, не глядя на нее, и Мариса мысленно кричала: «Стой!». Женщина чувствовала, что, обернись он снова, она без раздумий бросится за ним следом, она почти сдалась… но он не обернулся. Он просто ушел. И Мариса, всхлипывая, побрела вниз по склону. Озимандиас, плача, все протягивал лапы вслед уходящей Стелмарии, и впервые Мариса ясно почувствовала, что они с деймоном – одно существо. Снег под ногами звонко скрипел, женщина поскальзывалась, но заставляла себя идти, потому что ей казалось, что если она остановится, то тут же и умрет от горя – или же побежит вслед Азриэлу. Слезы застилали глаза, все расплывалось, но она шла и шла, пока ноги ее не подкосились окончательно. Она упала в снег и захотела тут же умереть. Просто уснуть и не проснуться больше никогда, чтобы ей не приходилось выбирать между тем, что хочется, и тем, что безопасно. Азриэл на ходу стягивал тяжелую меховую шубу, солнце светило так ярко и жарко, что пот катился с его лица градом. Он стиснул зубы, запрещая себе думать о плачущей женщине, которую он оставил там, позади, в своем мире. Она сделала свой выбор, и он ничего не мог изменить. Стелмария шагала рядом, взгляд ее стекленел. Она молчала, и Азриэл знал, что если кто-то из них сейчас заговорит о случившемся, он просто сломается и вернется за Марисой, просто силой уведет ее с собой. Он запретил себе думать о ней. Впереди у него очень много работы, и цель, которую он для себя выбрал, все же поважнее глупых сантиментов. Но сердце противно сжималось.