Ибо крепка, как смерть, любовь.

Мариса смотрела вслед удаляющейся женщине, сидя на камне у входа в пещеру. Выцветшая пестрая ткань, в которую был завернут обед, лежала рядом, у начала тропинки, спускающейся в поселок. - Рано или поздно они начнут задавать вопросы, - сказал Озимандиас, глядя на блеклые крыши домов, отсюда кажущиеся совсем маленькими. – Мы не сможем скрывать ее вечно, - деймон опасливо обернулся и посмотрел в темноту пещеры: там, у самой стены едва виднелся силуэт маленькой спящей фигурки. - Мы и не станем. Сочиним что-нибудь правдоподобное, - пожала плечами Мариса, вставая с камня. Ноги ее неприятно затекли, первые шаги дались с трудом. Женщина присела над маленьким котелком, вылила отвар в кружку, попробовала, едва смочив губы – не горячий ли. Но он уже успел остыть, и Мариса удовлетворенно кивнула, отставив кружку в сторону. Озимандиас протянул ей губку, Мариса набрала в маленький тазик воды из эмалированного ведра, отметила – нужно в очередной раз сходить к роднику, и присела перед дочерью. Лире было жарко, лицо раскраснелось, а волосы на лбу намокли от пота. Темно-зеленый спальный мешок был расстегнут и откинут в сторону, девочка крепко спала, но в ближайшие полчаса должна была проснуться, и у Марисы было мало времени. Женщина аккуратно стянула платье с худенького тела Лиры, намочила губку и стала протирать разгоряченную кожу. Лира что-то хрипло простонала во сне, Марисе послышалось имя «Уилл», но она невозмутимо продолжала обмывать девочку. Когда с мытьем было покончено, женщина вновь одела Лиру и бережно уложила ее в мешок, подложив под голову маленькую расшитую подушечку. - Принеси стакан, - велела она деймону, и тот без особой охоты подал ей кружку с отваром. Но Мариса поставила ее на каменистый пол пещеры и просто смотрела на дочь. Она спала, и Марису затопила невероятная тоска от одной только мысли, что бодрствующая Лира скорее бы спрыгнула с ближайшей скалы, чем осталась наедине с ней. Мариса взяла маленькую руку Лиры в свою и начала тихо ее поглаживать, полная страхов, сомнений и жалости, полная из ниоткуда взявшейся любви к этому дикому ребенку. Озимандиас презрительно отвернулся: он считал, что Мариса просто свихнулась. Лира нервно выдохнула, снова повторила это имя, и Мариса на секунду задумалась, кто же этот Уилл, если она так часто его зовет. Звала она и Роджера, и нового короля панцербьернов, Йорека Бирнисона, но никого – так часто, как Уилла. Под закрытыми веками глаза девочки быстро-быстро забегали, язык облизнул сухие губы, и Мариса очнулась: пора поить ее отваром. Все заняло не более минуты, женщина, аккуратно приподняв голову Лиры, наклоняла кружку, тонкой струйкой вливая напиток ей в губы. Лира жадно пила, а когда отвар закончился, чуть закашлялась, но в то же мгновение ослабла в руках Марисы и снова заснула – на ближайшие два дня. Отвар был не только сонным, но и питательным, и Мариса поблагодарила Магистериум за знания, полученные ей в процессе работы в Жертвенном Совете. Мало кто знал такое количество ядов, отваров, порошков и смесей, как она. Женщина уложила Лиру обратно, немного укрыла ее: к вечеру здесь холодало. Затем она убрала пустую кружку, взяла в руки ведро и вышла из пещеры. Озимандиас неохотно следовал за ней, его настроение было неизменно плохим все то время, пока они находились здесь, в горах. Пока Мариса набирала воду из родника, бьющего в скалах тоненькой струйкой, деймон нервно оглядывался в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы его отвлечь. Но все мыши и крысы разбежались отсюда на третий день их пребывания в пещере, и деймон раздражался все сильнее. - Как думаешь, - задумчиво произнесла Мариса, невидящим взглядом уставившись на мерцающие огоньки деревни, - как быстро они нас найдут? Озимандиас промолчал, и женщина понимала: и так было ясно, что это вопрос времени, причем – довольно ближайшего. В Магистериуме был алетиометрист, и, хотя работал он из рук вон плохо, рано или поздно они получат ответ. - Гималаи… - бормотал Азриэл, быстро шагая по коридорам крепости. – Ума не приложу, почему она забралась именно туда. Господи, - в сердцах воскликнул он, - что за женщина! Зачем ей Лира? – обратился он к Стелмарии, но та знала не больше него. – Если она хотела передать ее Магистериуму, то давно бы уже сделала это. Он с силой распахнул дверь, выйдя на каменистую площадку, озаренную светом огней из долины. Холод сразу накинулся на него, но Азриэл не обратил на это внимания, слишком занятый размышлениями. Красноватые отблески мелькали на скалах и стенах крепости, в клубах дыма мелькали молнии. - Лорд Азриэл? – к нему присоединился высокий крупный мужчина в серой форме. Он не успел продолжить, Азриэл резко обернулся и протянул ему листок с надписью: - Это координаты пещеры в моем мире. Ваша задача – найти мою дочь раньше Магистериума и доставить ее сюда живой и невредимой. Если представится возможным – вместе с женщиной, которая ее прячет. Если где-то поблизости будет мальчик, друг Лиры, - вдруг вспомнил Азриэл, - доставьте и его. В вашем распоряжении будет несколько дирижаблей, три гироптера, оружие, с вами отправятся два галливспайна. Офицер кивнул, невольно вспоминая этот странный народец. Шутки над ними в их кругу исчезли на следующий же день после того, как галливспайны присоединились к войску Азриэла: маленькие, но смертоносные существа сразу же дали понять, что не намерены терпеть оскорблений и шуток в свой адрес. Это стоило им жизни двух человек, и больше никого из доверенных ему людей терять он был не намерен. Им крупно повезло, что большинство галливспайнов было на их стороне. - Ангелы? – спросила Стелмария, но Азриэл нетерпеливо помотал головой: - Они будут бесполезны в той ситуации, в которой окажется спасательный отряд. Ангелы слабы, а сражения, скорее всего, не избежать. Отправляйтесь сейчас же, - снова обратился он к офицеру, - и сделайте все возможное, чтобы спасти мою дочь. Он коротко кивнул и вышел, а Азриэл начал медленно мерить шагами маленькую площадку. - Кто бы мог подумать, - тихо произнесла Стелмария, - что именно от этой девочки будет зависеть так много. - Ирония судьбы, - согласился Азриэл. – Непонятно только, почему все-таки именно Лира. Она не умна, импульсивна, неуправляема – и от этого ребенка зависит судьба человечества, подумать только. Но он помимо своей воли чувствовал восхищение Лирой, и ему не терпелось вновь увидеть ее. Защита дочери вполне соответствовала его планам, тем более, сейчас, когда выяснились такие подробности. И все же, его больше интересовало, какую роль здесь играет Мариса. Азриэл не стал выяснять это у Василида: во-первых, у алетиометриста было очень и очень много работы, а вопрос этот был не столь важен, во-вторых, это словно было чем-то личным, чем-то, чем Азриэл не очень-то хотел делиться с окружающими. Это интриговало его, сбивало с толку и раздражало. - Где бы она была сейчас, если бы Мариса ее не похитила? И что там ангел говорил о сыне Груммана? - У него в руках нож, которым он может прорезать окна между мирами, - хмыкнула Стелмария. – Как же это все странно, всего лишь два ребенка – а как они важны. - Да, этот нож сыграл бы большую роль в предстоящей войне, - задумавшись, ответил мужчина. Переменившийся ветер доносил до них серные испарения, и мужчина вернулся в здание, снова удалившись в темноту коридоров, затем вышел на самую верхнюю лестничную площадку, откуда открывался неплохой вид на происходящее внизу. Откуда-то издалека, из пещер в горах, слышался нескончаемый стук, глухие удары и взрывы. Азриэл отрешенно наблюдал, как внизу туда-сюда снуют люди, отдаются негромкие отрывистые приказы. Кто-то бежал, этажом ниже на ходу переговаривались два пилота дирижаблей. В этом месте жизнь кипела, но сейчас Азриэлу хотелось просто уйти в свой кабинет и хотя бы на несколько минут забыть о том, что ему предстоит. - Но этот мальчик ищет Лиру, как и мы, как и Магистериум, - внезапно продолжила Стелмария. – Что их связывает? Как они познакомились, и зачем ему искать Лиру? - Не знаю, - тряхнул головой Азриэл. – Сейчас некогда об этом задумываться, - мечты о теплой постели и паре часов сна пришлось отложить в сторону, - нам нужно найти Огунве и лорда Рока, а потом спуститься в цех, там какие-то проблемы с наладкой бурильной установки. Стелмария молча последовала за ним, глаза ее сверкали в темноте башни. - Я думала, он нам поможет защититься, - разочарованно сказала Мариса, снимая очередную летучую мышь с потолка и протягивая ее деймону. – Думала, он останется с нами. Уилл ушел с полчаса назад, оставив Марису в некотором недоумении. Женщина рассчитывала, что мальчик с ножом сможет защитить их, поможет уйти в другой мир, если возникнет опасность, но Уилл ушел, и Мариса поникла. О да, она смогла очаровать и его – это ей не составило никакого труда, но мальчик оказался более стойким, чем она предполагала. Озимандиас резко оторвал летучей мыши крылья, злобно поглядывая в сторону выхода из пещеры. Мышь пронзительно визжала, сердце ее трепыхалось под черными проворными лапками обезьяны, но сегодня это не доставило деймону ни малейшей капли удовлетворения. Скрипнув зубами, Озимандиас коротким резким движением свернул животному шею и выбросил из пещеры, а затем сел на пол и нахохлился. Мариса тяжело опустилась рядом с Лирой, тоска наполнила ее сердце. Им никто не поможет, она сама загнала себя в угол. Рука привычно потянулась к лицу дочери, машинально поправила аккуратно подрезанные волосы. Другая рука схватила медальон на шее. Глупый, сентиментальный поступок, но небольшой локон Лиры на ее груди словно придавал ей сил. Ничего в этом мире больше для нее не существовало – только она сама и ее дочь в этой маленькой пещере, в этом богом забытом месте, которое, впрочем, очень скоро станет военным полем. Или не станет – если никто не придет и не спасет их. - Ты сглупила, - подал голос Озимандиас, не поворачиваясь. Мариса видела только его силуэт на фоне светлого пятна, выхода из пещеры. – Даже этот мальчик нашел нас здесь, а теперь представь, как легко это удастся Магистериуму. Мариса промолчала, понимая, что деймон прав. Но, спрашивала она себя, если бы она подумала обо всем этом заранее, если бы знала исход, поступила бы она иначе? И тут же давала ответ: нет, ничего бы не изменилось. Мариса все равно постаралась бы защитить Лиру, возможно, даже ценой собственной жизни. Когда женщина смотрела на дочь, в ее существовании словно появлялся смысл. В этот момент Мариса поняла, как остро ей не хватает Азриэла, и почти простонала, обхватив себя за плечи. Как хотелось просто закрыть глаза и уснуть, и чтобы Лира была в безопасности, а Азриэл бы их защищал. Как хотелось хоть на секунду снова стать беспомощной и слабой, довериться его сильным рукам, как тринадцать лет назад. Это желание было сильнее нее, и Мариса закусила губу, пытаясь подавить минутный порыв, но Озимандиас, конечно, все это почувствовал, недовольно зашипев. Ее отвлек тихий стон, Лира снова говорила во сне. Пантелеймон, хорек, что-то хрипло ей вторил, кажется, они снова звали Роджера. Мариса мучительно огляделась: голые камни, походные столик и стулья, ее вещи, спальник в углу напротив Лиры – это был сузившийся за последние недели до размеров маленькой пещеры ее мир. Такой шаткий, что казалось – дунь, и все развалится к чертям. Летучие мыши, успокоившиеся после последнего убийства одной из них, копошились где-то под сводом, Озимандиас провожал их немигающим взглядом. Снаружи все стихло, даже птицы перестали петь, и Мариса почувствовала волны страха, окутывающие ее тело. Словно сама природа готовилась к битве, стих ветер, на небе – ни облачка. Звенящая тишина так давила на уши, что Марисе захотелось кричать, чтобы не чувствовать эту безысходность, но она лишь снова взглянула на спящую Лиру. - Нам нужно уходить отсюда, - Озимандиас, несомненно, чувствовал то же самое. – Здесь оставаться небезопасно. - Нам некуда идти, - тихо ответила Мариса, обхватив колени руками. – Нас найдут везде, где бы мы ни были. Ты сам знаешь, что бесполезно бежать от Магистериума. - И ты так просто это говоришь? – яростно воскликнул деймон. – Так просто готова сдаться? Вот мы, пожалуйста, убивайте нас, так что ли? Преподнесешь им себя на блюдечке? «Я не хочу умирать!» - хотелось крикнуть женщине, но комок в горле помешал ей это сделать. Если Магистериум уже и правда близок, то последние часы ее жизни будут не самыми веселыми, но им ничего не оставалось. Марисе на мгновение показалось, что Озимандиас ушел бы, если бы смог, если бы они были отдельными существами, но он навеки привязан к ней. Это злобное существо – она сама, самые потаенные уголки ее подсознания, и от себя убежать было некуда. - Я хочу жить, - прошептала Мариса. – Но если мне придется умереть, чтобы защитить Лиру, я умру. Может быть, это единственное, что я сделаю полезного за всю свою жизнь. Золотая обезьяна с отвращением на лице отвернулась. Она и не представляла, как это будет тяжело – смотреть на то, как Лира убегает прочь. Тело ее нестерпимо болело от яда маленького существа, в глазах плясали огни от развернувшихся в долине боевых действий – кто-то все же пришел их спасти – но Мариса не видела ничего, кроме дочери, не слышала своего истошного крика вслед Лире: - Лира! Не уходи! Не уходи!.. Кажется, Лира расплакалась, но Уилл безжалостно тянул ее за собой, и девочка подчинилась, последний раз бросив свой взгляд на мать. Ее голубые глаза блеснули в темноте и исчезли, где-то раздавались крики и взрывы, но этого Мариса уже не услышала. Тело взорвалось такой болью, что в глазах потемнело, но душевная боль была в сто крат сильнее. Озимандиас что-то простонал и, кажется, потерял сознание, а Мариса лежала, обездвиженная, и из глаз ее катились слезы. Ей было уже все равно, умрет она сегодня или нет. Смерть даже казалась ей наивысшим благом, избавлением от всех страданий – физических и душевных. Поэтому, когда в пещеру ворвались солдаты, Мариса даже не осознала, что кто-то поднял ее, кто-то вынес под темное небо, озаряющееся вспышками огня. Ничего этого для нее не было, боль в последний раз окатила ее удушающей волной, и сознание ее померкло. Сколько времени прошло, Мариса не знала, но та же боль, что повергла ее в сплошной ад, вернула ее обратно к жизни. Ее словно подбросило на постели, женщина негромко застонала. Сквозь полуприкрытые веки она видела над собой силуэты, чей-то разговор пробивался сквозь шум в ушах. Где-то под боком хрипло крикнул Озимандиас, его голос понемногу возвращал Марису к действительности. -…исчезли, и отказываются возвращаться… - Мариса начала улавливать отдельные слова в тихом разговоре нескольких мужчин, одним из которых – сердце ее сделало кульбит – был Азриэл. - Что за ужасное упрямство! – взорвался Азриэл, и Мариса услышала его стремительные шаги по комнате. – Напишите им, чтобы они убедили детей в том, что здесь они будут в безопасности. Ну же, свяжитесь с ними прямо сейчас! Послышался звон бокала, чья-то тяжелая поступь. Мариса вновь застонала от приступа боли, и в этот раз она была услышана. - Мариса? Ты очнулась? – ровный голос Азриэла придал ей сил, женщина с усилием распахнула глаза. Над ней склонился мужчина в серой форме врача, за его спиной маячил Азриэл. Бледный и осунувшийся, он беглым взглядом окинул ее фигуру, глаза его на мгновение полыхнули, но выражение лица оставалось невозмутимым. Мариса подумала, что выглядит сейчас, наверное, довольно невзрачно, и чуть не рассмеялась от своих мыслей. Ее тело гложет дикая боль, Лира потеряна, она сама в плену, а все, что ее волнует – это то, как она выглядит. - Как она? – глухо спросил Азриэл у врача, не получив от женщины ответа. - Вероятно, будет испытывать боль еще несколько часов, - глубокий низкий голос пожилого врача был неуверенным, - все зависит от того, насколько глубокой была царапина, которую ей оставил галливспайн. Азриэл кивнул, и мужчина вышел, оставив их наедине. Мариса с трудом разлепила сухие губы, поморщившись от боли: - Где… - она закашлялась и не сразу смогла продолжить, - где Лира?.. Вы нашли ее? - Она сбежала с мальчиком в другой мир, - коротко ответил Азриэл. – И они отказываются возвращаться. - Что? – задохнулась Мариса. – Господи… Господи, Азриэл, нет! – она сорвалась на крик, и Азриэл вздрогнул. Он не представлял себе, какие чудные минуты ждут его впереди, пока эта красивая женщина с растрепанными волосами, столь похожая на Лиру сейчас, будет оглашать всю башню своими истошными криками.