Ибо крепка, как смерть, любовь.

Где-то взрывались снаряды один за другим, все небо над ее головой полыхало от огней, но Мариса уже ничего не чувствовала. Горькая тоска затопила ее душу, и только лишь страх не давал ей окончательно потерять сознание, страх того, что она не справилась. Не спасла Лиру. Она не могла знать, мертва ее дочь сейчас или нет, мысли путались, образы смешивались. Успел ли Озимандиас достать из устройства волосы Лиры? Мариса этого не знала, и не знал сам Озимандиас, обмякший и не сопротивляющийся более в пасти Стелмарии, бережно несущей его к мыслелету Азриэла. Лицо мужчины было непроницаемым, Мариса не знала, о чем он думал сейчас. Бесстрастный и суровый, он, казалось, не обращает внимания на то, что вокруг идет сражение, он уверенно лавировал сквозь десятки мертвых тел, лежащих на земле, руки его были плотно сомкнуты вокруг практически бесчувственного тела Марисы. Багряное небо, всполохи снарядов, мелькающие в вышине ведьмы и… ангелы? Мариса не знала, она видела лишь смутные мерцания в дымном воздухе, перламутровые переливы света, и она была уверена, что это не Призраки. - Он мертв? Бомба сработала? – хрипло выдавила она, фокусируя зрение на лице Азриэла. Он ничего не ответил ей, бережно помогая забраться в мыслелет. Женщина неловко залезла в кабину, дрожь не покидала ее тело. Аппарат бесшумно взмыл в воздух, внутри у Марисы будто что-то оборвалось от неожиданности, но она лишь издала тихий стон. Взгляду ее предстала невероятная картина: с высоты, на которой они летели, горный склон, усеянный людьми, живыми и мертвыми, казался ненастоящим, сюрреалистичным. - Лорд Рок? – голос Азриэла был словно равнодушным, отдаленным, металлическим, но у Марисы не было сил анализировать это. Она лишь еле слышно прошептала в ответ: - Погиб. В его лице что-то дрогнуло, когда он деловито нажимал кнопки на приборной панели. Как во сне Мариса равнодушно наблюдала за сгустком яркого пламени, вылетевшим из мыслелета по направлению к дирижаблю, едва удерживаемому в порывах ветра среди скал. Он вспыхнул с неожиданной силой, и огонь долетел даже до мыслелета. Мариса тихо вскрикнула, но Азриэл был спокоен и сосредоточен, и женщина быстро поняла, что взрыв не причинил им вреда. Дирижабль в считаные секунды опустился на скалистый склон пылающим шаром, начал неспешно сползать вниз, к кричащим от ужаса людям. Это Мариса видела уже смутно, слезы застилали ее глаза, и вместо огромного пожарища далеко внизу ей был виден лишь только дрожащий оранжевый круг, все более удаляющийся по мере того, как они улетали прочь. Внутри у нее было до невозможности пусто, ей казалось, что в груди образовалась какая-то дыра, сквозь которую из нее так и хлещет отчаяние. Тело болело, но то, что грызло ее изнутри, было еще сильнее, и Озимандиас тихо-тихо заскулил у нее под боком. Слышал это Азриэл или нет, Мариса не знала, вмиг отупевшая и безразличная она только и могла смотреть в одну точку. Они летели и летели вперед, на север, и Мариса прикрыла воспаленные глаза. Ноги саднило от многочисленных порезов и ушибов, она едва смогла подтянуть их к себе. На какое-то мгновение женщина почти выпала из реальности, время потеряло для нее какое-либо значение, и голос Азриэла, тихий и спокойный, прозвучал для нее подобно грому среди ясного неба: - Проснись, Мариса. Идем на посадку. Она едва разлепила глаза. В горле пересохло, ей хотелось пить. Над крепостью, к которой они снижались, занимался рассвет, но Мариса не могла с уверенностью сказать, что то не был закат. Мыслелет приземлился бесшумно и быстро, и Азриэл стремительно покинул кабину, даже не обратив внимания на женщину. Она с тихим стоном вывалилась из аппарата, едва не упав: все тело ужасно затекло. Вокруг начали сновать солдаты, или же это были ученые, или слуги, Мариса не знала, ей было все равно. Они восприняли ее появление как должное, и женщина поплелась внутрь крепости, прочь от пронзительного ветра и ночного холода. Одежда ее была изодрана, Мариса зябко повела плечами, натягивая поплотнее шаль. Шаркающими шагами она двинулась в сторону кабинета Азриэла, единственного места, которое она знала в этой крепости. - Миссис Колтер, - адъютант лорда Азриэла если и был удивлен, то вида не подал. – Вам нужен врач? - Нет, - она покачала головой, медленно опустилась на шаткий стул для посетителей у стола Азриэла. – Спасибо. - Я прикажу, чтобы вам принесли поесть? – неуверенно продолжил он. – И кофе? - Да, пожалуйста, - Мариса закрыла глаза, подождала секунду, попросила привести мистера Василида. Озимандиас все это время сидел на подоконнике, неподвижный и тихий, и серый рассвет окрашивал его шерстку в неприметный блеклый цвет. Мариса с трудом поднялась, на нетвердых ногах подошла к умывальнику. В руки ей тоненькой струйкой полилась холодная вода, слегка отрезвив женщину. Она плеснула воды себе в лицо, смыла пыльные разводы с кожи. Мутное зеленоватое зеркальце над умывальником было слишком маленьким, чтобы рассмотреть в нем себя полностью, и Мариса махнула на это рукой. Для чего красоваться теперь?.. У нее осталась последняя рубашка, и Мариса, ежась от холода, натянула ледяную серую мятую ткань, отбросив на пол грязную одежду. Ее била дрожь, и это заставляло ее проснуться, вынырнуть из океана апатии, навалившейся на нее. Мариса присела перед жаровней, потирая руки, когда в дверь постучали. Узкая походная кровать Азриэла была холодной и жесткой, но Мариса с удовольствием опустилась на нее, вдыхая от подушки запах Азриэла. В ногах валялось какое-то зеленое одеяло, Мариса укрылась и замерла, стараясь собраться с мыслями. Лира жива. Жива. Эта новость, безусловно, была самой лучшей за последние несколько часов, но, вместе с тем, обстоятельства, в которых сейчас находилась ее дочь, не могли не тревожить. Мир мертвых… Где-то за стеной раздался глухой стук, зазвучали голоса. Азриэл был среди говорящих, и Мариса, заставляя себя закрыть глаза, все же не могла не слушать. Слова раздавались будто у нее в голове, неясные и далекие, и женщина особо не вслушивалась. Раз или два Мариса даже проваливалась в забытье, усталость брала свое, но что-то мешало окончательно поддаться этому искушению. Это была безысходность, вязкая и горькая, ей казалось, что происходящему никогда не будет конца. Они все в страшной опасности, на волоске от смерти, и так будет всегда, до скончания веков. Им не спастись, им не выиграть эту битву, Азриэлу не хватит сил. Мариса почувствовала себя такой несчастной, что захотелось просто взвыть от отчаяния, но она лишь лежала и вслушивалась в мужские голоса, и только глубокий голос Азриэла еще придавал ей какие-то силы. Озимандиас едва вздрогнул, когда где-то хлопнула дверь, и Мариса поняла, что больше не в силах лежать здесь. Он молчал и слушал ее, просто молчал и смотрел. В груди что-то теплело, когда он видел перед собой ту Марису, беспомощную, отчаявшуюся, слабую. Хотелось сжать ее в объятиях до хруста костей, слиться с ней навсегда, стать одним целым, но Азриэл молчал и смотрел. Ее голос был тихим и срывающимся, мягким и неуверенным. Под глазами залегли тени, темные волосы были спутанными от сна, Азриэл еле сдержал себя, чтобы не протянуть к ней руку, не поправить выбившийся локон. Он с силой втянул воздух, и запах Марисы заполнил его легкие, сонный, теплый, беззащитный. Она спрашивала его, что с ними будет, и Азриэл не мог ей ответить. Не потому что не знал – он уже давно знал, что был обречен, это было интуитивное знание, подсознательное – а потому, что не хотел озвучивать это. Словно если он скажет об этом вслух, уже ничего нельзя будет изменить. Хотя – он почти усмехнулся – уже и так ничего нельзя изменить. Он выбрал свою судьбу давным-давно, а вот Мариса еще могла отказаться. Могла свернуть. Но она сидела и говорила, и в какой-то момент невозможно стало молчать. - …почему ты не сказал, что на самом деле хочешь защитить Пыль? Ты мог бы сказать мне правду. «Я мог, - мысленно он почти кричал, - но что бы поменялось? Я хотел видеть тебя рядом с собой, и неважно, как я солгал бы тебе, Мариса». - Я хотел, чтобы ты пошла вместе со мной. И мне показалось, что ты предпочтешь услышать ложь. Мариса бросила на него быстрый взгляд из-под темных ресниц, услышав его хриплый голос. - Да, я так и подумала, - ее тихий шепот разрезал комнату, руки женщины дрожали. В глазах Марисы отражался неясный свет от углей в жаровне, оранжевые угольки полыхали в темноте зрачков. В тот самый момент, когда Азриэл подумал, что больше не может вот так сидеть и разрываться на части от ее невозможного взгляда, Мариса измученно выдохнула: - Азриэл… В груди словно полоснуло огнем, но он сдержался. Он сможет, он выстоит, и тогда у Марисы будет выбор: жить ей или умереть вместе с ним. Через час, день, неделю или месяц, но это случится, и он не вправе втягивать ее в это за собой. Она должна жить. - Ах, Азриэл, что с нами будет? Неужели это конец всему? «Пожалуйста, - умолял он ее мысленно, - не спрашивай меня ни о чем. Не смотри на меня вот так». В горле невыносимо жгло, но он просто смотрел на то, как Мариса медленно встает со стула и берет рюкзак, что-то выискивая в нем. Но все его терзания, к счастью, прервал адъютант. Ему даже стало легче, когда он выскочил из комнаты вслед за молодым человеком, оставив миссис Колтер за спиной. В голове теперь сформировалась четкая цель, в голове пропал туман, сотканный из слов, запаха и взглядов Марисы. Впереди было только одно – обеспечить безопасность Лиры, и неважно, какой ценой.