Опер Haute Сouture

— Подъезжаем, — доложил водитель, притормаживая перед последним поворотом. В салоне смолкли праздные разговоры, будто ледяным порывом ветра стёрло ленивые улыбки и дремотную расслабленность. Руки привычно проверяли оружие, запасные обоймы, поправляли бронежилеты и перехватывали поудобнее аргументы для общения с не законопослушными обитателями рынка. «Аргумент», в народе всё ещё иногда называемый «демократизатором» был основным рабочим инструментом не только для ОМОНа или ППС. В людных местах, вроде торговых рядов, где применение огнестрельного оружия почти невозможно, именно резиновая дубинка в опытных мозолистых руках силовых подразделений ставит убедительную точку в споре. Карпов быстро, спокойным деловым тоном раздал последние напутствия. Автобус затормозил прямо возле крайних рядов. Оперативники горохом посыпались наружу. Каждый знал свой манёвр: смотреть в оба и прикрывать соседа, поэтому крутить башкой во все стороны. Их разделили на три группы, и каждая сейчас бросилась в свою сторону. Ровно перед тем, как выскочить из дверей, назначенный в первую группу Пономаренко очень выразительно глянул на Воронова, указывая глазами на Пашу. Дима, назначенный в другую группу, как обычно, понял давнего напарника без слов, только кивнул и буркнул: «Присмотрю». Карпов точно знал, о чём они, и уже ничему не удивлялся — сотрудников распределял он сам. Ткачёв давно не был первогодком, Стас не сомневался, что тот справится, и такая явная подстраховка со стороны Юры выглядела излишней заботой. Карпов проводил Пономаренко мрачным взглядом. «Опомнился, мать твою. Ты бы лучше в другое время своего Ткача в узде держал. Тот, кобелина, совсем берега попутал, а тебе — хоть бы хны». У Стаса в голове не укладывалось, как можно позволять своему «дружку» вертеть хвостом прямо перед собственным носом. Раньше он не замечал за Юрой ни особого смирения, ни желания поделиться с ближним последней рубахой. Но стоило появиться Ткачёву, и Пономаренко как подменили. А ещё непонятно, отчего сегодня в дороге Юра нервничал больше обычного, это даже занятый своими мыслями и заботами Стас успел заметить. Знать ничего конкретного Пономаренко не мог. Выходит, просто предчувствия? Стас часто вслух заявлял, что не верит ни в приметы, ни в предсказания, а про себя тихо помнил, что его бабка была колдуньей, и неважно, что под этим понимали в старину. Его собственное смутное беспокойство без видимых причин — да, спонтанная операция, без подготовки, но ведь такое и раньше бывало; неожиданно всплывшие воспоминания о неприятном случае в прошлом — но чем это может грозить сейчас? И вдруг всё сошлось в одну точку, догадка обожгла и отрезвила, как хорошая пощёчина. Карпов понял, чего он опасался: что сегодняшняя акция, будь она неладна, может снова привести к летальному исходу. Из-за чьих-то неумелых действий, или потому что кто-то не успеет прийти на помощь, может погибнуть человек. И совсем не своего агента, прячущегося где-то на рынке, Карпов сейчас имел в виду. Откровеннее Стас не стал выражаться даже мысленно, и этой честности ему было через край. Поэтому он сделал единственное, что мог — придержал уже собравшегося бежать Степнова возле автобуса. — Постой-ка, Саша. Ты на этом рынке бывал? — Ну да, мы здесь одного перца ловили, который сумочки… — Хорошо. Где администрация сидит, знаешь? — Да, там павильон… — Вот дуй туда и там стой, прямо возле дверей. — Понял, — Саша, разумеется, не врубился, отчего вдруг понадобилось менять план на ходу, но согласно кивнул и умчался выполнять, умело ввинчиваясь в толпу. На самом, деле когда оперативники погонят азиатов, устроивших на рынке нелегальный склад наркоты, юркие гости с юга побегут куда угодно, только не в сторону администрации, и там может быть относительно безопасная зона. Карпов не знал, принимал ли Степнов участие в подобных операциях раньше. В его отделе пока ни разу. Одно дело кидать новичка в работу и смотреть, как он набивает шишки и учится на своих ошибках, и совсем другое — парня без боевого опыта сунуть в разборки с вооружёнными азиатами из наркокартеля. Так что пусть пока постоит в стороне, некогда за ним присматривать. После этого Стас выбросил из головы все посторонние мысли, жестом позвал за собой капитана Громова и двинул к торговым рядам с тем же тяжёлым угрожающим выражением лица, которое заставило мигом утихнуть смех в салоне, а теперь расчищало дорогу. Колючий холодный ветер гонял между прилавками мелкий мусор и раздувал в стороны распахнутые полы его пальто. Карпов поднял воротник и, мельком глянув в зеркало возле прилавка с головными уборами, сам себе напомнил гангстера из 30-х годов. Чёрная одежда всегда добавляла ему необъяснимой чертовщины во внешность, а, может, просто усиливала ту, что имелась. Директора рынка Карпов беспокоить не стал, да и что тот мог знать? А вот управляющий, и это подполковнику было хорошо известно, разве что не ночевал в своём вагончике. К нему Стас и направился, благо, знакомы они были не первый год. Управляющий — азербайджанец Гуссейн давно обосновался в столице, а место его оказалось удачным результатом договорённости официальных хозяев рынка и теневых командиров его криминальных обитателей — воров, проституток, скупщиков краденного и, конечно, дилеров самой разной наркоты. Ни для кого не было секретом, что облава в подобном месте — самый простой способ повысить показатели раскрываемости в конце месяца, когда плохая статистика чревата неприятностями от Главка. На рынке, кроме районного отдела, периодически паслись с теми же самыми корыстными целями Госнаркоконтроль, миграционная служба в сопровождении ОМОНа, иногда забегали и более редкие специалисты. Но рынок находился на территории подполковника Карпова. Это была его делянка, и он знал о ней всё, как лесник знает свой кусок леса: что там растёт вредного и полезного, какая живность шебуршится, какие хищники охотятся, что со всего этого можно иметь, кроме геморроя, и какая опасность может грозить ему и его людям. Поэтому Стас был уверен, что Гуссейн в курсе про новых поставщиков дури. Не мог старый вор не знать о такой большой партии. Азиаты, конечно, себе на уме и зачастую переоценивают собственную хитрожопость, но устроить на рынке склад или хотя бы перевалочный пункт наркотрафика без поддержки или согласия криминальных авторитетов даже они не решились бы. Вероятнее всего, предложили долю или плату за крышу. Карпов уверенно шагнул на хлипкое дощатое крыльцо строительного вагона в конце торгового ряда, равнодушно велел Громову ждать снаружи, стукнул кулаком пару раз и потянул простую деревянную дверь, небрежно оббитую дешёвым дерматиновым утеплителем. Гуссейн не хотел занимать кабинет в домике администрации рынка, ему нравилось находиться в самой гуще этого странного, своеобразного мирка, поэтому его всегда можно было найти здесь. Вот и теперь, когда открылась дверь, Стас увидел седоватого, грузного управляющего, поднявшегося навстречу гостю. — Здорово, Гуссейн. Как жизнь рыночная, не прогорает торговля? Какие новости, проблемы? Или на воле скучно стало? — Стас, — азербайджанец протянул руку старому знакомому, но Карпову показалось, что тот как-то поморщился при виде подполковника. К чему бы это? Недоволен или боится? Выясним. — Что-то случилось? Я твоим людям заплатил вовремя. Понятно. Гуссейн решил включить дурака и сделать вид, что ничего не происходит. Да ещё и про оплату сразу ввернул, старый вор, зубы показывает. Это не шантаж, упаси боже, для такого он недостаточно стар, жить ещё не надоело, но тонкий намёк на толстые обстоятельства. Стас терпеть не мог, когда на него начинали давить, бесился внутри, если не мог показать. Ну а тут вызвериться был просто обязан. *** Подполковник отыграл свой номер как по нотам. Уж что-что, а показательный сеанс запугивания Карпов устроить умел и в одиночку, без своих оперов, обходясь исключительно подручными средствами. Завернув руку за спину старому дураку, посмевшему показать зубы не там, где нужно, и впечатав его мордой в дверной косяк, Стас несколько раз щёлкнул лезвиями секатора прямо перед носом вора. — Гуссейн, не тяни кота за подробности, или у тебя много пальцев лишних? Кто прибыл на твой рынок? Говори сам, пока моё терпение не кончилось. — Станислав Михайлович, — старик бормотал быстро, чтобы не перейти на вой, руку ему Стас закрутил высоко, да и лезвия уже царапали по коже, — правду говорю, не знаю, о чём ты, не было никого. Всё как обычно, да хоть сам по рядам пройдись. Не было никого! — под конец уже сорвался голосом. — Не было, говоришь? — Карпов резко отпустил его, так что вор от неожиданности осел на пол и тут же схватился за сильно вывернутую руку, потирая ноющее плечо. — А по рядам мои люди уже пошли, все на местах. Парни, приём. Стас переключил рацию на приём, и с разных концов рынка послышались в динамике голоса: — Восточная сторона, тут несколько мигрантов без регистрации, товар без документов, да ещё палатка с шаурмой такая… там только за один вид можно закрывать. — Северный вход, карманника взяли с поличным, товара без документов много, есть подозрение на скупку краденного, одно кожаное пальто стопудово проходило по краже. — Южный ряд. Стас, тут какой-то урюк спайсы толкает! Мы ему чисто для профилактики прописали… Карпов переключил тангенту, без малейшего сочувствия взирая на неловко встающего Гуссейна. Тот морщился, кряхтел, но рта не раскрывал, опасаясь продолжения. И Стасова физиономия над ним с полной сарказма полуулыбкой не располагала к неосторожным словам и, тем более, действиям. Гуссейн уже и позабыл времена своей молодости, когда вступал в столь тесное соприкосновение с милицией. Вор не любил боли, поэтому давно научился не злить начальников и договариваться. С тех пор милиция стала полицией, да и сам Гуссейн вырос в чинах. Вспоминать молодость таким вот образом не хотелось. А Карпов, насмешливо кривя губы, произнёс: — Хорошо слышно было? Всё понял? Я прямо сейчас могу твой рынок закрыть и половину людей задержать вместе с товаром. А завтра уже полноценная проверка придёт, санитарный врач по одной шаурме полугодовой план закроет, слышал же? Или начнём вспоминать? — Станислав Михайлович, — вор ещё пытался хоть что-то отстоять, — это беспредел, сам знаешь. — Гуссейн, ты вот сейчас очень опасно сказал. Просто уже вижу телесные повреждения различной степени тяжести. Ты понимаешь, что на тебя случайно нападут трое неизвестных грабителей и отмудохают до потери пульса? Мне некогда ждать, пока ты созреешь и родишь тут, так что колись сейчас — целее будешь. Или мне ещё пару оперов позвать? — Карпов нависал над ним и почти рычал в лицо, а потом на полном серьёзе шагнул к дверям. Гуссейн замотал головой. Стас понял, что клиент практически готов, ухватил пальцами за расстёгнутый воротник рубашки, сжал в горсть, почти придушив полную, дряблую шею, так что вор захрипел, и, наклонившись к нему ближе, спросил, загоняя последние гвозди в крышку гроба: — Где азиаты, которые недавно прибыли, и где их груз? Гуссейн, я сейчас прикрою твой рынок ко всем чертям, а хозяевам подробно объясню, за что именно. Не так много тебе вьетнамцы заплатили, чтобы на всю старость хватило. Ты же не думаешь, что за такую подставу тебе дадут здесь дальше сидеть? Даже не мечтай. Карпов отпустил воротник и вздёрнул вора за шкирку, когда тот снова стал заваливаться. Гуссейн, видно, хорошо представил, что ему скажут и сделают хозяева, потому что прикрыл глаза, опустил голову и глухо произнёс: — Стас, прости, они обещали быстро уехать, им только пару дней… — Гуссейн, ты в своём уме? — Карпов добавил металла в голос. — Да ты, кажется, не понял… — Понял, понял, — тот выставил перед собой ладонь, — они в здании администрации рынка сидят. Пятеро их, и товар с ними. Директор за границу куда-то укатил отдыхать, только через неделю будет. Ну, я тут один, вот они и попросили… Стас, может, пусть они уедут, да и аллах с ними, а? Ну зачем тебе лишние неприятности? — Да, точно, я по своему району пущу гулять пятерых азиатов с оптовым грузом героина. Я всегда так делаю, — привычно съязвил Карпов, держа на лице обычное выражение, пока пальцы трогали тангенту, переводя рацию на передачу. — Мужики, двигаться аккуратно к администрации, по сторонам смотреть, — тангента выключила микрофон: — Гуссейн, твои гости с оружием? — тот подтверждающе кивнул. Карпов постарался не замечать, как его прошиб холодный пот, не поменялся в лице, просто снова включил передачу: — Внимание всем! Пятеро вьетнамцев, вооружены, груз опасный, охраняют всерьёз. Они в здании администрации рынка, там сзади второй выход. Скорее всего, попрут оттуда. Предельная осторожность! Дима, придержи Ткача, если он опять полезет на рожон, разрешаю врезать лично от меня. Конец связи. Стас переключился на приём, поправил клипсу с рацией на лацкане пальто и быстро вышел, даже не оглянувшись на Гуссейна. Он вообще мгновенно забыл о нём, сейчас его волновало совсем другое. Подполковник стремительным шагом летел к кирпичному зданию, которое занимала официальная администрация рынка. Где-то возле входа должен был ошиваться Саша. Стас сам направил его туда, полагая этот участок наиболее безопасным. Сам сунул парня в пасть тигра. А у Степнова даже рации не было, их только старшим групп хватило, больше на склад не завезли.