Опер Haute Сouture

Отглаженный, с иголочки китель, безупречная юбка (длина — ровно до середины колена, ни миллиметром выше), изящные ботильоны на каблуках. Товарищ подполковник. «Нет, — поправил себя Карпов. — Не товарищ… Госпожа». Новая форма Стаса раздражала. Старую тоже сложно было назвать шедевром портновского искусства, но новая… Высоколобые начальники из министерства в очередной раз ебанулись на отлично, доверив разработку самородкам с «Мосфильма». Те и накреативили. Попав в Управление впервые после тотального «апгрейда», Стас испытал смешанные чувства… Генерал Захаров в образе группенфюрера СС, курносые рязанские морды коллег на фоне чернильных мундиров. В общем, понял Карпов, за покой Родины теперь можно не волноваться. С такими-то защитниками. Истинные арийцы, мать их. Собственную форму Стас повесил поглубже в шкаф, дав себе слово надевать лишь в крайних случаях — отражение в зеркале требовало основательной прокачки хладнокровия. А вот Ирке форма шла. Да оно и понятно: красоту, её ведь ничем… Ни строгий официальный китель, ни джинсы со свитерами, ни бесформенные домашние шмотки — ничто не могло скрыть эту гордую осанку, эту хрупкую и манящую, бьющую наповал женственность. Неизменная, неподвластная обстоятельствам прямая спина и величавый, поистине царственный поворот головы. А ведь он её видел всякую: задумчивую, довольную, опустошённую, пьяную… Да и она его… …Молодая следачка с ореховыми глазами. Тонкая, звонкая. Рыжая. — Здравствуйте, девушка. Как первая рабочая неделя? — Здравствуйте, Станислав Михайлович… — Стас. — Что? — Стас. Просто Стас. Улыбка. Скользящая, неуловимая. Нежные веснушки на носу. — Хорошо. Тогда просто Ира. — Может, помощь нужна? Дела какие или личные просьбы. Если что надо, обращайся. — Ладно, конечно. Но ты тоже, если что… Умная, целеустремлённая, ироничная. Почти идеал. — О, Стас, ты ещё здесь? — Ага. Ты чего домой не идёшь? — На сутках сегодня. Дежурю. А ты? — Бумаги. Днём некогда. — Ладно, не буду мешать. — Ир, постой… Чаю хочешь? … — А что, Ирина Сергеевна, может, ну его, этот чай? У меня коньяк есть. — Да ну, Стас! Я ж на работе. Без повода… — А мы по маленькой. И как это без повода? Мы же ваше назначение ещё не обмыли, товарищ начальник следствия. — Да я со своими уже… — Так то со своими. А со мной? По чуть-чуть, м? — Ну если только по чуть-чуть… … — На брудершафт? — Ого, а ты, смотрю, полумер не признаёшь. — Испугалась? — Кого? Тебя? — Ага. Обещаю не приставать. Чисты мои помыслы и бескорыстны. — Ой, что-то с трудом верится… — Ну и правильно… Сколько поцелуев было в его жизни? Десятки? Сотни? А запомнился этот… Единственный. — Ира… — Стас… Упрямая, скрытная, хитрая. Как ловко обошла на повороте. — Ну, поздравляю. — Ну, спасибо. — И давно ты об этом знала? — О чём? — О том, что шеф на повышение, а тебя на его место. Улыбка. Вероломная, победная. — Представляешь, только сегодня узнала. Сама удивилась. — Да ты что! — Ага. Представляешь? — А по-моему, ты мне врёшь. Всё это похоже на заговор какой-то. — Да ты что, Стас! А вообще-то, что-то я не припомню, что тебе здесь кто-то что-то должен. Какой заговор? Ну да, меня назначили. А ты что, тоже хотел? Мне очень жаль. Стерва рыжая. Не срослось. Жалел ли он? Иногда жалел, но как-то мимолётно, без горечи. Ведь тогда уже всё про себя понимал: и про свои «широкие» взгляды на секс, и про предпочтения, и про характер. Посетовать на отсутствие женского внимания Стас не мог, но все его «романы» заканчивались, увы, одинаково. Его пассии — умные, волевые и самодостаточные (слабые и инертные Стаса не интересовали) — очень быстро осознавали, что не смотря на все их неоспоримые достоинства, Стас всегда будет лидером в отношениях и никогда не позволит им действовать и принимать важные решения самостоятельно. Тогда-то они и бросали его, до глубины души оскорблённые «чёртовым шовинистом, не способным признать женщину равноправным партнёром». После их ухода Стас не горевал ни дня. Он понимал, что их обидело. Только жалеть не получалось, а меняться он и не пробовал. Женщины не ошибались. Он был грёбаным контрол-фриком и любил власть, но ни одна из его партнёрш не догадывалась, что в его желании контролировать не было стремления унизить, а только стремление заботиться и защищать. Ни одна из них так и не смогла принять те отношения, которые предлагал Стас. И он понимал, почему так: в этом мире действительно сильной женщине приходится слишком долго и упорно доказывать свою состоятельность и своё право быть равной. Ей слишком дорого это обходится, чтобы просто взять и отдать свою силу тому, кто даже не просит — берёт по праву более сильного. В нынешнем мире на такое способен только другой мужчина. Потому Стаса в своё время так потянуло к Егору: он чувствовал в нём ту силу, в которой нуждался — но только для того, чтобы подавить её собственной силой, а не подчиниться самому. Возможность обладать себе подобным, главенствовать над равным... Стас давно предпочитал мужчин, хотя после разрыва с Егором уже не надеялся встретить того, кто будет готов легко, без раздумий, без колебаний и упрёков отдать ему себя без остатка. А женщины… Они как экзотические цветы в оранжерее. Любуйся, восхищайся, можешь даже поухаживать — полить, подкормить, но не надо срезать, тащить домой и ставить в вазу. Засохнут, сразу засохнут. Проверено. *** — Карпов, скажи честно: ты моей смерти хочешь? Не терпится занять начальственное кресло? — И тебе, здравствуй. Может, сперва присядешь и что-нибудь закажешь? На сытый желудок сподручнее. — Что сподручнее? — Предавать меня анафеме, подвергать остракизму, жечь глаголом. Рыба на гриле тут дивно хороша. Рекомендую. — Господи, как ты меня достал, — подполковник Зимина присела за стол, закрыла глаза и помассировала кончиками пальцев висок. — Как же вы все меня достали! Стас поднял руку, и, повинуясь его жесту, у столика тотчас возник официант в белой рубашке и галстуке-бабочке. — Что желаете? Ирина словно очнулась: открыла глаза, покрутила головой, осматривая интерьер, и упёрлась взглядом в тарелку Карпова. — Что это? — указала она подбородком на кусок мяса в тарелке. Официант проследил за взглядом и переступил с ноги на ногу. — Э… Ростбиф средней прожарки. Называется… — Да мне по… всё равно, как оно называется! Это с кровью? — Да. — Несите. — Сей момент. Официант черкнул в блокноте и исчез, а Ирина откинулась на стуле и с вызовом посмотрела на Карпова. — Ого, — с интересом приподнял бровь Стас. — Кто-то, похоже, жаждет крови? — Ты даже не представляешь, как! — ладонь безжалостно скомкала накрахмаленную салфетку. — Порой до глубины души жалею, что век гуманизма на дворе. Уж я б тебе устроила аутодафе. Сожгла бы нафиг за твои художества! Или сообразно закону военного времени — без разбирательств к стенке. — Ну-у, Зиминуха, — хмыкнул Стас, — ты уж определись: сжечь или к стенке? А то, знаешь, жечь у стенки неудобно. — Веселишься? — гневно сверкнула глазами Зимина. Салфетка в её руке окончательно превратилась в тряпку. — Ну ещё бы! Это ж не тебе последствия разгребать! Ты что в отделе устроил? Что это за массовые репрессии, я тебя спрашиваю?! Приезжаю на работу, а там тишина, как на кладбище. Коридоры пустые, все по кабинетам прячутся, как мыши. Никого не найдёшь, никого не дозовёшься! — Так это же хорошо… — осторожно заметил Стас. Подполковник Зимина отбросила салфетку и теперь воинственно размахивала вилкой, — …что тишина. Ты со столовым прибором-то аккуратней. Уколешься. — Хорошо?! — зашипела Ирина и стала похожа на разъярённую кошку. — Дежурный заикается через слово, начальник снабжения капли пьёт! Даже твои отморозки с лица сбледнули! Это, по-твоему, хорошо?! Фролова из кадров мне рапорт принесла! — На увольнение? — удивился Стас. Он, конечно, перестарался, но не настолько же… — На перевод, — тряхнула кудрями Ирина. — Думаешь, это лучше? Стас, она меньше месяца у нас работает! А что, если и другие её примеру последуют? — Мои не последуют, — уверенно заявил Карпов. — Твои-то нет, а остальные? Что будет, если наверху узнают, что от нас люди переводятся пачками? Ты представляешь, какой это вызовет резонанс? — Да пусть резонируют, мне не жалко, — пожал плечами Стас, но, заметив, как изменилось лицо начальницы, тут же примирительно поднял руки: — Ладно-ладно, сдаюсь. Ир, давай не будем бои устраивать. Перегнул, признаю. Каюсь. А с этой… как её? Фроловой? Я сам поговорю. Обещаю. — Поговоришь? — издевательски сощурилась Зимина. — А с чего ты взял, что она захочет с тобой разговаривать? После общения с тобой у невропатолога лечиться надо. Карпов скрипнул зубами и напомнил себе, что смирение — высшая добродетель. — Хорошо. Не буду разговаривать. Покаянное письмо отошлю. Почтой. — Голубиной? — Отстаёшь от жизни, Зимина. Какие голуби? Интернет давно изобрели, может, слышала? Ирина, наконец, отложила вилку, сцепила пальцы в замок и посмотрела на зама взглядом директора школы для детей с задержкой в развитии. — Окей, гугл. Что тебе нужно? Ведь ты не просто так меня сюда позвал? — Не просто, — ответил Стас. Разговор перешёл в деловое русло, и желание стебаться резко сошло на нет. — Предупредить хочу. Через пару-тройку дней к тебе придёт Антошин. С рапортом. — С каким ещё рапортом? — насторожилась Ирина. — На увольнение. Тонкие брови удивлённо взлетели вверх. — Денис? Он-то с какого уволиться вдруг решил? — А он ещё не решил, — заявил Карпов, внимательно глядя на Зимину. Если сейчас она сделает стойку… — Пока. Но решит. Обязательно решит. — Вот оно, значит, как… — словно разговаривая сама с собой, задумчиво протянула Ирина. — Так весь этот шабаш из-за него? Стало быть, и у тебя терпение лопнуло… Ну, Антошин… Талант. Официант принёс заказ, и Ирина ненадолго отвлеклась: с интересом изучила содержимое тарелки, не спеша разрезала мясо и только тогда подняла взгляд на Карпова. — Стас, я даже не буду спрашивать, что он опять натворил, но… Ты уверен? В смысле… Ты же всегда за него заступался: «сообразительный парень, ценный сотрудник». — Уверен, Ира, — ответил Стас. — И давай начистоту: мы оба давно понимаем, что от Антошина гораздо больше проблем, чем пользы. Или у тебя другое мнение? — Ой, можно подумать, тебя моё мнение интересует, — сварливо, но уже совершенно беззлобно отозвалась Зимина. — Всё равно ведь поступишь по-своему. Денис, конечно… — Ирина вздохнула и махнула рукой. — Он, в конце концов, твой подчинённый. Вот ты и разбирайся. А я есть хочу. И пить. Ты пить что-нибудь заказывал? Она, безусловно, актриса. Но так не сыграешь. Ни при чём. Ирка ни при чём, понял Стас. Не крышует, не прикрывает, не выгораживает. Не знает. Хоть одна хорошая новость за этот дерьмовый день. — Желаете что-нибудь тематическое? — улыбнулся Стас и жестом призвал официанта. — Принесите даме «Кровавую Мэри».* Покровавее... ------------------------------------ «Кровавая Мэри»* — коктейль на основе томатного сока, чаще всего алкогольный, но бывает и безалкогольным.