Опер Haute Сouture

Сергей разбирал бумаги и ненужные бросал прямо на пол, корзина для мусора уже была полной. По правую руку от него, на краю стола стояла картонная коробка с личными вещами, а по левую — высилась стопка подготовленных к передаче дел. Поначалу стопок было три; Сергей просматривал каждое дело и прикидывал: это — Черенкову, это — пожалуй, Коле, а вот этот висяк — Агапычу, но довольно скоро, поддавшись порыву, сгрёб папки в одну небрежную кучу. Какого чёрта? Пусть сами решают — кому что. Он им больше не нянька. Закончив с бумагами, Сергей вытряхнул из пачки сигарету и, проигнорировав налепленный на стену стикер с надписью «Не курить!», щёлкнул зажигалкой. Затянулся, откинулся в кресле и выдохнул дым в потолок. Ну вот, похоже, и всё. Осталось сдать обходной лист с удостоверением в кадры — и прости-прощай «Пятницкий». Счастливо оставаться. Майор юстиции Глухарёв готовился к переводу в другой отдел. Глупо получилось, кому рассказать... да нет, зачем, все и так уже в курсе, как лоханулся и.о. начальника следствия. Бывший. Теперь уже бывший. … Перепуганная соплюха с огромными голубыми глазами. — О. Сама пришла, значит. — Мне Володя сказал, если с повинной приду, то, может, и не посадят. А так, чего бегать-то? Меня всё равно уже сдали. — У-у... А Володя у нас кто? — Парень один знакомый. Сидел. — Экспе-е-ерт... Значит, говоришь, хочешь признаться, что навела воров на квартиру, где работала... кем? — Домработницей. Я им ключи дала, а самой меня там не было. Простите, это я по глупости. Что мне теперь будет? Голос дрожит от непролитых слёз. Жалко дуру, надо же было так вляпаться. — Ну по первому разу, скорее всего, отделаешься условным, хотя сама понимаешь — соучастие в краже... Только я не помню, чтобы у нас было это дело, — Сергей открыл сейф, достал папки. — По какому адресу, говоришь, произошло? — Химкинский бульвар шестнадцать, корпус два. — Есть у меня тут парочка свежих краж... Но нет такого адреса! — Но как же? Задержали же ребят. Их здесь допрашивали. — Погоди... — Сергей побарабанил пальцами по столу. — Может, кто-то из моих вёл, а мне не сказал?.. Так, — он закинул папки в сейф и поднялся. — Посиди-ка здесь. Я сейчас. Пока ходил, разбирался, выяснял... Ни в следствии, ни в дознании дело по краже на Химкинском не возбуждали и никаких таких «задержанных» в глаза не видели. Выходит, соврала девчонка? Но зачем? Предчувствуя недоброе, Сергей рванул к себе. Пустой кабинет, распахнутая настежь дверца сейфа, вываленные на пол папки. На столе — всего одна, а в ней... клочки вырванных с мясом бумаг. Эта сучка точно знала, за чем шла. Сергей помнил это дело, не потому, что оно было каким-то особенным — принятый с двумя граммами героина и отпущенный под подписку наркоша, что может быть банальнее? — просто ещё вчера он получил последнюю справку от экспертов, составил обвинительное заключение и не сегодня-завтра собирался передать дело в суд. Не успел. Слух разлетелся по отделу со скоростью лесного пожара, и пёс бы с ним, такое всё равно не скроешь, но реакция... Кривые ухмылочки, шепотки за спиной... Сергей недоумевал и злился — за что? Что он им сделал? Сочувствие своих не примиряло с ситуацией. За ахами, охами и сокрушённым «как же так?» Сергей видел написанное на лицах облегчение — хорошо, мол, что это случилось не со мной. Особенно бесил Коля со своим неуместным энтузиазмом. — Но ведь это всё можно легко восстановить! Я помогу. — Да неужели, Коленька? А с протоколом изъятия как? Тоже поможешь? Подкинешь нарику герыч? Сделаешь подставочку? — Серёга, ну ты же знаешь, я не по этим делам, — сразу скиснув, отморозился Коля. — Это тебе к Карпову надо. Вот именно, блядь, вот именно! Никто ради тебя, Глухарёв, свою шею под удар не подставит, а провернуть подобное без последствий способен только один человек — Карпов. Он один может. Если, конечно, захочет. Сергей колебался, но выбора не было, впереди маячило увольнение без возможности восстановиться. Выслуга, льготы, досрочный выход на пенсию, в конце концов, — всё накроется медным тазом. Да и что он будет делать на «гражданке»? Займётся бизнесом, в котором ни черта не смыслит? Или подастся в адвокатуру, начнёт в свои почти сорок строить карьеру с нуля, защищая мразей, с которыми всегда стоял по разные стороны закона? Очуметь переспективочка. Но... либо так, либо — на поклон к Карпову. Карпов согласится. Ему, с его схемами, меньше всего нужно чужое внимание, а за утрату дела не только следствие — весь отдел поставят с ног на голову. Чем тратить время и нервы, отбиваясь от своры проверяющих, гораздо проще решить вопрос кулуарно, не вынося, как говорится, сор из избы. Так что впишется Стасик, никуда не денется, но перед этим, конечно, отыграется за прошлые обиды. И дойку комплекса, и Степнова своего, и последнюю стычку в допросной — всё припомнит. Знает же, что Глухарёв всё проглотит не пикнув, потому как не в том он положении, чтобы пальцы гнуть. Сука. Надо идти, просить. «Не хочу! Не могу!» — орало самолюбие. «Придётся, — отрезало трезвомыслие. — Карпов — твой единственный шанс». «Да ерунда, — уговаривал себя Сергей. — Всего-то пять минут потерпеть — и шашка в дамках: унижение забудется, «доброжелатели» заткнутся, нарик сядет, а его подружке украденными бумажками останется только подтереться. Пусть не думает, Мата Хари сопливая, что сумела судьбу наебать. И не таких ловкачек обламывали». ... — Стас! — окликнул он Карпова во дворе. — Есть минута? Поговорить надо. Карпов, который направлялся к своей машине, притормозил и обернулся. Сергей шёл к нему не торопясь, намеренно замедляя шаг, чтобы не выдать нетерпения и беспокойства, да чего уж там — страха. А вдруг не выгорит? Вдруг всё-таки откажет? Кто его, упыря, знает? Вдруг зуб, заточенный на Глухарёва, настолько огромен и болюч, что похерит Стасик целесообразность, забьёт на так любимую им корпоративную солидарность, да и пошлёт Серёжу от всей своей упыриной души. Что ему, в принципе, мешает? Он — на коне, а побеждённым — горе. — Здаров. Сергей хотел подать руку, но вовремя сообразил, что выйдет перебор, и спрятал руки в карманы. Карпов, впрочем, ручкаться тоже не спешил, зеркалил Глухарёва (или это Глухарёв его зеркалил?), засунув руки в карманы. Только кивнул в ответ. — Слышал, что сегодня произошло? Ну всё. Сейчас начнётся. Карпов кивнул ещё раз. Молча. Что за... А где глумливая ухмылка? Где радость на лице? Что происходит? — Ну... я... э... — Сергей запинался и ненавидел себя за это. Чёрт возьми, Глухарёв, это всего лишь Карпов! — В общем, я хочу вернуть всё, как было. Восстановлю справки, протоколы допросов, очные ставки, но есть пробле... — Протокол изъятия? — перебил его Карпов. Понимает, сволочь, всё понимает. Вот он, Стасик — без лишних слов сразу к сути. Сергей посмотрел ему в глаза и внезапно понял — Карпов сделает. Не будет злорадствовать, вспоминать былое, требовать что-то взамен. Просто сделает и всё. Организует подставу, придёт к Глухарёву в кабинет, положит перед ним протокол и выйдет. Молча. Сергей... Тошно ему стало — не то слово. — Нет. Ничего не надо. Я сам. Извини, что потревожил. Сергей развернулся и почти бегом кинулся назад, в отдел. Карпов проводил его взглядом, пожал плечами и пошёл к машине. ... — Ты к Стасу обращался? — Нет. И не собираюсь. — Почему? — Не хочу. — Прекрасный ответ. Аргументированный. Может, всё-таки снизойдёшь и скажешь, в чём причина? Это из-за Антошина или... — Не важно. — Нет, это как раз важно. Обиду за друга можно понять. Я вообще многое понимаю и думаю, что дело не в Денисе. Что вы опять со Стасом не поделили? Он... — Я сказал — не важно! И с каких это пор, кстати, ты называешь его по имени? Спелись? — Глухарёв! — Вот-вот. Я — Глухарёв, а он, значит, — Ста-а-ас. Интере-е-есно... ... Детский сад. Так и сказала: «Это всё, что тебя волнует? Детский сад». «А сама-то, — кипел Сергей. — Ладно бы судьбой моей озаботилась, так нет же. За положение своё переживает, за показатели, которые я ей порчу. Тю-тю показатели-то — серьёзный проёб, пятно на отдел. Начальницу обязательно вздрючат, а она у нас к нагоняям не привыкла. Чтобы ей, перфекционистке, отличнице боевой и политической, да просто — королеве, и вдруг на вид поставили? Позор и ужас». Кипел Сергей уже после, сидя в своём кабинете и раздумывая, что делать дальше. Да и не особо-то кипел — так, побулькивал, бурча под нос: «Понимает она. Многое. Хорошо Вам, Ваше Величество. Я вот, например, дупля не отбиваю, что творится в Вашем королевстве». *** Про увольнение Антошина он узнал ещё в Питере. Позвонил Агапов, интересовался возвращением («Когда, Серёга, ну когда уже?»), делился новостями, как всегда малозначительными и пустыми, а напоследок огорошил: — А Дэн уволился! — Как?! Почему? — встрепенулся Сергей. — А я не знаю! — радостно воскликнул Агапов и тут же обиженно добавил: — Даже не проставился. Свалил по-английски — раз, и нет его! День — нет, два — нет, а потом узнаём — уволился, представляешь? О! Совсем забыл рассказать! Мы тут с Лёхой придумали... Что там придумали два жизнерадостных придурка, Сергей уже не слушал. Быстро свернул разговор, отключился и полез в шкафчик за заначенной пачкой сигарет. Нельзя сказать, что известие его ошеломило, стало полной неожиданностью, громом среди ясного неба и чем там ещё. Какой, к чёрту, гром, если всё к этому шло, и вопрос был только в том, как скоро наступит развязка. Ведь сколько верёвочке не виться... Денису не раз намекали, Зимина, та вообще впрямую заявляла, что Антошин доиграется, и Глухарёву плешь проедала: «Ну поговори ты с ним. Неужели он не понимает?» Поговори, ага. Как будто Сергей не пробовал. Да он язык до гланд стёр, и каков результат? Разгильдяйство у Антошина в крови, он всегда был неуправляемым: что в школе, что в бытность гаишником, и в «Пятницком» своим привычкам не изменил — пепелил так, что даже многоопытный невозмутимый Карпов терял дар речи. Сергей, между прочим, изначально был против и Ирку предупредил: «Не спросила меня — теперь наплачешься», — естественно оказался прав, но что толку? Ирка отмахнулась тогда и сейчас опять поступила по-своему: уволила, не поинтересовавшись его, Глухарёва, мнением. Даже в известность не поставила. Очень хотелось позвонить. Позвонить и спросить: «Я для тебя пустое место?» Сергей потянулся к телефону, нажал на вызов и... передумал — сбросил. Может, оно и к лучшему? Денис, конечно, друг, но давайте-ка начистоту: их дружба давно превратилась в улицу с односторонним движением. «Серёга спаси!», «Серёга, выручай!» — а что взамен? Когда Антошин ему помогал? Когда Сергей подсел на таблетки? Ну да, было. Заманил в чужую квартиру, отобрал таблетки и телефон и запер на неделю. Не бог весть какая услуга. А больше и вспомнить-то нечего. Пусть всё идёт, как идёт, решил Сергей. Денис, в конце концов, большой мальчик, пусть учится решать свои проблемы самостоятельно. Сергей не обязан срываться по первому свистку. Тем более что и свистка-то не было. Вот это как раз и напрягало. Насколько Сергей знал Антошина, отсутствие звонка могло иметь ровно два объяснения: либо Денис захотел уволиться сам (верится с трудом, но чего не бывает, а вдруг?), либо — что вероятнее — винит в своих бедах Глухарёва, включил обиженку и бухает, предварительно отрубив, а то и вовсе — расколошматив телефон о стену. В том, что не зря поставил на второе, Сергей убедился через минуту. Телефон Дениса молчал, абонент не абонент. Тоже, наверное, к лучшему. Вряд ли от бухого в хлам обозлённого Антошина он услышит что-то вразумительное, а вот нарваться может запросто. Оно ему надо? Ну и потом, он ведь попытался? Попытался. Значит, его совесть чиста, а антошинские обидки... Ладно, разберёмся. *** К Денису он поехал не сразу. Оправдывался навалившимися делами, их за почти месяц отсутствия, действительно, накопилось изрядно, что служебных, что бытовых; обещал себе: вот разгребусь немного и тогда... а сам тянул и тянул — никак не мог решиться. Не мог, потому что ненавидел скандалы, а ждал его именно скандал, с истошными воплями, упрёками и прочими присущими скандалу атрибутами. Хорошо, если до драки не дойдёт. Он знал. Тогда уже, в Питере после звонка Агапова интуиция следока со стажем безошибочно подсказала, что ему предъявят. Знал, из-за чего уволили Дениса, за чьи грехи он расплатился и кому теперь выставит счёт. «Это ты, — вещала совесть, та самая, якобы чистая. — Не строй из себя целочку, Глухарь. Ты втравил Антошина в блудняк. Лёгких бабок захотел, думал прокатит? Вот тебе — прокатило. Дружок твой в полной жопе, и это ещё если ласково. Живи теперь с этим». Совесть в облике Карпова, с голосом Карпова, словечками Карпова — это уже край. Невыносимо. «Какого хера ты?» — негодовал Сергей, хотя прекрасно понимал какого. Вышвырнуть Дениса из отдела мог только Карпов, Зимина его решение всего лишь закрепила юридически. Отчего вдруг такая покладистая — тоже интересный вопрос, но то такое. Главное, что инициатива исходила от Стасика, а его мотивы... да чего гадать, если ответ на поверхности. Пронюхал всё-таки, сука. Узнал. И расправа тут же подоспела. Ну хорошо же. Ладно, мразь. Это тебе ещё аукнется.