Два шага, чтобы тебя возненавидеть

Просыпаюсь я раньше Китнисс. Стараясь не шуметь, хочу как только можно тише проскользнуть к себе. Но не тут то было! Стоит открыть дверцу купе, как носом к носу сталкиваюсь с Эффи. Лекций мне не избежать. — Где ваши манеры, молодой человек? — верещит Эффи. — Эффи, — шикаю я на неё. Уже поздно — Китнисс проснулась и с интересом рассматривает источник шума. — Как вам не стыдно, молодые люди? Чтобы я больше не видела вас в неподобающем виде. Эффи оставляет нас одних. Китнисс как ни в чем не бывало заправляет кровать, достает вещи из ящика. Продолжаю стоять на том же месте, пока она не поворачивается ко мне. — Что она имеет в виду под «неподобающим видом»? Улыбка предательски появляется на моем лице. — Она подумала, что мы не просто спим. — То есть… — в глазах мельтешит недопонимание. Щёки девушки стремительно приобретают красный оттенок, в чём я сомневаюсь, так это в том, что это от температуры в комнате. До неё дошёл скрытый смысл слов. – Ох. Китнисс не знает куда девать глаза, то и дело бегают из стороны в сторону, лишь бы не глядеть на меня. Уже подумываю уйти, как она окликает меня по имени. Оборачиваюсь и натыкаюсь на бурю в серых глазах. Минуту назад она была поглощена смущением, теперь возмущена. — Ты уходил. Зачем? — Мне нужно было принять душ, — быстро нахожу вескую причину. — Душевая комната и у меня имеется, — гнёт свое девушка. — А ты бы согласилась принимать душ со мной? — беру её на "слабо", и девушка отступает, уступив место смущению. От прежней озлобленности не осталось и следа. Лишь на мгновение. Убегаю ещё прежде, чем в дверь летит подушка. Вовремя я унес ноги, раз подушка предназначалась мне. Наскоро приведя себя в порядок, присоединяюсь к всеобщей трапезе в столовой. Все то и дело оживлено переговариваются, по услышанному узнаю новые новости из Капитолия. Мол, президент отлучился по вынужденным мерам, поэтому и завершение Тура перенесено на неделю позже положенного. Все увлечены поданным на стол, только мне одному кусок в горло не лезет. Китнисс это замечает — странность в моем поведении — под столом накрывает мою ладонь своей холодной ладошкой, чуть сжимает, а я не вырываю, как было до выяснения отношений. Она сумела расставить все точки «до» и «после». Именно сейчас я понял, как глупо вел себя, словно мальчишка, не поделивший игрушку. В окне проплывают знакомые леса. Одновременно с Китнисс встаем с мест и припадаем к окну, выходящему на лесные просторы. Облака затягиваю голубое небо, создавая унылую атмосферу. Нам ещё в школе рассказывали, что Дистрикт 12 находится на периферии Панема, в горах, что очень удобно для угледобычи, но в этом мы никак не могли убедиться. Теперь я собственными глазами удостоверился в правдивости факта. Вот мы миновали скалистую вершину и самую высокую гору, куда проложены рельсы в туннель, в шахты. Следующий вагон увозит шахтеров глубоко под землю… В голову подкрадывается трусливая мысль о побеге. К сожалению, я не хорошо знаком с лесом, а вот Эвердин… Она могла бы увести желающих уйти далеко в лесную чащу, спасти жителей от смерти на улицах и гнева верховной власти. Звучит подстрекательством, но из меня не вяжется образ ни мятежника, ни радикала, тем более. Слежу за печальным взглядом Китнисс, перенимаю её тоску по лесам, именно там она по-настоящему счастлива. Картина природы сменяется каменной укладкой, когда мы въезжаем в тёмный туннель. Девушка начинает заметно дрожать, как осиновый лист. Беру её за руку, и она понемногу успокаивается. Поезд сбавляет скорость и вовсе притормаживает на станции. Она запустелая, лишь завывание ветра разбавляет тишину. Вдали виднеются две тесно прижавшиеся друг к другу фигуры, и одна стоит в сторонке. Когда выходим под порывом сильного ветра сразу различаю, кто это мог быть. На площади Китнисс встречает её семья, мои и не соизволили удостоить меня своим присутствием. Какого чёрта здесь понадобилось Хоторну? Отпустив мою ладонь, Китнисс подлетает к мнимому кузену и порывисто обнимает его. Меня она и то так не обнимала, а тут прям стискивает в объятия давнего «друга». Я готов взорваться от переполняющей внутри ревности. Ну вот зачем она дает надежду, а потом забирает её обратно? Одно удовольствие мучить меня? Ненужный. Брошенный. Лишний. Слово за словом всплывают со дна лжи на поверхность суровой реальности. Меня распирает от злости. Иду вперед, ничем не показывая свою разрывающую изнутри боль, мимо парочки. Одно безразличие, от меня веет холодом не хуже, чем от Китнисс. Что-то цепкое хватается мне за запястье, не имея возможности выбраться, останавливаюсь. Надо же, она вспомнила о моём существовании! Какое поощрение с её стороны! — Пит! Мы с тобой уже обсуждали эту тему, — укор в серых глазах, серьёзный тон. — Мне надо навестить родных. Как ты могла заметить — их тут нет. И я помню прошлый разговор, даже в мыслях не было ревновать тебя к «кузену». А сейчас извини, хочу увидеться с семьёй, пока даётся время, — выдавливаю теплую улыбку, которая скорее выходит вымученной. Китнисс, естественно, не верит, но вынуждена отпустить меня. Взгляд грозовых глаз как бы гласит: «потом поговорим». Нет смысла затевать очередную ссору, если и так хорошо видно: я возлюбленный по принуждению Капитолия, а вот Гейл — её настоящий предмет воздыхания. Под пристальным взглядом — который вскоре прожжёт во мне дыру — продолжаю путь к пекарне, покуда не сталкиваюсь с преградой в виде двери. В нос ударяет аромат свежевыпеченных хлебобулочных изделий, стоит толкнуть дверь от себя. За прилавком никого, значит, все на кухне. Так оно и есть: братья усилено работают возле печей, отец замешивает тесто для новой выпечки, только матери не наблюдается для полноценности картины. — Чем могу я помочь? — три пары глаз устремились в дверной проем, где я, скрестив руки на груди, выжидаю их ответа. — Пит, сходи в кладовку и принеси лимонной кислоты. Она там, на верхней полке, за уксусом. Быстро нахожу и появляюсь с ней в руке. На лбу пролегает морщинка, отец сегодня погружен в себя. Когда в последний раз он был так отстранен? Присутствием он здесь, но в мыслях далеко отсюда. — Когда завершающая часть Тура Победителей? — тихий вопрос, глаза смотрят вдаль. Мельком бросаю взгляд на братьев. Они занимаются тем же делом, что и прежде. — Откуда ты… Отец поворачивается ко мне, отряхивает руки об фартук, и последующие слова выбивают дух: — Новая власть заявила права со вчерашнего дня. Грядут тяжелые времена. С последнего показа Тура связь резко оборвалась, а с минуты на минуту прибыла колония миротворцев. Они тут же ввели новые порядки, ужесточили дневной режим. Не знаю, какую игру затеяло правительство, но чувствуется, что не в лучшую сторону. Минута молчания. — Пит, президент приезжал на днях к нам, думаю, тебе станет интересно зачем.