Наследник Гриндевальда

Гермиона, сложив руки на животе, лежала в негустой темноте своей спальни и смотрела на скучный потолок. Ей хотелось взять палочку и превратить его в звездное небо, как в большом зале, но она боялась пошевелиться. Снейп спал так чутко, что в первые их совместные ночи ей казалось, что он и не спит вовсе. Двойной шпион с многолетним стажем, он вздрагивал от самого тихого её вздоха, легчайшего движения, мимолетного прикосновения. Несколько раз, просыпаясь, Снейп дергался за палочкой, и у Гермионы были серьезные опасения, что однажды спросонья он ударит её заклинанием. Но Снейп безупречно владел собой. Со временем он научился делать вид, что крепко спит, пока Гермиона ворочается без сна на кровати, — чтобы не огорчать её. Но даже когда она лежала совершенно неподвижно, Снейп всё равно просыпался. Наверное, его будили её беспокойные мысли. Вот и сейчас, повернув голову, Гермиона увидела блестящие при свете луны зрачки Снейпа. — Что? — спросил он чуть хрипловатым голосом. — Ты переживаешь из-за того, что Невилл выращивает запрещенное растение? Тебе хочется кому-нибудь доложить о нарушении правил? Гермиона села на кровати, обхватив руками колени. — Откуда он вообще взял семена Та-Ма-Готти? — спросила она с готовностью, обрадованная тому, что Снейп проснулся: валяться просто так, безо всякого дела, было настоящей пыткой. Снейп потянулся и щелкнул «люмосом». Задумчиво посмотрел на потолок. — Пожалуй, надо нанести на него текст из какой-нибудь заумной книги по нумерологии, — сказал он. — Тогда я вообще не засну, — сказала Гермиона. — Никогда. — Действительно, — хмыкнул Снейп, который уже несколько раз попытался отобрать у Гермионы ту или иную книжку — и ничем хорошим это не заканчивалось. Гермиона терпеть не могла людей, которые вставали между нею и новыми знаниями. — В таком случае, — продолжил он, — это мог бы быть научный труд по гербологии… Гербология и прорицания способны усыпить тебя в два счета. Так вот, — его голос стал профессорским, вкрадчивым и тихим, таким, каким он пользовался в учебных классах, — не существует семян Та-Ма-Готти. — Как это? — удивилась Гермиона. — Откуда же берутся эти растения? — В кровь пяти человек, клочки шерсти пяти животных, перья пяти птиц, крошки дерева, земли, песка, железа и стекла добавить толченые листья мандрагоры и лирный корень, залить водой из моря, реки, озера, океана и лужи, варить зелье при полной луне, стоя на дне оврага, так, чтобы деревья закрывали тебя от неба. Вот как рождается Та-Ма-Готти. По правде говоря, я удивлен, что Лонгботтом со всем этим справился. Впрочем, возможно у него получилось совершенно неизвестное магической науке нечто — учитывая традиционную небрежность и рассеянность этого оболтуса… — Да-да, помнится, когда Невилл проклял тебя проклятием Морте Фортуита, ты тоже сильно удивлялся, как ему это удалось, — ехидно заметила Гермиона. — А уж как ты, наверное, удивился, когда узнал о том, что этот оболтус снес голову Нагайне. Она терпеть не могла, когда Снейп трогал Невилла. Гарри — пожалуйста, сколько угодно, после стольких усилий по спасению его жизни имел полное право. Не задевало её шипение в адрес Уизли — кто-кто, а эта семейка могла за себя постоять. Но при упоминании Невилла Гермиона превращалась в дракона. — Основная причина, по которой это растение перешло в раздел запрещенных, — невозмутимо продолжил Снейп, — это мелкие неприятности, которые Та-Ма-Готти доставляет своему владельцу. — Какие еще неприятности? — насторожилась Гермиона. Снейп зевнул: — Его нужно поливать своей кровью, — сказал он, — и чем старше становится растение, тем больше крови оно требует. Некоторые волшебники от этого умирали. Разъяренное шипение подступило к горлу Гермионы, а желудок полоснуло ледяной вспышкой. Она торопливо отвернулась, чтобы Снейп не видел её лица, и десятки самых разных мыслей с ужасающим грохотом столкнулись в её голове. Первая реакция — страх за Невилла и злость на Снейпа, который подвергает его опасности, — медленно отступала под тяжелой поступью трезвомыслия. Гермиона повернулась к Снейпу и, откинув одеяло, прикоснулась пальцами к едва заметному извилистому шраму на его правой ноге. Он неподвижно наблюдал за ней, не задавая никаких вопросов, но в его взгляде Гермионе чудилось какое-то ожидание. От безобразной раны осталась белесая змейка — там, где много лет назад Снейпа укусил Пушок, любимый питомец Хагрида, огромная тварь с тремя головами. Гермиона вспомнила, с каким пренебрежением они тогда, трое малолетних умников, слушали Хагрида — мол, Снейп бы в жизни такое не вытворил, чтобы ученика попробовать убить. Невилл, конечно, уже не был учеником Хогвартса, зато Снейп по-прежнему оставался преподавателем. Гермиона подняла голову и посмотрела на Снейпа. — С Невиллом всё будет в порядке, правда? — спросила она. — Ты же не допустишь, чтобы… Глаза Снейпа жадно блеснули. Одним стремительным, змеиным броском он дотянулся до Гермионы и, крепко ухватив её за шею, поцеловал. Иногда на него находила такая торопливая, бездумная страстность, и каждый раз Гермиона чувствовала себя так, будто случайно, безо всякой подготовки, блестяще сдала сложный экзамен. — Северус, — сказала она уже утром, когда первые лучи солнца коснулись её щеки, — как ты думаешь, куда пойдёт наш ребенок — в Слизерин или Гриффиндор? — Гермиона Грейнджер, — ясным голосом ответил Снейп, не открывая глаз, — ты когда-нибудь спишь вообще? Сколько разных мыслей в секунду генерирует твоя голова? — Ещё меня очень тревожит вопрос, зачем МакГонагалл поселила Крама в спальню с потайным ходом… — Сивый, — простонал Снейп, зарываясь лицом в подушку. Чёрные волосы рассыпались по белому полотну, и Гермиона увидела в них редкую седину. И немедленно устыдилась: вот до чего она довела человека, при Волдеморте Снейп не седел. — Езжай-ка ты лучше в Лондон, — спустя пару минут посоветовал Снейп. — Купи наконец себе свадебное платье. — А что, — спросила Гермиона, — если я приду на свадьбу в школьной мантии с эмблемой Гриффиндора, ты на мне не женишься? — Я на тебе женюсь, даже если ты нацепишь на голову шляпу с рычащим львом, в которой некогда щеголяла эта безумная Лавгуд, — угрожающе заверил Снейп, — но сегодня мне нужно, чтобы ты покинула Хогвартс. Здесь будет полная неразбериха с регистрацией участников и размещением зрителей. МакГонагалл спятила на старости лет с этим турниром… — Не говори так про неё! — возмутилась Гермиона. — И я не сделаю из Хогвартса ни шагу, пока не закончится турнир. — Хорошо, — с неожиданной покладистостью согласился Снейп, — я напишу мадам Малкин, чтобы она приехала сюда сама. Он встал и начал одеваться, потом оглянулся на Гермиону и нетерпеливо постучал по уродливому сердечку на своей руке, напоминая о том, чтобы она занялась делом и придумала лечение от собственного проклятия. Гермиона кивнула, но после завтрака отправилась в теплицы Невилла. Ей было очень любопытно взглянуть на Та-Ма-Готти. Возле теплиц стояла Мариэтта Эджком и, откинув вуаль, подставляла бледное лицо солнцу. Её пышное длинное платье было усыпано разноцветными бабочками. При приближении Гермионы они вспорхнули вверх, и фигурка Мариэтты скрылась за пестротой их крыльев. — Прячешься от людей? — спросила Гермиона. В замке действительно было слишком оживленно. По дороге к теплицам Гермиона увильнула от распевавшего во все горло Людо Бегмана, издали увидела Ли Джордана и Анжелину Джонсон, которые уже успели сцепиться в словесной перепалке с Захарией Смитом. Арабела Фигг ковыляла по дорожке, опираясь на узловатую палку, за ней шли Мэри Тобиас и Артур Уизли, оживленно переговариваясь. Мадам Хуч промчалась на метле перед самым носом Гермионы, вслед ей летел разъярённый крик Крама «Я никогда не разрешу Луне Уизли комментировать матчи!»… Мариэтта торопливо накинула вуаль и провела палочкой над головой, создавая над собой тучу, из которой медленно и печально закапал дождик. — Ты же понимаешь, — грустно сказала она, — что многолюдные собрания теперь не для меня. Мое будущее — это одинокое влачение под хмурым осенним небом без единого солнечного лучика или проблеска надежды. — Кхм, — ответила Гермиона. Невилл встретил Гермиону раздражённым восклицанием: — Я же сказал, что у меня нет сладкоголосых фиалок!.. А, это ты. — На кого это ты так сердишься, Невилл? — удивилась Гермиона. — Да эта… — поежился Невилл. — Ходит тут, вынюхивает. — Мариэтта? Что ей от тебя нужно? — Сегодня — сладкоголосых фиалок для ароматной эссенции, на днях она просила показать ей поляну в Запретном лесу, где растут прыгающие поганки. Вот скажи мне, как она в своей вуали пойдёт в лес? — Невилл, — сказала Гермиона, пропустив жалобы мимо ушей. — Могу я посмотреть на Та-Ма-Готти? — Нет, — сразу ответил он. — Невилл! — Оно растет не здесь, — пояснил он добродушно. — Не думаешь же ты, что я буду его выращивать прямо в школьных теплицах? Это в Запретном лесу. Хагрид за ним ухаживает. — Хагрид? — Понимаешь, — доверчиво сказал Невилл, — Хагрид как-то из ниоткуда просто появился, когда я на дне оврага семечко вываривал. И сказал, что он сам приглядит за этой прелестью. Ну знаешь, это из-за великаньей крови. «Молодец Снейп», — мысленно усмехнулась Гермиона. Всех привлек к делу. Даже Хагрида.