Потеряный герцог / (The Lost Duke)

      - Где ты родился?       Базиль застонал и сунул руки глубже в карманы.       - Может сделаем перерыв? Мы уже несколько часов этим занимаемся. И вообще, объясните, мы собираемся пешком идти в Париж?       Джон нахмурился и пнул камешек, подняв грязные брызги. Уже почти стемнело, а им ещё предстояло добраться до деревни и найти транспорт. К счастью, дождь прекратился ещё в самом начале их путешествия, но грязь от растаявших сугробов образовала глубокие лужи вдоль железнодорожных рельсов. Они сумели найти дорогу, располагавшуюся рядом, но недостаточно широкую для того, чтобы по ней проезжали конные экипажи.       Джон и Лестрейд дружно решили, пока они в пути, натаскивать Базиля по сведениям об императорской семье, и тут же пустились в длинные лекции об истории Холмсов и остальных важных персон.       Базиль неохотно впитывал информацию, выделив маленький уголок на чердаке своего разума для этих королевских мелочей. По мере того, как они продвигались всё дальше, Джон начал расспрашивать его обо всём этом, почему-то убедив свой маленький мозг, что знание того, который из его двоюродных родственников носил серебряные пуговицы на своём пальто, смогут убедить Императора, что он настоящий герцог.       Базиль был терпеливым учеником, но сейчас выдохся от этой скучной, утомительной, и абсолютно ненужной тренировки. В его планы вовсе не входило пытаться убедить Императора, что он – его давно потерянный брат. Майкрофту Холмсу достаточно бросить один взгляд на Базиля и понять, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Тогда он наконец сможет свободно исследовать тайны Парижа, разгадать загадку своего прошлого. Возможно, Джон будет разочарован, но, нуждаясь хоть в каком-то спасении от скуки, поможет ему.       Базиль взглянул на мужчину. Он сбросил своё пальто, и его лоб слабо поблёскивал от пота, светлые волосы вились сзади, на шее. Джон потерял свою палку в поезде, но никаких затруднений от этого не испытывал, вышагивая с молодецкой лёгкостью. Он был совсем не похож на того человека, который накануне ночью осторожно массировал онемевшее от холода раненное плечо. Этого Джона переполняли волнение и энергия. Такие, что желудок Базиля сжимался в предвкушении чего-то любопытного. - Долог путь до Типперери, Но пройду хоть целый свет; Долог путь до Типперери, К той, кого милее нет! До свиданья, Пикадилли, Лестер-сквер, прощай, Долог путь – путь до Типперери, Но лишь там для сердца рай. Базиль закатил глаза. Лестрейду, по-видимому, нравилось петь, и он действительно знал массу различных песен. За время путешествия, он спел их не меньше дюжины, некоторые из них были достаточно примитивны, и в большинстве своем это были песни, повествовавшие о жизни на войне. Джон присоединялся к нескольким, смеясь над выходками своего компаньона и поддразнивая незнание этих песен Базилем. - Пэдди написал ирландке, своей Молли О': "Дай мне знать, коль не получишь это письмецо! Не пеняй мне за ошибки, виноват не я: Вспомни, что перо плохое, милая моя". - Ради бога… - пробормотал Базиль, когда бывший стражник ушёл вперёд. - Думаешь о своей Молли’О, Грег? – поддразнил Джон. Лестрейд сделал паузу и послал другу озорную улыбку. - Почему, вы думаете, я подписался на это жалкое подобие мошенничества? Я должен снова добиться своей женщины! Джон рассмеялся и покачал головой. - Кто такая Молли’О? – поинтересовался Базиль. Джон нахмурился. - Молли, двоюродная сестра Императора по материнской линии. Запомнил? Нужно ли нам снова пройтись по родословной? Базиль усмехнулся и покачал головой. - Боже, нет. Я помню, дочь Джорджа, брата покойной императрицы, - он наклонил голову и прищурился. – Она живёт в Париже? Джон отвернулся и опустил голову. - Э...да. Она очень близка к Императору. - Близка? – Базиль сжал челюсти. Лестрейд сбавил шаг, поравнялся с ними и вопросительно посмотрел на Джона. - Да, ну, сперва мы должны увидеть её. Она решает, кто может встретиться с Его Высочеством. Базиль резко остановился, уставившись на своих похитителей. - А вы не подумали сказать мне об этом? То есть, я должен представить это маленькое шоу не только для Императора, но и для его секретаря? Лицо Лестрейда потемнело. - Леди Молли одна из самых добрых и справедливых людей, которых вы когда-либо могли встретить. Она - член королевской семьи, и гораздо более царственная особа, чем ты. Джон успокаивающе положил руку на плечо Базиля. - Грег, не надо, - доктор наклонил голову к парню. – Это всего лишь несколько вопросов. Как мы делали сегодня. Однако Базиль сбросил руку. - Но это не было частью сделки, - пробормотал он сердито. – Я сказал, что готов увидеть Императора. О том, что мне придется ставить водевиль для всей королевской семьи, речи не шло. Глаза Джона расширились, когда он взглянул в лицо Базиля. - Это и есть для Императора. Только так можно добиться его согласия на встречу. Отношения Лестрейда с Молли – наш единственный шанс! Базиль вздохнул, тоскливо глянул куда-то между двумя заговорщиками, и наконец взмахнул руками. - Отлично! Но я не могу больше выносить этих вопросов. С меня хватит! - Что? – Удивительно, как быстро лицо Джона менялось с умоляющего на возмущённое. – Ты должен! Единственный способ пройти через все это, если ты убедительно сыграешь свою роль! И ты должен быть хорош, Базиль. Ты же говорил, что ты великолепен. Они достигли небольшого моста, перекинутого через ручей. Базиль с отвращением помотал головой и навалился на перила, опустив голову над водой и стараясь удержаться от гневных упрёков. Джон прислонился рядом с ним. - Мы заключили сделку, Базиль. - Вы забыли упомянуть подробности того, на что я согласился. - Ну и что? Ты говоришь, с тебя хватит? Ты собираешься вот так просто отказаться? Базиль повернул голову, косо взглянул на Джона. - По крайней мере я достаточно умён, чтобы знать – это совершенно идиотская трата времени! Сделка должна была доставить меня в Париж, а мы где, чёрт возьми, Джон? Да Император при смерти уже будет, пока мы до него доберёмся.       Джон издал рык разочарования, развернулся и скрылся в лесу за ручьём. Базиль ухмыльнулся и прислонился обратно к перилам моста, наблюдая, как грязная вода вихрем проносится внизу. - Это было глупо; он опасный человек. Лучше не серди его. Базиль вздохнул и опустил голову на руки. Лестрейд вытащил несколько сорняков, проросших на поверхности моста, и бросил в текущую воду. - Я думаю, он действительно считает, что у тебя все получится. Будь им, будь Великим Герцогом Шерлоком. - Он бредит. Ослеплён жаждой наживы. Я никогда не буду убедительным Шерлоком Холмсом. Лестрейд побарабанил пальцами по гладкой древесине. - Знаешь, я помню тот день в доме Тревора. Я помню этого умника – ребёнка с чёрными кудрями, который рассказал половине караула о том, кто спал с чьими жёнами, пока он был в наручниках со своими товарищами правонарушителями. Базиль слегка улыбнулся. - Уиггинс сказал мне как можно чаще так болтать, когда рядом находятся гражданские полицейские. Лестрейд покачал головой. - Я молю Бога, чтобы американцы знали, что делать с этим ублюдком. Улыбка Базиля исчезла и он снова уставился на воду. - Он мёртв, - заметил он спокойно. - Я знаю, - выдохнул Лестрейд. Базиль прижал руки к губам и глубоко вдохнул. - Вы были там? Когда они застрелили его? - Нет, я к тому времени уже оставил гражданскую полицию. Не смог терпеть их дерьмо. Базиль вопросительно приподнял бровь. - Вы видели, как они сделали что-то. Что-то непростительное. Ответ Лестрейда был прерван сердитым воплем боли и громким: «Грёбанные камни!» - со стороны леса. Оба мужчины уставились на стену деревьев. - Полегче с Джоном. У него было много…разочарований в жизни. Базиль фыркнул. - А у кого их не было? Лестрейд вытащил новый сорняк. - Он потерял всю свою семью во время осады дворца. Ему было десять лет, и он передавал сообщения от блокады к блокады в сердце революции. Всю свою жизнь он знал только насилие, смерть и потери… даже медицина, которой он учился, заставила его ожесточиться. Базиль отвёл взгляд от леса. - Он был не единственным сиротой, который в одиночку бродил по улицам Нодола. - Ну, у тебя был Уиггинс. Джон, вероятно, был бы с вами, тоже воровал и делал пакости, если бы не тот доктор. Он сумел стать героем во время войны. Ты бы видел, как он спасал жизни, даже в окопах. Я никогда в своей жизни не встречал менее эгоистичного человека. Базиль нахмурился. - Окопы? Но ему не может быть больше двадцати сейчас. Как он мог оказаться на фронте? О… Очевидно. Врал о своём возрасте и медицинском образовании. Но это значит, что его подстрелили не во время революции, а ранили за границей? Лестрейд кивнул. - Я был удивлён, когда он не поправил тебя вчера. Базиль закатил глаза. - Всегда есть что-то, - пробормотал он. - Мюррей взял его под своё крыло, чтобы удержать в безопасности во время революции. Но Джон настаивал на вербовке и решил бежать во Францию. Когда он вернулся… - Что случилось со старым доктором? - Гражданская полиция застрелила его и сожгла его дом. Единственная причина, которой они руководствовались, было то, что они считали его лояльным старой монархии. Я был с Джоном, когда это случилось. Базиль посмотрел на него широко раскрытыми глазами. - Ты сам сказал, непростительное, - пожал плечами Лестрейд. - Темнеет. Оба мужчины встрепенулись, когда услышали приближающегося Джона. В его глазах застыла грусть, челюсть затвердела. Лестрейд посмотрел на него с сожалением и уже открыл рот, чтобы извиниться, но Джон резко покачал головой. - Там город за поворотом. Оттуда мы сможем добраться до Брайтхевена. - Ты думаешь, нам удастся дойти до доков сегодня вечером? Джон кивнул. - Я не думаю, что мы настолько далеко. Вероятно, в часе езды. Достаточно времени, чтобы подготовить Его Высочество, - он покосился на Базиля. Молодой человек сглотнул и опустил глаза. - Мы прибудем в Париж к завтрашнему утру. Хорошо. Как раз успею запомнить имена всех королевских гончих. Джон уставился на него на мгновение, а затем коротко рассмеялся. - Только одного. Твоего щенка - ирландского сеттера. - Редберд, да, я помню. Я потом проверил, - он неуверенно улыбнулся. Брови Лестрейда сошлись. - Мы об этом говорили? Должно быть, я это пропустил. Джон пожал плечами. - Честно говоря, я уже и сам начинаю путаться. Придётся тщательнее следить за информацией. Так что никаких больше песен о твоей возлюбленной Молли. - Ой, да ладно! – вскрикнул Лестрейд. Базиль усмехнулся Джону, когда они снова двинулись вниз по дороге. В угасающем солнечном свете его глаза приняли бирюзовый оттенок. - Тогда что насчёт Мэри, Джон? А? Ты любишь ту Мэри! - Нет, Грег, ради бога! Лестрейд глубоко вдохнул и запел финальный куплет, пока их удлинившиеся тени огибали изгиб реки. - Не верно Мэри я ласкал, Не так её я целовал! Только здесь ты понял, парень, Как их надо миловать! Всем француженкам – ура! И прощайте, англичанки! Пусть не знал, как любить Мэри, Зато научимся мы там.