***
В огромном доме Майкрофта Шерлоку больше всего нравилась библиотека. После двух недель беспокойного сна на слишком мягкой кровати, неловко одетый и накормленный наемными слугами, он часто удалялся в эту тихую святость пыльных полок. Когда он только приехал, то был слишком занят долгими совещаниями, которые проводил его брат, и где они согласовывали тактику своих планов. Тайные силы Майкрофта были невелики, зато умны и хорошо подготовлены. Шерлок, взволнованный всем происходящим, успешно подавил в своей новой жизни всякое чувство дискомфорта. Наконец наступила ночь, когда все собрания закончилась, и началась игра в ожидание. Сцена была выбрана, и "актеры" уже приступили к ее украшению, Шерлок же был ее звездой - добровольной, напуганной и воодушевленной одновременно. Лежа в постели, он прокручивал в уме все снова и снова, благодарный за возможность перестроить его содержание и двигаться вперед. Хотя он был измучен, сон так и не пришел к нему, и его мысли отвлеклись от грядущих событий и вернулись к тому, что привело его сюда. Майкрофт сдержал свое обещание: Джон был освобожден из-под стражи той же ночью и остался невредим. Он не пытался связаться с Шерлоком, но много раз разговаривал с Лестрейдом, который сообщал о каждом его движении менее восприимчивой аудитории. Лестрейд сам настоял на том, чтобы помочь им в плане поимки Мориарти. Он появился через несколько дней после объединения и несколько часов разговаривал с Майкрофтом. Очевидно, Лестрейд испытывал какое-то тягостное желание искупить свою вину перед Императором. С тех пор он приходил к Майкрофту в любое время дня и ночи, иногда просто чтобы досадить Шерлоку рассказами о местонахождении Джона. - Лестрейд, - сказал он наконец раздраженно, - если бы мне была хоть капля дела до этого человека, я бы спросил. Будьте добры, заткнитесь. Возмущенный мужчина просто пожал плечами: - Если ты этого действительно хочешь. С тех пор он прилагал все усилия, чтобы подбрасывать более тонкие намеки и значимые выводы о том, как одевается Джон, что заставляло Шерлока скрипеть зубами до головной боли. Лестрейд никак не мог взять в толк, что Шерлок не хочет иметь ничего общего с Джоном Уотсоном, и это сводило юношу с ума. Он решил восстановить свою прежнюю жизнь с того момента, как отказался от свободы, чтобы обеспечить безопасность Джона. Исчез Базиль, имя, данное ему давно умершим фермером, проклятое администраторами приюта и произносимое шепотом ворами в тенях Нодола. Исчезли воспоминания о холодных ночах, одиночестве и голоде. Он отбросил их всех от себя, оставив лишь проницательные результаты сурового обучения Уиггинса и решимость использовать свой интеллект для выживания. И точно так же он подавлял радости последних десяти лет, заставляя себя не скучать, не сожалеть. Свобода его города, окутанного ярким лунным светом; раскрашенная невеста, нашептывающая соблазнительные тайны, пока он, насвистывая, двигался по ее темным улицам. Он нашел Париж, но потерял свой Нодол. И эта тоска заставляла его видеть сны – глубокие, запутанные сны, полные погонь и Джона, всегда Джона, улыбающегося, тяжело дышащего и заставляющего сердце Шерлока мучительно болеть. Каждое утро он наблюдал, как они исчезают вместе с восходящим солнцем, его город и его Джон. И каждое утро он снова и снова складывал их в сундук, который когда-то был непроницаем на чердаке его сознания. Он лежал без сна, не думал о Джоне, но и заснуть не мог, поэтому рискнул выбраться побродить по дому и нашел библиотеку. Не раздумывая, Шерлок схватил заинтересовавшую его книгу и начал читать, внезапно изголодавшись по всем знаниям, которые были ему недоступны в течение многих лет. Он читал всю ночь и возвращался сюда снова и снова, поглощая все, что мог. Шерлок очутился тут и за два дня до исполнения их плана, читая об органической химии. Случайно взглянув на портреты на дальней стене, он понял, что не может отвести от них глаз. Заинтересовавшись, он отложил книгу и подошел к портретам. На самом крупном был изображен темноволосый мужчина, свирепо выглядывающий из своей рамы с таким видом, будто его оскорблял весь этот мир. Шерлок, честно говоря, не видел между ними никакого сходства, кроме разве что формы носа и рта. Гораздо больше он походил на женщину на другом портрете, гораздо мягче на вид, чем покойный император. Ее глаза были ярко-голубыми, а высокие скулы изящно перетекали к такому же подбородку, как и у него. Что-то в Шерлоке дрогнуло, когда он увидел портрет матери, такой молодой, какой он ее помнил, с темными волосами, собранными высоко над головой и украшенными сверкающей диадемой. - Они бы не хотели, чтобы мы жили прошлым. Шерлок обернулся и увидел своего брата, стоящего в дверях, одетого как всегда официально, даже в своем собственном доме. Майкрофт присоединился к нему перед картинами. - Их спасли из дворца? - Спросил Шерлок после минутного молчания. - Нет, они всегда были здесь. Их заказали сразу после свадьбы. Кажется, первые годы своего брака они провели здесь, в Париже, еще до моего рождения. Шерлок кивнул, но ощутил неприятный холодок внутри. Это было жестокое осознание - думать, что у тебя нет никакой связи с людьми, которые дали тебе жизнь. Казалось неправильным не чувствовать их утраты, не жалеть о том, что он их не знал. Казалось, единственным воспоминанием о матери был ее тихий шепот однажды ночью, когда он плакал из-за ночного кошмара и хватался за украшенное бриллиантами ожерелье, свисавшее с ее шеи, пока она целовала его в лоб. - Все жизни кончаются, - сказал Майкрофт, прочитав на лице брата смятение. - Все сердца разбиваются. Забота - это не преимущество. Как странно, подумал Шерлок, что кто-то так мало его знает, и при этом так хорошо понимает. Он и Майкрофт были спасены от трагических потерь. Ни сострадание, ни разбитое сердце не могли пробиться сквозь их ледяную броню. Как хорошо, подумал он, иметь компаньона в своей горечи. - Я попросил Джона Ватсона прийти завтра. Ах. Истинная причина, по которой Майкрофт разыскивает его. - Какие у тебя могут быть для этого причины? - Его награда. Я же обещал. Шерлок фыркнул и направился обратно к своей книге. - Без сомнения, он будет благодарен. - Без сомнения. Майкрофт на мгновение замешкался, явно не уверенный в себе. Шерлок поднял глаза от книги, ожидая продолжения. Его брат вздохнул. - Шерлок, я опасаюсь, что его присутствие может нарушить наши планы. Все сердца разбиваются. Шерлок укоризненно прищурился. - Тебе не следовало слушать Лестрейда, Майкрофт, он бесстыдный романтик. - Я только подумал, что тебе, возможно будет приятно услышать... Шерлок вскочил, внезапно выведенный из равновесия и не желая слушать дальше. - О, ради всего святого! Я не собираюсь отвлекаться на кухонного мальчишку, вальсирующего по твоему дому и желающего наложить свои жадные руки на твои деньги! Почему все обращаются со мной, как с убитой горем героиней?! Я в порядке! - прокричал он. Майкрофта, казалось, на мгновение шокировала эта вспышка, но он быстро пришел в себя. - Хорошо, - кивнул он. - В порядке. Я вижу, что ошибся. Он повернулся, чтобы уйти, но, дойдя до двери, обернулся. - В семь вечера он будет здесь, - сказал он и закрыл за собой дверь.***
Джон прибыл в семь часов, как и велел Император. Его желудок сделал сальто, когда его проводили внутрь - он был уверен, что увидит Базиля, пока тот здесь, но не был уверен, что скажет ему. Что он сожалеет о том, что вынудил Императора встретиться с ним? Нет, он ни на секунду не почувствовал вины за то, что вернул этого человека в его семью. Но он все еще чувствовал, что должен юноше что-то. Когда он вернулся в отель в ночь оперы, после того, как его отпустили шпионы императора, Лестрейд приставал к нему с расспросами. Они оба поняли, что существует план защиты жизни императора, и теперь, когда Базиль раскрыл себя брату, он должен быть вовлечен в него. Лестрейд отправился в дом монарха и попросил принять его в план действий, снова поклявшись в верности. Джон тоже очень хотел присоединиться к нему, но, зная, что его чувства к Базилю будут противоречить его выбору, решил не делать этого. Лестрейд вернулся поздно вечером, переполненный информацией, но смог поделиться лишь некоторыми подробностями. Многие из них, включавшие в себя то, как хорошо Базиль выглядел в королевском доме, заставляли Джона мучиться от боли, когда он лежал в постели. С тех пор он дюжину раз пытался уехать из Парижа, но всякий раз возвращался, зная, что праздник по случаю возвращения Великого Герцога Шерлока приближается. Он не был гением, но знал, что вечеринка и планы Лестрейда связаны между собой, и Джон беспокоился. Это было безумие. Он не хотел говорить с юношей, но и покинуть город, где тот находится, казалось совершенно не возможно. Затем Император велел ему прийти, и Джон не смог отказаться. Дворецкий провел его вверх по широкой лестнице, мимо открытой двери в библиотеку и в маленький кабинет. Император сидел за богато украшенным деревянным столом. Когда Джон вошел, он встал и поклонился, улыбаясь вежливо, но холодно. - Вы хотели видеть меня, Ваша Светлость? - Его сердце колотилось так громко, что, он был уверен, его слышит и другой человек. - Да, мистер Ватсон, - он положил руку на небольшой чемодан, стоявший на столе. - Ваша награда. Два миллиона золотом, как и было объявлено. Джон недоверчиво уставился на сундук. Неужели император действительно вызвал его сюда для этого? Мужчина внимательно наблюдал за Джоном, словно чего-то ждал. Доктор только покачал головой. - Простите, Ваше Величество, но я не возьму его. - Нет? - Величественная бровь приподнялась. - Ты это заслужил. Джон подавил отчаянный смех, рвавшийся из его груди наружу. Это было жестоко, ужасно жестоко быть осмеянным после того, как он уже так много потерял. - Что заставило тебя изменить свое мнение? Джон переступил с ноги на ногу, сцепив руки за спиной. - Скорее что-то изменилось... - он посмотрел в глаза своему Императору, - ...в моем сердце, Ваша Светлость. Мужчина долго смотрел на Джона, потом резко кивнул. Джон снова поклонился и развернулся, чтобы уйти, но император снова окликнул его. - Значит, это был ты. Шерлок рассказал мне. Мальчик, который помог нам выбраться из дворца и затащил в пруд. Ты спас нам жизнь той ночью. Джон оглянулся и увидел высокого худого мальчика, которого он помнил с давних времен, чья редкая улыбка предназначалась одному маленькому мальчику с черными, как вороново крыло, волосами. - Достаточно знать, Ваше Величество, что вы оба живы. Император отвел взгляд в сторону, и это стало знаком для Джона, что он может удалиться. Он вышел из кабинета, направился к лестнице, однако рядом с библиотекой тень заставила его остановиться. - Джон? - послышался низкий голос, и появился Базиль, красиво одетый, с потрепанным романом в руках. Джона поразило то, насколько благообразно он выглядит, ведь они не виделись несколько дней, и воспользовался моментом, чтобы запечатлеть его в своей памяти. И только потом запоздало понял, что Базиль ждет от него каких-то слов. - К-как ты? - Он запнулся, чувствуя себя глупо. - Нормально. Скучно, но не всегда. С тобой все в порядке? Базиль никогда раньше не задавал ему подобных вопросов. Было странно слышать такие приятные слова из его уст. - Да, я... Ну, я в порядке. - Хорошо. - Да. Несколько минут прошло в неловком молчании. - Завтра утром я уезжаю в Нодол, - наконец сказал Джон. - А? - Базиль на мгновение взглянул за плечо Джона. - Что ж, надеюсь, ты нашел то, что искал. Джон только покачал головой и горько рассмеялся. - Верно. Да, и ты тоже. Базиль нахмурился. - Я просто поддерживаю разговор. - С каких это пор! - Воскликнул Джон. - Ты никогда не заводишь разговоров просто так, Базиль. - Мистер Ватсон. Базиль и Джон резко обернулись, когда Антея подошла к ним. - Вы должны обращаться к брату Его Величества, как к Великому Герцогу Шерлоку или Его Высочеству. - Нет, - мягко возразил Бэзил, - все в порядке. Ему это не нужно... - Нет, - медленно поклонился Джон, - прошу прощения, Ваше Высочество, Великий Герцог Шерлок. Антея снисходительно приподняла бровь в ответ на его сарказм, но просто прощебетала: - Я провожу вас. Джон выпрямился и в последний раз встретился взглядом с Базилем. В кои-то веки на лице последнего отразилась не ледяная вежливость, а явное страдание. Немедленно на лице Джона отразились схожие эмоции, и они уставились друг на друга, объединенные общим горем, но не в силах прикоснуться, не в силах протянуть руку и утешить. - Пойдемте, Мистер Уотсон, - позвала Антея с лестницы. Бросив последний взгляд на измученное лицо Базиля, Джон ушел.