Too Far Away

Things not what they used to be Missing one inside of me Deathly lost, this canʼt be real Cannot stand this hell I feel

*** Кюхен плетется в свою комнату на автомате. Мозг отказывается нормально воспринимать то, что случилось несколько минут назад. Хочется сдохнуть только от осознания того, что он не только возбудился от действий Енуна, но и кончил. На глаза наворачиваются слезы от такого внезапного и несправедливого унижения. Никак по-другому он это воспринимать не может. Кюхену настолько стыдно и обидно, что не хочется показываться на глаза кому-либо как минимум неделю. Потому что ему действительно было приятно от того, что сделал Енун. И в этом и заключается вся лажовость ситуации. Так приятно, что кончил всего лишь от нескольких движений чужих пальцев. Господи, какие же они были горячие. Конечно, до этого еще был массаж, обычный, черт его побери, массаж, на который его тело откликнулось, словно он какой-то школьник, а не взрослый уравновешенный мужчина с приличным опытом за плечами. Но почему-то это было довольно волнующе. Кюхен тихо скулит в одеяло, ощущая, как от воспоминаний внизу живота снова тяжелеет. Жгучий стыд вперемешку с возбуждением — опасная смесь. Чо сейчас как никогда ненавидит и себя, и старшего, посмевшего такое с ним сотворить. Делавшего это с таким лицом, словно ему самому это нравилось, и в этом не было ничего необычного для него. А после он просто ушел, в душ, мать его, оставив Кюхена один на один со всем этим дерьмом. Кюхен думает, что слишком много унижений в последнее время ему пришлось испытать по вине Енуна. Такое ощущение, что тот хочет уничтожить его морально. Спустя какое-то время Кю уговаривает себя, что ничего страшного не произошло, и что это явно не стоит его драгоценного сна. А утром сталкивается на кухне с Енуном и решает, что лучшая тактика на ближайшее время — сбежать куда подальше. А потому заранее собирает вещички в рюкзак и звонит Максу, чтобы сообщить, что как минимум сегодня он ночует у него. И нет, он не сбегает, просто берет тайм-аут. Чанмин вечером не приходит, зато заранее звонит и сообщает, что ключи оставил внизу, и Кюхена обязательно пропустят, потому что только ленивый бы не запомнил его. Чо становится как-то грустно, ведь он надеялся отвлечься в компании лучшего друга, а в итоге остался один на один со своими мыслями и проблемами. Конечно, можно позвонить и другим, но шансы вот так кого-то выловить очень малы. Поэтому Кю включает телевизор, достает из рюкзака заранее припасенное вино и уныло топает на кухню за штопором. Слава всем богам, что у Макса дома всегда порядок и вещи лежат на одних и тех же местах. Бокал тоже находится довольно быстро. Переключать каналы неимоверно увлекательно только первые полчаса, вино не лезет в горло, а мысли возвращаются к вчерашним событиям. Чем больше проходит времени, тем меньше нравится все происходящее. Кюхен клянет себя за мягкотелость, за неспособность дать отпор, за то, что именно в тот отрезок, и только в тот отрезок времени, Енун ему немного нравился. Совсем чуть-чуть. В том, что произошло он винит только себя, потому что был недальновидным, потому что всегда странно себя чувствует, когда Канин начинает проявлять по отношению к нему хоть какое-то подобие заботы. Скорее всего это от одиночества и отсутствия длительных отношений, иначе почему бы еще ему так реагировать на действия старшего? Просто нужно взять себя в руки и послать Енуна как можно дальше. От него ему уж точно ничего не надо, а то так, временное помешательство. Кюхен вообще верит в любовь с первого взгляда, а с Енуном такого сто процентов не было. Так что, финита ля комедия. Макс приходит часа в три ночи, когда Кюхен уже не только успевает допить бутылочку шардоне, но и заснуть прямо на хозяйской кровати, неловко завернувшись в декоративное покрывало и так и не добравшись до нормального одеяла. Чанмин стонет раненным мамонтом, а после падает рядом с Кю, подгребает того поближе к себе и вырубается. Кюхен просыпается лишь на секунду, чтобы устроиться поудобнее и бросить емкое «спи молча». Когда Чо просыпается, Макса уже снова нет, и это очень сильно расстраивает. Не то чтобы он хотел поговорить с другом, о нет, о том, что произошло между ним и Канином, он не собирается рассказывать вообще никому и никогда, просто рядом с Мином ему становится так спокойно и хорошо, что он хоть на время забывает о всех своих проблемах. Есть особо не хочется, а потому он хватает яблоко и покидает квартиру друга. Весь день он старается не пересекаться с Енуном, а после звонит Джонхену, напрашиваясь в гости. Увы, их группа вообще не в Сеуле, и Кю пытается вспомнить хотя бы приблизительное расписание их компашки. Везет ему на звонке к Минхо, и он радостно несется в общагу SHINee. Минхо смотрит заинтересованно, как в принципе и остальные, но ничего не спрашивает. Кю и сам чувствует себя глупо, но ничего поделать с собой не может. Да и что плохого в том, что он захотел провести немного свободного времени с друзьями? Послезавтра у него фанмит в Тайланде, значит вообще можно будет расслабиться на два дня. И нет, тайм-аут нисколечки не затянулся. За несколько дней без Енуна в зоне видимости нервы Кюхена приходят в норму. Он успевает уложить в голове все события, повесить на них бирочку «забыть и никогда не вспоминать» и решить, что просто не будет заморачиваться по этому поводу. Лучше всего делать вид, что ничего такого в его жизни не происходило. Почему-то Чо был уверен, что старший думает примерно так же, а значит все будет в порядке. Когда он приезжает в общежитие, Канин действительно ведет себя как обычно, заставляя макнэ облегченно выдохнуть. То, что ничего не в порядке, Кю понимает на заключительном своем представлении, вернее после него, когда получает очередной букет и записку от Енуна. И вроде все как всегда, ничего такого, но нервы не выдерживают, и Кюхена просто начинает трясти. Он медленно сползает по стеночке, чувствуя, как распадается на мелкие кусочки все его тело и вообще вся вселенная. Все в гримерке смотрят на него с удивлением, а он не может объяснить, что вообще с ним происходит. В результате старшие коллеги отпаивают его коньяком, чтобы хоть как-то привести в чувства, и шутят, что компания совсем загоняла парня. Чо соглашается, ведь не рассказывать же окружающим в самом деле, что у него в последнее время какая-то неадекватная реакция на все действия одного мембера своей группы. В какой-то степени он даже радуется, что это было последнее выступление, потому что, во-первых, Енун наконец перестанет таскаться на его мюзиклы, а во-вторых, Кю может не ехать домой, а пойти отметить событие вместе с актерами, что он и делает. Весь остаток вечера он приходит в себя и к концу гулянки обнаруживает себя изрядно пьяным и очень злым на Канина. Будь он трезвее, то скорее всего понял бы, что такое сочетание не самое лучшее, чтобы ехать в общагу, и лучше бы ему переночевать у друзей. Но увы… Канина дома он находит довольно быстро. Тот смотрит телик вместе Хичолем и Реуком и подрывается с места, когда Кюхена заносит на ровном месте и он живописно растягивается посреди зала. Похоже, что рядом с Енуном удача Чо явно куда-то исчезает. Старший оперативно поднимает Кю на ноги и тут же получает удар в челюсть. Вообще-то макнэ целился в нос, но то, что он вообще умудрился попасть хоть куда-то, уже хорошо. Канин выглядит шокировано, Хичоль с Вукки тоже. — Отвали от меня. Не трогай меня. Какого черта ты вообще от меня хочешь? Кюхен совершенно не замечает, как переходит на крик. Он понимает, что сейчас в глазах всех выглядит не самым лучшим образом, но терпение кончилось. Слишком уж сильно за последние месяцы все на него давили, слишком много переживаний и попыток ничего не замечать. На самом деле, он ожидает, что Енун сейчас даст сдачи, но тот только пытается сделать один шаг к нему. А вот этого не надо. Кюхен отскакивает от старшего как можно дальше, и видит, с каким недоумением на него все смотрят. — Просто оставь меня наконец в покое. Иди на хуй, Енун! Иди на хуй! Он разворачивается и пытается как можно скорее добраться до своей комнаты. — Йаа, Кюхен, ты совсем охамел? — доносится до него возмущенный голос Хичоля. Да похер. Лишь бы поскорее остаться одному. Енун догоняет его у самой двери и совсем неласково запихивает в комнату, а после закрывает дверь и загораживает ее собой. — Какого хуя ты творишь? Объяснять свою истерику не хочется. — Что непонятного в моей просьбе отъебаться от меня? — Да кто тебя вообще трогал? Ты ж в дупель пьян, и я всего лишь хотел помочь тебе дойти. У каждого человека есть свой предел. Кюхен достиг своего. — Не трогал значит? — Кю опасно щурится. — Странно, я почему-то помню совершенно другое. Или ты всем так помогаешь, как мне недавно? Канин застывает каменным изваянием и молчит, только смотрит, смотрит, смотрит… Это еще больше выводит из себя макнэ, хотя кажется, что куда уж больше. — Что, нечего сказать? Ну тогда может ты прокомментируешь вот это? — он тыкает под нос Енуну все записки, что тот ему присылал. — Какого черта, Енун? Глаза старшего расширяются, и Кю понимает, что попал просто в яблочко. — Ты что, думаешь, что я полный идиот и не знал, что ты ходишь на мои представления, отправляешь букеты и пишешь записочки?! Неужели ты думал, что никто из персонала театра не узнает моего одногруппника и не расскажет мне? — А что в этом такого плохого? Что в этом плохого? Да ничего, в принципе. Но почему же это тогда бесит сейчас? — Если в этом ничего плохого, так почему ты тогда все это делал втайне ото всех? — Можно подумать, что ты бы адекватно воспринял это. Енун явно начинает злиться. — А почему нет? — Ну, тогда не вижу смысла в твоих претензиях. Кюхена снова начинает трясти от того, насколько Енун ведет себя нагло по отношению к нему. — Так, да? Давай тогда снова вернемся к недавним событиям. — Каким? Конкретнее. Старший смотрит с какой-то насмешкой, а Чо теряется под его взглядом. Он честно хочет ответить, но не может сказать это вслух, словно если он откроет рот, то все повторится. — Ну, Кюхен, я жду. Только говори погромче, а то ж еще не все в этом здании в курсе. — Какой же ты мудак, — зло выплевывает макнэ. — Угу, я в курсе. Мне все об этом говорят. Кюхен чувствует невообразимую усталость, словно из него разом высосали все силы. От былого гнева не остается и следа. Только пустота и апатия. — Похоже, я уже ничему не удивлюсь, если это касается тебя. — Да что ты говоришь?! А мне кажется, что я еще кое-что могу, — в голосе Канина ирония вперемешку со злостью. Кюхен хочет ответить что-то очень колкое, но не успевает. Старший делает шаг в его сторону, сгребает в охапку и целует. Мягко прикасается своими губами к его, даже не пытаясь углубить поцелуй, и не дает оттолкнуть, прижимая ближе к себе. Да Кю сейчас если бы и хотел, то не смог бы ничего сделать. В голове совершенно не укладывался поступок Енуна, а колени слабеют, стоит только ощутить Кима так близко. Тот же отстраняется так же неожиданно, как и поцеловал. — Судя по всему, я все же смог тебя удивить, — Канин говорит с издевкой, но даже будучи пьяным, младший слышит в его голосе какую-то горечь и понимает, что поцелуй явно был не для того, чтобы что-то ему доказать или же наказать. — Ложись спать, Кю-а, — тихо бросает ему Енун, прежде чем уйти. Кюхен же не может выдавить из себя и слова, не может пошевелиться. Такое ощущение, что на момент поцелуя он резко протрезвел. Енун поцеловал его. Мысль истерически мечется меж висками, мигает неоновыми огнями и просто добивает окончательно. Кю слышит свое громыхающее сердце и не знает, что ему теперь делать. Почему-то поцелуй шокировал его больше всего. В себя Кюхен приходит спустя довольно долгое время, а потом собирает себя в кучку и идет в комнату к Канину. Тот явно давно спит, но макнэ сейчас это волнует меньше всего. Он бесцеремонно расталкивает спящего Енуна. Он выглядит удивленным и тревожно всматривается в его лицо. — Кю? Снова приступ? Глупое сердце Кюхена почти ломает ребра после этих слов, но парень закусывает губу и отрицательно мотает головой. — Енун, не строй на мой счет никаких иллюзий. Я не знаю, что происходит у тебя в голове, но похоже ты думаешь, что я тебе нравлюсь в том самом смысле. Сомневаюсь, что это так, — свой голос со стороны ему кажется пустым и безжизненным. Старший хочет что-то сказать, но Кю не дает. — Послушай, мы с тобой слишком разные. У нас бы в любом случае ничего не вышло. Прекрати все это и оставь меня в покое. Ты мне не нравишься. Мы можем быть только одногруппниками. — Кю-а… — Я не шучу, Енун. Это мое последнее слово. Спокойной ночи. Кюхен не уверен в своих словах на сто процентов, но он не сомневается, что сейчас не покривил душой, сказав все это старшему. Даже если Енун ему немного и нравится, то не настолько, чтобы влезать в эту байду. Это все явно того не стоит. Да и для Канина это, похоже, что-то сродни развлечению. Лучше прекратить все прямо сейчас и не доводить до непонятно чего. Что бы там не чувствовал старший, это явно не то, что он думает. Что бы сейчас не чувствовал Кюхен, это не любовь и не влечение. Просто небольшое помешательство. И пусть у него уже давно так не билось сердце от простого поцелуя, он не откажется от своего решения. Просто он был пьян и очень взбудоражен.