Человек способен вынести очень многое. Если он считает иначе, значит в нём поселился страх и неверие в собственные силы. Он не проходил через этап, когда жилы надрываются от стремления выжить. Конечно, хорошо, если не приходилось этого делать. Нужно помнить всегда, что можешь. Мы постоянно боремся за свою жизнь, и это выражено в первую очередь в благостном для себя существовании. Создаём комфортные условия для себя. У каждого они разные, и это уже дело конкретного случая, в чём состоит этот комфорт. Но есть черта, сопутствующая ему всегда — собственная безопасность. Эгоизм в чистом виде — непреложная часть инстинкта самосохранения. Как и любое существо, человек по сути не имеет ничего, кроме жизни. Именно жизнь даёт ему возможность дышать, мыслить и чувствовать. Идти вперёд, пока есть силы. Давать жизнь другому, сохраняя в нём часть себя. Никто не может знать, что находится за чертой. Эта неизвестность — угроза. Поэтому нужно цепляться за то, что ты имеешь здесь и сейчас — за жизнь. Её наличие определяет всё. Поэтому наш мир настолько многообразен.
Поэтому она выбрала эту дорогу — спасение того, что есть у неё — себя. Адриан трактовал те размышления девушки в начале её пребывания здесь с точки зрения, кем она была на самом деле. С каждым новым воплощением ей приходилось сталкиваться с большими трудностями. Жизнь на грани — её черта. Но эта грань для неё была незыблема. И с каждым разом она сражается за себя всё яростнее. Безжалостнее. Прежде всего, к самой себе, не давая спуску своим слабостям. Мари уже давно не появлялась. Жнец сидел в её комнате, пытаясь понять ход её мыслей. Куда и зачем она направилась? Бить тревогу он пока не собирался. Но внутреннее беспокойство за неё никуда не делось, и Кревен старался глушить эти порывы. Он видел, что жница стала задумчивой в последние дни, и как пытается это скрыть. Ведь знает, что Адриан хоть ничего не скажет, но будет присматриваться более тщательно. Мари, видимо, догадывалась, что тот уже многое пережил, в том числе и вместе с ней, и хотела хоть немного дать ему передышку от себя же. Та продлилась недолго. По прошествии первой недели января его захватили уже более серьёзные опасения. Ранее он всегда ориентировался на кольцо, которое ясно говорило ему, что Мари жива. При этом оно не смогло бы привести к ней или указать, где она находится. Оно замолчало насовсем, став просто ненужным теперь украшением. Это случилось вечером, когда Гробовщик занимался очередным клиентом. Знакомые вибрации, ставшие его частью за многие века, перестали ощущаться. Кревен встал как вкопанный, оглушённый подобной "тишиной", которая была ему чужой. Ведь кольцо было с ним всегда, подавая небольшие "сигналы" о душе девушки. С боязнью Адриан поднёс руку к лицу и замер уже надолго: в камне не было бликов, став "мёртвым". У жнеца будто остановилось время. Лицо его не выражало ровным счётом ничего. Пустота. Постепенно он перевёл взгляд на выход и медленно вышел. Остановившись в передней, опустил голову. На лице растянулась улыбка. Но не маниакальная, а предвкушающая. — Спряталась... — прошипел он в пустоту. Возможно, жнец был не сведущ в её магии до конца — слишком многогранными были её способности, — но он знал саму девушку. Конечно, волнение никуда не исчезло, но стало менее требовательным в своей настойчивости. Адриан исчез из комнаты прямиком в Департамент, в кабинет Мари, где его не застанут, тем самым не нарушив своего инкогнито. Он не надеялся увидеть здесь жницу. Ему нужен был Уильям, который наверняка что-то знает: она не могла уйти просто так, за что начальник всегда её ценил как сотрудника. Протянул руку, и на ней из неоткуда появилась Служебная книга — то, что может принадлежать таким, как Легендарный, то бишь высшему составу. Достав из кармана длинное чёрное перо, оканчивающимся наконечником цвета фуксии, жнец написал одну лишь фразу. Перед ним возник сам Спирс, как всегда, в строгом костюме. — Здравствуйте, мистер Кревен, — немного подобострастно поклонился он. — Не нужно имён, Уилл, — такой серьёзный голос редко доводилась кому-нибудь слышать: твёрдый и ровный. — Мари была здесь? — Да, — в своей манере продолжил начальник Департамента. — Я выполнил её просьбу отпустить на месяц. — Это всё? — Вы же знаете, мис... — осёкся он и продолжил. — Знаете, что я бы Вам сказал. — И поэтому не доложил раньше? — Она также просила не ставить никого в известность. Даже Вас. — Похоже на правду, — рассудил Адриан, усмехнувшись и догадываясь, что происходит. — Рассказывай всё, что тебе известно. Спирс доложил, что миссис Найтгейл была очень уставшей в тот день. Она пришла прямо к нему в кабинет, где находился ещё и Грелль. "К тому точно нет смысла идти, — сделал себе заметку Легендарный. — Они хоть и очень хорошо общались, но Мари не будет с ним сильно откровенничать, хоть и была достаточно честна с Сатклиффом, — тут он запнулся в своих рассуждениях. — Возможно, дело касается её сил...". — ... два дня на службе. Ничего серьёзного не было. — Что за "два дня"? — переспросил того Кревен, так как не услышал начало фразы, думая о своём. — Перед этим её не было на сменах два дня. Если позволите выразить мнение, после дела в Силчестере она стала более погружённой в себя. — Тоже заметил, да?... — тихо произнёс Адриан и отвернулся от начальника. — Спасибо, Уилл. Можешь идти. — Рад был помочь, — Спирс хотел было сказать что-то ещё, но Адриан посмотрел на него предостерегающе, и тот исчез. Кревен стоял в кабинете и пытался понять, где она могла быть те два дня. Тогда ночью Мари не появлялась у него, но на следующий день отпросилась у Уилла. Он сомневался, что та просто так бродила по городу. И началось это с Силчестера... — Неужели у графа... — рассудительно прошептал он. — Вот и носись за тобой, Мари. Он боялся одного — кольцо "оживёт" и призовёт его к ней, как и было раньше со скорой смертью девушки. Адриан привык к тому, что она рядом уже долгое время. И подобный исход был бы болезненным для обоих. Когда-то это всё равно должно будет произойти. Пусть уж тогда камень молчит. Магия, заключённая в нём, подчинялась только Селине и больше никому. Возможно, так надо сейчас для Мари. Но восстановить события, предшествующие её исчезновению, могли бы хоть как-то развеять его тревожность. Адриан всегда был её хранителем, и таковым является сейчас. Это ноша, которую он несёт с благодарностью и честью. Часы на столе Мари показывали половину первого ночи. Самое время наведаться в одно место, обитатель которого никогда не спит. Появившись во внутреннем дворе рядом с домом, он осмотрелся. Жители особняка спали, лишь на цокольном этаже горел свет нескольких свечей. Адриан решительно направился ко входу, который вёл прямо в те служебные помещения. Это поместье было восстановлено из руин предыдущего, но он неоднократно здесь бывал раньше. И дело было не только в Винсенте. Поэтому жнец знал все коридоры и проходы досконально. Тихо подходя к служебной комнате дворецкого, дверь той открылась и явила слугу. Взгляд демона был сосредоточенным и внимательным. Он весь подобрался от такого ночного визитёра. Конечно, Михаэлис почувствовал чужого на территории, а Легендарный просто так не заглянет к кому-либо. Они встали друг напротив друга. Адриан спокойно смотрел на Себастьяна. Тот же сверлил его взглядом, предостерегая от дальнейших действий. — Приветствую тебя, Легендарный, — тихо сказал демон, соблюдая этикет. — Здравствуй, Михаэлис, — кивнул Гробовщик: между ними была более фривольная форма общения, если никого не было поблизости. — Найдётся немного времени? — спокойно и ровно. На вопрос это походило мало. От такого тона дворецкий нахмурился и показал на дверь, приглашая внутрь. Его напряжённость никуда не делась — этот жнец очень опасен. Легендарным он слыл не только за то, что приговаривал к смерти известных личностей, но и за то, что был прекрасным воином. В тех далёких сражениях его коса была частью его самого, которая рубила демонов с жесточайшей лёгкостью. Прикрыв за собой дверь, слуга обратился к гостю, даже немного шипя. — Дело в Мари, не так ли? — О, — пропел тот, смотря прямо на демона: они с Мари знали, что Михаэлис заинтересован в ней, а сейчас, считай, тот сам это подтвердил. — Смотрю, ты времени даром не теряешь? — Не встречался с подобными существами, — дьявольская усмешка сопроводила эту фразу. Слуга не собирался распространяться о большем. — Не сомневаюсь в твоей настойчивости, мистер дворецкий, — в том же тоне ответил Адриан. — Она была в этом доме? — Верно. Разве она не с тобой? — Себастьян специально спросил так двояко, чтобы хоть немного приподнять завесу тайны, которую хранили девушка и Легендарный. — Иначе меня бы здесь не было, — спокойно парировал жнец, отражая попытку подобной провокации. — Мне интересно, что этому предшествовало? — С чего ты взял, что я отвечу? — снова коварная усмешка. У демона были на Мари свои планы. Жница его так захватила, что даже Легендарного он не видел помехой. — Стоило попробовать. Во всяком случае, она не здесь. Мне этого достаточно, — уже больше в своей манере произнёс Кревен. — Мари пропала? — приподнял брови Михаэлис, смотря прямо на гостя. Жнец только прикрыл глаза, по-своему улыбаясь, показывая, мол, а с чего ты взял, что я отвечу. — Ясно, — усмехнулся Себастьян, и без того понимая всё. — Послушание — не её, — тихо добавил он, уже убедившись воочию в её независимом характере, отчего жнец старался сдержать смех. — Не представляешь, как ты прав, — прошипел тот, стараясь не расхохотаться. Адриан кивнул в знак прощания и растворился, отправляясь в бюро, которое сотрясло от легендарного смеха Гробовщика. Странно, но он уверился из небольшого количества узнанного, что с Мари всё в порядке. Он чувствовал это сам и верил своим ощущениям, как когда-то учила его Селина. В поместье демон продолжал думать об услышанном. Здесь было над чем поразмыслить. Девушка пропала, ничего не сказав Гробовщику. Это был любопытный факт. Вероятно, Мари не хотела, чтобы тот знал о её планах и смог отыскать. Дальше он всё же решил попытаться найти жницу, но прошло больше, чем две недели, после её ухода. Себастьян поправил сам себя: не найти, а узнать, что произошло. Ведь, жнец знал, что она здесь была. Получается, после этого девушка не показывалась ему. Почему? Судя по тону Легендарного, он не слишком-то волновался за Мари. Значит, ничего сверхъестественного, при этом слове Михаэлис усмехнулся, не случилось. Следовательно, что-то подвигло жнеца на поиски именно сейчас. Не нужно было далеко ходить, чтобы понять, что исчезновение Мари связано с её состоянием. Каким именно, демон не знал, но то, что Себастьян увидел в её сне, было весьма красноречивым ответом: жница ушла выяснить, что происходит. Затем его мысли перетекли на взаимоотношения Легендарного и девушки. Они отличные партнёры, и это однозначно. Гробовщик ничего не скажет, да и Мари следит за тем, чтобы её секреты остались таковыми. Приходилось ориентироваться на такие мелочи, как недавний приход жнеца, и некоторые моменты из разговоров с самой девушкой. Когда он об этом задумывался, внутри скреблось яростное раздражение. "Очень нехороший симптом, — мрачно констатировал он. — Но игра слишком захватывающая, чтобы остановиться. Особенно, когда исход не ясен, а противник непрост". Глаза демона затопил чистейший инстинкт хищника. Он не только не встречался с подобным, но и сама девушка заставляла его чувствовать себя иначе. Нет, он не ощущал изменений именно в себе. Лишь в отношении её, но и этого было достаточно — дело именно в ней. И Михаэлис размышлял о том, что ему известно больше, чем Легендарному, и это неимоверно раззадоривало его интерес в этой партии: нахождение в гонке за раскрытием тайн впереди самого Гробовщика. "Игра продолжается, — подвёл Себастьян, возвращаясь к своим делам". Он не догадывался, к чему она приведёт его в конечном итоге. Но это стоило узнать. Жадность для демона весьма распространённое чувство, и неважно, чего та касается: души или, в данном случае, сверх меры необычного существа.***
Последняя неделя января ознаменовалось новым делом для графа Фантомхайва. Причём снова из ряда вон выходящим, что становилось в последнее время нормой. Письмо королевы было в меру лаконичным, но отражало всю серьёзность происходящего. Англия всегда славилась своими амбициями как державы. В Европе у неё были особые интересы. Не секрет, особенно для рода, который контролирует не только преступность, но и политические течения, что во многих странах на континенте была развёрнутая сеть информаторов. Они работали на благо короны и всегда были подотчётны не только самому правительству, но и "Дьявольским дворянам", как посредникам между верховной властью и ими. Граф периодически получал сведения о событиях в европейских государствах. Главным осведомителем, конечно, был давний друг его отца ещё с времён Уэстонского колледжа, Дидрих. Сиэлю нужна была информация о порученном ему деле, описанном Её Величеством. Дорогой мой мальчик, В Европе проходит волна мелких, но кровавых бунтов. Жители словно обезумели, разоряя целые поселения. Я хочу, чтобы ты выяснил, с чем это связано. Боюсь, что не за горами тот день, когда эта эпидемия дойдёт до берегов нашей страны. Выясни всё, что возможно. Будь осторожен, твоя Виктория Ответ из Германии от Дидриха не внушал оптимизма и подтверждал опасения королевы. Немец сообщал, что даже в крупных городах происходят зверские убийства. Люди не могут объяснить своих поступков, а их поведение не отличается разумностью. Многие преступники при поимке порой просто расстреливались — агрессивное поведение обезумевших зашкаливало. Правительства кидают все силы на предотвращение и ликвидацию последствий, и пока этот поток удаётся сдерживать. Сиэль был в высшей степени сосредоточен, читая довольно подробное письмо Дидриха. Ему не доводилось сталкиваться с подобным. — Господин, где Вы будете обедать? — произнёс вошедший в кабинет к юноше дворецкий, но тот не обратил внимания. — Милорд? — чуть громче позвал слуга. — Чего тебе, Себастьян? — не поднимая взгляда, спросил Сиэль. — Могу я узнать, чем Вы обеспокоены? — нахмурился демон, чётко видя это у того в душе. Фантомхайв положил на стол два письма: от Её Величества и из Германии. Михаэлис взял их и начал изучать, слушая графа. Тот отвернулся к окну и рассуждал о новом деле. — Королева обеспокоена происходящими событиями в Европе. Её опасения вполне справедливы в том, что Англия также может быть затронута. Необходимо разрешить эту проблему, пока она ещё только на подступах, — он ненадолго замолчал, размышляя. — Безумие не возникает из неоткуда. И не может быть таким стихийным, затрагивающим целые страны. Это явно дело чьих-то рук. Себастьян был полностью согласен с милордом в этой части. Демон искренне считал людей слишком слабыми, а их разум не менее хрупким. Это мало походило на заговор, поскольку, как описывал господин Дидрих, бывали случаи этого безумия и у членов правительств, которые обладали различными взглядами и разным политическим весом. То есть, определённых целей в этом плане поставлено не было. Если это и заговор, а такую возможность дворецкий не отметал, то слишком неосторожный и грубый, по его мнению. — Вы думаете, что это может быть синдикат? — серьёзно спросил Михаэлис, после своих рассуждений. — Не исключаю, — по-прежнему задумчиво произнёс Сиэль, а затем повернулся к дворецкому. — Себастьян, отправляйся сначала в Германию и узнай, что происходит. Если необходимо, в другие страны. Даю тебе время до шести часов вечера. Это приказ. — Слушаюсь, милорд, — с улыбкой поклонился демон и вышел из кабинета. Юноша вновь повернулся к окну. Внизу у входа через несколько минут показался слуга, направляющийся в сторону леса. Ближе к тени деревьев, демон сорвался с места, стремительно скрываясь и приступая к выполнению поручения. Сиэль проследил за ним взглядом. Когда демон исчез, граф выдохнул и прикрыл глаза. Его мысли крутились вокруг фактов нового расследования. Хоть Себастьян и не говорил ему о предположениях, однако граф также задумался о политической подоплёке — выкосить нежелательную верхушку государств. Но тогда причём здесь обычные граждане? Он пришёл к выводу, что, если кто-то и начал это воплощать, контролировать исполнение в полной мере у него явно не получается. — Ми... Милорд? — услышал юноша неуверенный голос горничной за спиной и повернулся к ней. Девушка стояла на пороге, не смея зайти внутрь без приглашения господина. Её лицо было залито краской смущения. За толстыми стёклами очков не было видно глаз. — Да, Мейлин, — твёрдо разрешил он, но его лицо оставалось строгим и сосредоточенным. — Что ты хотела? — когда горничная вошла в кабинет, спросил он. — Господин Себастьян приказал мне проводить Вас в столовую, — передала та, запинаясь и теребя дрожащими руками белый фартук, повязанный сверху синего длинного платья. — Хорошо. Сейчас спущусь. — Но... — Я слышал тебя, Мейлин. Можешь быть свободна, — возразил ей Сиэль, но тон его не был грубым. Горничная несуразно поклонилась и быстро ретировалась. Юноша взглянул на старинные напольные часы, которые показывали начало четвёртого. "Три часа ему более, чем достаточно, — подумал он". На улице густели сумерки, когда Себастьян подходил к поместью: он вернулся чуть раньше отведённого ему времени. Демон немало смог выяснить подробностей по интересующему графа делу. Главным образом, он исследовал психиатрические больницы и полицейские дела в Германии, Австро-Венгрии, Голландии и Франции. Везде была одна и та же картина: восстания, множество заключённых, в том числе буйно помешанных, которые нередко совершали самоубийства. Причём такое случалось не только в больших городах, как Будапешт, Париж, Амстердам и других, но и в небольших поселениях. Из-за того, что в последних не было стольких правоохранительных сил, как в столицах, ситуация была намного хуже. Опросив многих местных, Михаэлис узнал, что в последнее время наблюдался большой приток опиума и полученных из него же наркотических веществ. Его неконтролируемое распространение привело к таким плачевным последствиям. Но, что интересно, подобное "наводнение" началось не больше трёх недель назад. Все выводы и наблюдения он занёс в достаточно длинный и подробный отчёт для господина. Открывая парадную дверь особняка, Михаэлис услышал взрыв и быстро пошёл в служебное крыло. Завернув в нужный коридор, он увидел стоящего недалеко графа, которого постепенно заволакивала дымка гари, но милорд был в порядке, судя по гневному голосу. — Я просил только чай. Какого чёрта ты схватился за взрывчатку?! — кричал Сиэль, яростно глядя на повара, который виновато почёсывал обугленную макушку. — Я не хотел, чтобы Вы ждали, господин, — тихо и смущённо ответил тот. — Запомни, Бард, ещё раз я увижу что-то подобное, прикажу вышвырнуть всё твоё оборудование. Откуда ты только его берёшь! — произнёс граф, буквально прошипев последнюю фразу, и направился в обратную сторону, где стоял дворецкий с каменным лицом, наблюдающий сцену: тот сдерживал своё недовольство и демоническое нутро. — Себастьян, быстро разберись со всем и принеси мне, наконец, чай в кабинет, — ровно и строго закончил Сиэль, уходя из коридора. — Сию минуту, господин, — учтиво сказал тот, переводя взгляд на неудачливого повара. — Иди помоги Мейлин. Когда закончишь, уберёшь здесь всё. И настоятельно прошу, очень прошу, — повторил Михаэлис, забирая ещё один брикет взрывчатки из рук повара. — с этим не приближаться к кухне. — Но вода так долго согревается. Что же мне было делать? — возмущённо сказал тот. — Во всяком случае, не взрывать дом, Бард. И открой окна, чтобы выветрился дым. Понял? — прожигая повара взглядом, ровно спросил дворецкий. — Да понял-понял, Себастьян, — отступил он и пошёл выполнять поручения. Михаэлис прошёл в кухню, где дым начал потихоньку рассеиваться. Все стены были чёрными от гари. Столешница также была обуглена, и часть просто разлетелась в щепки. На лице демона загуляли желваки, и он прикрыл начавшие пламенеть глаза. Выдохнув, приступил к приготовлению чая для господина. Через пару минут дворецкий входил в кабинет графа, катя перед собой тележку со всем необходимым. — Что тебе удалось выяснить? — откладывая документы, нетерпеливо спросил Сиэль, смотря прямо на демона. — Достаточно, милорд, — сказал тот, протягивая четыре свитка, исписанных мелким аккуратным почерком. Юноша быстро пробежал глазами по строчкам. Доклады Себастьяна не отличались краткостью, но всегда были по делу и чётко систематизированы — их прочтение не занимало много времени. — Значит, вся Европа? — изумлённо произнёс граф по истечении некоторого времени, обращаясь к ожидающему его дворецкому. — Всё верно, господин. Четыре страны сильнее других поддались этому влиянию, но подобное точечно, если можно так выразится, наблюдается и в других городах. Также отмечу, что опиум, конечно, вызывает зависимость, но не мог привести к подобным разрушениям психики за столь короткий срок. Помутнение рассудка происходит намного медленнее и при постоянном систематическом применении. — А повышенная концентрация приводит к мгновенному летальному исходу. — Именно так. Передозировка сразу ведёт к мучительной, но неизбежной в данном случае смерти. — Нет никаких следов, кто может быть в этом заинтересован? — сосредоточенно спросил граф. — Преступные артели также попали под удар, господин. Они несут серьёзные финансовые потери. — Что ещё? — юноша мрачнел на глазах. — Многие пациенты или заключённые были подвержены также иному воздействию, — настороженно ответил демон. — Что ты имеешь в виду? — Понимаете, господин, опиум сам по себе не приводит к сумасшествию. По крайней мере, это очень редкий случай, и если у человека есть такая предрасположенность, — он ненадолго замолчал. — Продолжай, — требовательно велел Сиэль. — Мак способствует расслаблению сознания, которым достаточно легко управлять. Но человек всё равно выходит из-под контроля, становясь безумцем. Об этом граф и думал, когда перечитывал письмо Дидриха. Кто бы это ни был, он лишь даёт толчок, не заботясь о дальнейшем развитии событий. Получается, цель всего этого — хаос. — Следовательно, за этим стоит некто очень могущественный, — юноша с усмешкой посмотрел на демона, который ответил ему заговорщическим взглядом. — Кто из твоего мира способен на это? — Есть определённые существа, господин, но немногие будут действовать настолько открыто, — уверенно сказал демон. Сиэль серьёзно задумался над словами дворецкого. Возможно, жница подобное и имела в виду, когда говорила об осторожности. Себастьян тогда передал ему эти слова от Мари. Если это так, то надо быть вдвойне бдительными. Англия находится под ударом, но пока не было замечено подобных случаев. Единственная серьёзная фигура на рынке опиума на островах — Лау Тао. Мафиози и глава китайской торговой компании Кунь Лунь в Британии, который контролирует потоки наркотиков. Сиэль намеревался обязать его контролировать границы, причём сейчас была та редкая ситуация, когда интересы китайца и графа совпадали: для первого — сохранить свою монополию, для второго — спокойствие Её Величества. — Завтра отправимся к Лау, Себастьян, — приказал граф, определив для себя порядок действий. — Разумеется, господин, — довольно поклонился демон. Михаэлис прекрасно понял логику графа. Для человека тот действовал очень разумно и верно. К тому же, господин Тао не сможет отказать милорду в этом вопросе: ставки слишком высоки. Себастьян сомневался в том, что подобное могли совершить обитатели Преисподней. Конечно, манера исполнения очень похожа на демоническую, — он сам распространял мор по Европе, — но так явно, вряд ли. Главным аргументом в этой логической цепочке был сон Мари, который слуга наблюдал со стороны. Если демоны и обладали подобными силами, то текущие события слишком мелки для них. Вероятно, из-за своих предчувствий она и покинула Лондон. Уже ночью того же дня Михаэлис серьёзно задумался над этим. Ведь девушка ушла незадолго до начала этой "эпидемии". Порой ему приходила мысль о том, что если это и она причина всему, то возможно дело в её способностях, которые так влияют. Демон не мог её "видеть", но то, что Мари сильна, он понимал безоговорочно. Её умение чувствовать энергетику сейчас помогла бы и ему, и его господину. Но раз даже Легендарный не знает, где она, то никто не может этого узнать. Он упорно гнал от себя такое предположение в виновности, говорящее против жницы. Дворецкий находился в своей комнате, стоя напротив окна и смотря на улицу. Обстановка здесь располагала только к коротанию ночей. Пространство было достаточно пустынным и простым: узкая кровать, шкаф, пара тумб и письменный стол со стулом лишь немного оживляли комнату. Было заметно, что это лишь антураж для демона, ведь сон для него — роскошь, не необходимость. Невольно закрались воспоминания об их ночной прогулке и последнем диалоге в её комнате, который, несмотря на скупость фраз, дышал откровенностью. "Точно очеловечился, — прикрыв глаза, резюмировал Себастьян. — Сантименты, несвойственные зверю". Демон усмехнулся сам себе. Хоть девушка его и сторонилась по неизвестным ему причинам, порой он видел, как она на него смотрит. Их интерес был взаимным, это Михаэлис мог признать уверенно. Но каков этот интерес был у Мари — понять трудно. Для себя же Себастьян всё определил.***
Зима постепенно отступала, даря городу свет уже по-весеннему тёплого солнца. Редкого, но такого ценного. На улицах бежали ручьи, унося за собой немногие остатки снега. Альбион отличался мягкостью климата, и за это жители платили тем, что терпели непредсказуемую погоду. Стужа бывала здесь нечасто и самое главное — ненадолго. Умеренный пояс не позволял морозам властвовать, но и лето нельзя было назвать чрезмерно жарким. Карета графа двигалась в сторону не самой благополучной части города. Как и было запланировано накануне, Себастьян вёл её туда, где располагались опиумные подземелья Лау. Сиэль с самого утра был достаточно задумчив, поэтому слуга порой повышал тон, чтобы привлечь внимание юноши. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, в особенности, если дело захватывало его господина полностью. Прибыв на место, Михаэлис помог графу выйти из салона, и тот сразу пошёл ко входу в неприметное здание между домами. В его подвале располагалось особое помещение для всех тех, кто хотел забыться в своих грёзах. Этот подземный этаж был объят удушливым запахом наркотика. Повсюду находились люди, распластавшиеся по своим местам и уже отправившиеся в странствие по своим сказкам. С каждой новой затяжкой, они писали строки той жизни, которой у них никогда не будет. А окутывающий дым являл мифические картины, создавая фон для видений, которые известны лишь им самим. В конце прохода между посетителями располагался огромный диван, на котором восседал сам хозяин заведения. Как всегда, он изящно держал выполненный в форме китайского дракона мундштук, с наконечника которого вился сизый дым дорогого табака с различными примесями. Уже традиционно у него на коленях в весьма откровенной позе сидела его "сестра" — Ран Мао. Молчаливая и всегда рядом с "братом". По бокам от них были и другие китаянки. То, что было на них надето, вряд ли можно назвать одеждой. — Здравствуйте, граф Фантомхайв, — протянул Тао, не открывая глаз. Его тон всегда хранил блаженство и умиротворение своего обладателя, не без некоторой хитринки. — Здравствуй, Лау, — произнёс граф, куртуазно прикрывая нос и рот надушенным платком. Дворецкий спокойно стоял за его плечом, смотря прямо на китайца: удушливые пары были ему нипочём. — У меня есть к тебе серьёзный разговор. — Тогда следуйте за мной наверх, там нам будет удобнее, — сказал тот и поднялся со своего места. Ран Мао ожидаемо последовала за ним В стороне от основного помещения были другие комнаты, где весьма зажиточные посетители могли расслабиться без посторонних глаз. Все четверо поднялись на пару этажей выше, где граф уже мог вздохнуть спокойно. Однако, тяжёлый кашель всё же прорвался на некоторое время. Они расположились в просторной комнате, окна которой выходили прямо на Темзу. Лау пригласил юношу присесть на диван, напротив которого стоял такой же, куда китаец легко опустился. За спинкой встала сестра, обняв того за плечи, индифферентно смотря на гостей. Дожидаясь, пока Сиэль сядет на своё место, Лау отсутствующе улыбался, но граф знал, что то лишь на первый взгляд: Тао был серьёзным партнёром по контролю за наркотиками в Англии, взамен чего Цепной Пёс позволял ему иметь свой бизнес. Конечно, китаец прекрасно знал, на что способен Фантомхайв, если позволит себе лишнее. На подобный риск Лау был способен, разумеется, но не сейчас... — Что привело Вас ко мне, граф? — Ты слышал, что происходит на континенте? — твёрдо спросил Сиэль. — Там никогда не умели вести бизнес правильно. Теряли клиентов, оттого и страдают, — ответил тот, поглаживая руку Мао, лежащую у него на плече. — Знаешь, что является причиной? — Причиной чего, граф? — в голосе китайца сквозили удивление и недоумение. Сиэль готов был зарычать. Он должен был уже привыкнуть к подобному поведению Лау, но каждый раз тому удавалось выводить его из равновесия одной фразой, сказанной именно таким тоном. Видя состояние милорда, в разговор вступил Себастьян, который всё это время стоял за диваном, где сидел граф. — В Европе расширился поток наркотиков, в результате которого начались беспорядки, — начал Михаэлис. — Господин просит Вас, господин Лау, взять под контроль все пути, по которым опиум проникает в Англию. — Ах, это, — понятливо выдохнул Тао. — Так бы сразу и сказали, граф. — Зачем ты устроил этот спектакль, Лау? — чуть ли рыкнул Сиэль. — А что? Вы ничего не сказали про наркотики, Ваша Светлость, — спокойно и, конечно, в блаженной манере произнёс тот. — Так, ладно, — вздохнул граф, успокаиваясь. — Так ты знаешь что-нибудь об этом? — Никто не знает, откуда взялся опиум. Он не похож на тот, который поставляю я. К тому же количество его огромно. — Оставляю это тебе, Лау. Ты должен остаться единственным дистрибьютором. — При всём уважении, граф, даже мои руки не настолько длинны. "Дыры" в границах есть везде. — В таком случае уведоми своих людей о возможном нежелательном проникновении, — строго сказал Сиэль. — И всё докладывай мне. Уверен, что кто бы это ни был, он дотянется и до Лондона. — Всенепременно, граф. Сиэль кивнул в знак завершения разговора. — Идём, Себастьян, — проходя мимо демона, кинул он. — Да, милорд, — дворецкий немедля направился следом. Когда они вышли на улицу, граф вздохнул полной грудью. Он знал, что Тао справится. Иначе последуют иные меры. После смерти мадам Рэд Сиэль ясно дал это понять. Этот разговор состоялся по завершении похоронной процессии в соборе. — Ваш мир подобен зыбучему песку, и Вы продолжаете в нём тонуть. Но даже если достигнете точки невозврата, и всё покажется потерянным, Вы по-прежнему не будете никого просить о помощи. Никто из нас никогда не услышит жалостливые крики графа Фантомхайва. Цепной Пёс Королевы слишком горд для этого, что делает Вас стойким противником. Я должен быть осторожен, находясь рядом с Вами. — Если ты упомянул об этом, закрой свои притоны до того, как они станут проблемой. Если ты хочешь выйти из бизнеса, сейчас самое время. — Если я это сделаю, мне надо придумать, каким делом заняться. И это — более проблематичный вариант, чем просто затраченные на это усилия. — Что ж, ты всегда можешь вернуться в свою родную страну, — просто сказал Сиэль. — О, я ещё не исчерпал все свои интересы в этой стране. И в Вас, милорд, — уже отходя от графа и дворецкого, он закончил. — Я очень жду новых вызовов от Вас.* — Что Вы намерены делать дальше, господин? — спросил Себастьян, прерывая воспоминания Сиэля. — Сейчас от нас пока ничего не зависит. Будем ждать сообщения от Лау, — сосредоточенно сказал тот. — Меня беспокоит только Англия и Её Величество. Пусть те, кто на континенте, сами разбираются. Слуга слушал его с довольной ухмылкой. Ему нравилось, когда граф рассуждал именно так: жёстко и твёрдо. — Отправляемся в поместье. Здесь нам делать нечего, — дополнил Фантомхайв, идя по направлению к карете. — Конечно, господин, — тихо ответил Михаэлис, но граф его не услышал. Весь остаток дня юноша провёл в размышлениях. Вариант ехать в Европу он сразу же отринул как несостоятельный — слишком долго и малоэффективно. Поэтому вечером Сиэль писал письма своим информаторам, чтобы те взяли под контроль ситуацию. Тао закроет границу, но китаец верно подметил, что прорехи есть везде. Следовало озаботиться тем, кто находится по ту сторону на материке, чтобы предотвратить распространение бунтов на Британские острова. Фантомхайв не спешил сообщать королеве о своих действиях: он всегда отчитывался только по результатам, которых ещё и близко не было. Принятые меры лишь "мышеловка". Осталось ждать саму крысу. Но та не проявилась и в начале февраля. От Лау поступило только два сообщения о том, что грузы неизвестного происхождения были задержаны его сообщниками. Можно было бы вздохнуть спокойно, если бы не другие странные события. Периодически в лондонских газетах с незавидной частотой начали пестреть странные заголовки о самоубийствах. Вроде бы ничего особенного в этом не было, ибо всегда будут те, кто хотят покончить со своим существованием добровольно. Чутьё Цепного Пса отказывалось верить в подобное. Более того, газетные заметки не изобиловали информацией. Впрочем, такие новости никогда никого сильно не интересовали. — После обеда отправляемся к Гробовщику, Себастьян, — разложив несколько газет на столе в кабинете, произнёс граф. — Слушаюсь, милорд, — сосредоточенно и едва напряжённо ответил демон, но Сиэль этого не замечал, будучи поглощённым азартом от взятого следа. Пока Фантомхайв ехал в карете, в нём зарождалась робкая надежда на то, что он увидит жницу. Ведь последние дела они раскрывали вместе, и граф как-то привык, что Мари рядом. Из них получилась неплохая команда, создав прочное трио. К тому же девушка и сама всегда была не прочь кинутся в самое пекло: смело, решительно, продуманно. Похоронная лавка встретила их знакомым полумраком и удушливым запахом химикатов. Сам хозяин порхал от гроба к гробу, безумно хихикая. Оно было понятно, зная его одержимость своей работой. Порой граф не мог взять в толк, как Мари может общаться с этим психом: он не знал, кем был этот странный мастер похоронных дел. — Гробовщик, — твёрдо произнёс Сиэль, отвлекая того от столь "приятного" времяпрепровождения. — О, граф. И господин дворецкий, — весело пропел Адриан, оборачиваясь к гостям. — Что-то для себя выбрали в моём скромном ассортименте? — За столько времени мог бы придумать другую шутку, — раздражённо буркнул Фантомхайв, сдерживаясь. — Обязательно, как только Вы купите у меня гробик, — улыбка жнеца стала ещё безумнее, хотя казалось, что дальше уже некуда. — Не дождёшься, — решительно кинул Сиэль. Бюро сотряс безумный смех, вводя в ступор обоих посетителей. Чувство юмора Гробовщика было непредсказуемым и весьма странным, если не сказать большего. Хозяин помещения повалился на стол, хлопая ладонями по столешнице, истерично икая от хохота. Граф прикрыл глаза, хмурясь с каждой минутой, которая бесцельно потеряна в ожидании успокоения этого ненормального. Демон за его плечом спокойно стоял, наблюдая картину. Его лицо было по-прежнему серьёзным, а глаза смотрели с некоторым осуждением. — Ах, как же это великолепно, — со странным удовольствием выдохнул Гробовщик: Сиэль сказал часто повторяемую Мари фразу, хоть и иным тоном, чем вверг жнеца в истерику. — Вам надо было идти в комедианты, граф. Имели бы большой успех, уверяю Вас, — по-прежнему хихикая, произнёс он. — Сильно в этом сомневаюсь, — уже с угрозой тихо сказал Сиэль. — Я здесь по другому вопросу. — Ну, конечно, — откликнулся тот. — Спрашивайте, плата была хорошей. — Что ты можешь сказать о недавних самоубийствах? — после длинного выдоха, стараясь не "закипеть", спросил граф. — Люди покончили с собой, — Сиэль уже хотел было крикнуть, что это он и так знает, но Гробовщик продолжил. — Такое часто случается с душевнобольными. — Они были пациентами психиатрической клиники? — задумчиво осведомился Михаэлис. — Да, — довольно выдохнул хозяин лавки. — Все десять из Бетлема. Каждый выбрал свой способ самоубийства. Знаете, люди порой бывают весьма изобретательны, даже в вопросах сведения счетов с жизнью, хи-хи. Слуга и граф переглянулись между собой: они думали об одном и том же. В психиатрических клиниках было широко распространено использование опиума и его производных. Главным образом для буйных пациентов, которых необходимо успокоить. — Спасибо за помощь, Гробовщик, — немного рассеянно сказал Сиэль, направляясь к выходу. — Не за что, граф. Заходите в любое время, — в очередной раз пропел Адриан. Демон и его господин пошли по улице в сторону кареты, которая стояла в паре кварталов отсюда. Фантомхайв шёл размеренно и спокойно. Взгляд был направлен чётко вперёд, и глаза выражали полное отсутствие. Ему не понравилось то, что он узнал. Конечно, рано было судить, но в нём клокотало чувство, что тот странный опиум, о котором говорил Лау, всё же проник в Англию. Заведения подобные Бетлемскому королевскому госпиталю всегда снабжались по своим специализированным путям. Ведь это вопрос национальной безопасности — поставка наркотиков в медицинских целях. Эти пути контролировались государственными учреждениями. Попахивало политической диверсией, а, если это так, дело принимает совершенно иной оборот. Теперь эти происшествия Сиэль считал зоной своей личной ответственности перед Её Величеством. — Себастьян, отправляемся в госпиталь, — приказал граф, подходя к карете. — Слушаюсь, господин, — учтиво ответил слуга, кланяясь. В городе наступал вечер. Закатное солнце золотило улицы и крыши домов. На одной из них стояла незаметная ни одному человеку фигура. Но другие существа могли бы увидеть чёрный силуэт с накинутым на голову капюшоном. Серьёзные глаза, скрытые в тени тёмной ткани, следили за экипажем, который ехал в сторону Бетлема. Неизвестный резко повернулся вправо и замер. Вдали виднелись странные белые всполохи, исчезнувшие так же стремительно, как и появились. Нижняя часть лица немного исказилась в усмешке. Спокойно отвернувшись от этого вида, силуэт постепенно размылся в пространстве, не оставив никаких следов своего обладателя. Бетлемский королевский госпиталь представлял собой весьма красивое с точки зрения архитектуры здание. Такое впечатление складывалось только в том случае, если не знать, какая у него специализация. Старейшая психиатрическая клиника в Европе, которая насчитывала в своей истории более шести веков. Также считалось, что Бетлем является лучшим учреждением подобного типа не только на островах.** Для жителей подобные клиники оставались самым страшным кошмаром. Попасть туда — конец не просто нормальной жизни, а своего существования как личности. Сегодня, в связи с последними событиями, это представляется ещё и смертельно опасным со всех точек зрения и при любом раскладе. Подъехав к зданию, Себастьян спрыгнул с козел и открыл дверь в салон. — Господин, позвольте дать Вам совет, — со всей возможной учтивостью произнёс слуга, пристально глядя в глаза милорду. — Подождите меня здесь. — Боишься, что сойду с ума от увиденного, демон? — нервно произнёс тот, сказав последнее слово на грани слышимости, но не для потустороннего существа. — Вы совершенно правы, господин, — усмехнулся в своей манере Михаэлис. — Не горю желанием, Себастьян, — также ответил Сиэль. — Имей в виду, долго ждать я не намерен, — прикрыв глаза, закончил он. — Да, милорд. Дворецкий закрыл дверь и ушёл. Граф рассматривал здание. От самого его вида и от осознания, оно является со всех точек зрения, его колотило. Ощущения от простого нахождения даже по соседству не были приятными, мягко говоря. В окнах мелькали пациенты, некоторые из которых безумными глазами смотрели на улицу. Но их вид был перекрыт решётками, за которые они вряд ли уже выйдут. И весь их мир всегда будет представлять собой "клетчатую" картинку, затопленную препаратами. Сиэль невольно провёл параллель, насколько их жизнь походила на его собственную три года назад. Всё его пространство — клетка, огороженная прутьями. Тогда было страшнее другое: он внутри себя ощущал подобное — безысходность. Клеткой стало само его существование, которое грозило прекратиться с каждым проведённым в ней днём. Его внутренний мир сузился до того, что бывало трудно дышать. Лёгкие сдавливали цепи и кандалы, на самом деле обрамляющие только запястья и щиколотки. Но он нашёл в себе силы бороться до конца. Отчаянно, так как терять было нечего. Оставалась лишь честь, поруганная и растоптанная. Тогда пришёл демон, предложив ключ, отпирающий это узилище. Сиэль должен был только повернуть его до щелчка, позволяя замку разомкнуть прутья и выпустить пленника на свободу. Свобода от оков, но не от себя. Не от долга. Не от мести, которая заполнила собой всё. Желание схватиться за хрупкую тростинку, чтобы вытянуть себя из того болота, куда его вогнали чудовища, которые не имеют никакого основания называться людьми. Из топи, засасывающей в себя с каждым новым движением. До конца. Тростинка оказалась канатом, по которому он выбрался из боли и унижения. И эти боль и унижение станут последним, что ощутят его обидчики, замахнувшиеся на честь семьи и его самого. Сиэль длинно выдохнул и отвернулся от окна. То было прошлое. Всё что у него есть — настоящее и цель, ради которой он заложил душу. Он должен выполнить то, что он для себя определил."Только так".
Эти слова Мари полностью отражали смысл его жизни — короткие и невзрачные, но хранящие то, что ему единственно дорого. При воспоминании о жнице на губах у него расцвела робкая улыбка. Через некоторое время вернулся дворецкий. Он зашёл в салон и сел напротив графа. Его лицо было нечитаемым. — Что удалось узнать? — сразу спросил Сиэль. — Недавняя поставка препаратов в госпиталь была достаточно разнородной. Обычные вещества смешаны с теми, которые я видел в Европе. Последних немного, но то количество, которое можно из них синтезировать, угрожающее. — То есть кто-то просто подкинул некоторое количество опия? — Да. Но опять же меня беспокоит, что он действует на психику человека быстрее, хотя его концентрация правильная по медицинским нормам. — Ты что-то не договариваешь, Себастьян, — проницательно заметил граф. — Дело ведь не только в маке? Демон прикрыл глаза и продолжил. — Сознание людей замутнено отнюдь не препаратами, господин. Опий — лишь рычаг, на который можно воздействовать. И это происходит с некоторыми пациентами даже сейчас. Они уже обладают неустойчивой психикой и искажённым сознанием, поэтому и произошло столько самоубийств. Это влияние не человеческого происхождения. Скорее, демонического. Причём эти существа низшего порядка. — Низшего порядка? — недоуменно спросил Сиэль. — Да, это очевидно. Сильным демонам, наподобие меня, не нужны дополнительные средства, чтобы заставить человека делать то, что они хотят, — тут Себастьян коварно усмехнулся. — И ты это практикуешь? — хмыкнул граф. — Считаю это ниже своего достоинства, господин, — вполне искренне ответил Михаэлис, серьёзно смотря на милорда. — Ну, да, — с осторожным весельем кинул Сиэль, внутренне напрягаясь от подобных возможностей слуги. — То есть сам опиум не способствует тому поведению, о котором мы знаем. Никто не может дать гарантии, что мак не проникнет к обычным жителям. К тому же, как я понимаю, эти существа нуждаются в руководстве? — почти уверенно уточнил граф. — Верно замечено, господин, — удовлетворённо согласился Себастьян. — Все низшие существа не обладают развитым разумом, поэтому находятся в подчинении. — Они могут приводить человека к такому состоянию без дополнительного вмешательства? Демон ничего не ответил, но его взгляд Сиэль трактовал как согласие. Поэтому дворецкий ведёт себя так настороженно последнее время. В этом смысле у графа сложилась картинка. Но как выйти на того, кто дёргает за верёвочки? — Ты можешь обнаружить "кукловода"? — крайне серьёзно спросил он. — Если прикажите, да, — в том же тоне ответствовал Михаэлис. — На это понадобиться время. Он может быть где угодно. — В таком случае будем ждать, пока он не выдаст себя. — Что Вы хотите этим сказать, господин? — чуть ли не прошипел демон, догадываясь о планах графа. — Похоже, мне всё же придётся побывать там, — Сиэль снова посмотрел в окно на госпиталь. — При всём уважении, милорд, это безумный шаг. — Тем лучше, — усмехнулся Сиэль. — Это же Бетлем. К тому же, — он наклонился чуть вперёд к ошарашенному от его заявления дворецкому. — Ты решил отставить свои обязанности по контракту? Михаэлис действительно смотрел на него, как на сумасшедшего. Конечно, демон мог многое, но и понимал весь риск. На то его господин — граф Фантомхайв, чтобы добиваться своего любыми средствами, по максимуму использовать всё, что имеется, включая самого демона. — Конечно, нет, господин, — хмыкнул слуга, его глаза пылали огнём. — Я — Ваш щит и меч до самого конца. И даже после. Сиэль усмехнулся, заранее зная, что ответит Себастьян. Он не отступится от души, которую выбрал. Также, как и Фантомхайв не свернёт со своей дороги. В этом они были похожи — два противника, играющие свою партию на одной доске. Её исход решит всё. Граф прекрасно понимал, что демон не откажется от контракта. Дело также было отчасти и в другом. Сам договор создал лишь комнату с шахматным столом. Он создал стулья, на которых сидят оппоненты. Но сама игра была намного увлекательней пунктов обещания, данному выходцу из Преисподней взамен исполнения желания. Игра, которая стала важна и необходима обоим. С масками, которые будут сброшены со словами "шах и мат". Слова, которые Сиэль скажет убийцам родителей и осквернителям его рода. Слова, которые произнесёт демон своему господину перед поглощением души. Их влёк азарт борьбы, которая была лишь в их воображении — ведь итог понятен уже сейчас. Количество же путей к концу их противостояния неисчислимое множество. И выбирают они тот, который более захватывающий для обоих. Себастьяна затапливало восхищение таким оппонентом, который ставит себя вровень с демоном. Причём удерживается на этом месте весьма прочно и достойно. Наблюдать за господином всегда было увлекательным занятием. Слабый человек, который скрывает это, показывая лишь силу. Но Михаэлис порой задумывался, надолго ли того хватит. Скука — самое страшное наказание для таких, как он. Немногие души могут похвастаться такой драгоценностью, как интерес демона к себе. Он и не хотел простого поглощения. Уже нет. Его влекли вот такие бриллианты, затерянные в пороках. Основа, которую можно "лепить" для себя. Раскрывать новые грани и любоваться ими до завершения договора. Поэтому порой демон поддавался Сиэлю, но ни разу не пожалел об этом. Ведь результат того стоит: душа сияет ярче. Она становится насыщенней и ценней. Гордость демона в данном случае — весьма гибкое понятие, но чувство собственного достоинства, подпитываемое постоянно посредством взращивания нужной демону души, никто не отменял, о чём он и сообщил милорду. Каждый новый ход — интрига для игроков. И новое дело обещало быть новым шагом к удовлетворению интересов двух сторон.